Глоссарий 19 страница

Зор вышел навстречу, Качудай и Маргас встали по обе руки.

С момента окончания битвы прошли уже вторые сутки. Погибших похоронили. Бойцы немного отдохнули, восстановив силы разнообразными плодами, которые росли в изобилии в округе. К удивлению степняков, местная растительная пища была очень питательна и имела особый неповторимый вкус, что прежней пищи, к которой все привыкли дома, никому и не требовалось.

Зор проснулся еще затемно, и долгое время прохаживался под парящей глыбой, вертел в руках трофей, добытый у варра, но пока так и не понял, как пользоваться этим ключом.

Позднее был долгий разговор с Маргасом – выясняли детали прошедших дней, а так же план возможных действий. К чему-то конкретному пока не пришли, но общие намётки скорректировали. Задача стояла пока одна – вскрыть эту чертову «птицу», а там будет видно.

– Дозволь, Урус-Зор!? – Сварг поднял вверх руку в приветствии.

– Не тревожься более, она теперь не впустит никого, пока мы здесь! – кивнул Зор на парящий камень.

– Птица пуста, – утвердительно кивнул Сварг, – Придут другие вскоре, но это неважно. Уходить вам надобно с Тулеи. Каращеи большой войной пойдут мстить. Мы хотели бы помочь. Мастера наши лучшие хоть никогда и не творили подобное, но всё же старались. Примите! – Сварг махнул рукой, носильщики сбросили крышки с ларцов.

– Эх-ты! – вскинул бровь Маргас, вытянув шею, заглядывая внутрь.

– Ваши поистрепались в делах ратных, да эти лучше и послужат хорошо, – Сварг достал из сундука меч в ножнах с приделанной заплечной сбруей, сунул руку в другой сундук, откуда вытащил головной убор, куртку странного покроя, протянул Маргасу, – Тебе на охрану живота и головы с благом!

Тулейцы начали доставать оружие, шлемы, куртки и раздавать мидейцам. Мечи были разные по длине, какие-то изогнуты, другие прямые. Мастера будто знали кому какой нужно, вручая оружие по росту и по роду – сирхам изогнутые, взамен своих уже выщербленных, обломанных, а гарийцам прямые под стать бывших.

Как ни странно, но доспехи подходили всем без исключения. Мечи покоились в искусно отделанных ножнах из плотной материи, чем-то напоминающей кожу, но гораздо плотнее и жестче. Головные уборы были из того же материала, вдобавок по краям и крестом к центру, закручиваясь в вихрь, отделаны блестящими желтыми пластинами с выгравированными на них мелкими узорами. Куртки же походили на рыбью чешую – крупные серебристые бляхи чудным образом были соединены меж собой, оставаясь подвижными, как тончайший шёлк.

– Тебе только это, Урус-Зор! – протянул Сварг шлем и куртку, – Лучше твоего меча ни один тулейский мастер не справит.

Зор принял подарок, примерил, подошло будто влитое. Он молча кивнул в знак благодарности, приложив ладонь к груди.

– Скажи, уважаемый, как здравие дочери твоей Ирелии? – подошел к нему Качудай, улучив момент.

– Нет её больше на Тулее. Покинула она землю нашу в лучшую жизнь, встав на путь свой! – С неким сожалением ответил Сварг, – Она сказала, что всегда тебя будет ждать и беречь твой очаг, как и обещала.

В глазах степняка вдруг помутнело, в груди сдавило, что дышать стало невозможно. Он отошёл в сторону, стараясь успокоить непослушные мысли. Вдох-выдох, вдох-выдох. Качудай сипло вдыхал влажный воздух, его руки и ноги слегка потрясывало, и он не понимал, как это всё унять. В мозгу кипела буря гнева, которую он не в состоянии был побороть. Степняк гнал прочь все мысли, касаемые Ирелии. Он не хотел думать ни о чем, а тем более о её смерти. В конце концов, он как-то жил до этого, должен прожить и дальше. Зачем он её отпустил одну? Почему не ушел следом? Почему? «Я же воин… Я клятву несу…» Качудай выдохнул резко, взял себя в руки и попытался успокоить непослушный разум. Он смотрел в пасмурное небо, широко открыв глаза, сильно стиснув зубы до боли, стараясь не подать виду, чтобы никто, а уж тем более Зор не спросил его ни о чём. Мгновения казались вечностью. Он покорно терпел эту пытку разума, в ожидании, когда же всё закончится, а оно все только начиналось…

Бойцы оживленно делились между собой впечатлениями, искренне радуясь столь неожиданным дарам, удивлённо разглядывая обновки. Они вообще плохо понимали, как на всё это реагировать, ведь в жизни почти каждого это были первые вещи, данные в благодарность. Чуждые к такому гарийцы, и уж тем более сирхи были сильно удивлены. На лицах многих читался неподдельный детский восторг, который был для них самих в диковинку.

– Дозвольте слово молвить! – повысил голос Сварг.

Зор тут же кивнул генералу.

– В туру! – выкрикнул Маргас, и бойцы быстро построились, создав полнейшую тишину в своих рядах.

– Вы жизни многие за Тулею сложили! – громко заговорил Сварг, – Теперь же сохраните оставшиеся за Мидею, что всегда гардом служила. За пращуров ваших сохраните их, что бились в вехи минувшие. Мы врата откроем главные, и вы сможете вернуться на свою землю. Хватит крови! Не откупиться многим, сохраните, что осталось. Каращеи вернутся месть учинять. Огромным полчищем войдут в небеса наши, что и не виделось никому доселе! Когда-то они шагнули на Мидею, и пришлось луну одну в жертву отдать, но мидейцы тогда могучими воинами были и одолели серых воителей, пусть жертвой большой, но справили победу горкую, вы же скорбь набросите извечную на чела жен и детей ваших! Поэтому совет тулейский принял решение открыть аскрипаль главный. Третьего дня от восхода Ассирия печать сорвется и тропа будет свободна. Идите в дом ваш, славные мидейцы, и сохраните, что имеете! Вы дело большое свершили и румды теперь в спор с каращеями войдут, но на Тулею остерегутся идти, отныне земля наша в покое останется, за что благо отдадим своё. Мы же не боимся уйти за меру, ибо вернёмся вскоре – мать сыра земля возродит из пепла полёт детей своих. Идите домой, братья!

Воцарилась мёртвая тишина. Никто не производил ни звука без команды, все замерли в ожидании.

Зор посмотрел на Маргаса, затем на Качудая, вышел вперёд, повернулся к строю, став рядом со Сваргом.

– Сохрани искру, Урус-Зор, не взрасти месть в себе, которая вас погубит! – еле слышно процедил Сварг сквозь зубы, чтобы никто не слышал.

– Воины! – выкрикнул Зор, – Мой путь далёк и возможно он завершится не так, как хотелось бы, но он не имеет оборота назад. Я лишен этого навсегда, вы же вправе вершить свой выбор по разумению своему и выбор тот будет лучшим! В добрый путь, братья, и помните – нас больше нет!

– Хей-дор, мараджават Зор, газаяте-ур! – выкрикнул Качудай, выставив острием в небо свой новый меч.

– Хе-хей-дор, мараджават Зор, газаяте у-Ра! У-Ра! У-Ра! – подхватили разом бойцы.

– Прости, Сварг, ты всё сам видишь. Нет больше нас, и некому возвращаться. А искру сохранят другие, ты не печалься и не держи гнева на нас! – повернулся к нему Зор, пожал плечами, с сожалением посмотрев в изумрудные глаза, – Дай знание, как открыть камень небесный, да путями каращеев пройти. Мы сами к ним придём, чем будем дожидаться здесь.

– Ваше право! – тихо ответил Сварг, протянул руку назад.

Один из тулейцев бросился к сундуку и достал оттуда небольшой продолговатый ларец из черного камня, размером в пару локтей.

– Вот! – подбежал он.

Сварг аккуратно приподнял крышку, откинул её назад. Ларец был наполнен прозрачной жидкостью, в толще которой что-то лежало.

– Горит, – прошептал он себе под нос, коснувшись пальцами водной глади, – Забирай, Урус-Зор, – предложил он жестом.

– Что это?

– Аваджара! Единственная уцелевшая с былых времен.

Зору было до жути любопытно. Он погрузил руку в жидкость, как тут же ощутил легкое покалывание, как тогда с мечом и, как в прошлый раз, жидкость быстро стала испаряться.

– Где-то подобное я уже встречал, – Зор держал в руке странный предмет, не тяжелее меча, чем-то отдаленно напоминающий трезубец с двух сторон, с короткой рукоятью посередине, на которой как раз умещалась ладонь. Зубцы походили на длинные листья, тянувшиеся из двух шаров по обеим сторонам, плавно сложенные в бутоны, застывшие небольшой каплей у края. На шарах в равном удалении друг от друга были инкрустированы несколько камней: бирюзовый, изумрудный, рубиновый, белый и чёрный. Камни испускали легкий ореол свечения вокруг себя.

– На Мидее встречал, больше негде, – пожал плечами Сварг, – Им пращуры ваши владели, а мастерили их мои. Но сейчас даже лучшие тулейские мастера неспособны сотворить подобное. Мидея тогда соцветие наше хранила на границе круга крайнего…

– Да, Ирелия ведала, что предки наши воинами были, – перебил его Зор, разглядывая с любопытством весьма странный предмет, и пока он не мог вообще понять, как им пользоваться и какая в нём суть.

– Теперь аваджара твоя! – подытожил тулеец.

– Но что это?! – Задал главный вопрос Зор, подушечкой большого пальца коснулся одного из камней, как рукоять вдруг стала неестественно тёплой. Он чувствовал, как через всё тело струился странный поток, словно горячий ветер пронизывал каждую клетку. Появилась частая мелкая вибрация, и один из бутонов чуть приоткрыл свой трилистник, налившись золотистым свечением. Зор убрал палец, листья сложились, свет угас.

– Оружие! – с каким-то укором ответил Сварг, – Это всё, чем мы способны вам помочь. Только помни – оно не даёт право на возрождение! Никогда и никому! Помни это, Урус-Зор, и рано или поздно оно убьёт и своего обладателя! – Сварг резко развернулся и поспешил прочь, в сторону склона. Остальные тулейцы незамедлительно последовали его примеру, похватав с собой сундуки.

– Постой, Сварг! – закричал ему вслед Зор.

– Третий восход Ассирия и мы откроем Аскрипаль… – не оборачиваясь, крикнул в ответ Сварг, и вскоре гости исчезли из виду.

***

Зор без остановки, как одержимый ходил взад-вперед под парящей глыбой, подбрасывая на ладони камень варра. Что он только с ним не делал: тряс, тёр, дул, стучал по нему, но ничего не происходило. В какой-то момент даже решил его разрубить пополам, но вовремя остановился, решив, что таким способом точно ничего не произойдёт.

Маргас в это время тренировал бойцов, добиваясь беспрекословной дисциплины и лишь Качудай в полном молчании, чуть поодаль ходил следом за Зором – хмурил брови, почёсывая подбородок, напряжённо о чем-то размышляя.

– Скажи, Качудай, ведь ты тоже видел, как он рассыпался на части в воздухе? – повернулся к нему Зор, зажав плоскую штуковину меж двух пальцев, выставив перед его лицом, в этот момент двинув ими словно в щелчке, как упрямая штуковина вдруг разъехалась на две части, Зор замер, не веря своей удаче.

– А? – не понял степняк, словно очнувшись и тут же подпрыгнул, будто встал на раскаленные угли, грохнулся на спину. Раскатистый грохот пронесся над плато, волной мощного ветра сбив с ног всех, кто на нём находился.

Вечернее пасмурное небо озарилось вдруг ярким светом, из которого появилось нечто похожее на огромный наконечник копья, только в тысячи раз больше. Странная штуковина сверкала стальным отблеском, а из неё извергалось длинное яркое пламя. Огонь стремительно, в мгновение ока достигал парящей глыбы, врезаясь в нее, высекая громадные всполохи искр, сопровождаемые грохотом. Вспышка за вспышкой, огненные стрелы сыпались на «птицу» серых, словно дождь. Грохот стоял такой, что у многих носом пошла кровь.

– Сюда! – орал Зор надрывно, размахивая руками, стоя под куполом опустившейся ниже глыбы, где снизу в центре раскрылось отверстие, из которого плотным столпом бил густой голубоватого цвета туман. Зор держал руку перед ключом, образовавшим круговорот из нескольких частей. Он пока до конца не понимал, что делать дальше, но заметил, что как только он пытается опустить руку, камень норовит сомкнуть все части.

Бойцы в разнобой бросились в единственное укрытие. Никто не понимал, что происходит. В рядах мидейцев началась легкая паника. Серебристое нечто облетело плато по кругу и взмыв ввысь, извергло ещё одно пламя, обрушившееся в то место, где только что находились несколько человек. Разлетевшиеся комья земли и камней от удара, градом сыпались на бежавших в укрытие. Многим секло вдогонку спины, руки, ноги, но тулейские дары с успехом держали острые удары.

– Смотри, Урус-Зор, их две! – закричал Качудай, мечась из стороны в сторону, не понимая, что делать.

Извергавшийся огонь уже из двух небесных копий, непрерывным потоком лился на каращеевскую птицу, но казалось, не причинял этой глыбине абсолютно никакого вреда, а она лишь из невзрачного серого, наливалась медным красным цветом. Камень раскалялся. Зор это понял, как и намерение неизвестных уничтожить их вместе с птицей.

Бойцы бежали под купол и те, кто попадал в светящийся поток, тут же исчезали.

Камень был раскален до предела, и хватило бы одной капли влаги, чтобы расколоть его на части – так полагал Зор, уже ощущая этот жар на себе, истекая горячим потом.

Небесные копья не унимались, обильно поливая огнём всё вокруг. Осколки летели во все стороны, накрывая, будто градом. Гариец вдруг вспомнил про тулейский дар. Не убирая ключа, свободной рукой достал из-за спины аваджару, притороченную туда несколькими ремнями, направил одной стороной в небо. Он до конца не понимал, что с ней делать, но интуитивно его пальцы перебирали драгоценные инкрустации – те засияли, рукоять потеплела. Зор остановил выбор на изумрудном камне, прижав его большим пальцем. Аваджара завибрировала очень мелкой дрожью, тело обдало холодным дуновением ветра, но словно изнутри, что даже спёрло дыхание. Трилистник резко раскрылся, обнажив иглу с небольшим с ноготь прозрачным, как хрусталь камнем. Тот вспыхнул ярким светом, ослепив на миг, и изверг из себя мощный сгусток струящегося света. В мгновение ока яркий поток достиг одно из летающих копий, разорвав того на мелкие куски, что во все стороны разлетелись огненные брызги.
Зор ошарашено смотрел в сверкающее небо, не веря своим глазам. Он крутанул рукоять аваджары, камень под пальцем сменился. Все это Зор проделывал неосознанно, будто в тумане, словно руки знали что делать, помнили каждое движение из какой-то другой жизни. Яркий рубин обжигал палец. Дрожь… Противный ветер… Трилистник раскрылся ещё больше, у кристалла образовался ярко-алый ореол, сорвавшись в небо, по мере своего отдаления увеличиваясь в размерах. Второе «копьё» стремительно взмыло ввысь и в сторону, в попытке скрыться за густыми тучами, но ореол мгновенно окутал его и в тот же момент «копьё» остановилось, как по команде. Зор повёл рукой, ореол двинулся следом. Он медленно опустил его на плато, чуть поодаль, где до этого располагался лагерь. Убрав аваджару обратно за спину, ореол тут же исчез. «Копье» разделилось на две части, и из его недр появился варр.

– О, Гаруда Всемилостивейший! – вымолвил Качудай, разинув рот наблюдая за происходящим, – Даже алдык-бай на такое неспособен…

Варр стоял на месте, в упор глядя на людей. Люди в ступоре делали то же самое.

Зор машинально опустил руку, в которой был ключ, и камень тут же нырнул в ладонь, собрав в себя все части – столп исчез, как и все мидейцы, кроме Качудая и Зора. Глыба медленно бесшумно взмыла на прежнюю высоту.

Пауза затянулась. Варр вдруг достал из-за пазухи уже похожий камень, как он сразу же разлетелся на десятки мелких частей, образовав в воздухе некое созвездие, которое слегка светилось голубоватым светом.

Качудай шагнул в сторону серого, схватившись за рукоять клинка.

– Стой! – выкрикнул Зор.

Степняк остановился, вопросительно обернувшись.

– Уходить нужно, Качудай! Неспроста это, – он указал рукой на светящуюся паутину, по которой вар оживленно водил руками, в какой-то одному ему известной комбинации меняя местами части, которые тут же изменяли цвет с голубого на красный.

– Бегом! – заорал вдруг Зор, в два прыжка настигнув степняка и за шиворот швырнув того вперед себя, вскинул ключ уже знакомым движением. Глыба выпустила пучок света, опускаясь ниже, – Туда, в свет! – орал Зор, подталкивая друга.

Земля под ногами вдруг завибрировала мелко. Беглецы обернулись. Каращей по-прежнему стоял на месте, а перед ним крутился, набирая обороты огненно-красный калейдоскоп.

Прыжок, другой, словно невидимая сила оторвала тела от земли. Они не успели ничего понять, как оказались внутри глыбы. Проход тут же захлопнулся, а в этот момент за бортом раздался оглушающий звон, сопровождаемый яркой вспышкой. От каращея и его парящей колесницы не осталось и следа.

Глава 26

– Скажи, Зор, ты ведь мудрый гариец, поболее моего ведаешь… Вот сейчас живу, а не понимаю – не то сон, не то явь, аль бред какой? – замогильным басом бубнил Маргас, – А может я уж погиб давно там, в далёком бою, на далёкой родной земле, а всё вот это посмертица и вскоре закончится? – Искренне задавался вопросами здоровяк, разглядывая пространство вокруг себя.

Подобные вопросы вертелись сейчас в голове абсолютно у всех мидейцев, и даже у Зора, который привык ко многому и знал многое. Только знать о чём-то и жить в этом пресловутом «чем-то», как оказалось – были совершенно разные вещи. Порой реальность ошеломляла дико, что становилось страшно за рассудок.

Внутри глыбы не было ни стен, ни потолков, лишь только чёрный пол матового камня. Всё окружающее пространство Тулеи было прекрасно видно. Как поведал Маргас, они видели, как сгорали и рушились те странные «копья», и как каращей вдруг вспыхнул пламенем, что даже их новое пристанище пошатнулось. Ощущение отсутствия стен было обманчиво. Как только кто-то пытался пройти дальше, обязательно натыкался на невидимую преграду, от которой веяло лёгким теплом.

Пол был огромен, в тысячу шагов, не меньше. По его периметру располагались множество странных лож с углублениями, повторявшими человеческие тела. Позади них возвышались столбы в два роста, и через каждую дюжину лож вместо столбов стояли огромные кубы. Всё было из камня, так казалось. В центре располагался огромный круглый алтарь, а над ним парила точно такая же глыба, в которой они находились, только размером в обхват двух рук. Сразу же над ней в воздухе была сплетена паутина светящихся нитей, шаров разных размеров и цвета. Как понял Зор, это была карта земель, похожая на ту, которую ему когда-то показывала Тарайя.

– Это и есть птица, полет вершащая сквозь врата, что устроители древние оставили, – задумчиво резюмировал Зор. Он подошел к алтарю, с любопытством разглядывая матовый чёрный камень, сплошь испещренный непонятными символами золотистого цвета. Они были соединены между собой хаотичными тонкими прожилками, слегка пульсируя, будто в ритм сердца

– Хороший буртук золота, однако! – присвистнул Качудай, восхищаясь искусным позолоченным полотном.

– Это он! – Скинул Зор свою оружейную сбрую, подставив к алтарю ножны, такие же один в один матовые черные и с золотыми нитями, будто кровеносными сосудами.

– Что делать будем? – Высунул голову из-за спин товарищей Маргас.

Вокруг алтаря собрались все, уместившись в три ряда.

– Дальше путь безвозвратный! – Поднял Зор голову, окидывая взглядом бойцов в собравшемся круге. – Братья, в правде вам говорю, не утаив ни намерения! Возвращаться нужно всем. Тулейцы обещали врата открыть. Те, кто останется, больше никогда не вернутся. Мы с Качудаем вдвоём идём дальше. Я не ведаю, что там, – Зор многозначительно поднял указующий перст вверх, – Но там уже моя война, а ваша доля идти на землю в помощь тем, кто остался. Вдохните ещё хоть раз степной свободы, да горной прохлады под шёпот звёзд. Возможно, мы не все врата уничтожили и каращеи все ещё могут пройти на Мидею.

– Зачем говоришь так, Урус-Зор? – подал голос один из сирхов, – Ведь нас больше нет! Гаруда благословил на Мараджават Великий, и нет нам больше дела ни до чего. Наши жёны, братья, отцы смерть приняли нечестивую. Степную свободу пусть дети вдыхают, кто в живых остался – в них наше бессмертие. А коли сейчас воротимся назад, то кто их здесь защитит? Там воины Сарихафата, да гарийцы славные, коим равных нет на Мидее. Мы же на чужбине мараджават несём священный и живыми уже не вернёмся, иначе не свершится наш бой в чести! Мы давно путь выбрали, и вопросов больше нет, ничего нет – ты сам говрил, Урус! Если кто-то из нас предаст высшего воина земель – не пребывать ему в полёте с Гарудой, он не простит! Ты, Урус-Зор, делай, что нужно делать и собери все наши земли в одно соцветие, а уж мы как-нибудь тебя охраним! Пока последний черут стоит на ногах, пока брат мой гариец крепко держит меч в руке, мы все охраним тебя, ты не думай и сомнений не держи за поход этот! Наша стезя – смерть в бою с тобой, иначе не будет свободы ни нам, ни потомкам нашим!

– В другой жизни шёпот звезд будем слушать! – поддержал его кто-то из гарийцев, – Ты брат, помни, и мы не забудем…

Бойцы загалдели, обнажив мечи, загремели сталью, преисполненные вдохновения.

– В туру! – скомандовал Маргас, и все тут же встали в общий строй, попрятав оружие, изобразив тишину.

Зор протянул руку к алтарю, провёл ладонью по нескольким знакам. Золотые черты откликались ярким излучением. Он коснулся центра паутины, потянул её в одну сторону, цветные сферы закружились вокруг своей оси, подлетая ближе.

– Что это, Урус-Зор? – вкрадчиво шептал Качудай, выглядывая из-за спины.

– Земли. Вот только не понимаю, где Урай? Тарайя мне показывала его, я помню хорошо, но здесь иначе всё. Я видел соцветия, и они были иные, здесь же всё по-другому. Видишь, есть красные, а вот эта ближе к центру совсем черная. Хотя я помню, что Урай тоже у центра и он цвета неба нашего.

– Может его каращеи извели уж? – выдвинул версию степняк.

Зор задумался, нахмурил брови. Ведь Каращеи стремились именно к Ураю и к Мидее, но изначально, как рассказывала Тарайя, на Урай они пришли давно. Он коснулся темной сферы. Паутина тут же сложилась, уйдя на задний план, а выбранная земля приблизилась, увеличившись в размерах. На алтаре в этот момент высветился ярко один из знаков. Зор не думая положил на него ладонь…

Уменьшенная копия глыбы над алтарём завибрировала, словно от напряжения. На мгновение показалось, что всё замерло и даже воздух замер. Всех, кто находился за пределами алтарного круга, подняло в воздух. Люди парили в невесомости какое-то время, затем их стало растаскивать по периметру, где находились каменные ложа, вдавливая в них сильным притяжением. Никто ничего не понимал, но и противиться не мог.

Глыба над алтарем вдруг взорвалась, рассыпавшись в разные стороны, словно яичная скорлупа, а на её месте оказалась самая настоящая птица.

– Смотри, Урус-Зор, это же птица Гаруды Большекрылого! – в изумлении таращился на яркий блеск Качудай.

– Вот тебе и камень… – буркнул Зор.

– В Сарихафате храм есть, он еще до сотворения мира стоял, как жрецы сказывали. Я был однажды там и видел стены камня цвета охры пустынной. Вот на них и были эти птицы, много птиц… Они сыновей своих славных ещё не оперившихся несут сквозь тьму к свету, где Гаруда наградит за смелость, не убоявшихся великого полёта!

– Видать не совсем к свету они несут, коль скорбью земли возвещают...

– Ну, тут уж не знать мне правды. Может жрецы чего напутали, а может правду и не помнит уж никто, – посетовал степняк, не отрывая взгляда от дивной птицы.

Они поняли, что находились сейчас внутри этой диковины, но и наблюдали всё со стороны.

Птица сверкала золотом, коего здесь было в избытке во всех вещах. Её величественный вид поражал воображение. Мощные огромные крылья были чуть загнуты, прижаты к корпусу, словно готовые распахнуться. Птица медленно вращалась вокруг своей оси, сверкая одним единственным рубиновым глазом, размером в половину головы.

Из каменного пола вдруг материализовались два трона, тут же притянув к себе Зора с Качудаем. Круг с алтарем и находящимися на нем людьми отделился от основания, возвысившись и замерев в центре. Вообще, казалось, что всё было живым, и оно знало, что делать и делало это, согласно выбору человека. Пространство за периметром стало изменяться. Появилось движение – сначала медленное, потом чуть быстрее и вдруг в одно мгновение вокруг стало темно. Внутри царил полумрак.

Зор сейчас видел отдаляющуюся Тулею, точь-в-точь ту, которую когда-то он наблюдал вместе с Тарайей изнутри врат. Земля становилась всё меньше и меньше, в какой-то момент став тусклой точкой. Яркий Ассирий тоже постепенно тускнел, пока не превратился в обычную звезду, коих на небосводе было неисчислимое множество. Могучая птица несла людей сквозь безжизненное тёмное поле, от созерцания пустоты которого захватывало дух, но тут же погружало в странную тоску, возвещавшую о полном одиночестве.

Ощущение было, словно они замерли на месте, никуда не двигаясь.

– Скажи, Урус-Зор, ты ведаешь многое, ответь – где жены наши? – вдруг спросил Качудай, отрешенно глядя в темную бездну вокруг.

Зор вопросительно посмотрел на друга, не совсем понимая.

– Я тут думал много и понял один важный момент, – продолжил степняк, – Вернее важным он стал в тот миг, как я о нём подумал. Я раньше никогда даже не знал, что можно о таком мыслить. Всё это было несущественным, неважным, пустым. Понимаешь, Урус-Зор – мы воины, всю жизнь в боях проводим, стремимся смерть достойную принять, чтобы забвение в вечной неге и великом полёте продолжилось. Желаем, чтобы Гаруда взял под крыло и возвестил нам наши радости, укротив печали навсегда… а куда уходят наши жёны?! Мы ведь никогда об этом не думали, и не было до этого никому дела. Мы стремимся под Крыло великого полёта но, по сути, канем в бездну. Никто! Никто и никогда из сирхов не был удостоен того великого полёта и не удостоится, ведь без крыльев не покорить те выси. Мы без крыльев, Урус-Зор! Как же сильно мы все заблуждались! Гаруда полёт дарует вместе с нашим рождением, а мы крылья те вырываем, топчем их в грязь бытия, не видя очевидное у самого носа своего. Он новые не даст, нет у него больше.

– И что же крылья ваши?

– Наши женщины – они и есть крылья! Это они, Урус-Зор! Они нас в мир этот приносят и они же полёт вершить даруют в смерти. А мы оберегать всю жизнь те крылья должны и чем пуще забота, тем выше полет тот будет за мерой! Я это понял вдруг точно явно, что сомнений моих в том нет нисколько. Я всю свою жизнь топтал то оперение, а когда вдруг это осознал и полёт тот ярким светом озарился, в этот миг Гаруда сам забрал те крылья у меня. Он правдой поступил, но я благодарен ему, что понять дозволил эту истину, пусть и поздно. Как думаешь, Урус-Зор, Ирелия ведь в радости великой теперь пребывает? – с надеждой в голосе, спросил Качудай, уставившись на друга.

– Хм, вот как… – хмыкнул Зор. Он вдруг разглядел в этот миг в степняке яркую искру. Почувствовал её, как никогда раньше, что самому стало тепло от этого уж позабытого чувства. Это было столь неожиданно, что Зор улыбнулся невольно впервые за долгое время, – Я рад, Качудай, что ты это понял, и твой полёт теперь с тобой навсегда, верь мне! А Ирелия обязательно сохранит тот очаг, дождавшись тебя, она ведь обещала, ты должен верить, должен знать.

– Скорей бы уж… – тяжело вздохнул степняк, – Нет, Урус-Зор, ты не подумай, что я смерть теперь нарочно искать буду, нет. Буду жить столько, сколько Гаруда возвестит, с честью каждое мгновение встречая, но нет во мне теперь трепета, а лишь покой и надежда, что когда-нибудь она встретит меня там… но сначала месть каращеям отнесу. Уж больно тяжела ноша!

– Разве Сварг возвестил о смерти Ирелии? – искоса взглянул на него Зор.

– Возвестил, – удручённо буркнул Качудай.

Зор усмехнулся отчего-то, покачал досадно головой, ничего не ответив.

Внезапно впереди появилась яркая белая точка, она быстро увеличивалась в размерах, проявляя из себя водоворот светящейся пыли. Птица нырнула в эпицентр этого вихря. Вокруг всё стало ярким, затем наступила темнота. Вспышка. Вынырнув из такого же водоворота пыли, они быстро приближались к тусклой звезде. Та постепенно росла, обретая свет. Впереди показалась земля, окутанная красноватой дымкой. Одна её половина была погружена в темноту, другая палимая солнцем имела чуть красноватый оттенок. Вокруг земли вращалось три луны разных размеров и ещё что-то, по форме чем-то напоминавшее их птицу в каменной скорлупе, только размерами с саму землю. Эта глыбина парила в невесомости на порядочном отдалении, но от нее тянулся едва уловимый световой след в сторону земли

– Вселенский камень… – прошептал Качудай, – Точь-в-точь, что наш…

– Зор, сил нет встать с этих постелей! – закричал вдруг Маргас, крепко удерживаемый невидимыми путами.

– Потерпи, Маргас, наверняка, как только тверди коснёмся. Мы сами не можем двинуться.

Земля быстро приближалась, и уже была четко видна небесная дымка, как вдруг из-за её изогнутого темного горизонта появились три таких же «копья», как и тогда на Тулее. Они летели сначала вместе, затем разделились резко. Двое ушли в стороны, а один стремительно несся в упор. Как по команде из их острых жал извергся яркий свет, ударивший по невидимому куполу птицы, что всё задрожало, стало невыносимо жарко, притяжение внезапно исчезло и мидейцы попадали со своих мест. Одно из «копий» не сбавляя скорости и не прекращая извергаться, врезалось в них, создав сильную тряску. Над алтарём птица покрылась алой дымкой. Противник атаковал почти в упор, испепеляя невидимый купол, очертания которого проявлялись по мере его нагрева. Никто не понимал, что делать. Людей швыряло из стороны в сторону, больно сталкивая друг с другом. Вокруг все потемнело, закружилось, уши закладывало от невыносимого гула чем-то похожего на раскатистый гром в одной непрекращающейся тональности. Яркая вспышка ослепила вдруг. Наступила звенящая тишина.

***

Противная гарь била в ноздри, едким запахом приводя в чувства. Зор разлепил кое-как веки. Он лежал на выжженной земле, покрытой толстым слоем пепла. Неестественно тёмные плотные облака полностью закрывали небо. Тело болело так, что казалось, будто его прожевало в жерновах. Малейшая попытка пошевелиться отзывалась острой болью. Он перевернулся на бок, закашлялся, сплюнул кровью. С трудом, но все же удалось подняться. Качудай лежал рядом, уткнувшись лицом в землю, стонал, пытаясь пошевелиться. Ещё трое – гариец и два сирха лежали чуть поодаль с обезображенными лицами, пустыми глазницами глядя в чёрное небо. Издалека послышался стон, затем еще один. Мидейцы были разбросаны по небольшому склону, с трудом поднимались на ноги, осматриваясь, в первое мгновение не совсем понимая, где они и что происходит. Внизу, у основания склона в большом кратере покоилась их птица, вновь обретя форму камня. От кратера тянулся большой ров, который она пропахала, столкнувшись с землёй. Зор стал припоминать некоторые подробности крушения – все три копья по очереди протаранили их, после чего, птица покрылась каменной скорлупой, как только вошла в атмосферу земли и по касательной рухнула на землю, за мгновение до столкновения выбросив людей из своего чрева.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒