{430} Юзовский — зритель и критик

О том, что И. И. Юзовский смертельно болен, я узнал с его слов. Поздней осенью 1964 года, во время нашего последнего разговора, он сказал мне, что дела его плохи, что его мучают скачущая температура и рвоты и что врачи, так и не установив диагноза его болезни, не знают, что ему предложить, и рекомендуют обратиться к гомеопату: «Я не так наивен, чтобы не понимать, в каких случаях дают такие советы! » И сразу, без всякой паузы, уже с другой, неожиданно насмешливой интонацией добавил: «А умереть я не могу! Не могу! У меня неоконченная книга, у меня договоры, у меня необеспеченная семья! » В эту минуту нельзя было поверить, что говорит умирающий человек, хотя минуту назад сомневаться в том было невозможно. На протяжении всей жизни в трудных обстоятельствах его выручал юмор; когда у него не оставалось никаких аргументов, он весело шутил. У этой беспечности были свои основания — Юзовский доверчиво смотрел в будущее, потому что был свято убежден в необходимости того дела, которому он служил с далеких 20‑ х годов. Не зря ведь испытания, уготованные ему судьбой, не сломили его энергии и присущего еще с юности чувства праздничности жизни и искусства. Он любил повторять, что юмор — это здоровье ума, и сохранил это свойство ума даже тогда, когда исход его болезни не вызывал сомнений.

Перечитайте автобиографию Юзовского «Как это случилось», напечатанную вместо послесловия к его последней книге «Зачем люди ходят в театр…». Зимой 1962 года на вечере в ВТО, посвященном шестидесятилетию Юза — так дружески называли его в редакциях и театрах Москвы, — я слушал эту веселую исповедь, написанную в форме монолога. В. О. Топорков {431} читал автобиографию в классической мхатовской манере, тайну которой он постиг до степени совершенства еще во времена «Мертвых душ» и «Тартюфа». Но, перевоплотившись в автора, актер, к удовольствию аудитории, не скрывал своего отношения к нему: Топоркову нравился юмор Юзовского, при всей его рассчитанной эффектности чуть-чуть грустный и даже застенчивый; ему нравилось, что Юзовский говорит о себе как бы со стороны, слегка посмеиваясь и ничуть не важничая, хотя он знает, что прожил жизнь не напрасно и что его статьи и книги займут свое место в истории театра трех последних десятилетий; ему, наконец, нравилось, что в автобиографии, как и во многих других сочинениях Юзовского, искушенность многоопытного ценителя искусств хорошо уживается с непосредственностью впечатлений. Топорков ничего не говорил нам о своем отношении к Юзовскому, он просто читал, но уже после первых фраз все присутствовавшие в зале почувствовали, что актер и автор выступают в этом случае заодно, что они друзья, если не сказать единомышленники. Тон вечера был задан — веселый и непринужденный, без всяких следов официальной парадности. Вообще этот вечер в ВТО — событие столь памятное в быту нашей критики, что стоит с него начать статью о Юзовском и последней его книге.

Может, и была какая-то режиссерская рука, которая направляла ход этого вечера, но для нас она осталась невидимой; все здесь происходило само собой, но доброму побуждению, по принципу ничем не ограниченной самодеятельности. Один за другим выступали наши знаменитые режиссеры, приехавшие на юбилей после важного совещания, продолжавшегося целый день, прибежал впопыхах Светлов, тогда еще не утративший бодрости и подвижности, несмотря на точившую его болезнь, и на клочке бумаги за кулисами набросал экспромт в честь юбиляра. В фойе мелькали старые товарищи Юзовского по редакциям, ветераны московской журналистики, теперь уже редко появляющиеся в театральных залах и на страницах газет. Что касается актеров, то здесь было представлено несколько поколений, начиная с тех, кому еще посчастливилось выступать в одних спектаклях со Станиславским, и кончая дебютантами 60‑ х годов. Почему же {432} эта разные люди так дружно пришли чествовать Юзовского?

Мотивы, по-видимому, тоже разные. Для ровесников Юзовского и тех, кто немного его постарше, это была встреча с молодостью или первой зрелостью. В начале 30‑ х годов недавно выдвинувшийся критик систематически печатал в «Литературной газете» рецензии на текущие премьеры. Эти рецензии оставили заметный след в памяти театральных людей того времени. И не потому только, что Юзовский писал о многих из них, даря их добрым словом; на похвалы он был не щедр. Ведь как высоко он ценил талант М. Ф. Астангова, с которым был связан долгими годами дружбы, а про его Ромео написал, что у него «морщины Гамлета», доказывая, что значение этой нашумевшей роли в ее отрицательном опыте — «плодотворный проигрыш» выдающегося художника, мимо которого в будущем не пройдут комментаторы и исполнители шекспировской трагедии. Такая прямота суждений не омрачила дружбы критика и актера, у нее были глубокие корни. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что Астангов, как и многие его товарищи по профессии, более всего ценил редчайшую, поистине горьковскую отзывчивость Юзовского к таланту и связанную с этим широту взглядов, не стесненную групповыми предрассудками.

Обратимся снова к книге «Зачем люди ходят в театр…», — наше искусство 30 – 40‑ х годов возникает здесь во всем богатстве его имен и течений. На всех ее 414 страницах сталкиваются режиссеры резко противоположных взглядов, авторы семейно-психологических драм и драм-эпопей, актеры разных школ — от учеников Южина до учеников Мейерхольда. Иными словами, в книге идет непрерывная борьба, и Юзовский участвует в этой борьбе. Так, например, в понимании задач новой драмы он скорей склоняется к позиции Погодина, чем Афиногенова, он заступается за Охлопкова и его условный театр и спорит с теми, кто понимает реализм только в традиционных мхатовских границах, и пр. Открыто выражая сочувствие одному направлению в искусстве, он не предлагает прикрыть или объявить вне закона то направление, которое почему-либо не приемлет. Он честно спорит, никому не угрожает и никого не одергивает… {433} В старой статье о Погодине он так и пишет — не надо торопиться с рецептами и указаниями: «… рой свои проходы к новой форме именно отсюда, ибо отсюда я обыкновенно рою». Не надо командовать, критика — это институт демократический, о чем особенно важно помнить в нашу революционную эпоху. Теперь, оглядываясь в прошлое, мы видим, что Юзовский, в сущности, продолжал в нашей критике традицию Луначарского, который, как широко известно, поддерживал Станиславского и Мейерхольда, Вахтангова и Таирова. И не случайно в конце жизни (накануне отъезда в Испанию) Луначарский пригласил к себе Юзовского и посоветовал ему серьезно заняться критикой.

Но широта взглядов сама по себе не могла принести ему той популярности, какой он пользовался в 30‑ е годы. Представитель нового, послеоктябрьского поколения интеллигенции, он горячо отстаивал в критике интересы текущего дня революции, не упуская при этом ее более отдаленных перспектив. В статьях и книгах он часто говорил о гуманистическом содержании пролетарской революции, повторяя известные слова Маркса о том, что коммунизм есть подлинное разрешение противоречий между человеком и природой, между человеком и человеком, между существованием и сущностью и т. д. [345] Еще на рубеже 30‑ х годов, на рубеже его зрелости, философия революционного гуманизма стала основой основ его критики. И не удивительно, что он оказался в ряду самых последовательных и, что тоже немаловажной, самых остроумных борцов с вульгарной социологией, постыдно третировавшей великих художников прошлого, от греков до Чехова. И не только прошлого. Вспомните, например, работу Юзовского о гуманизме Горького и игре Щукина, где в спорах с упразднителями и упростителями он доказывает величайшее общечеловеческое значение трагедии Булычова, выходящей далеко за пределы своего класса и времени. А сколько Юзовскому пришлось повоевать с драматургами-сочинителями однодневок, с глупым и бесцеремонным утилитаризмом, с поверхностной и крикливой конъюнктурностью, с догматической режиссурой, ни во что не ставящей {434} того зрителя, к которому она обращается. Это была тяжелая каждодневная работа, оценить которую во всем объеме теперь трудно, потому что истины, общепризнанные в наши дни, надо было тогда добывать с боя. Театральная Москва с вниманием читала статьи Юзовского, раздвигавшие, по выражению Хмелева, «горизонт искусства», и находила в них нравственный стимул для творчества.

Добавьте к сказанному талант Юзовского-критика; я отмечу только две его стороны — талант наблюдения и талант общения с читателем. В свою последнюю книгу Юзовский не включил статью о «Списке благодеяний», с которой, как мы знаем из автобиографии, начался московский период его жизни. Эта полемическая статья 1931 года теперь устарела, и возвращаться к ней спустя тридцать три года действительно не стоило. Однако в момент ее появления и Мейерхольд и Олеша заинтересовались неизвестным им автором, что случалось довольно редко, так как удивить их неумеренной похвалой или неумеренной критикой было трудно. Впоследствии они объяснили, что статья Юзовского привлекла их своей проницательностью, как будто автор из «Литературной газеты» присутствовал на репетициях пьесы и подслушал сомнения драматурга и режиссера. При первой же встрече Олеша сказал Юзовскому, что он восхищен его наблюдательностью, которая, возможно, только нуждается в профессиональной тренировке. Недостатка в такой тренировке у Юзовского не было, и вскоре из дебютанта он стал мастером. Наблюдательность его проявлялась по-всякому — он мог с одного раза, ничего не записывая, запомнить ход спектакля со всеми мизансценами, монологами, паузами, переменами декораций, музыкальными номерами. Однажды при мне он рассказывал Ю. М. Юрьеву и группе ленинградских актеров свои впечатления о только что сыгранном «Булычове» у вахтанговцев, начав с присочиненного театром пролога и кончив интонациями последних реплик Шуры и Булычова. Рассказ длился минут двадцать — двадцать пять, а слушать его было интересно и тем, кто уже побывал на горьковской премьере. Может быть, даже вдвойне интересно, потому что импровизация Юзовского строго соответствовала натуре, как мы ее запомнили, и в то же время {435} сама натура в его изложении стала другой, видоизменилась, приобрела новую глубину. Юзовский не любил впрок накапливать театральные впечатления, его наблюдательность требовала выхода, чаще всего немедленного выхода, пусть в такой устной форме, пусть в узком артистическом кружке. Но следы услышанной тогда импровизации (например, о гуманизме Горького и Достоевского) я нашел спустя несколько лет в его работе, опубликованной в сборнике «Горький и театр» (1938).

А иногда его внимание устремлялось к какой-нибудь частности, которая объясняла ему смысл целого. Вроде фантазии Тышлера в «Ричарде III», его странно смещенных, сужающихся кверху и книзу готических строений и химерической скульптуры, открывших Юзовскому идею и поэзию шекспировского спектакля в Большом драматическом театре. Или бравады, прячущей отчаяние, в игре Гиацинтовой, осветившей с новой стороны характер погодинской «моли». Или мольеровских гипербол, ставших естественными и даже необходимыми у Топоркова — Оргона, определившего успех мхатовского «Тартюфа». Конкретность была стихией критики Юзовского, мир его был предметно обозначен; в предисловии к старой книге «Спектакли и пьесы» (1935) он писал, что за его обобщениями всегда стоят факты, добытые наблюдением. Так построена его лучшая статья последнего периода — разбор роли Протасова в «Живом трупе» в исполнении Романова (1959). Описав один момент игры актера, правда, момент важный для понимания нравственного мира героя, Юзовский переходит к выводам, касающимся нашего отношения к Толстому и его моральной проповеди. Его наблюдательность никогда не была простой игрой ума, во веек случаях он имел в виду дело, интересы искусства и интересы общества.

У наблюдательности Юзовского был еще один аспект, о котором я хотел бы здесь упомянуть, — предвидение. В хронике текущей жизни он легко улавливал движение к будущему и редко ошибался, говоря о судьбах художника и его завтрашнем дне. В ученице балетной школы Улановой он угадал будущую мировую знаменитость. С первой же встречи он поверил в талант Марецкой, Плятта, Мордвинова, Абдулова, группы молодых актеров, объединившихся вокруг Завадского. {436} Не колеблясь, он предсказал долгую жизнь охлопковским «Аристократам» и, как видите, тоже не ошибся. И сколько еще можно привести примеров его предвидения.

Время коснулось Юзовского, как он тому ни противился. В последние годы он отошел от текущей критики в газетах, писал все реже и реже, от случая к случаю, хотя рабочий ритм у него сохранился прежний, юношеский, журналистский. Его огорчали эти перемены, и, внутренне не соглашаясь с ними, он с готовностью принял предложение «Литературной газеты», поехал в Варшаву и затем опубликовал серию очерков о Польше. Это была работа в его духе — лирический дневник о новых, волной нахлынувших на него впечатлениях, и писать его надо было сразу, не откладывая, в точные срони, для читателей, живущих по обе стороны границы. У нас не было откликов на Эти репортажи Юзовского, зато в Польше о них писала много, отдавая должное и компетентности автора, с детства связанного с польской культурой, и его публицистическому искусству, обладавшему, по выражению варшавской газеты, «страстью убеждения». И это ведь правда, «страсть убеждения» не изменила ему и в последний, критических работах, несмотря на их более строгий филологический уклон. Здесь, как и всегда в прошлом, тайна обаяния Юзовского — его «талант общения» заключался в том, что он писал об искусстве на языке искусства, избегая нарочитого усложнения для избранных и нарочитого упрощения для непосвященных. У его статей и книг был широкий адрес — советская интеллигенция на всех ее уровнях, от академика до рабфаковца 30‑ х годов. Он и сам себя чувствовал, несмотря на ученые звания и по крайней мере десять написанных им книг о театре, не пресыщенным мэтром, которого ничем не проймешь, а вечным и неутомимым зрителем, ожидающим от искусства новых и новых откровений, детски доверчивым зрителем, при всей его умудренности.

В «Указателе», опубликованном в последней книге Юзовского, упоминаются примерно четыреста имен: это живые силы нашего театра 30 – 50‑ х годов, его звезды, уверенно вошедшие в историю, и его уже забытые труженики, его удачники и неудачники. Кажется, никою не обошел вниманием Юзовский, только {437} один герой книги не попал в «Указатель» — герой, постоянно упоминаемый и очень деятельно существующий на ее страницах, но герой без имени, условная единица, просто зритель. Отношения Юзовского со зрителем трудно уложить в какую-либо формулу: он и заступался за него, напоминая о самых очевидных вещах, о том, что люди наши духовно выросли и надо относиться к ним с уважением, не обременяя их ненужной опекой (зритель сам видит, сам догадывается. Зритель — «умница»); он и апеллировал к нему, как в споре о «Платоне Кречете», ссылаясь на то, что зритель услышал «верную, чистую ноту» в этой пьесе, где «привередливое ухо» подхватило только «шаблонные или слащавые звуки»; он и любовался им, рассказывая о молодой москвичке, враче партизанского отряда, после года пребывания в лесу неожиданно оказавшейся зимой 1942 года на спектакле Художественного театра («поймут ли те, кто придет сюда после войны, когда наступит мир и когда будут посещать театр, как обычно посещают театр, поймут ли они чувства этой девушки»); он спорил с ним, осуждая как торгсиновски-мещанскую, так и ханжески-постническую эстетику, неразвитость и отсталость вкусов, отношение к красоте как к средству возвышения себя, самообожания и рисовки. А чаще всего он как бы растворялся в зрителе, сливаясь с ним в одном лице, от имени которого он писал статьи и книги. Это был не литературный прием и не тактическая позиция, удобная для писателя, уклоняющегося от ответственности. Это был подлиннейший голос Юзсвского-зрителя, сына своего века, одного из многих интеллигентов поколения, сформировавшегося уже после революции, и в то же время ни на кого не похожего критика-художника.

То обстоятельство, что в сочинениях Юзовского всегда незримо присутствовал он сам, его личность, вызывало в свое время немало нападок. Он отбивался как мог, скромно доказывая, что искусство критика подлежит всем законам искусства вообще. Конечно, это только самая общая постановка вопроса, нуждающаяся во многих уточнениях. Но ведь слава Белинского, что талант только тогда бывает плодотворен и живуч, когда он тесно соединен с личностью, с натурой человека, целиком относится и к таланту критика. {438} В те годы, когда Юзовский начинал свою работу, в области критики выступали видные профессора, авторы обстоятельных трудов по теории и истории театра, и крупные государственные работники, занимавшие высокие посты в аппарате управления искусством, и известные еще с дореволюционных лет литераторы, посвятившие долгие годы театру, и в этой почтенной среде в один-два года он занял очень заметное место, не представляя научных школ, ведомств или литературных традиций. Он был сам по себе, молодой журналист с университетским образованием, приехавший в Москву из Ростова и сразу обративший на себя внимание в ряду других пишущих. Это было признанием не только таланта Юзовского, но и его незаурядной личности, ярко проявившей себя в разработке идейных и эстетических проблем советского театра, личности с высоко развитыми нравственными понятиями и притом артистической по самой своей природе, с безошибочным чувством гармонии и дисгармонии в искусстве. В одной из статей о последней книге Юзовского говорилось, что, когда он появлялся в зрительном зале, актеры подтягивались и играли с подъемом, боясь уронить себя в его глазах. Таким профессиональным авторитетом в театре пользовались только немногие выдающиеся мастера. Михоэлс, например, рассказывал, с каким волнением он играл Лира, узнав, что на спектакль пришел Леонидов. А о Юзовском даже скупой на похвалы А. Д. Попов говорил, что его критика хороша тем, что она «задевает актеров», воспитывая у них «волю к совершенству». Вот почему в декабрьский вечер 1962 года наши старейшие деятели театра пришли в ВТО чествовать Юзовского, так же как два года спустя пришли проститься с ним в старом зале Дома литераторов. А молодые чествовали Юзовского потому, что с ею именем была связана целая полоса в развитии нашего театра. У него выходили книги — в 1959 году он выпустил капитальное исследование «Максим Горький и его драматургия» (пятьдесят печатных листов! ) — итог многолетнего изучения творчества великого писателя; он писал статьи, и притом такие блистательные, как «“Гамлет” у англичан»; сочинял путевые очерки, переводил Словацкого и Брехта; в общем, дел у него было много, хотя, как я уже говорил, {439} к своему основному делу, создавшему ему литературную репутацию, к текущей критике он обращался все реже и реже. Молодые почитатели таланта Юзовского об этом сожалели, они видели в нем своего современника, но ждали от него, откровенно говоря, прежде всего рассказа о прошлом, живой частицей которого был он сам. Ведь он знал Станиславского, не раз встречался с Немировичем-Данченко, его ценил Мейерхольд, к его голосу прислушивались Москвин и Качалов, он дружил с Михоэлсом и Погодиным, с Хмелевым и Афиногеновым. Кто же, как не он, должен рассказать новым поколениям об этой эпохе расцвета советского театра?

Один из ораторов на юбилейном вечере прямо так и сказал, что долг Юзовского — сохранить для будущего живые традиции великих строителей нашего искусства; здесь было много трудных судеб, здесь многое напутано и сказано сгоряча, здесь было много недостойной лести и ненужного ожесточения. Восстановить историю театра в ее подлинной сути или хотя бы дать по этому поводу свои показания свидетеля и очевидца — вот задача по масштабам дарования Юзовского. Эти мысли произвели на него большое впечатление. Он и сам часто подумывал о своем долге перед будущим, не зная только, какой литературной форме отдать предпочтение. Мемуары он писать не хотел, считая, что недостаточно для этого стар. Его привлекал жанр литературного портрета по горьковскому образцу. Героями будущей книги должны были стать актеры его поколения, их учителя и их ученики. Книги этой юн не написал, как не написал и многих других задуманных книг.

Когда-то давно Луначарский сказал молодому Юзовскому: «Способность к критике вещь редкая. Но вы не робейте! ». И он не робел, работая честно и мужественно, и это вынуждены были признать даже ею литературные противники. Я твердо верю, что добрая память об Иосифе Ильиче Юзовском надолго сохранится у широкого круга читателей, у всех любителей театра и литературы в нашей стране.

[1] Сб. «О Станиславском», М., ВТО, 1948.

[2] К. С. Станиславский, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 7, М., «Искусство», 1960, стр. 545.

[3] Сб. «О Станиславском», стр. 125.

[4] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 168.

[5] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 303.

[6] Там же, стр. 167.

[7] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 510.

[8] А. Б. Гольденвейзер, Вблизи Толстого, т. 1, М., 1922 – 1923, стр. 53.

[9] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 615.

[10] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 602 – 603.

[11] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 8, стр. 29.

[12] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 334.

[13] К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 19, ч. II, стр. 381.

[14] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 536.

[15] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 536.

[16] Там же.

[17] Сб. «Станиславский. Писатели, артисты, режиссеры о великом деятеле русского театра», М., «Искусство», 1963, стр. 220.

[18] «Москва», 1960, № 5, стр. 113.

[19] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 8, стр. 403.

[20] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 6, стр. 115.

[21] К. С. Станиславский, Статьи, речи, беседы, письма, М., «Искусство», 1953, стр. 654.

[22] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 5, стр. 255.

[23] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 5, стр. 456.

[24] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 532.

[25] Там же, стр. 626.

[26] А. Блок. Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 7, М. ‑ Л., Гослитиздат, 1963, стр. 336.

[27] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, изд. 5, т. 36, стр. 78 – 79.

[28] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 5, стр. 97.

[29] Там же, стр. 143.

[30] К. С. Станиславский, Статьи, речи, беседы, письма, стр. 676.

[31] Д. Тальников, Актер-современник. — Сб. «Советский театр», М., изд. ВТО, 1947, стр. 341 – 440.

[32] Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений, т. 63, М., Гос. изд‑ во «Художественная литература», стр. 307.

[33] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 5, стр. 195.

[34] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 5, стр. 244, 245.

[35] Сб. «О Станиславском», стр. 126.

[36] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 5, стр. 336.

[37] М. Горький, Собрание сочинений в 30‑ ти томах, т. 28, Гослитиздат, 1954, стр. 118.

[38] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 335.

[39] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, М., «Искусство», 1954, стр. 181.

[40] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 188.

[41] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 201.

[42] Музей МХАТ. Архив К. С. Станиславского, № 9181.

[43] «Петербургская газета», 1901, 19 марта.

[44] Музей МХАТ. Архив К. С. Станиславского. Режиссерский экземпляр «Трех сестер», лист 41.

[45] Музей МХАТ. Архив К. С. Станиславского, № 8825.

[46] Музей МХАТ. Архив К. С. Станиславского, № 11565.

[47] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 267.

[48] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 266.

[49] «Русское слово», 1904, 19 января.

[50] «Театр и искусство», 1904, № 15.

[51] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 243.

[52] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 64.

[53] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1727.

[54] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1773.

[55] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 121.

[56] «Исторический архив», 1962, № 2, стр. 31.

[57] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 210.

[58] Музей МХАТ. Протокол заседания седьмого творческого понедельника.

[59] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1041.

[60] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 11342.

[61] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 360.

[62] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1660.

[63] См.: Г. В. Плеханов. Сочинения, под ред. Д. Рязанова, т. XIV, М., Госиздат, стр. 197.

[64] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 272.

[65] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 14, стр. 196.

[66] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 360.

[67] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 297.

[68] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 297.

[69] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 2243.

[70] А. Б. Гольденвейзер, Вблизи Толстого, т. 1, М., 1922 – 1923, стр. 91.

[71] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 2329.

[72] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 11313.

[73] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 11313.

[74] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 3145/9.

[75] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 335.

[76] Там же.

[77] «Исторический архив», 1962, № 2, стр. 49.

[78] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 328.

[79] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 2406.

[80] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко. Записная книжка 1917 года. № 7973, лист 9.

[81] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 31, стр. 326 – 327.

[82] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1062.

[83] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 805/1.

[84] Музей МХАТ. Из воспоминаний о Московском Художественном театре в 1917 г., № 9369/1 – 4.

[85] Музей МХАТ. Протокол заседания четвертого понедельника.

[86] Музей МХАТ. Протокол собрания товарищества МХТ.

[87] Музей МХАТ. Протокол собрания товарищества МХТ.

[88] Музей МХАТ. Протокол заседания десятого понедельника.

[89] Там же.

[90] Музей МХАТ. Протокол заседания одиннадцатого понедельника.

[91] Музей МХАТ. Протокол заседания десятого понедельника.

[92] Л. Фрейдкина, Дни и годы Вл. И. Немировича-Данченко, М., изд. ВТО, 1962.

[93] Музей МХАТ. Архив Ф. Н. Михальского.

[94] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 347.

[95] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 1067.

[96] Музей МХАТ. Архив Ф. Н. Михальского.

[97] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 11356.

[98] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 334.

[99] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 160.

[100] Л. Фрейдкина, Дни и годы Вл. И. Немировича-Данченко, стр. 402 – 403.

[101] М. Горький, Собрание сочинений в 30‑ ти томах, т. 26, стр. 422.

[102] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко, № 2484.

[103] Вл. И. Немирович-Данченко, Статьи. Речи. Беседы. Письма, М., «Искусство», 1952, стр. 251.

[104] Там же.

[105] Н. Горчаков, Вл. И. Немирович-Данченко в работе над пьесой К. Тренева «Любовь Яровая». — «Ежегодник МХТ» за 1951 – 1952 гг., М., «Искусство», 1956, стр. 245.

[106] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко. Стенограммы репетиций «Кремлевских курантов», 28 января 1941 г., № 8370. См. также: Вл. И. Немирович-Данченко, Репетиции «Кремлевских курантов», М., «Искусство», 1969, стр. 96.

[107] Сб. «Л. М. Леонидов», М., «Искусство», 1960, стр. 404.

[108] Сб. «Л. М. Леонидов», стр. 401.

[109] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 390.

[110] С. Дурылин, Горький на сцене. 1902 – 1937 годы. — Сб. «Горький и театр», М., «Искусство», 1938, стр. 283.

[111] С. Дурылин, Горький на сцене. 1902 – 1937 годы. — Сб. «Горький и театр», стр. 282.

[112] М. Горький, Собрание сочинений в 30‑ ти томах, т. 17, стр. 27, 40.

[113] Вл. И. Немирович-Данченко, Избранные письма, стр. 427.

[114] Сб. «О творческом наследии Вл. И. Немировича-Данченко», М., изд. ВТО, 1960, стр. 36.

[115] Вл. И. Немирович-Данченко, Статьи. Речи. Беседы. Письма, стр. 282.

[116] «Письма Л. Н. Толстого собранные и отредактированные П. А. Сергеенко», т. 1 (1848 – 1910), М., «Книга», 1910, стр. 117.

[117] Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений, т. 20, М., ГИХЛ, 1939, стр. 616.

[118] Музей МХАТ. Архив Вл. И. Немировича-Данченко. Стенограммы репетиций «Анны Карениной», № 8194 – 8195.

[119] К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 1, стр. 271.

[120] Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений, т. 20, стр. 595.

[121] Вл. И. Немирович-Данченко, Статьи. Речи. Беседы. Письма, стр. 283.

[122] Вл. И. Немирович-Данченко, Статьи. Речи. Беседы. Письма, стр. 252.

[123] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», М., «Искусство», 1965, стр. 524.

[124] И. ‑ П. Эккерман, Разговоры с Гете в последние годы его жизни, М., «Academia», 1934, стр. 221.

[125] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 435.

[126] «А. В. Луначарский о театре и драматургии. Избранные статьи в 2‑ х томах», т. 1, М., «Искусство», 1958, стр. 601.

[127] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 329.

[128] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 168.

[129] Там же, стр. 197.

[130] Там же, стр. 177.

[131] Там же, стр. 153 – 154.

[132] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 171.

[133] Там же, стр. 187.

[134] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 393.

[135] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 308.

[136] Там же, стр. 339.

[137] А. Роскин, А. П. Чехов. Статьи и очерки, М., Гослитиздат, 1959, стр. 350.

[138] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 297.

[139] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 210.

[140] Там же, стр. 153.

[141] Там же, стр. 512.

[142] Там же, стр. 214.

[143] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 191.

[144] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 213.

[145] Там же, стр. 445.

[146] Там же, стр. 385.

[147] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 215.

[148] Там же, стр. 512.

[149] А. П. Чехов, Полное собрание сочинений, под ред. А. В. Луначарского и С. Д. Балухатого, т. 1, М. ‑ Л., ГИЗ, 1930, стр. 75.

[150] Н. Волков, Мейерхольд, т. II, М. ‑ Л., «Academia», 1929, стр. 462.

[151] См. письма Б. Григорьева Вс. Мейерхольду, ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 1284.

[152] А. Р. Кугель, Профили театра, «Теакинопечать», 1929, стр. 67.

[153] См. там же, стр. 92.

[154] «Встречи с Мейерхольдом» Сборник воспоминаний, М., изд. ВТО, 1967. стр. 112 – 113.

[155] В. Э. Мейерхольд, Статьи. Письма. Речи. Беседы, М., «Искусство», ч. 1, 1968, стр. 185. В дальнейшем при ссылке на это издание будет указываться: В. Э. Мейерхольд (с обозначением части).

[156] Н. Волков, Мейерхольд, т. I, стр. 209.

[157] Н. Волков, Мейерхольд, т. I, стр. 222.

[158] «Скифы», 1918, № 2, стр. 208.

[159] Н. Волков, Мейерхольд, т. II, стр. 236.

[160] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 132.

[161] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 141.

[162] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 580.

[163] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 1, стр. 475.

[164] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 133.

[165] Там же, стр. 375.

[166] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 8, стр. 381.

[167] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 325.

[168] «О Станиславском», стр. 359.

[169] Н. Волков, Мейерхольд, т. I, стр. 259.

[170] «Журналист», 1925, № 10, стр. 11.

[171] Н. Ходотов, Близкое — далекое, М. ‑ Л., «Academia» 1932, стр. 178.

[172] Н. Волков, Мейерхольд, т. I, стр. 268.

[173] Л. Гуревич, Литература и эстетика. Критические опыты и этюды, М., «Русская мысль», 1912, стр. 152.

[174] Сб. «Памяти Комиссаржевской», М., ГИХЛ, 1931, стр. 64.

[175] Сб. «А. Я. Головин», Л. ‑ М., «Искусство», 1960, стр. 96.

[176] Сб. «Герой и время», М., «Советский писатель», 1961, стр. 452.

[177] См. фототипии в журнале «Искусство» (М., 1905, № 2), а также статью П. Муратова «Щукинская галерея» («Русская мысль», 1908, № 8, стр. 131 – 133).

[178] А. Блок, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 5, стр. 254.

[179] В. Э. Мейерхольд. ч. 1, стр. 211.

[180] Там же, стр. 208 – 209.

[181] А. Блок, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 8, стр. 169.

[182] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 41.

[183] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 227.

[184] «Гоголь и Мейерхольд», изд. «Никитинские субботники», 1927, стр. 25.

[185] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 474.

[186] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 231.

[187] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 251 – 252.

[188] А. Блок, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 5, стр. 189.

[189] См. «Литературное наследство», т. 72 «Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка», М., «Наука», 1965, стр. 274.

[190] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 252.

[191] «Новый мир», 1967, № 6, стр. 167.

[192] Д. Тальников, Комиссаржевская, М., «Искусство», 1939, стр. 329.

[193] А. П. Чехов, Полное собрание сочинений и писем, т. XIV, М., Гослитиздат, 1949, стр. 21.

[194] А. В. Луначарский, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 7, М., «Художественная литература», 1967, стр. 144.

[195] «Театр. Книга о новом театре», СПб., «Шиповник», 1908, стр. 39.

[196] А. В. Луначарский, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 7, стр. 272.

[197] См. «Вестник театра», 1920, № 80 – 81.

[198] А. В. Луначарский, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 7, стр. 153.

[199] См. сб. «Москва театральная», М., «Искусство», 1960, стр. 349.

[200] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 313.

[201] В. А. Теляковский, Воспоминания, Л. ‑ М., «Искусство», 1965, стр. 168.

[202] Н. Волков, Мейерхольд, т. II, стр. 29.

[203] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 48.

[204] См. «Советское искусство», 1933, 8 марта.

[205] А. Гладков, Мейерхольд говорит. — «Новый мир», 1961, № 8, стр. 230.

[206] «Мейерхольд», Тверь, изд‑ во «Октябрь», 1923.

[207] «Аполлон», 1909, № I, стр. 70.

[208] «Ежегодник императорских театров», вып. V, 1909, стр. 12 – 35.

[209] «История советского театра», т. 1, Л., ГИХЛ, 1933, стр. 311.

[210] Л. Н. Толстой, Собрание сочинений, т. XIX, 1913, стр. 88.

[211] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 146.

[212] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 159.

[213] См.: А. Лиштанберже, Рихард Вагнер, как поэт и мыслитель, изд‑ во «Творческая мысль», 1905, стр. 16 – 17.

[214] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 158.

[215] См. «Советское искусство», 1934, 17 марта.

[216] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 198.

[217] «Советское искусство», 1933, 20 января.

[218] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 339.

[219] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 308.

[220] Там же.

[221] Ю. М. Юрьев, Записки, т. II, Л. ‑ М., «Искусство», 1963, стр. 184.

[222] См.: А. Бассехес, Театр и живопись Головина, М., «Изобразительное искусство», 1970.

[223] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 196.

[224] Там же.

[225] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 81.

[226] Ю. М. Юрьев, Записки, т. II, стр. 184.

[227] «Театр и искусство», 1910, № 47, стр. 901.

[228] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 196.

[229] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 350.

[230] См.: П. Анненков, Литературные воспоминания, Л., «Academia», 1928, стр. 448 – 449.

[231] В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. IX, М., Изд‑ во Академии наук СССР, 1955, стр. 566.

[232] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 186.

[233] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 195.

[234] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 147.

[235] «Аполлон», 1917, № 1.

[236] «А. Я. Головин», стр. 157.

[237] «Советское искусство», 1933, 8 января.

[238] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 439.

[239] Б. В. Асафьев, Русская живопись. Мысли и думы, Л., «Искусство», 1966, стр. 95.

[240] См: В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 440.

[241] См.: А. Блок, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 5, стр. 359.

[242] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 313.

[243] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 104.

[244] См. ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 268.

[245] ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 268.

[246] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 300.

[247] См.: В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 255 – 257.

[248] ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 240.

[249] М. Фокин, Против течения, Л. ‑ М., «Искусство», 1962, стр. 349.

[250] Б. В. Асафьев, Русская живопись. Мысли и думы, стр. 96.

[251] «Любовь к трем апельсинам», 1916, № 2 – 3.

[252] Н. Волков, Мейерхольд, т. II, стр. 415.

[253] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 163.

[254] «Любовь к трем апельсинам», 1914, № 3 – 4, стр. 81 – 85.

[255] Ап. Григорьев, Литературная критика, М., изд‑ во «Художественная литература», 1967, стр. 367.

[256] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 289.

[257] «Петроградские ведомости», 1916, 12 января.

[258] См.: Н. Волков, Мейерхольд, т. II, стр. 414.

[259] «Биржевые ведомости», 1917, 26 января.

[260] Н. Волков, Мейерхольд, т. II, стр. 466 – 467.

[261] «История советского театра», т. 1, Л., ГИХЛ, 1933, стр. 320.

[262] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 110.

[263] «Любовь к трем апельсинам», 1915, № 1 – 2 – 3.

[264] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 245.

[265] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 277.

[266] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 110.

[267] См.: В. Пяст, Воспоминания, М., 1929.

[268] ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 626.

[269] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 300.

[270] «Обозрение театров», 1917, 23 августа.

[271] «Новый зритель», 1926, № 21.

[272] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 459.

[273] «Русская воля», 1917, 16 марта.

[274] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 459.

[275] Там же, ед. хр. 505.

[276] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 459.

[277] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 140 – 143.

[278] А. Эфрос, Профили, М., «Федерация», 1930, стр. 137 – 153.

[279] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 459.

[280] «Маски», № 2 – 3, 1913 – 1914.

[281] «Евг. Вахтангов. Материалы и статьи», М., изд. ВТО, 1959, стр. 208.

[282] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 310 – 315.

[283] Н. Волков, Мейерхольд, т. II, стр. 237 – 238.

[284] ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 2497.

[285] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 84.

[286] В. Э. Мейерхольд, ч. 1, стр. 253.

[287] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 188.

[288] Гегель, Сочинения, т. 12, М., Соцэкгаз, 1938, стр. 255.

[289] См. беседу с Мейерхольдом, опубликованную в «Правде» 19 декабря 1923 г.

[290] «Встречи с Мейерхольдом», стр. 97.

[291] А. Блок, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 8, стр. 440 – 441.

[292] «Театр и искусство», 1917, № 44 – 46.

[293] Из частного архива.

[294] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 31, стр. 156.

[295] Сб. «Мейерхольд», стр. 25.

[296] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 357.

[297] См.: В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 381 – 391.

[298] См. новую публикацию: «Литературное наследство», т. 82. А. В. Луначарский, Неизданные материалы, М., «Наука», 1970, стр. 41.

[299] См. «Вестник театра», 1920, № 68.

[300] См. воспоминания А. Винера в сб. «Встречи с Мейерхольдом».

[301] «Театральная жизнь», 1964, № 16.

[302] См. очерк «Пять лет Театра имени Вс. Мейерхольда». — «Театр имени Вс. Мейерхольда», изд. «Театральный Октябрь», М., 1926.

[303] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 6.

[304] В Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 8.

[305] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 39, стр. 106.

[306] См. «Вестник театра», № 83 – 84.

[307] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 44, стр. 223.

[308] ЦГАЛИ, ф. 963, оп. 1, ед. хр. 15а.

[309] «Печать и революция», 1922, № 7.

[310] ЦГАЛИ, ф. 963, оп. 1, ед. хр. 15а.

[311] ЦГАЛИ, ф. 998, ед. хр. 1383.

[312] К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 20, стр. 108.

[313] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 45.

[314] Там же.

[315] ЦГАЛИ, ф. 963, ед. хр. 48.

[316] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 17.

[317] См.: А. В. Луначарский, Собрание сочинений в 8‑ ми томах, т. 3, стр. 295.

[318] И. Ильинский, Сам о себе, М., изд. ВТО, 1961, стр. 108.

[319] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 51, стр. 28.

[320] Там же, стр. 26.

[321] См.: В. Э. Мейерхольд, ч. 2 стр. 378.

[322] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 8, стр. 14.

[323] В. Э. Мейерхольд, ч. 2, стр. 47.

[324] Там же, стр. 113.

[325] «Новый зритель», № 39, сентябрь 1928 (вырезка хранятся в бумагах Вс. Мейерхольда в ЦГАЛИ).

[326] К. С. Станиславский, Собрание сочинений, т. 7, стр. 636.

[327] «Евг. Вахтангов. Материалы и статьи», М., изд. ВТО, 1959, стр. 221 – 230.

[328] Вахтангов, Записки. Письма. Статьи, М. ‑ Л., «Искусство», 1939, стр. 356.

[329] См. «К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве», т. 1, Состав. Мих. Лифшиц, М., «Искусство», 1957, стр. 347.

[330] А. В. Луначарский, О Вахтангове и вахтанговцах, М., «Искусство», 1959, стр. 22.

[331] А. Блок, Собрание сочинений, т. 6, Пг., «Алконост», 1923, стр. 208.

[332] «“Принцесса Турандот”. Театрально-трагическая китайская сказка в пяти актах Карло Гоцци». Третья студия МХТ им. Евг. Вахтангова, М. ‑ П., ГИЗ, 1923, стр. 15.

[333] «Евг. Вахтангов. Материалы и статьи», стр. 302.

[334] «Евг. Вахтангов. Материалы и статьи», стр. 302.

[335] «Театр. Книга о новом театре», стр. 87.

[336] Сб. «Михаил Астангов», М., «Искусство», 1971, стр. 287.

[337] К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 1, стр. 66.

[338] Б. Шоу, Избранные произведения в 2‑ х томах. т. 1, М., изд‑ во «Художественная литература», 1956, стр. XIX.

[339] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 387.

[340] «А. В. Луначарский о театре и драматургии», т. 2, М., «Искусство», 1958, стр. 361.

[341] «Вл. И. Немирович-Данченко ведет репетицию», стр. 212.

[342] Н. Щедрин (М. Е. Салтыков), Полное собрание сочинений, т. 9, Л., Гос. изд‑ во «Художественная литература», 1931, стр. 204.

[343] «Культура театра», 1921, № 3, стр. 9.

[344] М. Горький, История русской литературы, М., Гос. изд‑ во «Художественная литература», 1939, стр. 3 – 4.

[345] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, М., Госполитиздат, 1956, стр. 588.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 18 19 2021