Глоссарий 3 страница

– Недооценили, – раздосадовано усмехнулся Яр.

Он сейчас понимал, что где-то просчитался, потерял хватку, перестал чувствовать природу, которая всегда на особом ему одну понятном языке предупреждала о любых грядущих неприятностях. Никогда противник вот так близко еще не подбирался внезапно, а здесь что-то происходило непонятное. Мало того, что они пришли рано в этом году, так еще и сумели незамеченными пересечь гряду.

Все бойцы из отряда Яра сейчас должны были быть у южного перевала, в трех днях пути, неподалёку от истока Великой Вишьи. Это был самый легкий перевал через гряду и по нему пытались проходить все, начиная от Сирхов и заканчивая редкими небольшими шайками разного отребья, искавшего легкой наживы.

– Забудь, что ты видел, Зор! – Спокойно, но требовательно произнёс Яр, обнажая чёрную сталь воронёного клинка, – Уходи в Гарию, я не дам пройти им дальше. Обо мне забудь, и неси всегда в себе искру, не дай угаснуть роду! – он сбросил на землю небольшой заплечный мешок, рассек перед собой воздух и воткнул меч в землю.

Все три отряда, как по команде остановились, заметив, что беглецы никуда более не торопятся.

Яр понимал, что каким бы искусным бойцом он не был, но сотню поднаторевших за время их прошлых стычек Сирхов, ему живым вряд ли одолеть.

Погода резко переменилась.

– Уходи! – сорвался Яр на крик, но Зор стоял, не шевелясь, будто не слышал его, а лишь слегка прикрыв глаза, размеренно вдыхал весеннюю прохладу, нагоняемую непогодой.

Сирхи тоже замерли на своих позициях, пока не решаясь к дальнейшим действиям, неоднократно уже наученные горьким опытом.

– Эй, гарийцы! – Выкрикнул вышедший вперед молодой рослый сирх, – Бросай меч далеко и жить будешь! Я, Борей старший, клянусь Гарудой, не знающим границ, что жизни ваши не торонут!

Яр молча продолжал стоять, пристально попеременно следя за всеми тремя группами противника, не обращая внимания на требования. Зор присел на землю, скрестив ноги. Его дыхание было медленным, с каждым разом становясь всё реже.

Борей поднял руку вверх, резко махнул ею, сирхи встрепенулись наизготовку и три отряда, как по команде двинулись на противника с разных сторон.

Яр перехватил меч, сделал шаг навстречу и замер. Он не мог отвлечь внимание ни на мгновение. Непослушный Зор сейчас беспокоил больше всего. Беспокойство сильно мешало, не давало сосредоточиться, но матерый боец понимал, что эти мысли лишь помеха и старался гнать их прочь из разума.

Зор медленно выдохнул, продолжая сидеть на земле не шевелясь, затем открыл глаза, в этот момент встретившись взглядом с тем самым Бореем. Предводитель сирхов, шагавший в наступление во главе отряда вдруг запнулся, отшатнулся назад, усилием попытался запрокинуть голову, но ничего не вышло. Он силился отвести взгляд от странного безоружного гарийца, но попытки были тщетны. Странная сила, излучаемая Зором, будто крепкие оковы искусного мастера держала опешившего сирха, с каждым мгновением закрадываясь дальше вглубь, вгрызаясь в неокрепший разум, метавшийся в растерянности, словно в пустой темнице, штурмуя прочные стены. Прошло мгновение, другое. Начавшаяся мелкая морось вдруг резко сменилась мощным проливным дождем, сопровождаемым шквальным ветром, налетевшим диким ураганом. Это произошло настолько внезапно и быстро, что никто не успел сделать еще и шага навстречу друг другу, как беспросветная стена воды буквально начала сшибать с ног сирхов и даже Яр еле держался на ногах, не видя перед собой абсолютно ничего. Небесный поток воды нещадно валил людей на землю, особо невезучим ломая кости, причиняя нестерпимую боль телу, с каждым мгновением усиливаясь. Обрывистые крики перепуганных сирхов тонули в шуме разгневавшихся небес.

Ливень кончился так же внезапно, как и начался.

Сирхи валялись по поляне, корчась от боли. Разбросанное оружие, порванная одежда, кто-то ползал на четвереньках, пытаясь встать, но тут же падал обессиленный.

Яр кое-как поднялся на ноги, тяжело дыша, осмотрелся и, пошатываясь, не медля направился к Сирхам. Пытавшихся подняться, он тут же валил мощным ударом, выдергивал ремни, крепко связывая руки и ноги.

Зор, сидевший до того на прежнем месте, с последней упавшей каплей дождя, сделал глубокий хриплый вдох и повалился на землю. Нет, он не был искалечен взбесившейся стихией. Все силы ушли на то, чтобы пропеть заветную песнь, которую нашептывала ему в детстве мама. Он помнил тот шепот звёзд из уст матери, когда-то напевавшей ему совсем еще крохотному великую песню природы, способную защитить в любой момент. Это был единственный выход, благодаря которому юный гариец пытался избежать кровопролития и это сработало. Но вот теперь ощущения были не из приятных. Он уловил один в один те же чувства, что и накануне испытал во сне, проживая ту странную жизнь. Состояние внутренней обреченности и беспомощности собственного тела.

Зор отполз с пригорка вниз, с большим трудом поднялся на ноги, немного понаблюдал за тем, как Яр вязал сирхов. Послышались голоса вдалеке, гул земли, содрогаемой топотом лошадей. Это были бойцы Яра. Они выскочили из-за небольшого холма вдалеке и во весь опор сейчас неслись в их сторону.

Зор не стал их дожидаться и как мог скоро направился вдоль гряды в противоположную сторону. Иногда он останавливался, переводя дыхание. Мутное состояние разума было в диковинку. Зор впервые в жизни испытывал странное чувство беспокойства. Может быть, это и есть страх, с которым он до сегодняшнего дня не был знаком? Страх противный, предательский. Страх за неспособность более контролировать свой ум и тело. И чем больше он об этом думал, тем ярче усиливались столь противные чувства. Да, это была плата за спасение, Зор это понял явно. Он старался гнать предательские мысли, пытался успокоить встревоженный ум. Усталость постепенно проходила и в тело возвращалась прежняя лёгкость, но разум все еще не спешил в присущее ему спокойствие.

Обвальный грохот заставил встрепенуться и отпрыгнуть с тропы, по которой он шел. Сверху одного из ближайших скальников летела мелкая крошка и пара крупных валунов. Следом, сноровисто спрыгивая с уступа на уступ, друг за другом спускались человек десять. Это снова были вездесущие сирхи. Видимо в этот раз они подготовились очень хорошо и это был уже четвертый отряд за сегодняшний день, который Яр не учуял загодя, и сейчас не учуял и Зор. Сколько их еще в сплетениях гряды – оставалось только догадываться.

Они заметили одинокого путника и уже не таясь, бежали вниз по склону в его сторону.

Зор не медля бросился по тропе. Он впервые в жизни ощутил себя беспомощным. Появилось новое чувство – это был гнев. Его маленькие ростки будоражили сознание, стращая, требуя остановиться и встретить противника. Нет, он не боялся Сирхов, он бежал все быстрее и быстрее, но не от них, а от их смерти. Зор понимал, что просить больше природу не в состоянии, а по-другому придется убивать. Разум находился в смятении от непонимания и неспособности как-то повлиять на происходящее.

До того молчаливые преследователи, выбежав на тропу, закричали, заулюлюкали, со всей прыти нагоняя беглеца.

Зор бежал, не разбирая пути, пытаясь собрать воедино окончательно запутавшиеся мысли и найти правильное решение. Крики преследователей то затихали, то снова нарастали. Нырнув в расщелину и спрыгнув с небольшого обрыва, он оказался у подножия огромной горы. Ее плоская пологая грань была словно точеный клинок могучего великана, устремлявшаяся ввысь.

Основание было местами обвалено, а у дальнего края зияла приличных размеров дыра. Зор направился к ней и почти свободно пролез внутрь, затаившись по ту сторону камня.

Сирхи вскоре где-то вдалеке загалдели и снова затихли. Ушли они или просто замолчали, проверять не хотелось. Полумрак, царивший внутри, разбавлялся просветом входа. Зор осмотрелся. Пещера была огромная, куполом как минимум в три человеческих роста. У противоположной от входа стены был еще один лаз, но уже размерами побольше, нежели входной. Зор подошел ближе, заглянул внутрь. Длинный прямой тоннель уходил вглубь горы, где-то вдалеке слабо мерцая белым отблеском. Не думая, он шагнул внутрь и смело направился вперед.

Долго идти не пришлось, тоннель обрывался просторным сводчатым чертогом. Его стены плавно уходили вверх, сходясь постепенно к центру, обрываясь, образовывая собой небольшое узкое отверстие, сквозь которое пробивался солнечный свет. В центре располагалась гранитная плита. На ней возвышались три идеально шлифованных столпа из чистейшего ярко синего сапфира. Они образовывали собой треугольник, где вверху покоился огромный шар всё из того же камня. Луч света упирался сверху прямо в центр сферы, обволакивая её едва заметной туманной дымкой.

Зор подошел смело ближе, дотронулся первой колонны, второй, третьей, потянулся вверх и едва коснулся шара. Дымка была теплой. Она вдруг заклубилась и медленно стала обволакивать пространство меж столпов. Зор не знал, что это за сооружение и кем построено, но он явно понимал, что это что-то важное, но давно забытое и покинутое тем мастером, который постарался, выправляя холодный камень, придавая ему приятный блеск. Зор присел у одного из столпов, скрестил ноги меж собой и прикрыл глаза. Всё ещё взбудораженный разум не давал окончательно успокоить чувства. Он размышлял над произошедшим сегодня, и чем больше пытался осмыслить, тем больше путался. Это было впервые. Раньше все ответы на любые вопросы были очевидны, сейчас же не покидало чувство какой-то странной беспомощности, растерянности, которые всё чаще тревожили. Зору был важен ответ на заветный вопрос, которым он задавался с раннего детства. И, казалось – ответ прост, лежал где-то на поверхности, но словно укрытый маревом отводящим взгляд, не давая узреть его явно и четко. Ему было искренне жаль сирхов, жаль тех, кто нес в себе гнев и боль. Жаль было всегда и собственного отца. Он прекрасно помнил те скитания вместе с ним, помнил арену Дакана, с трибун которой кричали обезумевшие люди, жаждущие крови. Помнил обреченный испуганный взгляд зверей затравленных, загнанных человеком.
Те события многолетней давности отложили сильный отпечаток в его душе, заставив задаться этим важным вопросом и пообещав самому себе, непременно на него ответить. Зор верил, что как только он найдет ответ, люди смогут вернуть себе ту искру чистоты, которую когда-то утратили, повесив на себя ярмо войны друг с другом и с собственным духом. Яр, за которого Зор переживал не меньше, тоже сможет сложить оружие, которым сильно тяготился.

Постепенно мысли уносились в далекое детство, когда была жива еще мама. Её нежный ласковый голос был запечатлен в памяти навсегда, согревая своими волшебными нотами в моменты непонимания и неприятия действительности. Он помнил каждое её прикосновение, тепло нежных рук, волшебный взгляд. Погружение в воспоминание было настолько ярким, что казалось, будто он снова там – на далеком холме, в чистом храме звезды, среди пышного разнотравья, где его нежно гладили по растрепанным волосам, шепотом напевая красивую песнь.
Голос становился чуть громче и еще чарующей. Волшебные, но уже незнакомые звуки разливались по сознанию, растворяясь и успокаивая. Зор не помнил этой мелодии, она была нова и не похожа на другие, что напевала мама, но также необычайно красива. В ней присутствовала некая своя особенность, отличавшая от всех остальных слышанных им ранее. Каждое новое прикосновение, придавало легкое ощущение полета.

Зор старался успокоить ум полностью, очистить от посторонних мыслей, только бы дольше оставаться в этих воспоминаниях. Он явно ощущал тёплое дыхание и, даже как ему показалось, уловил легкий свежий аромат весенних горных первоцветов.

Все эти ощущения были настолько реальны, что казалось, всё происходило наяву. Красивая мелодия вдруг кончилась, и Зор услышал легкий смешок. Он открыл глаза.

Мощный толчок сердца, еще один. Дыхание перехватило, что не получалось вдохнуть. Сердце хаотично заходилось в каком-то безумном ритме впервые в жизни. Зор ошарашено смотрел перед собой, замерев с полуоткрытым ртом. Напротив сидела девушка, примерно того же возраста, что и он, может чуть моложе. Она ещё раз провела ладонью по его волосам, пристально глядя в глаза. На ее губах играла лёгкая улыбка. Зор по-прежнему не мог пошевелиться и выдавить из себя хоть слово. Тело оцепенело, жилы застыли на грани максимального напряжения. Он не понимал, что сейчас происходило, кто она такая и откуда взялась. Белокурые пышные волосы, огромные голубые глаза, отражавшие в себе блеск сапфира, завораживали и топили сознание в своей бездне, что появилось даже легкое, но приятное головокружение.

Незнакомка убрала руку, склонила голову чуть набок, и пряди её волос покоившиеся на плече, рассыпались пышным водопадом.

Зор никогда в жизни еще не чувствовал себя таким растерянным. Он смотрел в ее глаза, не в силах отвести взгляд, поймав себя на мысли, что и не хочет этого делать.

– Я Зоран, сын Амура и Дарьяны из земли гарийской, – наконец выдавил он из себя дрожащими губами. – Прости, что нарушил покой твоего чертога!

Девушка ничего не ответила, лишь чуть ярче улыбнулась, продолжая пристально смотреть в его глаза.

Зор так же не отрывал взгляда, он не мог этого сделать. Ему казалось, как только он отведет взгляд в сторону, то предаст ее – её намерения и желания. Он ощущал необычайную чистоту энергии, океаном разливавшуюся по разуму, бескрайним пространством заполнявшую эти волшебные глаза.

– Тарайя, – вдруг произнесла незнакомка тихим мягким голосом.

Сердце Зора тут же среагировало беспорядочным боем в груди. Волнение было запредельным. Сознание откликалось совершенно неожиданно на каждое её действие, жесты, голос.

– Тарайя, – повторил Зор.

– Тара, дочь Дивьи и Перинея с земли Урая, – внесла она ясность.

– Не знал об этих землях. Это за Красным Солнцем и за Даканом?

Тарайя засмеялась, отрицательно махнув головой, жестом указала в сумеречный свод пещеры. Зор поднял голову. В отверстии свода мелькали тусклые звезды. Он и не заметил, как наступила ночь, но в каменном чертоге по-прежнему было светло. Сапфировые столпы вместе с покоившимся на них шаром, излучали голубоватый мягкий свет, а все пространство между ними было заполнено белым туманом, добавляя яркости, и все вместе это создавало приятный полумрак.

– Это видимо очень далеко. Я просто кроме гарийцев и сирхов никого более не встречал в этих предгорьях и уж не слыхал о землях Урая, – задумчиво пробормотал Зор, вновь уставившись на девушку. Он даже поймал себя на мысли, что не до конца понимает смысл сказанного им, словно слова пустые и ответ совершенно не важен, только бы можно было смотреть в ее глаза и дальше. Зор сейчас ощущал странную красоту. Видел одно из её проявлений, которого до этого лицезреть не приходилось. Он понимал и знал красоту природы, он с ней жил. Знал красоту доброты и красоту радости, и много-много еще разных, но эта была особенная, не поддающаяся тому, чтобы полностью ее можно было прочувствовать, проникнуться. До этого казалось, что он хорошо понимал природу и понимал человека, как часть природы. Он встречал многих людей, разных, но Тарайя была другая. Он жил среди прекрасных гариек, но подобного никогда не видел, не чувствовал, не знал. А может это со временем приходит? Может быть, время пришло? Нет, это было иное, пока нераскрывшееся. Странная красивая тайна, являвшаяся чувством противоречивым, вдохновляющим и угнетающим одновременно.

– Она одна, – вдруг вырвала девушка из раздумий мягким тихим голосом, что снова сдавило больно в груди.

– Кто? – Не понял Зор.

– Земля Урай. Ты говоришь, что не слыхал об этих землях, но она всего одна.

– Да, конечно, Гария тоже одна. Ты прости, если говорю не так, я не желал обидеть твою землю.

Девушка улыбнулась.

– Тарайя, – неожиданно вслух произнес Зор, хотя хотел про себя, но почему-то получилось в голос.

– Тара. – Продолжая улыбаться, поправила она, – Тарайя – имя, рождённое вместе со мной, и его не произносят, но ты говори, как нравится, тебе можно, сын Амура и Дарьяны. – Она поднялась со своего места и стала прохаживаться вдоль стен, разглядывая холодный темный камень. Тара иногда делала оборот вокруг себя, что ее белоснежное легкое платье, отшитое понизу разноцветной шелковой лентой, создавало едва уловимый порыв ветра, доносивший все тот же приятный аромат весенних горных первоцветов.

– Почему ты одна и куда идешь? – Зор немного успокоился и осмелел.

– Я бы хотела увидеть твою землю, Зор, – склонив чуть набок голову, тихо произнесла она, продолжая рассматривать темный камень, слегка касаясь его.

– Ты пришла увидеть Гарию? Далеко видимо донеслась весть о земле нашей, – задумчиво пробормотал он, не сводя глаз с девушки.

– Да, я видела много земель, но про Срединный Гард только слышала. Отец мне сказывал, что более нет путей сюда, ключи потеряны и чтобы их оживить, понадобится много времени.

– Хм, даже Сирхи к нам дорожки, будто скатертью устланные протоптали, а уж добрых путников и подавно встретим. Странно ты говоришь, Тара. Мне неведом тот мир, который Гардом кличешь Срединным. Видимо путь не этот ведет туда, но ты не печалься, я узнаю обязательно дорогу и провожу! – искренне воодушевленно пообещал Зор.

Девушка весело засмеялась, подошла к нему и присела вновь напротив.

– Вот тот путь, – указала она за спину.

Зор обернулся, окинул взглядом столпы, окруженные туманной дымкой, вопросительно посмотрел на Тару.

– Это и есть врата к дорожкам между землями, но ты ключи подобрал, когда касался камня, мысли неся нужные и двери открылись. Я заметила это и прошла тихонечко, чтобы никто не знал. Здесь и тебя застала в воспоминаниях твоих. Гария, это твой дом, но вся земля ваша – Мидея, что означает – Срединная. Она у границы крайнего круга дома общего находится, гардой служит в приграничье, потому и Срединный Гард ваша земля зовется нами.

– Я понял! – Воодушевился Зор, – Я знал об этом с самого рождения. Мне мама песни сказывала о землях тридевяти, о мирах за ними. Значит вот он путь, о котором Яр мне поутру ведал! Знаешь, пока я был один, в воспоминаниях гулял, и мама мне песнь там пела. Только она могла тот шепот звезд произнести. Ни от кого в Гарии более я не слыхал подобного и полагал, не услышу. Скажи, ту незнакомую мне песнь спела ведь ты, завершив тот сказ?

Тара протянула руку, коснулась слегка его волос, – Я с детства знаю песнь ту и помочь очень старалась тебе. Я видела, как разум твой путается, в невежество погружаясь. Ты не печалься, сын Амура, не задавайся вопросами пустыми…

– Мой вопрос важен, он не пустой вовсе! – перебил он её вдруг, – Моя мать погибла именно поэтому и сирхи сейчас травы кровью поливают, потому как нет ответа на него. Почему мы чистоту в себе сохранили, а сирхи – нет? Мой отец погиб возвращая себе эту искру, но так и не вернул наверняка. Когда мы все разошлись? Когда пути выбрали разные? Я знаю, есть тот ответ и быть может, найдя его, я часть искры отдать смогу, чтобы зажечь угасшие.

– Тяжелы намерения твои, Зор, – Тарайя резко переменилась в лице, задумалась о чем-то, взглядом отрешившись, – Но я очень хочу помочь желанию твоему!

Столпы вдруг резко заискрились, Тара поднялась со своего места, испуганно глядя на редеющий туман. Зор подскочил следом, не понимая происходящего, и загородил собой девушку, оттесняя её от искрившегося камня.

– Нет! – взяла она его за руку, развернула к себе, потянулась на цыпочках и слегка коснулась его щеки своей, – Мне пора, иначе не смогу уйти, тогда отец найдёт путь этот, а оно пока ни к чему, – прошептала она ему на ухо, быстро прошмыгнула мимо и скрылась в тумане.

Зор замешкался, рванулся следом, но никого уже не было. Туман рассеялся сразу же, как исчезла Тарайя, сапфир померк, едва отсвечивая, что стало довольно мрачно.

Глава 4

Яркий луч солнца, пробивающийся сквозь отверстие пещеры, неторопливо скользил по каменному своду, отражая частицы пыли, витающие в воздухе.

Зор открыл глаза. Он сидел у одного из столпов, прислонившись к нему спиной. Попытки поспать едва увенчались успехом лишь к самому рассвету, но немного все же удалось. Подскочив тут же с места, он в который раз стал осматривать сапфировые врата. После исчезновения Тары, каких только попыток не предпринимал, но вновь оживить этот тайный путь не удавалось никак. Зор множество раз проделывал те же движения и касания, как и в первый, но никакой реакции не следовало. В какой-то момент он даже засомневался, что всё происходило на самом деле, а не во сне, но едва уловимый аромат горных первоцветов, все еще витающий в воздухе, говорил об обратном.

Зор понимал, что есть какой-то нюанс, какая-то маленькая, но важная деталь, которую он постоянно упускает, но уловить эту ошибку, понять, пока не удавалось. Справедливо рассудив, что дальнейшие попытки только запутают больше, он поспешил выбраться наружу.

Солнце взошло уже высоко, рассеивая утреннюю прохладу, хотя Зор и не замечал этого, несмотря на легкую одежду. Он вообще не ощущал холода, чему способствовало умение замедлять и ускорять жизненные процессы в собственном организме, подстраиваясь под окружающие условия. Подобные и многие другие способности были с рождения присущи каждому гарийцу, и Зор знал, что они есть и в каждом человеке, но теряя искру, люди теряли данное природой.

Не тратя времени, он бросился бежать по уже знакомой тропе, откуда вчера пришел. Зор спешил. Он обязательно должен был встретиться с Яром, до того, как они покинут гряду, отправившись на юг к истоку Вишьи. Сирхов Зор уже не опасался. Он был уверен, что если вернулись воины Яра, то близлежащие окрестности наверняка были прочесаны. Но не эта причина была главной. Он поймал себя вдруг на мысли, что испытывает странное состояние легкости, будто полета, которым хотелось поделиться даже с кровожадными сирхами.

Перед взором стоял образ Тарайи. Зор четко помнил ее глаза и боялся упустить даже на мгновение. Этот взгляд источал необычайный поток энергии, который пронизывал сознание невероятными ощущениями, до того неизведанными.

Перемахнув через очередной быстрый ручей, коих в этих краях было великое множество, он подбежал к отвесному невысокому скальному обрыву, прыгнул, ухватившись за выступ, взобравшись на него. Снова прыжок, еще уступ, еще один и вот долгожданная равнина, бежать можно быстро, чего очень желал сейчас Зор, стараясь скорее успеть.

Оглянувшись назад, в сторону остроконечной сопки, он боковым зрением заметил движение, словно маленькая точка у пригорка неподалеку зависла в воздухе и со стремительной скоростью метнулась в его сторону, следом еще одна, затем третья. Мгновение, другое, Зор одернул голову, отшатнулся назад, пригнулся. Со свистом одна за другой мимо пролетели три стрелы. Молча, не производя ни звука, из-за зеленеющего холма выскочили трое.

Зор рванулся в сторону перелеска неподалеку. Один из преследователей не останавливаясь, вложил стрелу, мощным рывком дернул тетиву. Зор услышал очередной свист раньше, чем тонкий острый прут смог достичь его, но все же не успел полностью увернуться. Остро заточенный наконечник легким касанием резанул у виска, вспоров кожу. Зор замешкался, остановился. Растерянность и непонимание происходящего вновь стращали разум. С каким-то гортанным выкриком, из рощи, к которой он как раз и направлялся, выскочили еще двое. Зор глубоко вдохнул, на миг задержав дыхание, медленно выдохнув. С обеих сторон засверкала сталь обнаженных клинков. Первый настигший рубанул наотмашь. Юный гариец отошел чуть в сторону от удара, одной рукой схватил сирха за шею, уперев ладонь в подбородок, резким движением швырнув того об землю. Для сирха это казалось настолько быстрым, что он даже понять ничего не успел, лишь почувствовал сильнейшую боль от удара. Выхватив у него меч, Зор в последний миг отбил удар следующего. Подскочил еще один. Зор метнулся к нему навстречу и чуть присев, когда тот замахивался, мощным ударом клинка вышиб меч из рук, что тот отлетел на приличное расстояние.

Дальнейшие события развивались настолько стремительно, что даже сам Зор не мог точно припомнить их в подробностях…

Сирхи корчились от боли, постанывая, ползая по траве. По примеру Яра, Зор снял с них все ремни и связал по очереди. Он очень волновался, и узлы его вышли слабые и неуклюжие, он вообще их вязал впервые, что же делать дальше и вовсе не понимал. Обойдя в который раз их по кругу, поднял каждого, усадив друг к другу спинами, рассудив, что так будет удобнее, а сам присел напротив.

– Ты хороший боец, Урус, – после долгого молчания, наконец, произнес один из них, сплюнув кровью, – кто учителя твои, что воином справным воспитали?

– Я Зор, не Урус!

– Все одно. Коль воин, зваться можешь кем угодно. Так кто учителя твои, поклон им о земь! – горделиво вскинул голову сирх, – Отпусти, Урус, а? Развяжи путы, и я золота дам сколь скажешь! Не в честь мне воину, как ягненку связанному быть, – сыпал бородатый сирх без умолку, – Сними путы, дай умереть воином, не позорь стан мой! Не хочешь золота, дам камень лунный, смелый Урус, клянусь Гарудой Большекрылым, что камень отдам, который сам Гаруда предкам моим завещал! Либо отпусти, либо кровь пусти, но в неволю не пойду! – Бородач нервно крутил головой по сторонам, дергал руками за спиной, пытаясь освободиться. Его собратья так же нервно ерзали на месте. Зор видел, как они пытались вслепую развязать друг другу руки, но из-за неслаженности действий это у них получалось плохо, хотя и стянуто все было совсем слабо.

Зор сидел напротив бородача, внимательно разглядывая его. Тот исподлобья сверкал недобрым взглядом черных глаз.

– Не неволь, дай с честью смерть принять! – сорвался он на крик.

– Каков путь твой, сирх? – негромко вопросил Зор, пристально глядя в глаза бородача. Он смотрел на него и пытался понять мысли, намерения, цели, которые гнали этот бесстрашный народ с завидным упорством и настырностью все к новым и новым завоеваниям, оставляя за собой кровавый след. Сколько Зор знал о сирхах, всегда они воевали. Вся жизнь, всей сутью их существования являлась – война.

– Я Качудай! – гордо ответил он после небольшой паузы, – Мой путь – сталь добрая в новых землях окропленная водой жизни во славу предков и Гаруды, границ не ведающего!

– Пустой твой путь, Качудай. Погибель несёте и за погибелью гонитесь, – отрешенно произнес Зор, поднялся, подхватил валявшийся рядом меч, одним движением разрезал ремни, стягивающие руки разговорчивого бородача, бросил короткий взгляд на того, швырнул меч на землю и быстрым шагом направился в сторону багровеющего заката.

– Возьми золото, урус Зор! – кричал вслед сирх, судорожно развязывая ремни на ногах.

– Оставь его своему богу, – негромко ответил Зор, перейдя на бег, но его слова, утонувшие в шуме ветра, уже никто не слышал.

– Тогда лунный камень прими, смелый Урус, жизнь плату любит…

***

Ветреная погода доносила запах дыма. Зор бежал сквозь просторную долину, разделяемую небольшой рекой и укрытою с обеих сторон зеленеющими холмами. Он бежал уже довольно долго и настолько быстро, насколько позволяли силы.

Долина упиралась в невысокий обрыв, переходивший в очередную равнину, на котором виднелись мелькания огней костров. Внизу паслось много лошадей, это был лагерь Яра. Впереди замаячили люди, среагировав на шум из долины. Они вглядывались в вечерние сумерки, пытаясь разглядеть спешащего гостя.

Зор взобрался на холм, чуть отдышался. Второй день голода и суматошных событий давали о себе знать легкой усталостью. Он глубоко несколько раз вдохнул вечерней прохлады, переведя дыхание, глядя в сумеречный небосвод.

– Ты зачем здесь?! – С присущим недовольством пробурчал матерый боец, разглядывая рану у виска, – Почему в Гарию не ушел? Иль путь мой повторить пытаешься иль чего хуже – путь своего отца?!

– Твой путь достоин, Яр! – возразил тут же Зор, – И путь моего отца был достоин не меньше! Он нашел в себе смелость и силы заплатить за всё сполна, и плату ту добровольно отдавал ради возрождения, ради света угасшего. Он не дрогнул, выдержав всё с честью до конца, завершив честно! И путь его был, может более важнее наших, и ты это знаешь лучше моего, Яр! Ты меня укрыть пытаешься чего ради? Безвольным телом, духом спящим жизнь прожить?

– Ты искру сохранить должен!

– Что толку от искры этой, если у других она угасла, Яр? Что за радость мне в равнодушии пустом, когда вы режете друг друга?! – Зор вновь почувствовал неприятное чувство гнева. Оно снова стремилось маленькими пульсирующими толчками пробить тропинку к разуму. Зор его попытался ухватить, чтобы прочувствовать суть, природу, эпицентр и его цели. Да, цели гнева были важны, Зор это осознавал, но чувство быстро угасло, слегка подразнив, не дав вцепиться, раскрыть своё естество.

– Ты в этих предгорьях что делаешь, Яр? Чью искру стережешь? Чужую, оставшуюся, не угасшую! А ты попробуй новую зажечь и тогда эти стеречь не придется. Ты мою сбережешь, угаснет другая, затем еще и еще, угаснут все. Я сирхов повстречал дважды там, – махнул Зор рукой за спину, – Не сдержать их! Сдержишь этих, придут другие. Истребишь всех, на их место встанут новые. Гарийцы многие уж порываются встать с оружием в руках, потому как не видно просвета, только мгла впереди и ответа никто не знает нужного, а я отыскать его хочу! – Зор присел у костра, уставившись в пламя, – Прости, Яр! Не гони меня с гряды, я путь нашел и ответ отыщу, обещаю!

– Где с сирхами повстречался? – Присел Яр напротив.

– Недалеко от вершины, у которой ты путь пращуров указывал.

– Подождём. Там братья наши нескольких уже отловили, видать не всех еще. След от встречи с ними? – кивнул он на покрывшуюся бордовой коркой рану у виска. Достал холщевый мешочек, высыпал на ладонь щепотку какой-то перетертой травы и протянул, – Вотри, уйдёт скорее.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒