Ангелы и демоны 31 страница

– Виттория! – крикнул он, будучи не в силах сдержаться. Однако шум бурлящего за спиной Тибра заглушил его голос.

Он огляделся вокруг, безуспешно пытаясь отыскать взглядом швейцарских гвардейцев. Может быть, они все же слышали его сообщение?

На парковке у реки стоял большой фургон прессы, и Лэнгдон побежал к нему. В кабине машины какой-то пузатый мужчина в наушниках крутил ручки настройки. Профессор постучал по дверце. Пузан вздрогнул от неожиданности, взглянул на мокрую одежда Лэнгдона и, стянув с головы наушники, спросил:

– Что случилось, приятель?

Журналист говорил с заметным австралийским акцентом.

– Мне нужен ваш телефон.

– Вызов не проходит, – пожал плечам австралиец. – Сам весь вечер пытаюсь пробиться. Линии переполнены.

– Вы, случайно, не видели, не входил ли кто-нибудь туда? – спросил Лэнгдон, кивнув в сторону подъемного моста.

– Вообще-то видел. Какой-то черный микроавтобус весь вечер шнырял туда-сюда.

Лэнгдону показалось, что он получил сильнейший удар в солнечное сплетение.

– Повезло мерзавцу, – продолжал австралиец, ткнув пальцем в башню. Ему явно не нравилось, что с его места плохо виден Ватикан. – Держу пари, что оттуда открывается классный вид. Я не смог пробиться к Святому Петру, и мне приходится вести передачу с этого места.

Лэнгдон не слушал. Его мозг лихорадочно искал варианты спасения.

– Что скажете? – продолжал журналист. – Как вы относитесь к сообщению о «самаритянине последнего часа»?

– К чему, простите? – спросил Лэнгдон.

– Неужели вы не слышали? Капитану швейцарской гвардии позвонил какой-то тип и сказал, что располагает первоклассной информацией. Сейчас этот парень летит сюда. Уверен, что, если он разрядит обстановку... наши рейтинги взлетят до небес.

Лэнгдон ничего не понимал. Какой-то добрый самаритянин... Может быть, этот человек знает, где спрятано антивещество? Если так, то почему он просто не назвал это место швейцарским гвардейцам? Почему прибывает лично? Здесь явно было что-то не так, но на размышления у Лэнгдона времени не было.

– Эй, – сказал австралиец, внимательно вглядываясь в лицо американца, – а вы не тот парень, которого я видел по ящику? Ведь это вы пытались спасти кардинала на площади Святого Петра. Не так ли?

Лэнгдон не ответил. На глаза ему попалось хитроумное приспособление, установленное на крыше фургона. Это была укрепленная на телескопической опоре телевизионная тарелка.

Лэнгдон перевел взгляд на замок. Высота внешней стены, как ему казалось, не превышала пятидесяти футов. Стены цитадели были значительно выше. Глубоко эшелонированная оборона, подумал он. До самого верха отсюда добраться невозможно, но если удастся преодолеть внешнюю стену...

Лэнгдон повернулся лицом к журналисту и, показывая на антенну, спросил:

– Насколько высоко выдвигается эта штука?

– Спутниковая антенна? – растерянно переспросил австралиец. – Метров на пятнадцать, наверное. Почему вас это интересует?

– Запускайте двигатель и подгоняйте машину к стене. Мне нужна ваша помощь.

– О чем это вы?

Лэнгдон разъяснил журналисту свои намерения.

– Вы что, с ума сошли? – спросил тот с округлившимися от возмущения глазами. – Телескопическая опора стоит двести тысяч долларов. И это вам не лестница!

– Вы хотите, чтобы ваш персональный рейтинг взлетел до небес? Я располагаю информацией, которая прославит вас на весь мир.

– Информацией, которая стоит двести тысяч штук?!

Профессор поведал ему, что может сообщить в обмен на услугу.

Уже через девяносто секунд Роберт Лэнгдон, крепко вцепившись в какой-то штырь, стоял на диске покачивающейся на ветру антенны. От земли его отделяли пятьдесят футов. Вытянув руку, он схватился за край стены и с некоторым трудом переполз на более устойчивую опору.

– А теперь выкладывайте! – крикнул снизу австралиец. – Итак, где же он?

Лэнгдон чувствовал себя очень виноватым – но договор есть договор. Тем более что ассасин в любом случае все расскажет прессе.

– Пьяцца Навона! – крикнул ученый. – В фонтане!

Житель Зеленого континента опустил антенну и рванул в погоню за славой.

* * *

А в каменной палате высоко над городом ассасин стянул с ног мокрые ботинки и наложил повязку на раненый палец. Палец болел, но не настолько, чтобы помешать долгожданному удовольствию.

Он повернулся лицом к своей добыче.

Девушка лежала на спине на стоящем в углу комнаты диване. Ее руки были стянуты за спиной, а изо рта торчал кляп. Виттория находилась в сознании, и ассасин направился к ней. Она ему очень нравилась. В ее взгляде он увидел не ужас, а ненависть.

Что ж. Ужас придет позже.

Глава 107

Роберт Лэнгдон бежал по внешней стене замка, благодаря власти Рима за то, что они подсвечивают сооружения. Внутренний двор крепости был похож на музей старинного оружия – катапульты, пирамиды мраморных пушечных ядер и целый арсенал иных устрашающего вида орудий убийства. Днем замок был частично открыт для туристов, и реставраторы привели двор в его первоначальное состояние.

Лэнгдон посмотрел на цитадель. Массивная круглая башня поднималась к небу на сто семь футов. В центре крыши на возвышении стоял бронзовый ангел. В комнате за балконом все еще мерцал свет. Лэнгдон хотел было крикнуть, но вовремя передумал. Необходимо найти вход в замок.

Он посмотрел на часы.

11 часов 12 минут.

Сбежав вниз по проходящему внутри стены пандусу и оказавшись во внутреннем дворе, американец помчался по часовой стрелке вокруг цитадели. «Как ассасин проник внутрь? » – думал он, миновав три наглухо замурованных портика. На двух вполне современного вида дверях висели тяжелые замки. Во всяком случае, не здесь, решил он, продолжая бег.

Лэнгдон сделал почти полный круг, прежде чем увидел пересекающую двор засыпанную гравием дорогу. Одним концом эта подъездная аллея упиралась в подъемный мост, который Лэнгдон уже видел с внешней стороны стены, а другой ее конец исчезал в чреве крепости. Дорога уходила в своего рода тоннель – зияющую темную пасть цитадели. Il traforo! Лэнгдону приходилось читать о проходящих внутри крепостей спиральных пандусах. Пандусы были настолько широкими и высокими, что тяжеловооруженные рыцари могли быстро добраться по ним до верхних этажей сооружения. Вот путь, по которому проследовал ассасин. Закрывающая въезд железная решетка была поднята, и Лэнгдон вбежал в тоннель. Но как только он оказался под сенью свода, его радость сменилась разочарованием.

Спираль вела вниз.

Видимо, он избрал неверный путь, и эта часть il traforo вела не вверх, к ангелу, а вниз, в подземелье.

Лэнгдон стоял в зеве темной дыры, которая, как ему казалось, вела к центру Земли, и размышлял, что делать дальше. Выйдя во двор, ученый снова взглянул на балкон, и ему показалось, что он видит там какое-то движение. «Решай! » Поскольку иного выхода у него не было, он побежал вниз, в темноту тоннеля.

* * *

А высоко над ним ассасин стоял над своей жертвой. Вначале он погладил ее руку. Кожа девушки была похожа на шелк. Ассасин затрепетал, предвкушая, как через несколько минут будет ласкать ее тело. Интересно, сколько способов он сможет найти, чтобы испытать всю полноту наслаждения?

Ассасин не сомневался, что заслужил эту женщину. Он отлично сделал все, что хотел от него Янус, и эта девка была его боевым трофеем. Когда он с ней закончит, то стащит ее с дивана и поставит перед собой на колени. Она снова его обслужит. И это станет символом ее полного подчинения. А затем, в момент оргазма, он перережет ей горло.

На его языке этот акт назывался ghayat assa'adah, что можно перевести как «момент высшего наслаждения».

После этого он выйдет на балкон, чтобы увидеть финальный триумф иллюминатов... акт мщения, о котором в течение многих столетий мечтало множество людей.

* * *

В идущем вниз тоннеле было темно. А как только Лэнгдон завершил полный круг, в нем воцарилась абсолютная тьма. Когда спуск закончился и дно тоннеля стало горизонтальным, Лэнгдон замедлил шаг. Изменившееся эхо говорило о том, что он находится в каком-то обширном помещении. Ему показалось, что перед ним в темноте что-то едва заметно поблескивает... Он сделал еще пару шагов, и его вытянутая рука наткнулась на гладкую поверхность. Хром и стекло. Это был автомобиль. Проведя ладонью по машине, он открыл дверцу.

Под крышей автомобиля вспыхнул плафон. Лэнгдон отступил на шаг и мигом узнал черный микроавтобус. Испытывая радостное возбуждение, он нырнул в машину и стал осматривать салон в надежде найти оружие, которое могло бы заменить ему утопленный в фонтане пистолет. Оружия он не нашел. Но зато наткнулся на мобильный телефон Виттории. Трубка аппарата была разбита, и от него не было никакой пользы. Вид мобильника смертельно напугал Лэнгдона, и американец молил небеса о том, чтобы не опоздать.

Протянув руку, он включил фары, и его взору открылось все помещение. Резкие тени на голых каменных стенах. Ученый сразу понял, что в свое время здесь держали лошадей и хранили амуницию. Кроме того, комната оказалась тупиком.

«Второго выхода здесь нет. Я выбрал неправильный путь! »

Лэнгдон выпрыгнул из микроавтобуса и еще раз внимательно изучил помещение. Никаких дверей. Никаких решеток. В его памяти всплыло изображение ангела над входом в тоннель. Неужели это всего лишь совпадение? Нет! Ученый вспомнил и те слова, которые убийца произнес у фонтана: «Она в Храме Света... ожидает моего возвращения». Лэнгдон продвинулся слишком далеко, чтобы сейчас потерпеть фиаско. Его сердце колотилось так, словно хотело вырваться из груди. Бессилие отчаяния и ненависть мешали ему мыслить четко.

Увидев на полу пятна крови, он решил, что это кровь Виттории. Однако, проследив взглядом за расположением пятен, он понял, что это следы от ног. Шаги были очень широкими, и кровоточила лишь левая нога. Ассасин!

Лэнгдон двинулся по кровавому следу, его тень плясала на стене, с каждым шагом становясь все бледнее. Создавалось впечатление, что кровавый путь ведет в глухой угол комнаты и там исчезает, и это приводило его в недоумение.

Дойдя до темного угла помещения, Лэнгдон не поверил своим глазам. Гранитная плита в полу здесь оказалась не квадратной, как все другие, а пятиугольной. Вершина безукоризненной по форме пентаграммы была обращена в самый угол комнаты. Там, за хитроумно перекрывающими друг друга стенами, обнаружилась щель. Лэнгдон протиснулся в узкое пространство между стенами и оказался в подземном переходе. Прямо перед ним были остатки деревянной решетки, некогда перегораживавшей этот проход.

За решеткой в глубине тоннеля был виден свет.

Лэнгдон перешел на бег. Перебравшись через обломки гнилого дерева, он помчался в направлении светового пятна и очень скоро оказался в другом, гораздо большем, чем первое, помещении. Здесь на стене мерцал одинокий факел. Ученый находился в той части замка, куда не было проведено электричество... и куда никогда не заходили туристы.

Темница.

Помещение было разбито на десяток крошечных тюремных камер. Большинство закрывающих их железных решеток давно проржавели насквозь. Лишь на одной, самой большой камере решетка сохранилась. На каменном полу узилища валялись предметы, вид которых поверг Лэнгдона в ужас. Черные сутаны и красные пояса. В этом месте он держал кардиналов!

В стене рядом с этой камерой находилась распахнутая настежь небольшая железная дверь. За дверью открывался какой-то проход. Лэнгдон помчался к нему, но, не добежав до двери несколько шагов, замер. Кровавый след не вел в этот подземный переход. Лишь переведя дух, ученый увидел вырубленное в камне над дверью слово.

Il Passetto.

И он снова не поверил своим глазам. Ему много раз доводилось слышать и читать об этом тоннеле, но никто не знал, где находится вход в него. Il Passetto, или Малый переход, был узким, длиной примерно в три четверти мили тоннелем, прорубленным между замком Святого ангела и Ватиканом. Именно по этому потайному лазу папы убегали во время осады... тайком пробирались к своим любовницам или отправлялись в замок Ангела, чтобы там насладиться видом мучений своих недругов. Считалось, что в наши дни оба входа в тоннель надежно закрыты, а ключи от замков хранятся в одном из сейфов города-государства. Лэнгдон с ужасом понял, каким образом иллюминаты попадают в Ватикан и выходят из него. Он спрашивал себя, кто из находящихся за святыми стенами оказался предателем и смог завладеть ключами. Оливетти? Кто-то другой из числа швейцарских гвардейцев? Впрочем, теперь это уже не имело значения.

Кровавые следы на полу вели к другому концу темницы. Лэнгдон двинулся в том же направлении. С этой стороны вход в тюрьму закрывала ржавая металлическая дверь, с которой свисали служившие запором металлические цепи. Скреплявший цепи замок валялся на полу, и дверь стояла распахнутой. За ней виднелась уходящая круто вверх винтовая лестница. Плита пола перед дверью также имела форму пентаграммы. Лэнгдон, дрожа, смотрел на каменный пятиугольник. Неужели эта каменная глыба помнит прикосновение резца самого Бернини? На арке двери, в самой верхней ее точке были вырублены крошечные херувимы. Перед ним, вне всяких сомнений, был вход в Храм Света!

Кровавые следы вели вверх по ступеням. Лэнгдон понимал, что ему необходимо обзавестись хоть каким-нибудь оружием. Любым предметом, который мог бы помочь в неизбежной схватке. В одной из камер Лэнгдон нашел четырехфутовый металлический прут с заостренным концом. Прут оказался страшно тяжелым, но лучшего оружия под рукой не было. Американец надеялся, что фактора неожиданности и поврежденной ноги противника будет достаточно, чтобы склонить чашу весов в его пользу. А еще он очень надеялся на то, что не явится со своей помощью слишком поздно.

Ступени винтовой лестницы настолько истерлись, что стали наклонными. Лэнгдон поднимался, напрягая слух и опасаясь поскользнуться на стесанных камнях. По мере того как он поднимался, свет тюремного факела становился все более слабым и вскоре исчез совсем. Теперь американец шел в полной темноте. Перед его мысленным взором предстал призрак Галя-лея, поднимающегося по этим ступеням, чтобы поделиться своим видением мира с другими учеными мужами, разделяющими его веру в науку.

Узнав о местонахождении убежища иллюминатов, Лэнгдон испытал сильнейшее потрясение, и этот шок никак не проходил. Встречи ученых проходили в принадлежащем Ватикану здании. В то время как швейцарские гвардейцы обыскивали подвалы и дома известных представителей науки, иллюминаты собирались здесь... прямо под носом у церковников. И такое решение проблемы теперь казалось Лэнгдону наилучшим. Бернини, как глава проводивших здесь реставрационные работы архитекторов, имел доступ ко всем без исключения помещениям замка Ангела. Он мог вести перестройку по собственному усмотрению, ни перед кем не отчитываясь в своих действиях. Интересно, сколько еще тайных входов соорудил Бернини? И какое число незаметных вех на них указывает?

Храм Света.

Лэнгдон знал, что находится рядом с ним.

По мере того как ступени винтовой лестницы становились все уже, сужались и окружающие ее стены. Лэнгдону чудилось, что за его спиной шепчутся тени людей, принадлежащих истории, но он продолжал восхождение. Увидев перед собой горизонтальный луч света, ученый понял, что от верхней площадки его отделяют всего несколько ступеней. Свет шел из находящейся на уровне его глаз щели под дверью. Стараясь ступать абсолютно бесшумно, он продолжил подъем.

Лэнгдон не имел ни малейшего представления о том, в какой части замка сейчас находится. Но он знал, что поднялся достаточно высоко, чтобы оказаться где-то у его верхней точки. Он представил венчающего крышу гигантского ангела и решил, что скульптура должна находиться прямо над его головой.

«Храни меня, ангел! » – подумал он и, сжав крепче металлический прут, протянул руку к двери.

* * *

Виттория лежала на диване. Руки у нее страшно болели. Придя в себя и поняв, что запястья связаны за спиной, она попробовала освободиться. Для этого следовало максимально расслабить все мышцы. Но времени на это ей не хватило. Животное вернулось в свое логово. Теперь он стоял над ней с обнаженной могучей грудью. На его торсе были видны оставленные многочисленными битвами шрамы. Глаза, которые он не сводил с ее тела, были похожи на две черные щели. Виттория понимала, что ассасин рисует в своем воображении то, что ему предстоит совершить. Неторопливо, словно дразня свою жертву, ассасин расстегнул свой пропитанный водой пояс и бросил его на пол.

Ощутив, что на нее накатывает волна столь презираемого ею страха, девушка закрыла глаза. Открыв их снова, она увидела, как убийца достал нож с выкидным лезвием и поднес клинок прямо к ее глазам.

В блестевшей как зеркало стали Виттория увидела отражение своего искаженного ужасом лица.

Ассасин слегка развернул нож и провел тупой стороной лезвия по ее животу. Ощутив прикосновение металла, девушка задрожала, словно от холода. Убийца с презрительной ухмылкой завел острие клинка под пояс ее шортов. Виттория глубоко вздохнула и снова закрыла глаза. Ассасин медленно продвигал лезвие все глубже и глубже. Затем он наклонился и, обжигая ее дыханием, прошептал:

– Этот клинок вырезал глаз твоего отца.

Виттория открыла глаза, поняв вдруг, что сама способна на убийство.

Ассасин повернул нож, и острие клинка, проткнув изнутри ткань шортов, снова возникло перед ее взором. Затем убийца вдруг прервал свое занятие и оглянулся. В комнату кто-то вошел.

– Отойди от нее! – прорычал голос от двери.

Виттория не видела говорящего, но голос узнала сразу.

Роберт! Значит, он жив!

У ассасина был такой вид, словно перед ним вдруг возникло привидение.

– У вас весьма могущественный ангел-хранитель, мистер Лэнгдон, – сказал он.

Глава 108

За ту ничтожную долю секунды, которая была у него для осмотра помещения, Лэнгдон успел понять, что находится в священном месте. Украшения этой слегка вытянутой комнаты, несколько поблекшие от старости, воспроизводили знакомые ему символы. Декоративная плитка в форме пятиугольников. Фрески с изображением планет. Голубки. Пирамиды.

Храм Света. Простой и чистый.

Он у цели.

Прямо перед ним в ведущем на балкон проеме стены стоял ассасин. Неподалеку от него на диване лежала связанная, но вполне живая Виттория. Увидев девушку, Лэнгдон ощутил несказанное облегчение. На какой-то миг их взгляды встретились, и ученый увидел в ее глазах ураган эмоций – благодарность, отчаяние, жалость.

– Итак, нам довелось встретиться снова, – сказал ассасин, взглянул на металлический прут в руках Лэнгдона и, громко рассмеявшись, закончил: – И на этот раз вы пришли ко мне, вооружившись этим?

– Развяжите ее.

– Я ее зарежу, – ответил ассасин, поднося нож к горлу Виттории.

Лэнгдон ни секунды не сомневался, что этот человек пойдет на убийство. И это заставило его снизить тон:

– Я думаю, что она предпочтет именно этот исход... принимая во внимание другой возможный вариант.

В ответ на оскорбление ассасин улыбнулся и сказал:

– Пожалуй, вы правы. У нее есть чем меня одарить. Ее смерть явилась бы лишь бесполезной растратой ценного материала.

Лэнгдон шагнул вперед и, преодолевая резкую боль в поврежденной руке, направил острый конец железного прута в грудь ассасина.

– Освободите ее.

На мгновение Лэнгдону показалось, что убийца обдумывает этот вариант. Плечи ассасина обвисли, он глубоко вздохнул. И то и другое могло быть признаком капитуляции. Но в тот же миг рука убийцы с невообразимой скоростью взметнулась вверх, и в воздухе блеснул клинок. Бросок был направлен в грудь профессора, но Лэнгдон то ли инстинктивно, то ли от чрезмерного напряжения и усталости упал на колени, и нож, пролетев над ухом, со стуком упал на пол за его спиной. Промах нисколько не обескуражил убийцу. Он улыбнулся Лэнгдону, который стоял на коленях, зажав в руках свое оружие. Ассасин двинулся на американца, чем-то напоминая льва, крадущегося к своей жертве.

Лэнгдон с трудом поднялся на ноги и снова направил прут в грудь противника. Мокрые рубашка и брюки вдруг показались ему страшно тяжелыми. Они сильно затрудняли его движения. Полуобнаженный ассасин значительно превосходил американца скоростью. Рана на ноге совершенно не замедляла его движений, и Лэнгдон понял, что этот человек привык превозмогать боль. Первый раз в жизни ученый пожалел, что у него с собой нет крупнокалиберного револьвера.

Ассасин неторопливо перемещался по дуге, словно радуясь предстоящей игре. Держась все время вне зоны досягаемости, он пытался приблизиться к валяющемуся на полу ножу. Лэнгдон всеми силами старался этого не допустить. Убийца двинулся к Виттории, но Лэнгдону удалось пресечь и эту попытку.

– Еще есть время, – рискнул начать переговоры Лэнгдон. – Скажите, где скрыта ловушка с антивеществом, и Ватикан заплатит вам во много раз больше, чем иллюминаты.

– Ваша наивность, профессор, меня поражает.

Лэнгдон сделал выпад. Ассасин уклонился от удара. Ученый двинулся вокруг скамьи, держа оружие перед собой. Ему хотелось загнать противника в угол. Но он тут же опомнился, сообразив, что помещение Храма Света имеет овальную форму. «Я, видимо, совсем утратил разум! Здесь же нет никаких углов... »

Как ни странно, но ассасин не пытался ни атаковать, ни бежать. Он просто играл в предложенную Лэнгдоном игру, хладнокровно чего-то выжидая.

Чего именно?

Убийца продолжал двигаться кругами, удерживая американца в постоянном напряжении. Все это начинало походить на бесконечную шахматную партию. Железная палка в руках Лэнгдона с каждой минутой становилась все тяжелее, и он вдруг понял, чего ждет убийца: «Он хочет, чтобы я обессилел».

И этот план работал. Лэнгдону казалось, что на его плечи навалилась огромная тяжесть. Адреналин, который до этого поддерживал его силы, был на исходе. Ученый понял, что необходимо переходить к решительным действиям.

Словно прочитав мысли профессора, ассасин, как показалось Лэнгдону, намеренно повел его по направлению к стоящему в центре комнаты столу. Лэнгдон краем глаза увидел, что на столе в неровном свете факела поблескивает какой-то предмет. Оружие? Американец, не сводя глаз с противника, совершил маневр, позволивший ему оказаться рядом со столом. Когда ассасин внимательно посмотрел на столешницу, Лэнгдон сделал все, чтобы не последовать его примеру и не заглотить совершенно очевидную наживку. Но инстинкт пересилил, и он покосился на стол.

Там было вовсе не оружие. Однако находившийся на столе предмет приковал внимание ученого, вынудив его потерять еще несколько секунд драгоценного времени.

В центре стола находился простой медный ларец, покрытый древней патиной. Ларец имел пятиугольную форму, и его крышка была открыта. Внутри ларца в пяти подбитых бархатом отделениях покоились пять клейм. Клейма были выкованы из железа – большие рельефные наконечники с толстыми деревянными рукоятками. Лэнгдон не сомневался, что рельефные буквы образуют слова: ИЛЛЮМИНАТИ, ЗЕМЛЯ, ВОЗДУХ, ОГОНЬ, ВОДА.

Американец резко оглянулся, опасаясь, что ассасин, воспользовавшись временной потерей его внимания, совершит нападение. Но тот и не думал этого делать. Создавалось впечатление, что эта игра его не только позабавила, но даже несколько освежила. Лэнгдон с трудом заставил себя сосредоточить внимание на противнике. Но ларец по-прежнему не выходил у него из головы. И не только потому, что вид клейм оказал на него гипнотическое воздействие: лишь немногие ученые верили в существование этих предметов, не говоря уже о том, чтобы их увидеть. До Лэнгдона вдруг дошло, что в ларце присутствовало нечто такое, что вызвало у него неосознанную тревогу. Пока ассасин совершал очередной маневр, ученый ухитрился бросить еще один взгляд на медную шкатулку.

Боже!

Пять клейм помещались в ларце в пяти отделениях, расположенных вдоль каждой из сторон пентаграммы. Но в центре шкатулки имелось еще одно отделение. Оно было пустым, однако явно предназначалось для еще одного клейма... гораздо большего, чем остальные, и при этом с квадратной головкой.

Последовавшая атака была молниеносной.

Ассасин обрушился на него, как хищная птица. Лэнгдон, чье внимание противнику все же удалось отвлечь, попытался остановить нападение, но железный прут в его руке стал тяжелым, словно ствол дерева, и ответный удар оказался слишком медленным. Ассасин сумел увернуться, а когда Лэнгдон возвращал свое оружие в исходное положение, убийца мгновенно выбросил вперед руку и схватился за прут. Захват оказался на редкость сильным, ушиб руки от падения саркофага никак не давал о себе знать. Противники молча тянули ржавую железку каждый в свою сторону.

Лэнгдон почувствовал, как железо скользит в его руках, и его ладони обожгла нестерпимая боль. Еще через несколько секунд Лэнгдон понял, что заостренный конец прута уже направлен на него. Охотник превратился в добычу.

Лэнгдону показалось, что на него обрушился тайфун. Ассасин с улыбкой нанес серию ложных ударов, пытаясь прижать противника к стене.

– Помните вашу американскую поговорку? – ухмыляясь, спросил убийца. – О кошке, которую сгубило любопытство?

Он двигался настолько быстро, что Лэнгдону с трудом удавалось следить за его перемещениями. Он проклинал себя за совершенно непростительное легкомыслие. Тем не менее мысли об увиденном никак его не оставляли. Шестое клеймо иллюминатов?

– Я никогда ничего не читал о шестом клейме братства «Иллюминати», – машинально пробормотал он себе под нос.

Оказалось, что эти слова были произнесены достаточно громко, и ассасин их услышал.

– Думаю, все же читали, – ухмыльнулся убийца, вынуждая Лэнгдона отступать вдоль овальной стены.

Ученый же пребывал в полной растерянности. Он был уверен, что ничего не слышал о шестом клейме. У иллюминатов их было всего пять. Он пятился назад, оглядывая комнату в поисках хоть какого-нибудь оружия.

– Абсолютный союз четырех древних элементов природы, – сказал ассасин, не прекращая наступления. – Последнее клеймо по своему совершенству превосходит все остальные. Однако боюсь, что увидеть его вам все же не удастся.

Лэнгдон в этот момент вообще мало что видел. Он продолжал пятиться, лихорадочно пытаясь найти путь к спасению.

– А вы его видели? – спросил он, пытаясь выиграть время.

– Возможно, когда-нибудь я удостоюсь этой чести. Если сумею себя проявить. – Ассасин сделал выпад в сторону Лэнгдона, явно наслаждаясь этой игрой.

Лэнгдон снова успел отскочить назад. Ему казалось, что противник гонит его вдоль стены в какое-то заранее намеченное место. Но куда? Американец не мог позволить себе оглянуться.

– Клеймо... – выдавил он, –... где оно?

– Не здесь. Оно может находиться только у Януса.

– Януса? – переспросил Лэнгдон, который не знал человека с таким именем.

– Вождь братства «Иллюминати». Он скоро должен прибыть в Ватикан.

– Глава иллюминатов должен появиться здесь?

– Для того, чтобы осуществить последнее клеймение.

Лэнгдон бросил испуганный взгляд на Витторию. Девушка выглядела на удивление спокойной. Закрыв глаза, она дышала размеренно и глубоко. Создавалось впечатление, что Виттория полностью отгородилась от окружающего ее мира. Неужели ей предстоит стать последней жертвой? Или, может быть, это будет он сам?

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 303132 33 34 35 Следующая ⇒