Иоганн Вольфганг Гете.. Сказка из Разговоров немецких беженцев

Иоганн Вольфганг Гете.

Сказка из " Разговоров немецких беженцев"

--------------------------------------------------------------- Johann Wolfgang Goethe " Maerchen aus " Unterhaltungen DeutscherAusgewanderten" Перевод С. Шлапоберской Гете Иоганн Вольфганг. Собрание сочинений в 10-ти томах. Т. 6. Романы иповести. Под общ. ред. А. Аникста и Н. Вильмонта М., " Худож. лит. ", 1978. OCR & Spellcheck - Ostashko У перевоза через широкую реку, что вздулась после недавнего ливня ивышла из берегов, спал в своей лачуге перевозчик, притомившийся за день оттяжелой работы. Среди ночи его разбудили громкие голоса; он понял, что этопутники, которым надо на тот берег. Он вышел из хижины и увидел, как над стоящей на привязи лодкой реют двабольших блуждающих огня. По их словам, они очень спешили переправиться натот берег. Не мешкая, спустил старик лодку на воду и со свойственным емуумением стал грести наперерез течению, а его пассажиры меж тем шушукались ишептались на неведомом ему языке, то и дело громко чему-то смеясь и веселопрыгая туда и сюда: с бортов лодки на скамью, со скамьи на дно и снова наборт. - Эй вы, непоседы! - крикнул старик. - Лодку качает, если вы неуйметесь, она, того и гляди, перевернется. Сидите смирно! В ответ на эти слова они расхохотались, высмеяли старика и запрыгалипуще прежнего. Перевозчик не рассердился на озорников и немного погодяпричалил к берегу. - Вот вам за труды! - крикнули его пассажиры и принялись прыгать иотряхиваться, и тут в сырую лодку посыпались золотые монеты. - Ради всего святого, что вы делаете! - крикнул старик. - Погубить меняхотите? Река не терпит этого металла. Упади хоть один золотой в воду, онаразбушуется, подымутся огромные волны и погубят меня вместе с лодкой. Неизвестно, как бы туго тогда вам пришлось; забирайте скорей обратно своезолото. - Мы не можем забрать обратно то, что вытряхнули, - возразили они. - Так, выходит, мне из-за вас еще и трудиться придется: собрать всечервонцы, отвезти на берег и зарыть, - сказал перевозчик и тут же нагнулся истал подбирать в шапку червонцы. Блуждающие огни выпрыгнули из лодки. - А плата за переезд где? - крикнул старик. - Кому золото не нужно, пусть работает даром! - крикнули в ответблуждающие огни. - Вы должны знать, что за переезд мне платят только плодами земли. - Плодами земли? Да мы их презираем, даже не отведали ни разу! - И все же я не могу отпустить вас, пока вы не пообещаете дать мне трикочана капусты, три артишока и три крупные луковки. Блуждающие огни хотели уже отшутиться и улизнуть, да не тут-то было, -они почувствовали, как непонятно почему вдруг словно приросли к земле. Такого неприятного ощущения они никогда еще не испытывали. Вот они ипообещали в ближайшие же дни выполнить его требование; он отпустил их иоттолкнулся от берега. Лодка была уже далеко, когда огни крикнули ему вдогонку: - Старик, эй, старик! Послушайте! Мы забыли самое главное! Старик уехал и не услышал их зова. Он плыл вдоль берега вниз потечению, к недоступным для волн горным склонам, где надумал отделаться отопасного золота. Там среди высоких скал он нашел глубокую расселину, сбросилв нее червонцы и поплыл к своей лачуге. В этой расселине жила красивая зеленая змея; проснувшись от звукападающих монет и увидев светящиеся кружочки, она тут же с жадностьюнакинулась на них и проглотила, а затем, внимательно осмотрев все кусты, всетрещины в скалах, отыскала и те золотые монеты, что попали туда. Не успела она их проглотить, как с великой приятностью почувствовала, что они тают у нее внутри и растекаются по всему телу, и, к вящей своейрадости, заметила, что сама стала прозрачной и вся светится. Давно ужеуверяли ее, будто подобное явление возможно, однако она сомневалась, скольпродолжительным может быть такое свечение, и посему, побуждаемаялюбопытством и желанием получить уверенность на будущее время, выползла израсселины, дабы выяснить, кто выбросил в пропасть такое чудесное золото. Онане нашла никого; но как же приятно было ей, проползая среди трав и кустов, любоваться на себя и на тот прелестный свет, который она озаряла молодуюзелень. Листья казались смарагдами, а цветы дивно светились. Напрасноисползала она дикие скалы, так никого и не найдя; как же зато вспыхнула вней надежда, когда, взобравшись наверх и оглядевшись, она завидела вдаликакое-то сверкание, похожее на тот свет, что излучала сама. " Неужели янаконец обрела себе подобных! " - воскликнула она и поспешила туда. Невзираяна трудности, переползала она через болота, пробиралась сквозь зарослитростника, ведь хотя всего отрадней была ей привычная жизнь на сухих горныхлугах или в расселинах высоких скал, хотя всего охотнее лакомилась онадушистыми травами, утоляла жажду вкусной росой и прохладной родниковойводой, все же ради милого ее сердцу золота, ради надежды сохранить навсегдаобретенное ею великолепное сияние она согласна была на все, что бы от нее нипотребовалось. Изнемогая от усталости, добралась она наконец до сырой низины, поросшейосокой, где весело плясали уже знакомые нам блуждающие огоньки. Онаустремилась к ним, поздоровалась и выразила свою радость от встречи со стольприятными господами, да к тому же еще ее родичами. Оба огонька, носясь, чутькасались змеи, перепрыгивали через нее и, как обычно, смеялись. - Любезная сестрица, - сказали они, - пусть вы и принадлежите к линиигоризонтальной, это значения не имеет. Мы, правда, родня, но только померцанию, вот поглядите (тут оба огня в ущерб полноте погнались за высотой ипринялись что было сил вытягиваться и вытягивались до тех пор, пока не сталидлинными-предлинными и даже заострились), видите, как нам, представителямвертикальной линии, к лицу стройность и высокий роет. Не в обиду вам, голубушка, будь сказано, какая другая фамилия может похвалиться тем же? Стой поры как мы, блуждающие огни, существуем, ни одна из нас ни разу неприсел и не прилег. Присутствие этих родственников змею очень смущало: как она ни стараласьподнять голову повыше, она все же чувствовала, что вынуждена будет пригнутьее к земле, иначе ей не сдвинуться с места, и если до того в темных заросляхона себе чрезвычайно нравилась, то здесь, в присутствии этих родичей, ееблеск, казалось, с каждой минутой тускнел; ее даже брал страх, как бы вконце концов он совсем не угас. Дабы выйти из такого затруднительного положения, она поспешиласпросить, не могут ли господа огоньки сообщить ей, откуда взялись теблестящие золотые монеты, что давеча посыпались в расселину между скалами; она полагает, не иначе как золотой дождь накапал их прямо с неба. Блуждающиеогни рассмеялись, встряхнулись, и вокруг них запрыгала уйма червонцев. Змеятут же кинулась их глотать. - Кушайте на здоровье, сестрица! - сказали учтивые кавалеры. - Мы можемвас и еще угостить. Они опять и опять проворно встряхнулись, и змея едва поспевала глотатьдрагоценное яство. Она светлела на глазах и теперь излучала действительновеликолепное сияние, а блуждающие огоньки похудели и стали ниже ростом, однако ей на йоту не утратили веселости. - Я навек вам обязана, - сказала змея, переводя дух после обильнойтрапезы. - Требуйте, чего только пожелаете, - что в моих силах, все выполню. - Вот и прекрасно! - воскликнули блуждающие огни. - Скажи, где живетпрекрасная Лилия? Проведи нас как можно скорее во дворец и сад прекраснойЛилии. Мы горим нетерпением преклониться перед ней. - Оказать вам эту услугу сейчас я не могу. К сожалению, прекраснаяЛилия живет на том берегу. - На том берегу? А мы-то в эту бурную ночь переправились через реку! Как жестока река, что нас разлучает. Нельзя ли снова вызвать старика? - Ничего не выйдет! - возразила змея. - Даже если бы он сам был тут, уэтого берега, он не посадил бы вас к себе в лодку. Он кого угодно перевозитна эту сторону, но никого на ту. - Да, плохи наши дела! А иным путем переправиться нельзя? - Можно, и не одним, но только не сейчас, я сама могу переправить вас, господа, но только в полдень. - В эту пору дня мы неохотно пускаемся в путь. - Тогда можно переправиться вечером по тени великана. - А как это сделать? - Тело великана, что живет неподалеку отсюда, никак не слушается: рукамего и соломинки не поднять, плечам и вязанки хвороста не снести. 3ато еготени, можно сказать, все под силу. Вот потому-то на заре и закате в немвсего более мощи; вечером достаточно сесть на тень от его затылка, великанпотихоньку пойдет к берегу, и тень перенесет путника через реку. А если высоизволите в полуденную пору прийти вон туда, к тому краю леса, где кустыдоходят до самой реки, так я и сама вас переправлю и представлю прекраснойЛилии. А ежели полуденный зной вас пугает, то отыщите вон в той бухте межскал великана, и он охотно окажет вам эту любезность. Молодые люди откланялись и ушли, а змея была рада, что рассталась сними, как потому, что хотела насладиться собственным светом, так и потому, что хотела удовлетворить уже давно донимавшее ее любопытство. Ползая в скалистых ущельях, она сделала поразительное открытие. Хотя поэтим теснинам приходилось ей ползать впотьмах, она все же умела осязаниемраспознавать предметы. Обычно она повсюду встречала естественныепроизведения природы, не подчиненные строгим правилам обработки: она тоскользила между зубцами крупных кристаллов, то осязала зазубрины и волокнасеребряных самородков и выносила на свет какой-нибудь самоцветный камешек. Ивот, к великому своему удивлению, в не доступной ниоткуда скале она ощутилапредметы, говорящие, что они созданы руками человека: гладкие стены, покоторым она не могла вползти наверх, ровно обточенные края, правильной формыколонны, но что поразило ее больше всего, - так это человеческие фигуры, которые, обвившись несколько раз вокруг них, она сочла не то за медные, нето за хорошо отполированные мраморные. Теперь ей хотелось проверить зрениемто, что до сей поры она лишь осязала, и убедиться в том, что доселеоставалось лишь догадкой. Она думала теперь собственным своим сияниемосветить удивительные подземные своды и надеялась тогда сразу ознакомиться сэтими странными предметами. Она поспешила обратно уже известной дорогой ивскоре нашла щель в скале, по которой обычно пробиралась в святилище. Доползши туда, она огляделась, утоляя свое любопытство; правда, излучаемое ею сияние не осветило все сводчатое подземелье, но ближниепредметы выступили достаточно явственно. С чувством благоговения. поднялаона изумленный взор на сверкающую нишу, где помещалась отлитая из чистогозолота статуя короля, внушающего уважение своей осанкой. Статуя былазначительно выше человеческого роста, но, судя по облику, король былчеловеком скорее невысоким, чем рослым. Простой плащ ниспадал с его статноготела, венок из дубовых листьев придерживал волосы. Не успела змея наглядеться на внушающую уважение статую, как корользаговорил: - Откуда ты? - спросил он. - Из расселин, где родина золота, - ответила змея. - Что великолепнее блеска золота? - спросил король - Сияние света, - ответила змея. - Что живительнее света? - спросил он. - Беседа, - ответила она. Так разговаривая, змея покосилась в сторону и в ближней нише тожеувидела великолепную статую. Там сидел серебряный король, высокий и тонкийстаном. Его облекало роскошное одеяние, корону, пояс и скипетр украшалисамоцветные камни. Лицо его выражало радость, казалось, он вот-вотзаговорит, но тут темная жила в мраморной стене вдруг засветилась и озарилавесь храм мягким сиянием. При этом свете змея увидела третью статую: в нише, опираясь на булаву, восседал могучий медный король, увенчанный лавровымвенком и походящий скорей на скалу, чем на человека. Змея захотелаоглянуться на четвертого, что стоял в самой дальней нише, но тут светящаясяжила в мраморной стене сверкнула молнией и исчезла, а стена разверзлась. Из стены вышел человек среднего роста, который привлек к себе вниманиезмеи. Он был в крестьянском платье, в руке держал лампаду, спокойный огонеккоторой был приятен для глаз и своим чудесным светом, не отбрасывая нималейшей тени, озарял все своды. - Зачем ты пришел, раз у нас уже есть свет? - спросил золотой король. - Вам ведомо, что мне не позволено освещать тьму. - Наступит ли конец моему царству? - спросил серебряный король. - Не скоро или никогда, - ответил старик. Теперь зычным голосом начал задавать вопросы третий король: - Когда встану я? - Скоро, - ответил старик. - С кем должно мне объединиться? - спросил король. - С твоими старшими братьями, - сказал старик. - Что станется с младшим? - спросил король. - Он сядет - сказал старик. - Я не устал, - хриплым, прерывистым голосом крикнул, четвертый король. А змея, пока шел этот разговор, неслышно ползала по храму, она всеосмотрела и теперь разглядывала вблизи четвертого короля. Он стоял, прислонясь к колонне, и его внушительная фигура изумляла скорее своейтяжеловесностью, нежели красотой. А вот понять, из какого металла он отлит, было весьма трудно. Вглядевшись внимательнее, можно было различить, что этосплав тех трех металлов, из которых были отлиты его братья. Но при отливкеметаллы, должно быть, плохо сплавились, золотые и серебряные жилкибеспорядочно прорезали медную поверхность, придавая статуе непривлекательныйвид. Меж тем золотой король спросил старика: - Сколько тайн ты познал? - Три, - ответил старик. - Которая важнее всех? - спросил серебряный король. - Раскрытая, - ответил старик. - Ты раскроешь их нам? - спросил медный король. - Когда узнаю четвертую, - сказал старик. - Какое мне до этого дело? - пробормотал себе под нос король, сплавленный из разных металлов. - Я знаю четвертую, - сказала змея, подползла к старику и прошипела емучто-то на ухо. - Урочный час близок! - громким голосом возвестил старик. Своды храма отозвались гулом, статуи - звоном металла, и в то жемгновение старик и змея погрузились в землю, и оба быстро пронеслись порасселинам скал, он - на запад, она - на восток. Все пути, которыми шел старик, тут же наполнялись золотом, ибо еголампада обладала чудесным даром превращать все камни в золото, все дерево всеребро, мертвых зверей в самоцветные камни и уничтожать все остальныеметаллы. Но этот дар проявлялся, когда светила только она, если около былдругой свет, от нее просто исходило чудесное яркое сияние, отрада всегоживущего. Старик вошел в свою хижину, приютившуюся под скалой; у очага сидела егожена, она лила горькие слезы и никак не могла успокоиться. - Ах, я несчастная! - воскликнула она. - Не зря не хотелось мнеотпускать тебя сегодня из дому! - Что случилось? - спокойно спросил старик. - Только это ты ушел, - сказала она, рыдая, - как в дверь постучались двабуяна; по своей неосторожности впустила их, с виду это были люди учтивые, обходительные, их можно было принять за блуждающие огни, ведь их одевалилегкие язычки пламени. Не успели они войти, как стали подлаживаться ко мнесо всякими бесстыдными любезностями, да так назойливо, что мне ивспомнить-то стыдно. - Ну, молодые кавалеры, верно, шутили, - возразил, улыбаясь, муж, - втвои-то преклонные лета хватило бы с тебя и простой вежливости. - Преклонные лета, преклонные лета! Надоело мне вечно слышать о моих преклонных летах! - раскричалась жена. - Подумаешь, какиелета! Тоже сказал, простая вежливость! Да ты осмотрись, погляди на стены, погляди на старые камни, я их уже сто лет не видела! Они с них все золотослизали, да с таким проворством, что и поверить трудно, а потом говорили, будто оно куда вкусней обычного золота. А вылизав стены дочиста, они, видно, повеселели и, надо правду сказать, выросли, пополнели и заблестели ярчепрежнего. И снова начали озорничать, гладили меня, называли своей королевой, а потом как встряхнутся, и тут же по полу запрыгали золотые монеты, - вон, погляди, как они блестят под скамьей. Но какое горе! Наш мопс проглотил несколько червонцев и лежит теперь у очага, -умер, бедняга! Никак успокоиться не могу. Увидела я, что он мертв, уж когдаони ушли, а то ни за что не пообещала бы отнести перевозчику то, что они емузадолжали. - А что они ему задолжали? - спросил старик. - Три кочна капусты, три артишока и три луковки, - сказала жена. - Яобещала, как рассветет, отнести их на реку. - Окажи им эту любезность, - сказал старик, - при случае они заплатят намуслугой за услугу. - То ли заплатят, то ли нет, этого я не знаю, но обещать обещали иторжественно меня в том заверили. Меж тем дрова в очаге догорели; старик засыпал уголья толстым слоемзолы, убрал к сторонке блестящие золотые монеты, и тогда лампада его сновазасветилась и дивно засияла, стены покрылись золотом, а мопс превратился вчудеснейший оникс, и переливы коричневого с черным, присущие этомудрагоценному камню, сделали его подлинным произведением искусства. - Возьми корзинку и поставь в нее оникс, - сказал старик, - а затемвозьми три кочна капусты, три артишока и три луковки, положи их вокругоникса и отнеси корзинку на реку. А в полдень переправишься по змее на тот берег и пойдешь к красавицеЛилии. Отнеси к ней оникс. От ее прикосновения он оживет, как умирает от ееприкосновения все живое. Мопс будет ей верным другом. Скажи ей, пусть непечалится: время ее освобождения близко, пусть воспримет величайшеенесчастье, как величайшее счастье, ибо урочный час пробил. Старуха уложила в корзину все, что надо, и, как рассвело, отправилась вдорогу. Лучи восходящего солнца освещали блестевшую вдали реку. Старуха шламедленно, корзина давила ей на голову, но причиной тому был не оникс. Онаникогда не ощущала тяжести от неживой ноши, - корзина с такой поклажейподымалась ввысь и реяла у нее над головой, а вот свежие овощи или живаязверушка были для нее непосильным бременем. Так и шла она, недовольная иугрюмая, и вдруг в испуге остановилась: еще немного, и она наступила бы натень великана, протянувшуюся через всю долину до самых ее ног. Тут толькоувидела она могучего исполина, который, искупавшись в реке, вылезал из воды, и теперь не знала, как уйти от него незамеченной. Увидав ее, он сталотвешивать ей шутливые поклоны, а тем временем руки его тени залезли к ней вкорзину, проворно и ловко ухватили кочан капусты, артишок и луковку иположили их великану в рот, и он тут же зашагал вверх по течению и освободилженщине дорогу. Она было подумала, не вернуться ли ей домой и не восполнить ли утратуовощами из своего огорода, но, так ничего и не решив, продолжала свой путь ивскоре пришла на берег. Долго сидела она, поджидая перевозчика, и наконец-тоувидела, что он причаливает к берегу со странным пассажиром. Из лодки вышелюноша, столь красивой и благородной стати, что она не могла вдосталь на негонаглядеться. - Что вы принесли? - крикнул перевозчик. - Овощи, что задолжали вам блуждающие огоньки, - ответила она и показалаему свой товар. Увидя всего по две штуки каждой овощи, старик рассердился и сталуверять, будто взять их в уплату не может. Женщина принялась его упрашивать, сказала, что ей не под силу вернуться домой, что на предстоящей обратнойдороге ей не снести такого груза. Он упорно стоял на своем и уверял, будтоотказывается не по собственной воле. - То, что причитается мне, должно пролежать у меня девять часов, а мнене разрешено ничего принимать, пока я не отдам треть реке. После долгих пререканий старик наконец сказал: - Есть, правда, выход: я согласен взять шесть овощей, - а вы признайтесебя должницей реки и поручитесь отдать ей долг, но тут есть для васнекоторая опасность. - А если я сдержу слово, мне уже не грозит никакая опасность? - Ни малейшая. Окуните руку в воду и обещайте в течение суток отдатьдолг. Старуха так и сделала, но как же она испугалась, вытащив из водычерную, как уголь, руку! С бранью накинулась она на перевозчика, клялась, что руки были лучшим ее украшением, что она всегда их холила и, несмотря натяжелую работу, сохранила белыми и красивыми. С великим огорчениемразглядывала она руку и вдруг в полном отчаянии воскликнула: - Да что же это за напасть! Рука-то гораздо меньше другой, того игляди, совсем пропадет. - Сейчас это только так кажется, - успокоил ее перевозчик, - а вот ежеливы не сдержите слова, рука и впрямь может исчезнуть, будет все уменьшатьсяда уменьшаться и в конце концов совсем исчезнет, но пользоваться ею вы всеравно сможете, рука останется пригодной для всякой работы, но только ееникому не будет видно. - Уж лучше бы она осталась ни на что не пригодной, да только бы никтоэтого не видел, - сказала старуха. - А впрочем, чего бояться, я сдержу слово, и тогда прощай и забота, черная кожа. Сказав так, она быстро взяла корзину, и та сама поднялась над ее головой и теперь свободно парила в воздухе, а старуха поспешилавслед за юношей, который в задумчивости брел по берегу. И прекрасным обликом своим, и необычным одеянием поразил он старуху. Грудь его прикрывал блестящий панцирь, под которым угадывались все движенияего стройного тела. С плеч ниспадала пурпурная мантия, каштановые кудриокаймляли чело, голова была непокрыта, и солнечные лучи освещали его чистоелицо и обнаженные стройные ноги. Он равнодушно ступал босыми ногами погорячему песку, казалось, все внешние ощущения притупляла глубокая скорбь. Болтливой старухе не терпелось завязать с ним разговор, но онотделывался короткими малозначащими фразами, наконец ей надоело егопонапрасну расспрашивать, и при всем ее восхищении красотой его глаз она всеже решила с ним распрощаться. - Уж очень медленно, государь мой, вы идете, - сказала она, - мненедосуг, нельзя пропустить время, когда можно перейти на тот берег позеленой змее, ведь я несу красавице Лилии чудесный подарок, что посылает еймой муж. Сказав так, она торопливо зашагала вперед, однако так же быстроприободрился и красивый юноша и поспешил за ней следом. - Вы идете к прекрасной Лилии! - воскликнул он. - Значит, нам по пути. Что за подарок вы ей несете? - Государь мой, да где же справедливость? - возразила старуха. - Стольскупо отвечая на мои вопросы, вы теперь выспрашиваете меня о моих секретах. Ежели вы согласны на обмен и поведаете мне, кто вы и откуда, то и я не скроюот вас, кто я и что за подарок несу. Так они и договорились; старуха рассказала, кто она, рассказала, чтослучилось с собакой, и позволила ему поглядеть на чудесный подарок. Он тут же вынул из корзины и взял на руки это природой созданноепроизведение искусства, и казалось, мопс сладко дремлет в его объятиях. - Счастливец! - воскликнул юноша. - Ее руки коснутся тебя, и ты оживешь, а живые бегут ее, дабы не постигла их печальная участь. Но что я, разве этаучасть печальна! Разве не горестнее, не мучительнее утратить все силы привиде ее? Нет, лучше уж умереть от ее руки! Взгляни на меня! - сказал онстарухе. - Я еще молод, но сколь бедственна моя участь! Судьбе было угоднооставить мне панцирь, который я с честью носил в бою, пурпур, который ястарался заслужить мудрым правлением, но теперь панцирь для меня излишнеебремя, а пурпур - ненужное украшение. Короны, скипетра и меча уже нет; я также наг и нищ, как простой смертный, ибо так пагубен взгляд дивных ее голубыхочей, он отнимает все силы, и те, кого не коснулась ее рука, приносящаясмерть всему живому, чувствуют, что они заживо превратились в тени, блуждающие по земле. Так печаловался он на судьбу, нисколько не удовлетворяя тем любопытствостарухи; ей не терпелось выведать не внутренние его переживания, а внешниеобстоятельства его жизни; она не узнала ни имени его отца, ни названия егокоролевства. Юноша, словно живого, прижимал к сердцу каменного мопса, согретого теплом его тела и жарким солнцем, и расспрашивал о ее муже и осиле присущего его лампаде священного света; казалось, он ожидал, что вбудущем этот свет благотворно воздействует на его горькую участь. Так за разговорами продолжали они свой путь и вдруг увидели вдаливеличественный мост, который дугой перекинулся от берега к берегу и чудесносверкал на солнце. Оба были изумлены, никогда еще не являл этот мост ихвзорам столь неожиданного великолепия. - Что за чудо! - воскликнул принц. - Ведь и раньше он представал переднами во всей своей красе, словно сооруженный из яшмы и кварца! Не страшно листупить на него, можно подумать, будто он сложен из смарагдов, хризолитов ихризопразов, искусно подобранных умелой рукой. Ни старуха, ни принц не знали о перемене, что преобразила змею, - ведьэтим мостом была змея, которая каждый полдень смелой аркой перекидываласьчерез реку. Наши путники вступили на мост и в благоговейном молчании перешлина тот берег. И мост тут же заколыхался, задвигался, вскоре коснулся воды, изеленая змея в присущем ей обличье поползла по земле вслед за ними. Только-только успели они поблагодарить ее за дозволение перебраться на тусторону по ее спине, как обнаружили, что их не трое, а больше, хотяостальных спутников и не было видно, просто они слышали около себя какое-тошипение, на которое змея отвечала тоже шипением. Они напрягли слух и в концеконцов разобрали, о чем идет речь. - Сперва мы инкогнито осмотримся в парке прекрасной Лилии, - шипеликакие-то голоса, - а когда стемнеет и мы приобретем мало-мальскипрезентабельный вид, просим представить нас несравненной красавице. Мы будемвас ждать на берегу большого озера. - Будь по-вашему, - ответила змея, и в воздухе постепенно замерлоудаляющееся шипение. Теперь наши путники условились о порядке, в котором им надлежалопредстать перед красавицей, - ведь хотя находиться в ее присутствии былодозволено одновременно многим, но, дабы не навлечь на себя невыносимыхстраданий, приходить и уходить полагалось порознь. Старуха с корзиной, в которой лежала собака, превращенная в камень, первая подошла к саду и без труда нашла свою покровительницу: та как разпела, аккомпанируя себе на арфе. Дивные звуки сперва всколыхнули спокойнуюгладь озера, и по ней пошли круги, затем легким дуновением коснулись травы икустов. На уединенной зеленой лужайке под сенью различных роскошноразросшихся деревьев сидела прекрасная Лилия и уже с первого мгновения вновьочаровала зрение, слух и сердце восхищенной старухи, готовой поклясться, чтоза это время красавица Лилия еще похорошела. Уже издали громкоприветствовала она эту красавицу из красавиц и расточала ей похвалы. - Какое счастье смотреть на вас! Каким райским блаженством озаряете вывсе вокруг! Как сладостно арфе покоиться у вас на коленях, как ласковообнимают ее ваши руки, как хочется ей прильнуть к вам на грудь, как нежнозвучат ее струны, когда их касаются ваши тонкие пальчики! Трижды счастливтот юноша, кому даровано будет занять се место! С такими речами подошла она ближе; красавица Лилия подняла на нее взори сказала, уронив руки: - Не огорчай меня похвалой не ко времени! Не увеличивай моей скорби. Видишь, здесь, у моих ног, лежит мертвой бедняжка канарейка, что обычно таксладостно вторила моему пению. Заботясь о ней, я приучила ее сидеть на арфеи не касаться меня; сегодня, восстав ото сна, я запела тихую утреннюю песнь, а моя певунья особенно весело принялась выводить мелодичные трели, и вдругнад моей головой закружил ястреб; бедная испуганная пичужка спряталась уменя на груди, и в тот же миг я почувствовала ее предсмертные содрогания. Правда, хищник, сраженный моим взглядом, беспомощно ковыляет теперь там, уводы, но разве утешит меня его наказание? Моя любимица умерла, и к грустныммогильным кустам у меня в саду прибавится еще один. - Не печалуйтесь, прекрасная Лилия! - воскликнула старуха, вытираяслезу, вызванную этим горестным рассказом. - Возьмите себя в руки! Мой стариквелел вам сказать: не давайте волю скорби, не забывайте, что величайшеенесчастье - предвестье величайшего счастья, ибо урочный час близок. Ивправду, чего только не творится на белом свете. Вот взгляните на мою руку, как она почернела! Да еще маленькая какая стала, - мне надо спешить, не токак бы она совсем не пропала. И надо же было мне оказывать любезностьблуждающим огонькам! Надо же было повстречать великана! Надо же было окунутьруку в воду! Может, вы дадите мне кочан капусты, артишок и луковицу? Яотнесу их реке, и тогда моя рука опять станет белой, почти как у вас. - Капуста и лук, пожалуй, найдутся, а вот артишоки искать здесь нечего. В моем большом саду много разных растений, но ни одно не цветет и неприносит плодов, зато, если я отломлю побег и посажу его на могилукого-нибудь из моих любимцев, он тут же зазеленеет и пойдет в рост. Ксожалению, все эти купы деревьев, все кусты, все рощи выросли у меня наглазах. Все роскошные кроны пиний, стройные обелиски кипарисов, исполинскиедубы и буки - только" печальные надгробные памятники, молодыми побегамипосаженные в бесплодную почву моими руками. Старуха не очень-то вникала в эти речи, - она глядела на свою руку, которая рядом с белоснежными руками прекрасной Лилии, казалось, с каждойминутой все больше чернела и уменьшалась. Старуха уже хотела взять своюкорзинку и поспешить в обратный путь, но, вспомнив, что забыла самое важное, вынула из корзины собаку, превращенную в холодный камень, и поставила втраву у ног красавицы Лилии. - Мой муж посылает вам это на память, - сказала старуха. - Вы знаете, -достаточно вашего прикосновения и этот драгоценный камень оживет. Мой милыймопс, конечно, будет радовать вас, а я не буду скучать по нем, - ведь я будузнать, что он принадлежит вам. - При виде милого мопса на лице прекрасной Лилии выражались и радость, и как будто даже удивление. - Много предзнаменований совпало по времени, иэто рождает во мне некоторую надежду. Но увы! Что, если это простосвойственный нашей натуре самообман, что, если, когда нас преследуютнесчастья, мы просто тешим себя надеждой на близкое счастье? Что знаменья! К добру ли птахи гибель? К добру ль подруги черная рука? А мопсик ониксовый, мой дружок? Он прибыл Лампады вестником - но помощь далека... Иль жизнь прожить мне счастью непричастной, Всем даренному? Свыкнуться с тоской? Зачем не вышел храм на берег праздный? Зачем же мост не вырос над рекой? _______________ Перевод стихов Н. Вольпин Песнь, что пела прекрасная Лилия, сопровождая ее мелодичными звукамиарфы, любого привела бы в восторг, а старуха слушала ее рассеянно, - ей ужене терпелось уйти, но тут ее задержало появление зеленой змеи. Та слышалапоследние строки песни и сразу стала убеждать Лилию не падать духом. -Предсказание о мосте сбылось! - воскликнула она. - Спросите старуху, какойвеликолепной аркой перекинулся он через реку. То, что до сего дня былонепрозрачными яшмой и кварцем, тускло мерцавшими разве что по краям, превратилось в прозрачно сияющие самоцветные камни, не сыскать другогоберилла, столь чистой воды, не сыскать другого смарагда столь яркой окраски. - Что ж, в добрый час, - сказала Лилия, - но, простите меня, я не верю, что предсказание уже сбылось. По высокой арке вашего моста могут перейти нату сторону только пешеходы, а нам обещано, что по мосту одновременно будутпереправляться на ту и другую сторону лошади, экипажу и самые разныепутники. Разве не было предсказано, что со дна реки для поддержки мостаподымутся крепкие устои? Старуха все время не спускала глаз со своей руки, теперь сна прерваларазговор и попрощалась. - Подождите минутку, - сказала прекрасная Лилия, --захватите с собой моюканареечку! Попросите лампаду превратить ее в красивый топаз; я оживлю ееприкосновением руки и буду коротать время с канарейкой и вашим милыммопсиком. Но спешите изо всех сил! Как только закатится солнце, непреодолимое тление охватит мою бедную птичку и навеки разрушит еегармоничный облик. Старуха завернула мертвую птичку в свежие листики и положила вкорзинку. - Как бы то ни было, - сказала змея, продолжая прерванный разговор, - ахрам сооружен. - Но он еще не стоит у реки, - возразила красавица. - Пока еще он покоится в недрах земли, - сказала змея. - Я видела королейи говорила с ними. - Но когда же они восстанут? - спросила Лилия. - Я слышала, как прозвучали в храме великие слова: " Урочный часблизок! " Лицо красавицы озарилось радостной улыбкой. - Во второй раз за этот день слышу я сулящие счастье слова! Придет линаконец тот день, когда я услышу их трижды? Она встала, и тут же из-за кустов выступила, прелестная девушка и взялау нее из рук арфу. Вслед за ней вышла другая, она унесла выточенный изслоновой кости складной стул, на котором сидела красавица, и серебрянуюподушку. Затем появилась еще одна, с большим шитым жемчугом зонтом, иостановилась в ожидании, - не нужен ли он будет Лилии, если та соизволитпрогуляться. Все три девушки были полны очарования и на редкость красивы, ивсе же они не могли не признать, что Лилия затмевает их своей неописуемойкрасотой. Меж тем прекрасная Лилия с удовольствием глядела на удивительногомопса. Она наклонилась, коснулась его, и в то же мгновение мопс вскочил, бойко огляделся, побегал туда и сюда, затем бросился к своей благодетельницеи запрыгал вокруг нее. Она взяла его на руки и прижала к сердцу. - Хоть ты и холоден, хоть ожил еще лишь наполовину, я рада тебе, -воскликнула она, - и обещаю весело с тобою играть, ласково гладить, крепкоприжимать к сердцу и нежно любить тебя. Сказав так, она выпустила его из своих объятий, прогнала, подозваласнова, затеяла веселую игру, радостно, словно дитя, резвясь с ним налужайке, и те, кто глядел на нее, приходили в восторг и вместе с нейрадовались ее милым забавам, так же как перед тем их сердца отзывалисьсостраданием на ее горести. Это веселье, эти милые затеи были прерваны появлением печального юноши. Облик его был все тот же, уже нам знакомый, но, казалось, его утомилполуденный зной, а теперь, глядя на любимую, он с каждой минутой все большебледнел. На руке у него смирно, как голубь, сидел, опустив крылья, ястреб. - Зачем ты принес сюда эту злую, ненавистную мне птицу, что убиласегодня мою певунью-канареечку? Нехорошо это с твоей стороны! - воскликнулаЛилия. - Не брани бедную птицу! - возразил он. - Обвиняй себя и судьбу идозволь мне не разлучаться с товарищем по несчастью. Тем временем мопс не переставал ластиться к красавице, а она веселоотвечала на заигрывания своего прозрачного любимца, отпугивала его, хлопая владоши, а потом бежала за ним, звала к себе, старалась поймать, когда онудирал, прогоняла, когда он к ней льнул. Юноша, все больше и больше досадуя, молча глядел на эти забавы. Но когда она взяла на руки безобразного мопса, на его взгляд препротивного, когда она прижала его к своей белоснежной грудии ее небесные уста коснулись поцелуем черной морды, юноша не выдержал и вотчаянии воскликнул: - Ужели я обречен злой судьбой быть подле тебя и быть с тобойразлученным? Ужели я, из-за тебя потерявший все, Потерявший даже себясамого, обречен своими глазами видеть, что эта мерзкая образина радует, привлекает тебя, наслаждается в твоих объятиях? Ужели я должен и впредьскитаться сюда и обратно и совершать все тот же печальный круг, переправляясь с одной стороны реки на другую? Довольно! В сердце моем ещетлеет искра былой отваги, пусть вспыхнет она в этот миг последним пламенем. Если камни могут покоиться у тебя на груди, пусть я стану камнем, если твоеприкосновение несет смерть, я хочу умереть от твоей руки. С этими словами он сделал резкое движение; ястреб слетел с его плеча, аон кинулся к красавице. А она, желая остановить его, протянула вперед руки, но тем скорее его коснулась. Он лишился сознания, и скованная ужасом Лилияощутила у себя на груди милую ее сердцу тяжесть его тела. Она вскрикнула иотступила на шаг, а прелестный юноша мертвым упал из ее объятий на землю. Несчастье свершилось! Нежная Лилия словно окаменела, остановившимсявзглядом смотрела она на бездыханное тело, казалось, сердце уже не бьется унее в груди, в глазах не было слез. Напрасно ластился к ней мопс, прося ееласки, вместе с другом сердца для нее умер весь мир. Застыв в немомотчаянии, она не искала помощи, зная, что помощи нет. Тем проворнее зашевелилась змея, казалось, ее мысли заняты спасениемюноши. И вправду, удивительными движениями своего гибкого тела ей удалосьхоть на первое время задержать страшные последствия несчастья. Кольцомобвилась она вокруг мертвого юноши, захватила зубами конец своего хвоста ибольше не двигалась. Спустя немного пришла одна из красоток-прислужниц, принесла складнойстул из слоновой кости и ласково усадила на него прекрасную Лилию; за нейвскоре появилась другая, с огненно-красным вуалем, и скорее украсила, чемпокрыла им голову своей госпожи, третья подала ей арфу, и не успела Лилиявзять арфу и извлечь из струн несколько звуков, как первая прислужницавернулась с светлым круглым зеркалом и, став перед прекрасной Лилией, поймала ее взгляд, и Лилия увидела в зеркале отражение дивного, небывалойкрасоты образа. Горе одухотворило ее красоту, вуаль придал ей еще большеочарования, арфа - прелести, и столь же сильно, как надежда, что печальнаяее участь изменится, было у всех желание, чтобы образ ее сохранился таким, как сейчас. Устремив тихий взгляд на зеркало, Лилия извлекла из струн мягкиемелодичные звуки, а когда скорбь ее возрастала, струны громким ропотомотзывались на ее боль. Не раз открывала она уста и пыталась запеть, но голосизменял ей, и вскоре боль ее разрешилась слезами; две прислужницы пришли ейна помощь и поддержали ее, арфа упала с ее колен, и третья девушка едвауспела подхватить и унести ее. - Кто, пока солнце еще не закатилось, приведет к нам человека слампадой? - тихо, но явственно прошипела змея. Девушки переглянулись, а из глаз прекрасной Лилии слезы потекли ещеобильнее. В эту минуту прибежала, с трудом переводя дух, запыхавшаясястаруха с корзиной. - Я пропала, останусь калекой на всю жизнь! - крикнула она. - Вот, взгляните, - у меня уже почти нет руки! Ни перевозчик, ни великан не хотятпереправить меня на ту сторону, - ведь я все еще не вернула свой долг реке, -напрасно предлагала я сто кочанов капусты и сто луковок, они требуют толькопо три овощи, но каждого сорта, а артишоков в этих местах не найти. - Забудьте о своей беде, - сказала змея, - постарайтесь помочь здешнемугорю! Возможно, от этого будет помощь и вам. Не медлите, поспешите отыскатьблуждающие огоньки! Еще не стемнело, их не увидеть, но, может, вы услышите, как они смеются, как перепархивают с места на место. Если вы не задержитесь, великан еще успеет переправить вас с ними через реку, - они помогут вам найтичеловека с лампадой, и вы пришлете его сюда. Старуха побежала что было мочи, а змея, казалось, с тем же нетерпением, что и Лилия, ждала возвращения и ее и старика. Но - увы! - лучи заходящегосолнца золотили уже только верхушки деревьев в лесу, длинные тени легли наозеро и лужайку, змея извивалась от нетерпения, а Лилия утопала в слезах. В таком бедственном положении змея внимательно следила за всем; онабоялась, что солнце зайдет, свет померкнет, тление прорвется сквозьмагический круг и с неудержимой силой охватит юношу. Наконец она узрела внебе ястреба с пурпурно-красными в лучах заходящего солнца перьями на груди. Она вся затрепетала от радости, усмотрев в этом доброе предзнаменование, иона не обманулась: вскоре появился человек с лампадой, - будто на коньках, скользил он по озеру. Змея не тронулась с места, не разомкнула кольца, а Лилия встала ивоскликнула: - Какой добрый гений привел тебя к нам в ту минуту, когда мы такжаждали видеть тебя, так в тебе нуждались? - Гений моей лампады позвал меня, а ястреб привел сюда. Когда мояпомощь нужна, лампада начинает вспыхивать и потрескивать, а я жду и гляжу нанебо: птица или падучая звезда указуют мне ту страну света, куда мненаправить свои стопы. Успокойся, красавица из красавиц! Помогу ли я, мне неведомо... Один бессилен и не может помочь, но в единении со многими вурочный час - может. Будем ждать и надеяться! Не размыкай кольца! - садясьна бугорок подле змеи, приказал он и осветил мертвого юношу. - Принесите имилую канареечку и положите ее тоже в кольцо. Прислужницы вынули из оставленной старухой корзины мертвую птичку исделали, как повелел старик. Меж тем солнце уже скрылось, и когда совсем стемнело, засветились нетолько змея и лампада, как это им полагалось, мягкий свет исходил теперь иот вуаля Лилии, скрашивая нежным, как утренняя заря, румянцем бледные ееланиты и белое одеяние, что придавало ей особое очарование. Все молчасозерцали друг друга; твердая надежда смягчала тревогу и печаль. Вот почему не без удовольствия было встречено появление старухи всопровождении обоих веселых огоньков, которые за это время, видимо, сильнопоистратились: они опять отощали, но тем учтивее были они в обхождении спринцессой и остальными женщинами. С великой уверенностью и весьмавыразительно изрекали они довольно обыденные истины, особенно восчувствовалиони то очарование, что придавал светящийся вуаль красавице Лилии и ееприслужницам. Скромно опустили девицы глазки, и от восхваления их красотыеще похорошели. Все, кроме старухи, были спокойны и довольны. Хотя муж иуверял, что рука ее не уменьшится, покуда ее освещает его лампада, она всеже твердила, что, ежели так и дальше пойдет, рука - этот насущный иблагородный орган ее тела - еще до полуночи исчезнет совсем. Старик с лампадой внимательно прислушивался к разговору блуждающихогней и радовался, что их болтовня рассеяла печальные думы Лилии иприободрила ее. И верно - никто даже не заметил, что уже настала полночь. Старик поглядел на звезды и тогда сказал так: - В добрый час собрались мы все вместе; пусть каждый делает свое дело, пусть каждый выполняет свой долг, и в общем счастье растворятся горестиотдельных живых cyществ, так же как меркнут радости отдельных живых существпри общем несчастье. После таких его слов поднялся удивительный шум, все говорили зараз, причем каждый громко заявлял, что будет делать. Молчали только три девушки: они заснули, одна у арфы, другая - у зонта, третья - у складного стула, новинить их за это нельзя, - час был уже поздний, а пылающие кавалеры, полюбезничав мимоходом и с прислужницами, потом увивались уже только вокругЛилии, которая всех затмевала своей красотой. - Возьми зеркало, - сказал старик ястребу, - и, как только взойдетсолнце, пробуди спящих дев, осветив их отраженным с небес сиянием лучей. Теперь зашевелилась и змея, разомкнула кольцо и, медленно извиваясь, поползла к реке. Торжественно, полыхая как подлинное яркое пламя, шествовализа ней оба блуждающих огонька. Старик со старухой взяли светившуюся мягким, дотоле почти незаметным светом корзину, и каждый начал тянуть ее к себе, икорзина на глазах у всех становилась все больше и светилась все ярче. Ониположили в нее тело юноши, а ему на грудь - мертвую канарейку; корзинаподнялась в воздух и повисла, рея над головой старухи, а старуха пошла заблуждающими огоньками. Прекрасная Лилия взяла на руки мопса и последовала застарухой. Старец с лампадой замыкал шествие; все вокруг озаряли своим дивнымсиянием эти столь разные светильни. Но каково было общее изумление, когда, дойдя до реки, они увидали, чтос одного берега на другой перекинулась великолепная арка, - этоблагодетельница змея уготовила им сияющий огнями путь. Если днем онилюбовались прозрачными самоцветами, из которых, казалось, сооружен мост, тотеперь во тьме ночи они дивились на его блеск и великолепие. Сверху светлаяарка резко выделялась на темном небе, а снизу к ее середине, сверкая, сбегались переливчатые лучи, из чего было ясно, что при всей своейподвижности мост устойчив. Медленно перешло все шествие на ту сторону, аперевозчик, стоя в дверях своей хижины, издали с изумлением смотрел налучезарную арку и удивительные огни, что двигались по ней. Как только ступили путники на берег, арка заколыхалась, волнистымидвижениями приближаясь к воде, и немного погодя змея уже плыла к берегу. Корзина опустилась на землю, и змея снова кольцом обвилась вокруг телаюноши. Старик наклонился к ней и спросил: - Что ты решила? - Сама принести себя в жертву раньше, чем буду принесена в жертвудругими, - ответила змея. - Обещай не оставить на суше ни единого моего камня. Старик обещал. Затем он обратился к прекрасной Лилии: - Коснись левой рукой змеи, а правой любимого тобой юноши! Лилия опустилась на колени и коснулась змеи и мертвого тела. И в то жемгновение бездыханное тело начало оживать, мертвый зашевелился, приподнялся, сел. Лилия хотела его обнять, но старик отстранил ее, он сам поддержалюношу, когда тот встал, и помог ему переступить через край корзины и кольцо, образованное змеей. Юноша стоял, канарейка на его плече махала крылышками, - материя ожила, но дух еще не вернулся: глаза юноши были открыты, но, казалось, он ничего невидит, взор его был безучастен. Как только немного улеглось изумление, всехпривлекла странная перемена в облике змеи. Ее красивое тело распалось натысячи сверкающих камней: старуха, потянувшись за корзиной, нечаянно заделазмею, и от той ничего не осталось - только великолепное кольцо изсамоцветных камней сияло на траве. Старик тут же принялся собирать камни в корзину, и жена ему помогала. Потом они взобрались на возвышенное место у самой реки, и он вытряхнул все, что было в корзине, в воду, к немалому неудовольствию красавицы Лилии ижены, которые охотно выбрали бы себе что-нибудь из этого богатства. Словнозвезды мерцали, плывя на волнах, сияющие камни, и трудно было сказать, исчезли они вдали или пошли ко дну. - Милостивые государи, - почтительно обратился старик к блуждающимогням, - теперь я выведу вас на дорогу, а затем открою вам проход, вы жеокажете нам величайшую услугу, ежели откроете врата, через которые нам ныненадлежит вступить в святилище, ибо, кроме вас, отомкнуть их никто не может. Блуждающие огни учтиво поклонились и пропустили старика с лампадойвперед. Он первым вошел в разверзшуюся перед ним скалу; юноша следовал заним, по-прежнему, как во сне, переставляя ноги; Лилия, тихая инерешительная, держалась в некотором отдалении; старуха не хотела отставатьи вытянула руку так, чтобы свет лампады мужа падал на нее. Теперь шествиезамыкали блуждающие огни, они склонились друг к другу верхушками яркогорящих языков и, казалось, о чем-то шептались. Прошло немного времени, и старик остановился перед огромными меднымивратами, запертыми на золотой замок. Он подозвал блуждающие огни, а те незаставили себя долго просить и тут же с деловитым видом принялись пожиратьсвоими острыми огненными языками замок и засовы. С гулким звоном распахнулись врата святилища, и взорам явились гордыестатуи королей, осиянные светом, внесенным пришедшими. Все почтительносклонились перед достойными властителями, особенно изысканно изгибались впоклонах блуждающие огни. После некоторого молчания золотой король спросил: - Откуда вы пришли? - Из мира, - ответствовал старик. - Куда вы идете? - спросил серебряный король. - В мир, - сказал старец. - Зачем вы здесь? - спросил медный король. - Чтобы сопровождать вас, - ответствовал старец. Король из сплава собрался было заговорить, но тут золотой корольсказал, обращаясь к блуждающим огням, слишком близко подступившим к нему: - Уйдите прочь! Мое золото не для вас. Тогда они подошли к серебряному королю и начали к нему льнуть, от ихпламени его одеянье красиво светилось желтоватым отблеском. - Я рад видеть вас, - сказал он, - но напитать не могу, насыщайтесь настороне, а мне приносите ваш свет. Они отошли и прошмыгнули мимо медного короля, который их как будто и незаметил, к тому королю, что был из сплава. - Кто будет властвовать миром? - крикнул он прерывистым голосом. - Тот, кто стоит на своих ногах, - ответствовал старец. - Это я, - сказал король из сплава. - Скоро это откроется, - ответствовал старец, - ибо урочный час близок! Красавица Лилия обняла старика и от всего сердца поцеловала его. - Праведный старец, - сказала она, - благодарность моя безгранична, ибо втретий раз слышу я эти знаменательные слова. Молвив так, она вдруг еще крепче прижалась к старику; земля у них подногами заколебалась, старуха и юноша тоже держались друг за друга, тольконепоседливые огоньки ничего не заметили. Храм двигался, - это ясно ощущалось, - двигался, чуть покачиваясь, каккорабль, медленно покидающий гавань, когда якорь поднят. Казалось, на егопути расступаются недра земли; он ни на что не натыкался, ни одна скала непреградила ему дорогу. Несколько мгновений казалось, будто через отверстие купола в храмтонкими струйками льется дождик. Старец крепче обнял красавицу Лилию исказал: - Над нами река, мы скоро будем у цели. Спустя немного им показалось, будто движения больше нет, но ониобманулись, храм подымался наверх. Вдруг у них над головой раздалсяневероятный грохот. Над ними, беспорядочно теснясь, прорывались в отверстиекупола доски и балки. Лилия и старуха отпрянули в сторону; старец с лампадойсхватил юношу, и они остались на месте. Лачуга перевозчика, - это ее, подымаясь наверх, оторвал от земли и поглотил храм, - медленно падая, накрылаюношу и старца. Женщины подняли крик, а храм содрогнулся, словно корабль, неожиданнонаскочивший на сушу. Испуганные, бродили они впотьмах вокруг лачуги; дверьбыла заперта, на их стук никто не отзывался, они принялись стучатьнастойчивей, и сколь же велико было их изумление, когда под конец деревозазвенело. Хижина изнутри и снаружи силой лампады, в ней заключенной, былапревращена в серебряную. Вскоре изменился и весь ее облик: благородныйметалл отказался от плохо подогнанных одна к другой досок, подпорок, балок ирасширился в великолепное здание чеканной работы. Внутри большого храмастоял теперь не менее великолепный маленький, своего рода достойный егоалтарь. Благородный юноша поднялся по внутренней лестнице. Старец с лампадойосвещал ему путь, их сопровождал старик в белой короткой одежде, ссеребряным веслом в руке, - в нем все сразу признали перевозчика, прежнегообитателя преображенной лачуги. Прекрасная Лилия поднялась по ступенямнаружной лестницы, которая вела из храма в алтарь, но и сейчас еще ей, надлежало держаться в отдалении от милого ее сердцу юноши. Старуха, рукакоторой за то время, что лампада была сокрыта, еще уменьшилась, воскликнула: - Неужто мне суждено на всю жизнь остаться несчастной? Неужто средистольких чудес не сыщется ни одного для спасения моей руки? Муж указал ей на отворенные врата храма. - Смотри, уже светает, поспеши искупаться в реке! - сказал он. - Ну и совет! - крикнула она. - Этак я вся целиком почернею и исчезну: долга-то я еще не выплатила! - Ступай, - сказал старик, - и слушай меня: все долги уже выплачены. Старуха быстро убежала, и в то же мгновение восходящее солнце осветилокупол, венчающий храм. Старец стал между юношей и девой и возгласил: - Триначала властвуют миром: мудрость, свет и сила. При первом слове встал золотой король, при втором - серебряный, притретьем медленно поднялся медный, и тут же король из сплава неуклюжеопустился на сиденье. Невзирая на торжественность минуты, тот, кто еговидел, еле сдерживался от смеха: король не сидел, и не лежал, и ни к чему неприслонялся, - он весь осел какой-то бесформенной массой. Блуждающие огни, до тех пор трудившиеся около него, отошли в сторону; при свете утренней зари они, правда, побледнели, но выглядели упитанными игорели неплохо. Очень ловко вылизали они острыми своими языками золотыепрожилки колоссальной статуи. Возникшие таким образом беспорядочнораспределенные пустые прожилки сохранялись, хотя и открытые, и статуядержалась на ногах. Но под конец были выедены все жилочки до самойтоненькой, и статуя сразу рухнула, на беду сломавшись как раз в тех местах, которым, когда человек садится, положено сохраняться в целости, а вот тесуставы, которым надлежит сгибаться, не согнулись. И, глядя на эту осевшуюмассу, не то статую, не то бесформенный ком, тот, у кого она не вызываласмеха, невольно отворачивался, - уж очень неприглядное это было зрелище. Старец с лампадой повел все еще безучастно устремившего взор впространство красавца юношу вниз, прямо к медному королю. У ног могучеговластителя лежал меч в медных ножнах. Юноша опоясался мечом. - Меч у левой руки, правая рука свободна! - возгласил мощный король. Затем они подошли к серебряному королю, тот протянул юноше своейскипетр. Юноша взял его в левую руку, и король ласково сказал: - Паси овец своих! Тогда они подошли к золотому королю; тот, словно отечески благословляя, возложил на голову юноше венок из дубовых листьев и сказал: - Познай высшее! Пока они обходили королей, старик внимательно следил за юношей. Когдатот опоясался мечом, грудь у него расширилась, руки стали увереннеедвигаться, ноги - тверже ступать; когда он взял в руку скипетр, сила его, казалось, смягчилась, но в то же время и возросла, так несказанно хорош сталон лицом, а когда его кудри украсил венок из дубовых листьев, лицо егоожило, глаза озарились духовным светом и первое слово, слетевшее с его уст, было Лилия. - Лилия, любимая моя! - воскликнул он, спеша к ней навстречу посеребряной лестнице, - она со стен алтаря следила за ним, пока он совершалсвой обход, - Лилия, любимая моя! Что может быть самым ценным даром длячеловека, которому даровано все, как не та чистая и нежная любовь, что мнесулит твое сердце! - О друг мой! - сказал он, обращаясь к старцу и глядя на священныестатуи трех королей, - чудесно и прочно царство наших отцов, но ты забылчетвертую силу, извечную, всеобщую, владеющую всем миром - силу любви. С этими словами он заключил в объятия красавицу деву, она откинулавуаль, и ланиты ее зарделись прелестным неувядаемым румянцем. В ответ на это старик, улыбнувшись, сказал: - Любовь не властвует, она созидает, а это важней. Увлеченные торжественностью минуты, счастьем, восторгом, они незаметили, как наступил день, и теперь в распахнутые врата их взорамоткрылась совершенно неожиданная картина. Широкую, окруженную колоннамиплощадь, своего рода парадный двор, завершал длинный великолепный мост, перекинувшийся через реку; по обе его стороны шли роскошные колоннады, удобные для пешеходов, которые уже теснились на них, спеша с одного берегана другой. По широкой дороге посреди моста гнали стада, шли мулы, ехаливсадники и экипажи, два оживленных потока двигались каждый в свою сторону, не мешая один другому; казалось, все на мосту дивятся на его удобство ивеликолепие; а молодой король с супругой были столь же воодушевленыдвижением и жизнью народа, сколь счастливы своей взаимной любовью. - Храни добрую память о змее! - сказал старец с лампадой. - Ты обязан ейжизнью, подвластный тебе народ - мостом, он соединил эти близкие меж собой, но пустынные берега и сделал их обитаемыми. Те самоцветные камни, чтосветились, плывя на волнах, останки тела, принесенного ею в жертву, онипревратились в устои этого величественного моста. На них воздвигся мост, ина них он будет крепко стоять. Всем не терпелось, чтобы старик поскорее открыл им эту чудесную тайну, но тут во врата храма вошли четыре красотки девушки. По арфе, зонту искладному стулу все сразу узнали прислужниц Лилии, а четвертая, самаякрасивая, но никому не знакомая, весело, как подруга, шутя и болтая, прошлас ними храмом и поднялась по серебряным ступеням алтаря. - Ну, как, будешь мне впредь больше верить, дорогая жена? - обратился ккрасотке старик с лампадой. - Счастлива ты, счастлива всякая тварь земная, что искупалась нынешним утром в реке. Былой облик старухи исчез бесследно, молодая красавица с юным пыломобнимала человека с лампадой, а он благосклонно принимал ее ласки. - Если я слишком стар для тебя, можешь сегодня избрать себе другогосупруга: с нынешнего утра действителен только заново заключенный брак. - А ты разве не знаешь, что ты тоже помолодел? - возразила она. - Мне отрадно, что в твоих молодых глазах я юноша, полный сил. Вновьпрошу я твоей руки, и мы с радостью проживем вместе и грядущее тысячелетие. Королева ласково приветствовала новую подругу и вместо с ней иостальными тремя девушками сошла со стен алтаря, а король не спускал глаз смоста и внимательно вглядывался а движение теснившейся там толпы. Радужное его настроение длилось недолго: к своей досаде, правда, тоженедолгой, он увидел, что по мосту, пошатываясь на ходу, бредет как будто ещене совсем очнувшийся после утреннего сна великан и вносит смятение в толпу. Как обычно, еще полусонный, шел он искупаться в знакомой бухте, но на ееместе почувствовал у себя под ногами твердую почву и топтался теперь понастилу широкого моста. Весь народ с удивлением глядел на него, однако никтоне ощущал толчков от той неуклюжести, с коей он, нетвердо ступая, раздвигали людей и скот. Но когда солнце стало светить ему в лицо и он поднял руку, чтобы протереть глаза, тень позади него стала молотить по толпе огромнымикулачищами, не разбирая куда, нанося увечья, валя с ног людей и животных, грозя сбросить их в реку. Король, увидя это бесчинство, невольно схватился за меч, но одумался испокойно посмотрел сперва на свой скипетр, затем на лампаду и весло своихспутников. - Я угадываю твои мысли, - сказал человек с лампадой, - но мы при всейнашей силе беспомощны против этого беспомощного исполина. Успокойся! Впоследний раз наносит он вред, и, к счастью, тень его падает не в нашусторону. Меж тем великан подошел ближе; узрев то, что было у него перед глазами, он разинул от изумления рот, опустил руки и, уже никому не причиняя вреда, вошел на площадь перед храмом. Он двинулся прямо к вратам храма, но вдруг остановился посреди площади, словно прирос к земле, и теперь высился там огромным, могучим монументом изотливающего красноватым камня, а тень его указывала часы, отмеченные покругу у его ног, но отмеченные не цифрами, а прекрасно выполненнымисакральными изображениями. Немало обрадован был король, когда увидел, что тень великана нашлаполезное применение, немало удивлена была королева, когда в великолепномодеянии вышла в сопровождении своих прислужниц из алтаря и, поднявшись наего стены, увидела поразительную статую, почти прикрывшую вид из храма намост. А меж тем народ повалил вслед за великаном и, видя, что тот недвижим, теснился вокруг него, дивясь неожиданному превращению. Потом толпа отхлынулак храму, словно только сейчас увидя его, и теперь теснилась уже у его врат. В эту минуту ястреб с зеркалом взмыл высоко над храмом и навелотразившийся в зеркале солнечный луч на стоявших на стене алтаря. Король, королева и те, кто их окружали, предстали под сумрачными сводами храмаозаренные небесным сиянием, и народ пал ниц перед ними. Когда изумленнаятолпа опомнилась и поднялась на ноги, король и его приближенные спустились валтарь, чтобы потайной галереей пройти во дворец, а народ, любопытствуя, разбрелся по храму. В 6лагоговейном изумлении созерцали вошедшие трехкоролей, стоящих в нишах, но особенно донимало всех желание узнать, что забесформенный ком сокрыт под ковром в четвертой нише, ибо кто-то, доброжелательный и скромный, покрыл поверженного в прах четвертого короляроскошным ковром, и ничей взгляд не мог чрез него проникнуть, ничьядерзновенная рука не решалась его приподнять. Народ не перестал бы любоваться изумительной красотой храма, и от всевозрастающей толпы могла бы возникнуть давка, но тут общее внимание былоотвлечено тем, что происходило на площади. Нежданно-негаданно на мраморные плиты, словно с неба, звеня, посыпалисьчервонцы. Те, что стояли поближе, кинулись их подбирать; чудо этоповторялось в разных местах. Нетрудно догадаться, что это блуждающие огнизахотели на прощанье повеселиться и забавы ради растрясти золото из жилокрухнувшего короля. Жадная до денег толпа кидалась то туда, то сюда, людитеснились, давили друг друга, дрались даже тогда, когда сверху уже несыпалось никаких золотых монет. Постепенно толпа растаяла, каждый пошелсвоей дорогой, но и по сей день еще кишит людьми мост, и во всем мире несыскать другого столь посещаемого храма.