Глава XIV

Наступили первые дни апреля. Жанна была больна. Она слегла 29 марта, на другой день после окончания третьего этапа процесса, и ей стало еще хуже, когда разыгралась описанная мною сцена в тюрьме. Как это было похоже на Кошона: отправиться туда и попытаться воспользоваться болезнью узницы!

Укажем на некоторые особенности нового обвинительного заключения, этих коварных «Двенадцати наветов».

В первом пункте утверждалось, якобы Жанна говорила, что обрела себе спасение души. Никогда она не говорила ничего подобного. Там же утверждалось, что она отказалась подчиниться церкви. Неправда! Она согласилась передать дело на рассмотрение Руанского трибунала, за исключением того, что она свершила по велению бога во исполнение своей миссии; она оставляла за собой право представить эти свои деяния только на суд божий. Она отказывалась признавать церковь в лице Кошона и его сообщников, но согласна была предстать пред судом папы или Базельским советом.

В одном из этих «Двенадцати наветов» утверждалось, будто бы она, по ее собственному признанию, угрожала смертью тем, кто ей не подчинялся. Явная ложь! В следующем пункте говорилось, будто она провозглашала, что все ею содеянное она свершила по велению бога. В действительности же она сказала: «Все содеянное мною доброе…» И вы знаете, что по ее требованию исправление было в свое время внесено в протокол.

Дальше утверждалось, будто она заявляла, что никогда не грешила. Никогда она не говорила этого.

В следующем пункте ей вменялось в грех ношение мужской одежды. Если это и так, то на это она имела разрешение от весьма высоких и авторитетных деятелей католической церкви – архиепископа Реймского и всего трибунала в Пуатье.

Десятый пункт усматривал ее вину в том, что она якобы «оклеветала» святых угодниц – Екатерину и Маргариту, заявив, что они беседовали с ней не по‑ английски, а по‑ французски и высказались в поддержку французской политики.

Эти «Двенадцать наветов» должны были отправить сперва на просмотр и одобрение ученых богословов Парижского университета. Они были переписаны и готовы к вечеру 4 апреля. Тут Маншон совершил еще один смелый поступок: на полях чистовой копии он написал, что многие утверждения, приписываемые в этих двенадцати пунктах Жанне, прямо противоположны тому, что она фактически говорила. Но это свидетельство не могло показаться значительным Парижскому университету, как и не Могло повлиять на его решение или пробудить в нем гуманные чувства – конечно, если таковые имелись, – ибо человеческих чувств он никогда не проявлял, когда действовал в качестве политического орудия, как это и было в данном случае. Но как бы то ни было, добрый Маншон поступил мужественно.

«Двенадцать наветов» были посланы в Париж на другой день, 5 апреля. Во второй половине этого дня в Руане начались волнения; толпы народа запрудили все главные улицы, возбужденно толкуя о происшедшем и охотясь за новостями: прошел слух, что Жанна д'Арк больна и состояние ее безнадежно. Действительно, эти моральные пытки измучили ее до смерти, и она захворала. Главари английской партии были в смятении: ведь если бы Жанна умерла, не осужденная церковью, сошла в могилу незапятнанной, то жалость и любовь народа обратили бы все ее обиды и страдания, да и самую ее смерть, в святое мученичество, и после смерти она оказалась бы во Франции еще более могущественной силой, чем была при жизни.

Граф Варвик и английский кардинал Винчестерский[59] поспешили в крепость и немедленно послали за лекарями. Варвик был человек жестокий, грубый, черствый, человек безжалостный. Перед ним в железной клетке лежала больная девушка, закованная в цепи, – такое зрелище, казалось бы, могло удержать от непристойных речей; но Варвик без всякого стеснения громко начал поучать врачей, и она все слышала:

– Смотрите, ухаживайте за ней хорошенько! Король Англии вовсе не желает, чтобы она умерла своей смертью. Она ему дорога, – он дорого заплатил за нее и желает, чтобы она умерла не иначе как на костре. Делайте все! Приказываю вылечить ее во что бы то ни стало!

Врачи спросили Жанну о причине болезни. Она сказала, что епископ города Бовэ прислал ей рыбы и это, вероятно, от нее.

Тогда Жан д'Эстивэ закричал на нее, начал всячески поносить и оскорблять. Ему показалось, что Жанна обвиняет епископа в попытке отравить ее, а это ему очень не понравилось, ибо он был одним из самых раболепных и бессовестных холопов Кошона. Он выходил из себя при мысли, что Жанна компрометирует его господина в глазах этих могущественных английских владык: ведь эти люди могли уничтожить Кошона и сделали бы это немедленно, если бы убедились, что он способен избавить Жанну от костра, отравив ее и тем самым лишив англичан тех реальных преимуществ, которые они приобрели, выкупив ее у герцога Бургундского.

Жанну сильно лихорадило, и врачи предложили пустить ей кровь.

– С этим поосторожнее, – предупредил Варвик, – она догадлива и еще, чего доброго, убьет себя.

Он боялся, что Жанна, страшась костра, может сорвать повязку и умереть от потери крови.

Но врачи все же пустили ей кровь, и вскоре ей стало лучше.

Впрочем, ненадолго. Жан д'Эстивэ никак не мог успокоиться, – история с рыбой и намек на отравление сильно встревожили его ограниченный ум. Поэтому вечером он опять пришел к ней в каземат и распекал ее до тех пор, пока ее снова не начало лихорадить.

Уж будьте уверены – когда Варвик услыхал об этом, его гнев не знал предела: еще бы! – жертва опять может ускользнуть от них, и все благодаря чрезмерному усердию этого навязчивого дурака. Варвик осыпал д'Эстивэ отборнейшей бранью, я бы сказал, бранью удивительной по силе выразительности, ибо, как говорили люди культурные, хотя она была и самой низкой пробы, но весьма доходчива. После этого услужливый холоп больше не вмешивался.

Жанна хворала более двух недель; наконец ей стало лучше. Она все еще была очень слаба, но уже могла переносить краткие допросы без особой опасности для жизни. Кошон счел возможным возобновить свои занятия. Он созвал некоторых из своих богословов и отправился с ними в темницу. Мы с Маншоном последовали за ними для составления протокола, то есть для записи того, что могло быть выгодно для Кошона, опуская все остальное.

Вид Жанны испугал меня. Увы, от нее осталась только тень! Мне не верилось, что это тщедушное маленькое создание со скорбным лицом и согбенной фигуркой – та самая Жанна д'Арк, которую я так часто видел, – огонь, порыв, вдохновение; та самая Жанна д'Арк, что во главе своих отрядов мчалась в атаку на боевом коне, как молния, сквозь тучи смертоносных стрел, под грохот орудийных залпов. Я был потрясен. Сердце мое разрывалось на части.

Но Кошона это не тронуло. Он произнес свою очередную речь, как всегда лицемерную, коварную, полную лжи и обмана. Он сказал Жанне, что среди ее прежних ответов есть такие, которые кажутся противоречащими основам религии; а так как она неграмотна и незнакома со священным писанием, то он привел к ней ученых богословов, добрых и мудрых людей, чтобы просветить ее, если она этого пожелает.

– Мы, служители церкви, – говорил он, – всегда готовы как по доброй воле, так и по велению нашего долга радеть о спасении души твоей и тела твоего в такой же мере, как бы мы это сделали для своих ближайших родственников или для самих себя. И, думая о благе твоем, мы лишь следуем примеру нашей святой церкви, которая никогда не закрывает материнского лона своего, приемля всех, кто пожелает вернуться к ней.

Жанна поблагодарила его за эти слова и сказала:

– Болезнь моя, по‑ видимому, приведет меня к смерти; и если будет угодно богу, чтобы я умерла здесь, я бы просила позволения исповедаться и причаститься святых тайн, а также прошу похоронить меня в освященной земле.

Кошон сразу же ухватился за счастливую возможность; это ослабевшее тело трепещет перед муками ада, боится уйти из жизни без покаяния. Наконец‑ то этот неукротимый дух сдается! И он промолвил:

– Ну что ж, если ты желаешь вкусить святых тайн, поступай так, как все добрые католики: подчинись нашей матери‑ церкви.

Он с нетерпением ждал ответа. Но когда ответ последовал, в словах Жанны не было покорности, – она твердо держалась прежних позиций. Отвернувшись, она устало проговорила:

– Мне больше нечего сказать.

Кошон взорвался: он грозно возвысил голос и сказал, что чем ближе она к смерти, тем больше ей следовало бы стремиться исправить свою жизнь, и наотрез отказался выполнить ее просьбу, если она не подчинится церкви. Жанна ответила:

– Если я умру в этой тюрьме, я прошу вас похоронить меня в освященной земле. Если же и этого нельзя, я отдаю себя в руки моего спасителя.

Беседа продолжалась более спокойно, но Кошон не удержался и снова потребовал, чтобы она подчинила себя и все дела свои суду церкви. Его угрозы и запугивания не привели ни к чему. Тело ее было слабым, но дух, неукротимый дух Жанны д'Арк, не угасал, и от него исходили та ясность мысли, та решительность и непреклонность, которые были так хорошо известны этим людям и за которые они так искренне ее ненавидели.

– Будь что будет, а я не скажу ничего другого, кроме того, что было мной уже сказано на суде.

Тогда мудрые богословы пришли на помощь Кошону, и все вместе они замучили ее своими рассуждениями, аргументами и цитатами из священного писания; при этом они без конца твердили, что она обязана причаститься, и пытались соблазнить ее этим, надеясь, что она уступит и согласится передать свою миссию на суд церкви, то. есть на их суд, как будто они представляли собой всю церковь! Но и это не дало ничего. Если бы меня спросили, я мог бы предсказать им это заранее. Но они никогда меня ни о чем не спрашивали, – я был в их глазах слишком мелкой козявкой.

Беседа закончилась угрозой, – угрозой жестокой и ужасной, рассчитанной на то, чтобы заставить христианку‑ католичку почувствовать, как почва уходит у нее из‑ под ног.

– Церковь взывает к тебе – подчинись! Если ты ослушаешься, она отступится от тебя как от язычницы!

Вы представляете, что это значит – отлучить от церкви! Быть покинутой церковью – этой высшей властью, в руках которой судьба рода человеческого! Быть покинутой церковью, скипетр которой простирается выше самых дальних созвездий, мерцающих в небе, чье могущество господствует над миллионами живущих и над миллиардами усопших и дрожащих в чистилище в ожидании искупления или гибели! Быть покинутой церковью, чье благоволение открывает перед тобой врата рая и чей гнев ввергает тебя в неугасимое пламя адской бездны; быть покинутой властью, сила которой затмевает власть любого земного владыки настолько, насколько мощь и блеск земного монарха затмевает и подавляет пестроту деревенской ярмарки! Быть покинутой королем – о да, – это смерть, а смерть страшна, но быть покинутой Римом, быть отвергнутой церковью? Ах, перед этим ужасом смерть – ничто, ибо это означает осуждение на жизнь вечную, и на какую жизнь!

Мысленно я представлял себе красные, бушующие волны в безбрежном море огня, мне рисовались бесчисленные множества черных грешников, подбрасываемых языками пламени, стонущих, воющих и снова ввергаемых в пучину; я знал, что Жанна в своем воображении видела точно такую же картину, когда сидела молча в глубоком раздумье. И я поверил, что теперь она может уступить, и она непременно уступит, ибо эти люди способны были исполнить свою угрозу и предать ее на вечные муки; движимые злобой и ненавистью, они были способны на все.

Но какой же я был глупец, допуская подобные мысли и сомнения! Разве Жанна д'Арк такая, как другие? Верность принципу, верность истине, верность своему слову – все это было частью ее самой, ее плотью и кровью. Она не могла измениться, не могла отрешиться от этих прекрасных качеств. Она была олицетворением верности, воплощением стойкости. На чем она однажды остановилась, на том она и будет стоять до конца; и даже самый ад не сдвинет ее с места.

«Голоса» не разрешали ей подчиниться незаконным вымогательствам судей, и она не уступит никогда. Она будет терпеливо ждать, безропотно ждать, – и будь что будет.

Мое сердце изнывало в тоске, когда я выходил из темницы, а она оставалась безмятежной и ничем не озабоченной. Она поступила так, как велел ей долг, и этого достаточно; последствия – не ее дело. Прощальные слова ее были полны кротости и удовлетворенного спокойствия:

– Я родилась и крестилась доброй христианкой и такой же доброй христианкой хочу умереть.

⇐ Предыдущая 38 39 40 41 424344 45 46 47 Следующая ⇒