Таня Хайтманн 23 страница

Ветер ласкал его вспотевшее, несмотря на холод, тело.

Давид уже собрался опуститься на колени, когда заметил движение позади себя и резко обернулся. Но это был всего лишь Бурек, от неожиданности отскочивший назад. Очевидно, пес нашел какую-то дыру и отправился следом за ним. Хотя от страха сердце едва не выпрыгивало из груди, лицо Давида расплылось в улыбке. Потом он лег на живот и принялся протискиваться внутрь.

Давид поднялся. Он не смотрел вокруг, но очень хорошо понимал, что в это мгновение на него устремлены все взгляды. Даже без волка он чувствовал энергию, высвобожденную собранием стаи. Волоски на его руках встали дыбом, по коже бежали мурашки, словно вязкий, испорченный запахом гари воздух проводил ток. Еще несколько мгновений Давид собирался с силами, а потом поднял глаза.

Разбросанные по рядам арены, в слабом свете, падавшем сквозь задымленный купол, сидели обе стаи. Их тела казались причудливо подрагивающими тенями, на их лицах плясали отблески трех жаровен, стоявших на краю бассейна. Впечатляющее освещение для летних ночей, но, как доказывал толстый слой гари на внутренней стороне, явно не предназначенное для того, чтобы освещать такое пространство.

Верхние ряды почти исчезали в темноте, и Давиду приходилось делать усилие, чтобы рассмотреть там хоть что-то. Похоже, люди Мэгги сидели рядом с теми, кто находился в самом низу иерархии Хагена. На лучших местах, у края бассейна, расположились фавориты Хагена, которые теперь, ухмыляясь, таращились на него. Впереди всех был Лойг с непроницаемым, как никогда, лицом. Внезапно он облизал губы, словно Давид был не более чем попавшей в западню добычей, которой он очень скоро наестся досыта. Тем не менее и он не отважился произнести ни слова. Все сидели неподвижно, глядя на Давида, который шел к центру бассейна. Бурек храбро держался рядом с ним, хотя от страха и поджимал хвост.

— Хороший выход.

Угрожающий голос раздался прямо из-за спины Давида. Он медленно обернулся и посмотрел на помост, где стоял Хаген. Черные волосы вожака стаи спадали на плечи аккуратными прядями, словно в течение последних нескольких часов он постоянно проводил по ним руками. Лицо раскраснелось от усилий, которые он прилагал, чтобы не напасть сразу. Из-за отблесков огня впечатление, что Хаген охвачен пламенем, только усиливалось. Этот человек впервые так открыто демонстрировал жажду насилия и смерти, плясавшую в его глазах. Либо Хаген более не считал нужным скрывать свою истинную природу, либо готов был вот-вот потерять рассудок. Возможно, ему не хватало Амелии, которая чудесным образом ухитрялась направлять его разрушительную энергию.

— Я оценил то, что по пути сюда ты не стал прятаться за спиной своего волка, — перекатываясь, гремел под куполом голос Хагена. — Но то, что ты появился здесь без своей тени, это уже чересчур. Мы знаем, насколько сильным ты стал после смерти Натанеля. Так к чему эта показуха, Давид?

Словно не замечая насмешки, Давид посмотрел на Мэгги, стоявшую за спиной Хагена и выглядевшую настолько жалко, что, казалось, она вот-вот упадет в обморок.

— Где Мета? — спросил он на удивление спокойным голосом.

Однако Мэгги только покачала головой и снова посмотрела на Хагена, который с каждой секундой все больше терял самообладание. Его желание убивать усиливалось, заражая членов стаи, не способных противиться водовороту ненависти. Слышались протяжные вздохи и нетерпеливое шарканье ногами, однако никто не осмелился поддаться инстинкту. Право провести ритуал принадлежало исключительно их предводителю — речь шла о его авторитете, и он готов был разорвать любого, кто встал бы у него на пути.

Зарычав, Хаген сделал шаг в сторону, и Мэгги совсем исчезла за его широкой спиной.

— Я забрал твою блондинку, сукин ты сын, и ты это знаешь. А если не знаешь, то почему не спросишь своего волка? Он мог бы рассказать тебе, какими следами покрыто ее тело. — Хаген издал язвительный смешок. — Я забрал ее, и теперь она моя, Давид. Но твоя любимая была всего лишь прелюдией. Теперь настало время главного блюда.

При мысли о том, что Хаген мог сотворить с Метой, Давид едва не обезумел, но по его лицу ничего нельзя было понять.

— Честно говоря, я не думаю, что ты убил Мету. Весь этот спектакль нужен исключительно для того, чтобы примерно наказать отщепенца на глазах у всей стаи и в то же время доказать свою власть. Следовало привести Мету сюда, если уж ты так хочешь унизить меня. Разве из воспоминаний Тилльманна ты не понял, чем можно задеть меня сильнее всего?

— Спасибо за дельный совет! — На мгновение баритон Хагена превратился в рычание. — Но я придумал кое-что получше, чем просто сломать тебя. Это мне уже давно не интересно. Серьезная жертва всегда таит в себе нечто особенно притягательное. А ты улучшил свою способность отделяться от волка. Если я распотрошу тебя, то часть этой силы перейдет ко мне. Кто бы мог подумать, что дружище Конвиниус преподнесет мне такой подарок!

— А я-то думал, что лучший подарок Конвиниус преподнес тебе тогда, когда позволил убить себя.

Хаген визгливо рассмеялся, и Давид невольно вздрогнул. Просто невероятно, что мужское тело Хагена может издавать такой звук.

— Натанель, старый сплетник… — сказал Хаген, когда отвратительный смех наконец стих. — Впрочем, полагаю, он рассказал тебе не всю историю. Когда я вторгся на территорию Конвиниуса, то вовсе не собирался устранять с дороги бывшего спутника. Вообще-то я просто хотел хоть одним глазком взглянуть на его потомство. Но мой старый друг оказался, к сожалению, несколько несговорчивым. Конвиниусу не повезло, что даже перед лицом смерти он не сумел простить своего волка. Его волк стоял и беспомощно ждал зова. Я вонзил зубы в его горло, и мне даже показалось, что старый приятель благодарен мне за то, что я наконец избавил его от мучений.

— Может быть, история закончилась бы совершенно иначе, если бы ты рассказал Конвиниусу о том, что разорванные девушки, которых находили на нашей территории, на счету вовсе не у его одичавшего волка.

Хотя большинство членов стаи с трудом понимали, о чем идет речь, по арене прошла волна беспокойного ворчания, начатая людьми Мэгги, инстинктивно следовавшими ощущениям своей предводительницы. Та стряхнула с себя оцепенение и потихоньку стала отходить от Хагена.

Настроение Давида тоже переменилось. Всего лишь пару минут назад он исходил из того, что Хаген победит его под улюлюкание стаи. Теперь он не был в этом уверен. Кроме того, слова Хагена что-то изменили в нем: Конвиниус ошибся — убийцей стал Хаген, а вовсе не его волк. Впервые после превращения Давид потянулся к пустоте, оставленной его волком, чтобы тут же отпрянуть. Ему придется убить, чтобы спасти то, что он любит! Он понял это только что. Но он еще не был готов позвать демона. И продолжал напирать на Хагена:

— Ты обманщик. Всего, что для тебя важно, ты добился обманным путем.

Несмотря на суровые слова, черты Хагена разгладились, придавая лицу почти умиротворенное выражение.

— Все, что важно, стоит там, внизу, и ждет, когда я ее забью.

— Не забьешь — убьешь. К волку все это не имеет никакого отношения.

Неожиданно лихорадочное состояние оставило Хагена, и он, вместо того чтобы ответить или даже напасть, опустил руки. Все возрастающее беспокойство в рядах зрителей, похоже, перестало его волновать. Его взгляд остановился на Давиде, который понял, что вожака больше нет. Хаген окончательно сбросил маску, за которой прятался столько лет. Если ему удастся убить Давида, то он начнет убивать тех, кто близок ему, пока не придет Саша, чтобы остановить его, — если это вообще еще будет возможно.

Лицо Хагена осветилось улыбкой, в которой проявилось что-то чужое, чего не было ни у одного демона.

— Ты убил Матоля и Натанеля, поэтому должен знать, каково это — убивать волка. Это пьянит гораздо больше, чем забивание жалкой, скучной человеческой жертвы. Когда ты убиваешь волка, то убиваешь вроде бы одного, хотя на самом деле — двоих. Для демона такая мука, когда его отрывают от хранителя и он не сможет быть ничем, кроме тени теней. Дар такой жертвы заключается не только в осознании того, что ты обладаешь абсолютной властью над созданием, отнимая у него жизнь, но и в том, что ты можешь получить и кое-что другое: одна жертва дает тебе возможность разрывать еще и еще.

В этот миг Давид понял, почему смерть Конвиниуса вызвала к жизни подавляемую столько лет жажду убивать. Он снова поискал взглядом Мэгги и, когда она ответила, кивнул ей. Несмотря на ловушку, в которую она его заманила, внезапно он сумел понять решение, которое она приняла, сама будучи вожаком: Хагена нужно убить! Мэгги слабо улыбнулась ему и отошла к собравшимся у края бассейна членам своей стаи, которые незаметно собирались за спинами сидящих в первых рядах.

Давид снял куртку и швырнул ее на пол.

— Я — не Конвиниус.

Неровные отсветы пламени превратили лицо Хагена в кроваво-красную маску из цвета и тени.

— Нет, ты не он, — произнес он настолько тихо, что слов почти не было слышно. — Но ты умрешь точно так же, как и он: без волка, который мог бы помочь.

И его маска исчезла за серой тенью. Хаген остановился в нескольких шагах от Давида и принялся кружить вокруг него.

Взгляд Давида был прикован к тени мужчины, принявшей очертания хищного зверя. Тень окутала Хагена, словно живой, постоянно движущийся панцирь, который могло пробить только одно — более сильный волк.

Давил принял решение: он доверится своему волку. И он позвал его.

Хаген напряг мышцы и ринулся в атаку.

Но волк Давида не откликнулся на зов своего хранителя.

Глава 36

Время волков

Хаген оказался рядом настолько быстро, что Давид не успевал следить за его движениями. Его схватили за горло и приподняли в воздух, так что пола он касался только носками ботинок. Тело пронзила парализующая боль, и Давид, пытаясь вырваться, инстинктивно ухватился за руку Хагена, хотя знал, что противостоять этой хватке невозможно. Однако воздух настолько быстро уходил из легких, что он ничего не мог с собой поделать.

Хаген выжидающе смотрел на него и, когда Давид перестал сопротивляться, отпустил руки. Молодой человек рухнул на пол, пытаясь отдышаться.

— Это еще что такое? — голос Хагена звучал хриплым шепотом. — Позови же на помощь своего чертова волка!

Кровь шумела в голове Давида громче всякого прибоя, но ему казалось, что он слышит молчание, воцарившееся на арене. Все ждали боя, даже он сам. На губах его появилась улыбка, тут же вызвавшая приступ кашля. Он снова позвал волка — и снова демон отказался последовать зову своего господина. Казалось, для него не важны ни собственный хранитель, ни возможность бросить вызов вожаку.

В следующее мгновение сапог с такой силой обрушился на плечо Давида, что он опрокинулся на спину. Перед глазами плясали черные круги. Он на миг закрыл их, а когда открыл снова, над ним по-прежнему, широко расставив ноги, стоял Хаген. Выражение лица выдавало гнев, пожиравший вожака. Его терпение, похоже, грозило вот-вот лопнуть. Хаген поставил на грудь Давида свой черный сапог и угрожающе надавил.

— Зови его!

Хотя Давид и опасался, что грудная клетка в любую секунду треснет, но все-таки хрипло ответил:

— Мне очень жаль, но, похоже, сегодня с двойным убийством ничего не выйдет.

Хаген зарычал как безумный, а Давид воспользовался моментом, чтобы откатиться в сторону. Его движение оказалось настолько неожиданным, что Хаген едва не потерял равновесие и отступил на несколько шагов. Сила, только что окружавшая его, растворилась. Прежде чем он снова взял себя в руки, Давид был уже на ногах. Но еще одну атаку без помощи демона ему не пережить, это было ясно.

Хаген приготовился к прыжку, но вдруг замер и недоуменно посмотрел на собаку, впившуюся зубами в его лодыжку. Это Бурек собрал все свое мужество и атаковал его. Хаген потянулся к нему, но пес уже отскочил и оскалился — впрочем, поджав хвост от страха.

— Смотри-ка! — непривычно веселым тоном произнес Хаген. — Похоже, твоя тень превратилась в дворняжку. Или это тайное подкрепление? Вшивый клубок меха, специализирующийся на том, чтобы прокусывать нападающим сухожилия, пока ты умоляешь своего волка прийти на помощь?

Поскольку Давид, который был занят тем, что пытался отдышаться, никак не отреагировал на эти слова, Хаген запрокинул голову назад и то ли заревел, то ли захохотал.

— Ты не хочешь позвать своего волка? Или не можешь? — Он медленно приближался к Давиду, и черты его лица уже снова были закрыты тенью. — Он убежал от тебя, да?

В несколько шагов Хаген оказался рядом с Давидом и обхватил его руками. Молодой человек попытался сопротивляться, но Хаген крепко прижал его к себе. Его окутанное тенью тело излучало жар, грозивший опалить Давида, но еще сильнее действовала на него пульсация крови под кожей. Он слышал стук сердца Хагена… Он никогда не думал, что окажется так близко от него! В нос ударил едкий запах с ноткой аромата роз. Давид захрипел.

— Да, это та самая пахнущая розами дрянь, причинившая нам столько хлопот… — сказал Хаген, без усилий сдерживая Давида. — Должно быть, твой волк у нее. Значит, Амелия была права.

Давид уперся изо всех сил, пытаясь оттолкнуть его от себя, и потерпел поражение. В отчаянии он взревел, но его крик утонул в окутанной тенью коже Хагена, словно Давид кричал в вакуум.

— Значит, Амелия была права, — почти с нежностью повторил Хаген. — Тогда можно несколько изменить наши планы: я убью тебя, но сначала немножко погоняю, причем своим, особым способом.

Он говорил, а его рука уже пробралась под рубашку Давида, прошлась по напряженным мышцам спины, словно решая, что делать: причинить боль или приласкать. В отчаянии Давид попытался наступить Хагену на ногу, но защита тени отбросила его, словно гранитная стена.

Хаген снова рассмеялся.

— В эту игру я сегодня играл уже с твоей любимой, пока она все не испортила. Начнем с того, где мы с ней остановились?

В следующий миг Хаген разжал объятия и нанес Давиду удар, от которого тот врезался в стену бассейна. Этого не должно было быть! — кричало все в Давиде, но Хаген уже снова протянул к нему руки.

— На эту мысль меня натолкнула твоя маленькая дрянь. Она думала, что ты не будешь моим. Сейчас я докажу, что ты мой.

Давид ударил его по руке, но причинил боль только себе, потому что скользнул запястьем по защищенному тенью предплечью. Уверенный в своей победе Хаген рассмеялся. Его рука прошлась по животу Давида, и тому невольно вспомнились растерзанные трупы, оставленные Хагеном. Выпотрошенные — однако не клыками зверя. Хаген вторгался в тела своих жертв голыми руками.

— Нет! — произнес Давид, когда пальцы Хагена начали обжигать ему кожу.

Прежде чем Хаген успел погрузиться в безумие, стеклянный купол с оглушительным грохотом рассыпался на осколки. Прижав ладони к вискам, Хаген попятился с искаженным от боли лицом. Давид с удивлением наблюдал за тем, как вожак корчится в муках, а обе стаи едва сдерживаются. Потом он поднял взгляд к металлической арке, которая теперь, казалось, поддерживала звездное небо. Шел снег. Взгляд его упал на помост посредине бассейна. Над ним, готовый атаковать, не сводя взгляда с оглушенного Хагена, возвышался его волк-тень. Рядом с необычайно четко видимым демоном стояла Мета и, бледная от ярости и ужаса, смотрела на вожака стаи.

— Ты ошибаешься, — сказала она. — Давид тебе не принадлежит.

На губах Давида мелькнула улыбка — насколько бы невероятной она ни казалась в тот момент. Вид Меты моментально избавил его от страха, в сетях которого он оказался несколько часов назад. На лице ее были видны следы насилия, однако поза и решительное выражение лица говорили о том, что сломать ее Хагену не удалось. Их взгляды на мгновение пересеклись, и он увидел в ее глазах тоску, которую испытывал сам. Мета нерешительно улыбнулась ему и снова сосредоточилась на Хагене, только что оправившемся от демонстрации власти демона.

Ряды арены ожили. Осколки стекла сыпались сквозь дыру в стеклянном потолке вместе со снежными хлопьями, и обе стаи словно пробуждались ото сна. Давид, который только что лежал на полу в ожидании, что невероятное давление вот-вот разорвет его грудную клетку, теперь тянулся к своему волку, чтобы встретить внутри себя удивленного, но в то же время странно оживленного демона. Люди Мэгги собирались внизу лестницы, и вторая стая забеспокоилась. Фьялла, молодая женщина, особенно сильно страдавшая от Хагена, с горящими глазами проталкивалась к ним, однако прежде чем она успела оказаться у края бассейна, Лойг уложил ее ударом кулака.

— Всем не двигаться! — процедил он сквозь зубы. — Любому, который отважится спуститься по лестнице, я сломаю шею. Пока еще правила здесь устанавливает Хаген.

И словно сам до конца не верил собственным словам, Лойг украдкой посмотрел на Мету, не сводившую глаз с Хагена. А тот, выпрямившись во весь рост, переводил взгляд с Меты на Давида, а с него — на застывшего в ожидании возможности атаковать четко очерченного волка-призрака.

Когда Давид сделал несколько шагов к вожаку стаи, его волк изготовился к прыжку и мгновением позже слился со своим господином. Тяжело дыша, Давид опустился на колени и замер, опустив голову.

Глаза Хагена полыхнули жадным блеском, но в этот миг раздался голос Меты:

— Если ты собираешься напасть прежде, чем Давид будет готов сражаться, я натравлю на тебя твоего собственного волка, Хаген. И поверь, этим я окажу демону большую услугу. Он только и ждет того, чтобы вонзить когти в твою плоть, — после всех этих лет.

Давид не понимал, что происходит, однако его волк, должно быть, претерпел еще одно превращение. Слишком сильна была боль воссоединения, режущая и короткая. На какое-то время Давида окутала непроницаемая чернота, а затем все прошло. Когда он открыл глаза и запрокинул голову, то увидел окрашенное багрянцем ночное небо, на фоне которого плясали красные пятна. Он удивленно моргнул, но краснота не уходила. Волк зарычал, и впервые с детских лет Давид без колебаний позволил ему успокоить себя. Он даже разрешил волку изменить свое восприятие, опустив голову и наблюдая за Хагеном, выжидательно смотревшим на него. Тот стоял, сжав кулаки, но в его осанке чувствовалась нерешительность. Похоже было, что он вот-вот бросится бежать. А именно этого Давид не собирался допустить.

— Я готов, — сказал он, и порыв ветра швырнул его хриплый голос к самому куполу.

В этот миг где-то снаружи, в парке, раздался волчий вой, и все повернулись, глядя в окутанную снегом ночь. То был вызов, и это понял каждый.

— Сюда идет Саша.

Мэгги подошла к краю бассейна, словно собираясь спрыгнуть вниз, подбежать к Давиду и встать с ним рядом.

Хаген упрямо выпятил челюсть и сглотнул.

— Сюда идет Саша? Тем лучше. Уже только из-за того, что с тобой эта чертова баба, честной борьбы быть не может, Давид. Ты слышал, чем она мне угрожала: она будет манипулировать моим волком, вместо того чтобы позволить ему сражаться за свои права.

— В принципе, ты не заслужил честного боя, — сказал Давид. — Но если тебя это успокоит, я скажу: мы сразимся вдвоем, ты и я.

Давид посмотрел наверх, на Мету, которая заметно колебалась. В зале для аудиенций Хаген причинил ей немало страданий, и она жаждала мести. Кроме того, она опасалась, что измученный Давид, несмотря на помощь своего демона, не выстоит в битве. И тут ей вспомнились слова Рахель, что волк должен жить в стае. Что бы ни происходило на арене между Давидом и Хагеном, это касается только их двоих. Она не поможет Давиду, если вмешается. Кроме того, она едва владела недавно открытыми способностями, поэтому неохотно кивнула:

— Это дело стаи. Я не стану вмешиваться.

Словно желая потянуть время, Хаген поднял руку.

— Если я правильно понимаю, женщина, которая стоит там, наверху, позаботилась о том, чтобы твой проклятый волк завалил Амелию. Это ее сила только что перешла к тебе… — Хаген внезапно умолк, а потом издал жалобный вой, перешедший в смех. — Просто чудесно! Когда твой разорванный труп наконец-то будет подо мной, Давид, Амелия снова будет моей.

Давид только молча покачал головой. Он не собирался тратить время на то, чтобы выслушивать бредни Хагена, в то время как Саша, привлеченный властью демона, переходит границы территории Мэгги. Что бы ни означала для демона смерть Амелии, она не нужна ему для того, чтобы победить этого человека.

И прежде чем тень успела растечься под его кожей, Давид рванулся с места. Но Хаген уже проскочил через разбитое стекло. Выругавшись, Давид бросился в погоню. А за спиной его воцарился хаос, поскольку стая Хагена окончательно раскололась на две партии. Началась драка, во время которой предводительствуемые Лойгом пытались силой доказать свою правоту, — и каждый, кто хотел помешать им, почувствовал это. Очевидно, даже самые преданные сторонники Хагена исходили из того, что ему не выиграть эту битву, по крайней мере честным путем, и согласны были любой ценой отправиться следом, чтобы помочь ему остаться их вожаком.

Мета с ужасом наблюдала за происходящим. На рядах, едва различимые в дыму жаровен, люди дрались, швыряли друг друга на пол, рычали и отбивались. Некоторым удавалось выбраться из свалки и спрыгнуть в бассейн, где на них тут же набрасывались другие.

Только одному удалось наконец освободиться, и когда он в разорванной, покрытой пятнами крови одежде бросился вдогонку за Хагеном и Давидом, Мета узнала человека, помогавшего Хагену похитить ее. Кто-то сорвал с его переносицы темные очки, и его глаза оказались молочно-голубыми. Он незрячий, поняла Мета. Вероятно, он видит только глазами демона. Но слепота не помешает ему броситься на помощь своему вожаку, хотя это и означает пойти против всяких правил. Если ему представится шанс, он нападет на Давида сзади. Не колеблясь ни минуты, Мета принялась открывать пространство внутри себя, чтобы предоставить убежище демону этого человека. Однако в тот же миг кто-то схватил ее за плечо и потащил прочь. Высокая женщина с рыжими волосами, торчавшими во все стороны, словно огненный венец, заставила ее обратить на себя внимание.

— Забудь про Лойга, Давид с ним справится. Ты должна сделать кое-что прямо сейчас, прежде чем стая Хагена порвет друг друга на клочки. Успокой их! — потребовала она, перекрикивая шум драки.

Мета уставилась на нее. Как объяснить этой женщине, что она практически не понимает, что делает? Дать убежище волку — это у нее получается. Но сразу добрым трем дюжинам? Она слышала, как некоторые волки принялись жалобно выть, из-за чего их хранители приходили в ярость и начинали рвать на себе волосы. Мете с трудом удалось подавить желание закрыть уши руками в надежде на то, что ей удастся уменьшить давление, возникавшее от распадающейся стаи.

— Проклятье! — Недолго думая, женщина встряхнула Мету. — Просто делай то же, что сделала до этого. Когда разнесла этот чертов купол!

— Я не знаю, как это вышло, — жалобно сказала Мета.

Пальцы женщины больно впились ей в плечо. Потом черты ее словно расплылись, и в следующий миг образовалась тень в виде оскалившей клыки волчьей головы. Мета отпрянула и, распахивая врата в свое внутреннее пространство, от испуга позвала волка незнакомки. Когда секундой позже демон пронесся там, Мета заглянула женщине в глаза, и ей почудилось в них что-то знакомое. Что бы это ни было, оно заставило ее принять решение не закрываться. Вместо этого она позвала оставшуюся без вожака стаю Хагена и сразу же получила ответ. Натиск волков, последовавших ее зову, был невероятным. Мета пыталась устоять, но потерялась в водовороте чувств и эмоций, не принадлежавших ей.

Глава 37

Облава

Треск раскалывающегося льда, которым мороз затянул мокрую после дождя землю, для сверхчувствительного слуха Давида звучал словно гром. Под свежим слоем снега лежали листва и ветки, словно по мановению руки ставшие гладкими, как зеркало. Но он не стал сбавлять темпа и, несмотря на темноту и снегопад, несся сквозь лес по следу Хагена. Он не остановится, пока не догонит его. А потом? Видение, с лихорадочной ясностью призванное волком, оказалось более чем отчетливым: Хаген мертв.

Среди деревьев и кустарника Давид различил наконец очертания бегущего человека, хотя тот благодаря своей черной одежде и сливался с темнотой. Взгляду демона было все равно, для него Хаген лучился, словно облитый бензином и подожженный объект. Похожий на живой факел, он оставлял за собой напоминающий дым след, обжигавший легкие Давида, — знакомое ощущение, когда находишься рядом с Хагеном.

От Хагена тоже не укрылось, что его преследователь близко. Он бросил затравленный взгляд через плечо, из-за чего налетел на дерево и едва не упал. Еще пара метров — и Давид нагонит его.

Внезапно волк Давида издал предупредительный клич. Слишком поздно — под ним разверзлась земля.

Но прежде чем провалиться в темноту, он ухватился за края ямы. Давид выругался. Он попал в одну из ловушек Мэгги. Хотя земля и была мерзлой, под тяжестью Давида она начала подаваться. Он отчаянно пытался упереться ногами, но они соскальзывали с гладкой стены, прежде чем он успевал подняться. Волк взвыл, когда Давид едва не сорвался вниз при попытке подтянуться. Упершись ногами в стены, Давид замер, размышляя о своем жалком положении. Если он окажется на дне ямы, то, вне всякого сомнения, там и останется, — Мэгги знала, что делает. Тогда Хаген сможет на него даже помочиться, прежде чем вернется на арену и снова объединит свою стаю. При мысли об этом Давид почувствовал, что пытается послать волка в бой, хотя в одиночку он, вероятно, не выстоит против такого сильного противника.

Внезапно его волк зарычал, и в следующий миг Давид почувствовал, как кто-то наступил ему на пальцы. С трудом подняв глаза, он посмотрел в лицо Лойгу, изо рта которого стекала струйка крови.

— Пусть еще немного побарахтается, — послышался задыхающийся после бега голос Хагена. Он заглянул в яму с безопасного расстояния. — Как быстро все может измениться, а, Давид?

— Нужно позаботиться о том, чтобы он исчез в этой яме навсегда, и как можно скорее увести стаю на нашу территорию. В яме вода. Пока его найдут, он уже подохнет.

Лойг смотрел на своего вожака, ожидая команды, и все сильнее давил на руку Давида, который и так ужасающе быстро терял силу.

Судя по выражению лица Хагена, предложение ему не понравилось.

— Какой мне прок от того, что он просто подохнет там, внизу? Тогда его волк будет потерян.

— Если мы его вытащим… Его волк силен, да, силен… — ответил Лойг с заметной неприязнью в голосе, и его пальцы невольно тянулись к шраму, оставленному волком-тенью Давида.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 20 21 222324 25 Следующая ⇒