Вивьен Уэстлейк 9 страница

– Когда я был ребенком, мы часто гуляли в поле. Осенью мастерили пугало, а зимой лепили снеговиков. – Иногда он швырялся в пугало яблоками, и когда оно валилось на землю, Белла бранила его за то, что он рушил результат их кропотливой работы.

– Ты вспомнил что‑ то новое о своем прошлом? – спросила Вайолет, проглотив последний кусочек кекса.

– Не совсем, – солгал Кит. – В том смысле, что я припоминаю, как играл в снежки, как получал подарки на Рождество, а осенью собирал яблоки, но разве это поможет установить мою личность?

– Неважно. Это только начало. Мало‑ помалу ты начнешь вспоминать, пусть не фамилию, но вещи, благодаря которым окрепнет твое представление о том, кто ты такой.

Она искренне переживала за него. Он мог легко избавить ее от переживаний, рассказав правду, но как заставить себя пойти на такой шаг? С нею он был свободен. В Уэлбери‑ парке его не донимали ни обязанностями, ни нотациями. Здесь не было никаких дел, кроме ежеминутного наслаждения ее обществом.

– Ну, что? Мы идем лепить снеговика?

– Я не умею.

– Я тебя научу.

После завтрака Вайолет ушла надеть шерстяные чулки, а Кит попросил миссис Норрис принести ему шарф и пальто, на котором остались побледневшие после чистки, но еще заметные следы крови. Он напомнил себе заказать новое по приезду в Окфилд.

Вайолет спустилась, одетая в зеленую ротонду и шляпку в тон, толстые перчатки и желтый шарф. На последней ступеньке он поймал ее за талию и поцеловал.

Глаза ее распахнулись.

– Кит!

– Хотел поблагодарить тебя за то, что согласилась выйти на прогулку. – Он поправил ее сбившуюся набок шляпку, подхватил Вайолет под руку и вывел за порог.

Они прошли несколько ярдов, пока Кит не увидел место, где снег лежал особенно толстым слоем. Сунув руки в карманы, он обнаружил там несколько пуговиц, трубку и старую красную шапку.

– Собери снег в кучку, – скомандовал он.

Присев на корточки, Вайолет выполнила его указание.

– Так. Теперь слепим большой круглый ком.

Он добавил к ее кучке еще снега, сформировал шар и помог поплотнее его утрамбовать. Вместе они водили ладонями по кругу, то и дело добавляя мокрого снега и придавая ему по возможности правильную форму.

Как только начала получаться полукруглая горка, он оставил Вайолет продолжать, а сам приступил к следующему шару, размером поменьше. Он и не помнил, когда в последний раз такое простое занятие приносило ему столько удовольствия.

– Кит, мой шар тает, – пожаловалась Вайолет.

– Продолжай добавлять снега. Ничего страшного, если наш снеговик простоит всего один день. Завтра сделаем нового!

Она рассмеялась.

– Ну, это если ты снова уговоришь меня выйти.

– У меня есть пара идей, как это сделать, – проговорил он. – С помощью нового пари, например. – Тут он укоризненно наставил на нее палец. – Хотя ты еще не выполнила условия предыдущего.

Кит не понимал, почему она тянет время. Боится? Или придумала какой‑ то исключительно коварный план?

Она не ответила на упрек. Подошла и оглядела его шар.

– Твой получается куда аккуратнее моего.

– Ну, у меня же есть кое‑ какой опыт. Тренируйся – и научишься.

– Пф‑ ф. – Вайолет развернулась и пошла в противоположном направлении. Он увидел, что она наклонилась и начала катать новый шар.

– Нам нужна голова. Слепишь?

Он примерил свой шар к основанию. Туловище получилось маленьким, и он стал добавлять еще снега. Оглянувшись на Вайолет, он увидел, что она хмурится, и с трудом удержался от смеха. Она воспринимала игру слишком серьезно.

Кит протопал к ней через сугробы.

– Цель не в том, чтобы сделать все идеально. Веселье – вот что главное.

Он зачерпнул пригоршню снега и, прежде чем она сообразила, что ее ждет, пульнул в нее снежком.

– Ах ты!..

Она наклонилась, смяла ком снега в ладони и швырнула в него.

Какое‑ то время они перебрасывались снежками, пока Вайолет, потеряв равновесие, не села попкой в сугроб. Плюхнувшись в снег рядом с нею, Кити заключил ее в объятья.

– Очень хорошо, ангел.

– Хорошо? Я же упала.

– Но тебе было весело. Значит, можно считать, что наша цель достигнута.

Временами Вайолет была так серьезна, так старалась делать все, вплоть до мелочей, безупречно, что тем самым лишала себя маленьких радостей жизни. Он надеялся, что до своего отъезда успеет излечить ее от этой привычки.

– Ну что, доделаем нашего снеговика? – спросил он.

– Давай.

Почти час ушло на то, чтобы составить шары вместе, и наконец снеговик, пусть и несколько бесформенный, но был готов. Кит прилепил две большие пуговицы на место глаз, из четырех маленьких сделал рот и воткнул в него трубку. Вспомнил о красной шерстяной шапке и надел ее снеговику на голову.

– Нам нужен нос, – сказала Вайолет, когда они налюбовались своей работой. – И какие‑ нибудь руки. Снежные шары для них не годятся.

– Сейчас посмотрим, что можно придумать. – Кит огляделся по сторонам. Увидев на земле две подходящие веточки, он подобрал их и воткнул в бока уже начинающего подтаивать снеговика. – А что вместо носа? – спросил он.

– Хм‑ м… – Вайолет прикусила краешек нижней губы и прислонилась к его плечу.

Впервые они занимались чем‑ то вдвоем за пределами спальни. Кит обнял ее за талию и прижал к себе, мечтая о том, чтобы это мгновение длилось вечно.

Но вскоре она выскользнула из его объятий и повернулась к нему с сияющими искорками в глазах и широкой улыбкой.

– Идея!

Она потянула его за руку к корзинке с едой, которую они захватили из дома. Покопалась внутри, достала большой грецкий орех в скорлупе и торжествующе предъявила ему.

– Что скажешь?

– По‑ моему, отлично.

Они поспешили назад к своему снежному человечку, и Кит с поклоном уступил ей право нанести на их творение последний штрих. Она вставила орех на место носа, а потом сделала нечто неожиданное: забросила руки Киту на шею и поцеловала в губы.

Хотя он любил, когда она целовала его жадно и ненасытно, эта ее сторона – щемяще‑ нежная, непосредственная – тоже ему понравилась. Поцелуй получился скорее теплым, чем горячим, но подарил не меньшее удовольствие.

– Пошли посмотрим, не осталось ли в саду яблок? – предложил он, не желая возвращаться в дом.

– Их и осенью было немного, но идем, вдруг найдем парочку.

Она продела руку ему под локоть и бегом припустила к яблоням так, что Кит едва за ней поспевал.

На границе его сознания замаячили мрачные мысли, но он отмахнулся от них, сосредоточив внимание на Вайолет. О завтрашнем дне он позаботится завтра. Сегодня у него было все, чего он хотел.

* * *

На следующий день, когда Кит и Вайолет обедали за большим полированным столом, миссис Норрис внесла, напевая, поднос с тортом. При виде десерта у Кита потекли слюнки. Он взял кусочек, попробовал и не сдержал восхищенного стона.

– Рада, что вам нравится, сэр. – Миссис Норрис горделиво заулыбалась.

– Не просто нравится, я в восторге.

– Дай мне попробовать, – попросила Вайолет.

Кит отрезал ломтик и протянул ей, приглашая откусить нежнейшее медовое лакомство. Ничего вкуснее он в жизни не пробовал – за исключением, пожалуй, самой Вайолет.

Она приоткрыла рот. Он мазнул ее губы кремом и, когда ее язычок высунулся, чтобы слизнуть сладость, поцеловал. Двойное блаженство.

Как и последние полторы недели. Они проводили вместе почти каждую минуту. Он сидел с нею рядом, пока она разбирала счета. Сопровождал ее на рынок. По вечерам они играли в шахматы, пикет или хазард; иногда садились за фортепиано и пели.

Поскольку сегодня было слишком холодно для прогулок и лепки снеговика, Вайолет уговорила его посмотреть модные эскизы. Она хотела пошить ему новый костюм на Рождество, до которого оставалось всего две недели, и настаивала на сюртуке вишневого цвета. Они пересели за столик красного дерева, где были разложены образцы шелка, шерсти и льна самых разнообразных оттенков.

– Я не стану наряжаться на Рождество в костюм помидора.

– Вы не кругленький коротышка, сэр, так что вряд ли вас примут за помидор.

– Черный сюртук и кремовый жилет – вот отличное сочетание.

– И что в этом сочетании праздничного? – Она сделала глоток чаю.

– Ну, хорошо. Тогда темно‑ синий сюртук с медными пуговицами.

Она закатила глаза.

– Нет, ты безнадежен.

– Ты почти такая же… – Кит остановился посреди фразы. Он собирался сказать, что она почти такая же упрямая, как его сестра Белла, но не захотел нарушать идиллию воспоминаниями о прошлом.

– Какая?

– Почти такая же упрямая, как я.

– Возможно, скоро мы проверим эту теорию на практике.

Низкие нотки в ее голосе заставили его встрепенуться. Он взглянул на нее. Вайолет сидела, опустив голову, и рассматривала легкую ткань в зеленую полоску. Ее глаз он не видел.

Прошло девять дней, а она словно забыла о своем обещании привязать его к кровати, чтобы по принуждению овладеть. Прошлой ночью он поднял эту тему, но Вайолет напомнила, что вольна забрать выигрыш в день по своему усмотрению.

Он знал, чего она добивается – чтобы мысли о том, где и когда она заставит его покориться, довели его до безумия. Что ж, это и в самом деле сводило его с ума.

– Это обещание, ангел?

– Подожди и узнаешь. – Она говорила будничным тоном, словно они обсуждали меню на ужин.

– Безжалостная.

Она вскинула голову и с любопытством на него посмотрела.

– Почему это?

– Тебе нравится меня мучить, вот почему. У тебя есть козырь, но ты до сих пор его не разыграла.

Вайолет подала ему бархат песочного цвета.

– Как тебе желтый? А отвороты сделаем вот такими. – Она приложила к бархату образец черной ткани.

– Уже лучше.

– Тогда закажем несколько разных костюмов.

– Пожалуйста, скажи, что не собираешься переодевать меня каждый день. – Он закатил глаза. – Я на это не соглашусь.

– Не говори глупостей. Конечно же, нет. Но тебе нужно по крайней мере четыре костюма: один на Рождество, второй на Крещение и еще третий, на случай, если мы пойдем на праздничные гуляния в деревне. Плюс стандартный черный костюм на вечер.

Он не стал говорить ей, что три из этих четырех костюмов вряд ли ему понадобятся, потому что на Рождество его здесь не будет. Ей так нравилось заниматься подготовкой к празднику, а ему – проводить с нею время, и Кит решил оставить все, как есть. Пусть хлопочет, если это делает ее счастливой.

– Ты все молчишь о том, когда намерена осуществить свое обещание. – Он подал ей квадратик шерсти винного цвета. – Это жестоко.

– Хм. Мне нравится. – Она убрала ткань в корзинку, где лежали одобренные образцы.

– Вайолет.

– Я не более жестока, чем ты, Кит. – Она понизила голос до шепота: – Кто нагибал меня через кровать и связывал мне руки шнуром от гардин?

– Предварительно предупредив.

– Ты тоже получил свое предупреждение.

Не думал он, что когда‑ нибудь встретит женщину себе под стать. Вайолет и впрямь могла бы помериться с ним упрямством, но с нею Кит никогда не чувствовал того удушающего раздражения, как с Изабеллой.

– А теперь я придумаю наряд для тебя, – сказал он.

– О, неужели? – Подперев щеку рукой, она навела на него внимательный взгляд. – И какой же?

– Дай‑ ка сюда картинки.

Она вручила ему пачку эскизов, и Кит начал высматривать нужные ему элементы. Прозрачные ткани. Декольте – такое низкое, что в нем неприлично появляться на публике. Он выбрал черную газовую ткань, усыпанную мелкими точками, и черное кружево, потом взял лист бумаги и набросал на основе двух моделей быстрый эскиз: прозрачный слой газа поверх черного муслина с кружевной каймой под грудью и кружевной оборкой, которая выглядывала из‑ под подола, имитируя нижнюю юбку.

– Я не надену черное на Рождество. И точно не смогу выйти в таком на люди!

Он хищно, по‑ волчьи, ухмыльнулся.

– А кто говорил, что ты будешь в нем куда‑ либо выходить?

Она вспыхнула. Такой пунцовой он ее еще не видел.

– И никакой нижней юбки.

– Ты изверг!

– Но ведь таким я тебе и нравлюсь? – Она хлопнула его веером по плечу. – Простите, миледи, но этим вы только подзуживаете мою звериную натуру.

Она взяла его за подбородок и приблизила его лицо к своему.

– Возможно, тебе нужна рука покрепче?

– О, да.

– Думаю, это можно устроить. – Ее голос ласкал кожу как шелк.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

«Наконец‑ то». Как бы ему ни нравилось опрокидывать ее на кровать, связывать ее куском ткани или веревкой, он с не меньшим нетерпением предвкушал, когда Вайолет навяжет ему свою волю.

Он отодвинул стул, забрал у нее образец ткани и положил его в корзинку, потом взял ее за руку и вывел из комнаты. Они прошли мимо Салли и Адама, мимо Эйвери, беседующего с миссис Норрис. Кит не обращал внимания на их взгляды. Можно подумать, они не знают о ночных визитах Вайолет в его спальню.

Сам он не постеснялся бы целоваться на виду у всех обитателей дома, но из уважения к ней подчинялся ее желанию не демонстрировать их отношения перед слугами.

– Не так быстро, – выдохнула она, запыхавшись от его быстрого шага.

– Ты заставила меня ждать девять дней. Девять дней, Вайолет. Пришло время расплаты.

Она усмехнулась.

– Я думала, это ты мне должен.

– Тогда взыщи с меня долг, ангел. – Он начал расстегивать пуговицы сюртука, хотя они еще не дошли до спальни.

– Собираешься раздеться прямо в коридоре?

– Я и так ощущаю себя все равно что голым.

– Тогда вперед.

Ослабив его шейный платок, она потянула Кита за собой мимо его комнаты и дальше по коридору. Он знал, где ее спальня – третья дверь, в самом конце, – но ни разу там не был. Все ночи они проводили в его постели.

Когда Вайолет отворила дверь, стало ясно, какая спальня в этом доме хозяйская: она была чуть ли не вдвое больше его комнаты, тоже не маленькой. Он увидел секретер из красного дерева с опущенной крышкой. Рядом с чернильницей и пером лежали аккуратными стопками писчая бумага и корреспонденция. Что впечатляло по‑ настоящему, так это ее кровать. Размером она не уступала кровати в его любимом поместье на Гебридах, а там не стыдно было принять и самого короля. К сожалению, на островах было слишком холодно, чтобы проводить там долгую зиму, поэтому до наступления весны Кит распределял свое время между прочими своими имениями или навещал родственников.

– Вот это кровать. Почти с мою комнату, – проговорил он. – Почему мы не приходили сюда раньше?

– Ты забыл о здоровенном шраме у себя на макушке. – Она провела пальцем по длинной линии у него на голове, потом тронула шрам поменьше на лбу. – Тебе нужно было как можно больше отдыхать, причем у себя в постели.

Причина показалась ему неубедительной. В его постели они занимались чем угодно, но только не отдыхали. Кит ощущал себя практически здоровым. Головная боль беспокоила его все реже и реже, некоторые мелочи, правда, еще не вспомнились, но в остальном он был далек от того, чтобы считаться инвалидом.

– Тебе хотелось иметь свое убежище. Место, принадлежащее тебе одной.

Чем дольше он думал об этом, тем больше убеждался, что угадал. Они оба знали, что его пребывание в Уэлбери‑ парке подходит к концу. Потому Вайолет и предпочла его кровать: чтобы после его отъезда было проще закрыть за ним дверь. Чтобы воспоминания не омрачали укромное, личное пространство ее спальни.

– Да, – не глядя на него, подтвердила она дрогнувшим голосом, и Кит испугался, что она плачет, но когда мгновением позже Вайолет подняла лицо, слез в ее глазах не было. Наверное, показалось – решил он.

– Я в полном вашем распоряжении, мадам. – Он играл с ее пальцами, раздвигая их и прижимая к своим ладоням. – Можете делать со мной все, что хотите.

– Расстегни жилет и рубашку. – Она увлажнила языком губы. – И брюки.

Сбросив туфли и устроившись на кровати, она наблюдала за тем, как он развязывает шейный платок, как неторопливо, одну за другой, расстегивает пуговицы и стягивает с плеч рубашку.

– Очень хорошо. – Она одобрительно кивнула, но, когда он взялся за пояс расстегнутых брюк, остановила его: – Оставь так. – Нижнего белья на нем не было. Хотя стояли холода, большую часть времени он был так распален влечением к ней, что не замечал гуляющих по дому сквозняков. В промежутках между их встречами он не жил, а существовал.

Правда, пока небо не становилось цвета индиго, она не разрешала ему никаких вольностей, кроме как подержать себя за руку или тайком перехватить поцелуй.

– Подойди.

Подходя, он смотрел, как вздымаются ее груди, а в ложбинке меж ними скользит кулон ожерелья.

– Сядь на край постели.

Он ощутил за спиной движение, но оборачиваться не стал. Скоро он узнает, какую игру она поведет.

– Вытяни руки в стороны.

Она взяла его шейный платок. Один конец привязала к столбику кровати, а другой – к его запястью, так чтобы локоть мог немного сгибаться. Проделав то же самое со второй рукой, она прихватила мочку его уха губами и завязала ему глаза.

Подушечки ее пальцев массировали его шею, посылая по спине приятные мурашки. Он и не знал, что у него такая чувствительная шея. Как у нее. Ее прохладные ладони прошлись до поясницы, поднялись вверх и обернули плечи. Она снова коснулась его шеи – затем, чтобы одним пальчиком провести по позвоночнику вниз. Он содрогнулся.

Ее руки гуляли по его плечам, разминая мышцы, и Кит перестал держаться за свои путы. Его дыхание стало глубоким. Едва он расслабился, как в плоть между плечом и шеей вонзились ее зубы. Он дернулся, но она быстро зализала укус. Потом ущипнула его за плечо.

– Какое крепкое. – Легкие поцелуи покрыли его бицепс и вернулись к плечу. – Мне нравится твоя сила.

Ее ноготки, пощипывая кожу, сплясали на его спине быстрый танец. Кончики пальцев плавно прошлись от его плеч до поясницы, и у него вырвался судорожный вздох. Все ее прикосновения были разными, дарили разные ощущения.

Что она сделает дальше?

Тишина заполнилась его тяжелым дыханием. Он считал свои вдохи и выдохи, предвкушая ее следующий шаг. И вот ее язык провел по шее влажную дорожку. Пальцы погрузились в волосы и, разбирая пряди, начали двигаться от шеи к затылку.

От нее пахло медовым кремом десерта. Почувствует ли он этот сладкий вкус, когда она его поцелует?

И вдруг резкая боль. Она куснула его за шею. Потом поцеловала покрасневшее место и потерла его языком. Мягкие локоны ее волос скользили по его спине, контрастируя с горячими прикосновениями ее губ, пока она, мягко защипывая кожу, прокладывала путь к его лопаткам и вниз. Ее рот прижался к его позвоночнику, и он выгнул спину, но не успел привыкнуть к новому ощущению, как по бедрам и ягодицам прошлись, оставляя царапины, ее ногти. Его член вытянулся и поднял головку, требуя внимания. Если бы только у него были развязаны руки!

Вайолет продолжала медленно водить ногтями по его коже, царапала спину, плечи и бицепсы, сквозь волосы ласкала кожу головы. Наигравшись, она прикусила мочку его уха, а затем соскользнула ладонями вниз, на живот.

– О‑ ох, – простонал он, когда его член оказался зажат в ее кулаке. Она провела по стволу вверх, вниз, и еще раз, потом свободной рукой ухватила его за волосы и запрокинула ему голову, так что на шее туго натянулись жилы. Так вот что она чувствовала, когда он брался за ее темные локоны?

– Прошу тебя, – прошептал он.

Привстав на коленях, она отвела его голову еще дальше назад и впилась в его рот властным поцелуем. Касания ее горячего языка отдавались в его плоти болью. Он захотел отыметь ее. Немедленно. Раздвинуть складки ее лона и войти в тесное тепло. Пронзить ее тело, как она пронзила его сердце, и вместе сорваться с обрыва.

– Ты мой, – сказала она, отпуская его член и сильно щипая за сосок. – Какую бы непристойность я от тебя ни потребовала, ты подчинишься.

О, как же он хотел, чтобы они поменялись сейчас ролями! Чтобы можно было уложить ее на спину, привязать ее руки и ноги к четырем столбикам кровати, а после развести ее бедра как можно шире и безжалостно, силой, довести до оргазма.

Но сегодня ночью жертвой был он, а львицей – она. Полностью зависимый от ее воли, он был готов принять все, что она предложит – и боль, и наслаждение.

Рука Вайолет вернулась на его плоть. Двумя пальцами неспешно заходила по всей длине, лаская его от основания до кончика, и, как он ни натягивал свои путы, не прекратила атаки.

– Извращенка, – выдохнул он сквозь зубы, когда она стала цеплять кожу ногтями.

– Хочешь попробовать настоящее извращение? – прошептала она, и у него зазвенело в ушах. Низкий, чарующий, вибрирующий шепот искушал согласиться на все.

Он понял содомитскую изнанку ее намека, но не подал виду.

– Предлагаешь мне на растерзание свою попку? Что ж, я не против.

Зубами она потянула его за ухо.

– Я имела в виду не себя. – И проникла ребром ладони меж его ягодиц.

– Целуй или трогай меня, если хочешь. Но только попробуй туда что‑ нибудь вставить. Я накажу тебя так, что ты неделю не сможешь ходить.

Она покрыла его шею нежными, дразнящими поцелуями. И прошептала прямо в ухо:

– Отложим это на будущий раз. Не волнуйся, есть масса других способов заставить моего воина подчиниться.

Что у нее на уме? Каким только разнузданным фантазиям он не предавался по ее милости всю неделю, представляя, как она, точно какая‑ то языческая богиня, насильно овладевает им и похищает его семя.

Ее груди задели его плечо. Она переместилась и через мгновение уже сидела на нем верхом и елозила по его плоти своим скользким, гладким лоном. Он вцепился в свои путы. Ткань ее платья накрыла его колени, ласкала живот.

Он изнемогал от желания увидеть ее. Он хотел смотреть, как она, охваченная экстазом, приоткрывает рот; видеть, как она заглатывает его член, как раздвигаются складки ее лона, пока она нанизывает себя на него.

– Хм‑ м. – Держась за его плечи, она повращала бедрами. – Нет, еще рановато.

– Черт, самое время.

– Не выражайся. – Она прищемила губами нежное место на его шее.

– Ты сидишь ровно там, где мне нужно.

Он ощутил на лице ее дыхание.

– Не беспокойся. Я в любом случае хорошо о тебе позабочусь, – прошептала она, поцеловала его в нос и встала.

Шелковистые пряди ее волос защекотали его живот, и он, подумав, что она собирается взять его в рот, подался бедрами ей навстречу.

– Кое‑ кто очень нетерпелив.

– Возбужден, – поправил он.

Ее волосы ласкали его член. Кит застонал.

– М‑ м‑ м, – промурлыкала она. – Мне нравится твой энтузиазм. – Кончиками волос она подразнила головку, и он снова требовательно задвигал бедрами.

– Мягкое мы попробовали. Как насчет чего‑ то пожестче?

Что она… О, черт, вот и ответ – Вайолет прихватила кончик его эрекции зубами. Проклятье! Он дернулся всем телом. Она куснула его еще раз, слабее, после чего облизала и начала сосать, слегка задевая зубами.

Мышцы рук ныли от напряжения – так сильно он натянул свои путы. Однако узлы были завязаны прочно, и ему только и оставалось, что упиваться болезненно‑ приятным скольжением зубов по члену.

– Ты меня убиваешь.

Его плоть овеяла прохлада. Она на него подула? Он напряг бедра.

– Как по мне, ты очень даже живой, – прошептала она, водя кончиком пальца по головке. Потом взяла его в рот и, вращая языком, стала сосать.

У него вырвалось короткое грязное слово.

Щипок.

– Я просила не выражаться. – Она сжала его член у основания, заставив его проглотить резкий ответ. – Ты получишь свое.

– Скорее.

– Когда я так решу.

Дьяволица. Он не мог ни смотреть на нее, ни ласкать, ни целовать… не мог делать ничего из того, что ему хотелось.

– Клянусь, за эту пытку ты заплатишь по полной.

Быстрые, влажные поцелуи перешли на его живот.

– Сперва ты заплатишь за все, что со мной делал.

– Ты сама этого хотела.

– Как и ты сейчас. – Она поцеловала его в подбородок, дотянулась до губ, и он яростно ответил на поцелуй, лаская ее рот языком, впиваясь в нее, словно в мякоть сочного апельсина, но насытиться ею так, как ему хотелось, не успел – она отстранилась и, шепотом приказав ему не шевелиться, ушла.

Без тепла ее тела его забила дрожь. Он услышал шорох, а потом нечто невесомое закружило по его колену и двинулось вверх. Он выгнулся всем телом, и тогда она запустила в его бедро свои ноготки. Острое ощущение контрастировало с первым – мягким, скользящим, приятно раздражающим кожу, пока она водила этим чудесным предметом по его бедрам, животу, груди. Она пощекотала его сосок, и его член, дернувшись, выпустил жемчужную капельку семени.

Невесомый предмет закружил по другому соску, и Кит чуть не потерял сознание от наслаждения, а потом почувствовал, как она потянула его зубами. Она терзала оба его соска одновременно. Один кусала и пощипывала, а второй щекотала… пером?

Кончик пера порхал на его соске, посылая сквозь него крошечные колючие искорки. Он застонал, и она в качестве поощрения стала ласкать ладонью его член.

Перо зигзагом прошлось по его груди к животу и… мышцы свела судорога, когда она нарисовала на его члене длинную спираль. Накручивая свои путы на кулаки, он пытался дышать и сохранять контроль. Но Вайолет была безжалостна. Она мучила его, то щекоча его кончиком пера, то лаская ртом. Едва он привыкал к одному ощущению, она переключалась на другое.

Виски ломило от боли, но он заставлял себя терпеть. Наслаждение, которое он испытывал, было слишком сильным, чтобы просить ее остановиться из‑ за дурацкой головной боли.

Плоской стороной пера она похлопывала его по бедрам, поднимаясь все выше. Он ждал, что на очереди его член, и вдруг ощутил шлепок по ягодице. Один, другой, третий. И четвертый, наконец‑ то по его возбужденной плоти, по которой она часто заходила пером.

Он взревел, едва не кончая.

– Вот теперь ты готов, – произнесла она.

Послышался скрежет – она волокла что‑ то по полу. Не успел он спросить, что, как она села к нему на колени и потерлась своей теплой попкой о его плоть.

– Я так скоро кончу. – Он не узнал свой голос, хриплый и сдавленный.

– Я знаю, – нежно шепнула она. – Именно этого я и хочу.

От этих слов его бросило в жар. До безумия хотелось схватить ее в охапку и оттрахать жестко и быстро, как того требовало его тело. А она все медлила, все продолжала, постанывая, тереться о него – и наверняка при этом ласкала себя пальцами.

– Оседлай меня, – прошептал он. – Возьми мой член и скачи на нем так, чтобы завтра я не смог встать из постели.

– Мне нравится, как это звучит.

Он услышал в ее тоне улыбку.

Чувственным прикосновеним она взяла его член у основания, и он понял, что стоит на краю. Ему было нужно, необходимо кончить, он хотел, чтобы она довела его до конца, пока он не превратится в ничто, растворившись в расплавленном взрыве желания.

* * *

Вайолет смотрела на свое отражение в зеркале, на развратную позу, в которой она сидела на нем верхом – ноги широко раздвинуты и обнимают его бедра, платье задралось до талии. Она видела внутри себя корень его твердого члена, и от этого зрелища потекла еще сильнее.

Держась за сиденье стула, поставленного напротив, она насаживала себя на его плоть. Нашла нужный ритм, и комнату заполонили отрывистые стоны.

Потянувшись назад, она сдернула с него повязку. Их глаза встретились в отражении. Она обмирала от восторга, глядя, как он смотрит на ее тело и видит, как она смотрит на него. Даже связанный, он мог подчинить ее своей воле одним своим пронзительным взглядом.

Зверь был временно заперт в клетке, но далеко не приручен. Она хотела развязать его, почувствовать его ладони на грудях, на животе, увидеть в зеркале, как он трогает складки ее лона.

Двигаясь на нем, она пьянела от власти. Его сила, его жизнь пульсировала внутри нее – и покорялась ее силе.

– О, ангел, – прошептал он, тяжело дыша.

Просунув ладонь между ног, она сжала его мошонку. Его бедра конвульсивно дернулись вверх. Она задвигалась резче. С каждым скользящим выпадом вниз она чувствовала приближение разрядки и целиком отдалась этому ощущению. Ее окружили непристойные звуки – его стоны, шлепки ее плоти о его плоть, скрип ножек стула, за который она держалась, сотрясаясь на нем верхом. Это были звуки его подчинения, звуки ее власти.

Он был ее рыцарем. Ее любовником. Ее персональным распутником, существующим, чтобы дарить ей наслаждение. Сегодня он принадлежал ей одной, и она имела право взять его любым способом.

Чувствовать его внутри, ощущать толчки его плоти было невыразимо приятно. И когда она довела их до края, громкие ритмичные звуки слились в едином крещендо.

Содрогаясь в оргазме, Вайолет упала вперед, чуть не соскользнув с него.

– Ангел…

– Хм‑ м‑ м?.. – У нее кружилась голова. Уши словно заложило ватой.

Когда он заговорил снова, до нее дошло, что за ритмичный стук звучит в тишине. Это не стул бился ножками об пол, а кто‑ то стучался в дверь.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8910 11 12 Следующая ⇒