Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





 «ИСТОРИЯ АСИ КЛЯЧИНОЙ, КОТОРАЯ ЛЮБИЛА, ДА НЕ ВЫШЛА ЗАМУЖ»



 

 «Мосфильм», 1967 г. Сценарий Ю. Клепикова. Режиссёр А. Михалков‑ Кончаловский. Оператор Г. Рерберг. Художник М. Ромадин. Композитор В. Овчинников. В ролях: И. Саввина, Л. Соколова, А. Сурин, Г. Егорычев, И. Петров, М. Кислов, Н. Назаров, Б. Парфёнов, С. Парфёнов, Н. Серова, Е. Ассесорова, Л. Зайцева, В. Крылов, Ф. Родионычев, Коля Погодин.

 

Когда Андрей Михалков‑ Кончаловский готовился снимать «Первого учителя», к нему пришёл Юрий Клепиков, студент Высших сценарных курсов, и предложил поставить сценарий «Год спокойного солнца». Сценарий Андрону понравился: за ним виделась обаятельная, нежная картина — история любви. Скромная героиня Асенька и рядом двое мужчин: сельский шофёр и горожанин.

 Михалков‑ Кончаловский сказал сценаристу, что сможет взяться за новую постановку года через два. Юрий Клепиков согласился подождать.

 Время пролетело незаметно. В 1966 году печатный экземпляр режиссёрского сценария был утверждён к запуску в производство за подписью председателя худсовета Третьего творческого объединения Михаила Ромма.

 Настоящее название картины — «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж, потому что гордая была». Сама история незамысловатая: Ася любит шофёра Степана, разбитного и хамоватого парня, беременна от него. Тот же, что называется, просто «путается» с нею. К Асе сватается городской человек, Чиркунов, вдовец, одинокий. Он любит Асю, готов принять её с ребёнком. Но Ася отвергает и того, и другого. Чиркунова — потому что не любит. Степана — потому что «горда».

 «Когда дошло до выбора актёров, обнаружилось, что роли словно заранее расписаны — эта для Мордюковой, эта для Рыбникова, — пишет Михалков‑ Кончаловский. — Был в сценарии и свой дед Щукарь, и свой дед Мазай. Я понял, что, если буду снимать профессионалов, не преодолею штампа, примелькавшегося „киноколхоза“. И мне снимать будет неинтересно, и зрителю — неинтересно смотреть. Нужны неактеры».

 Режиссёр отправил ассистентов по городам и весям искать подходящих людей. Ездили по деревням, смотрели самодеятельность. Находки случались совершенно неожиданные.

 В Суздале смотрели кандидатов в клубе самодеятельных актёров, вдруг откуда‑ то из угла сверху — голос:

 — Ерунда! Я лучше могу!

 В углу на стремянке стоял электрик, вворачивал лампочки. Михалков‑ Кончаловский посмотрел на него с любопытством:

 — А ты спускайся, покажись.

 Он спустился. Андрон спросил его:

 — Ну, что покажешь?

 — А что хочешь?

 — Ну, вот я тебе должен три рубля, а не отдаю. Что сделаешь?

 Электрик так схватил Михалкова‑ Кончаловского за ворот, что тут же был утверждён на роль. Звали электрика Геннадий Егорычев.

 Но на роль Аси неактрису найти не удалось, и Михалков‑ Кончаловский пригласил Ию Саввину, с которой была предварительная договорённость. И не прогадал: Саввина сыграла одну из лучших ролей в своей жизни.

 Летом 1966 года группа выехала в экспедицию в село Безводное Горьковской области.

 Ию Саввину поселили в избе, где жили четыре старухи — прабабушка, бабушка, мама и дочь. На стенах висели фотографии, в углу — образ. В этой избе когда‑ то жил Клячин, именно с этой реальной фамилией.

 Всё, что потом рассказывала Саввина на камеру, было взято из жизни этой семьи. И про то, как один из Клячиных кого‑ то от ревности убил, и про картинку, которую подарил художник, и про икону, на которую смотрел, когда умирал.

 Сценарий переписывался по ходу съёмок. Пожертвовали, например, фигурой шумной бригадирши, бой‑ бабы, ей на смену пришёл другой персонаж — бригадир‑ горбун.

 В титрах сказано, что в фильме снялись три актёра: Саввина, Соколова и Сурин. Но Александр Сурин тоже «неактер», он — режиссёр, вгиковец, человек из съёмочной группы.

 Михалкову‑ Кончаловскому хотелось ощущения правды, стихийности, живой жизни.

 Жители села Безводное в охотку снимались в сценах и массовках. При выборе исполнителей ценились в первую очередь темперамент, накал чувств, самоотдача.

 Для съёмок эпизода проводов в армию собрали массовку человек в двести крестьян, выставили два ящика водки. Пошло гулянье — пляски, частушки. При этом люди прекрасно понимали, что не просто гуляют и выпивают — идёт съёмка. Правда, один тракторист, напившись, забыл обо всём и заехал со своим трактором в овраг, пришлось его вытаскивать краном.

 «Асю Клячину» сняли быстро — фактически за период сбора урожая. 30 декабря 1966 года — акт о выпуске, небольшие поправки, предложенные студией, а вот и «Заключение Художественного совета творческого объединения „Товарищ“: „В результате поразительного эффекта от сочетания профессиональных и непрофессиональных актёров, крупного и своеобразного таланта режиссёра А. Михалкова‑ Кончаловского, пошедшего на эксперимент, высокого класса работы оператора Г. Рерберга и художника М. Ромадина, мастерства звукооператора Р. Маргачевой — получилась картина не просто хорошая и даже отличная. Родилось произведение принципиально новое в нашем кинематографе“».

 На сдаче картины в главке к Михалкову‑ Кончаловскому подошёл Ермаш, он тогда заведовал сектором кино в ЦК КПСС. Обнял, поздравил. А всего через три недели картину запретили.

 Председатель КГБ Семичастный заявил: «" Асю Клячину" мог сделать только агент ЦРУ». Начались бесконечные поправки. Почему это вам обязательно надо было туалет‑ «скворечник» показать? Почему все герои уроды? Один горбатый, другой беспалый, героиня хромая? Подобные вопросы вызывали у режиссёра «отчаяние беспомощности».

 Сценарная редакционная коллегия потребовала внести монтажные поправки в сцены «первого хлеба», похорон, родов Аси.

 17 января 1968 года появляется документ за подписью начальника главка по производству художественных фильмов Ю. Егорова о том, что произведённые поправки «не удовлетворили». Негласно были запрещены любые упоминания о фильме.

 Но проходили просмотры для своих. Об одном из них Михалков‑ Кончаловский написал в своей книге. В маленьком зале журнала «Искусство кино» набилось столько народа, что для известного критика Шкловского пришлось принести стул.

 «Просмотры запрещённых картин в России имели религиозный оттенок священнодействия, события, полного глубокого смысла, — не без иронии замечает режиссёр. — Зная, что картина запрещена, зрители уже были готовы её любить и ею восхищаться. В сцене похорон деда в зале послышались всхлипы. Шкловскому стаю плохо с сердцем. Старика отпаивали валидолом.

 Думаю, что воздействие «Аси» на искушённого зрителя было наотмашь по простой причине. Привыкшие к соцреализму, к определённой манере изображения жизни, люди увидели реальность. Просто реальную русскую жизнь, как она есть. И это потрясало. Ибо жизнь эта была чистая и светлая и в то же время пронзала своей болью, своей нищетой, своей замороженностью. Ибо нельзя было в той, Советской России быть несчастным. Не разрешалось. Все были счастливы. А кровь текла… А стоны не стихали…»

 Один‑ единственный просмотр «Аси Клячиной» состоялся в Ленинграде. После фильма на сцену вышел великий актёр Смоктуновский и со слезами на глазах пытался что‑ то сказать. Но слов не нашлось. Тогда он повернулся к Михалкову‑ Кончаловскому и… встал на колени. «Боже мой! Смоктуновский на коленях передо мной… Я не знал, куда деваться от смущения и счастья».

 Фильм «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж» находился под запретом двадцать лет. И только в декабре 1987 года картина была показана в Доме кинематографистов. Михалков‑ Кончаловский прилетел на премьеру из Голливуда, где весьма плодотворно работал.

 Фильм оценили знатоки, критики. «Ася Клячина» была награждена Главным призом Всесоюзного фестиваля в Баку и Государственной премией. Его выпустили и за границу, отправили на фестиваль в Западном Берлине, на другие смотры и форумы.

 «Это — классика» — таков был вывод общественного мнения. Известный кинокритик Лев Аннинский писал: «Появление „Асиного счастья“ — одна из загадок искусства. Это действительно чудо: великий фильм, созданный как бы на очередном формальном приёме. Тут двойное чудо и двойная загадка. Во‑ первых, эта картина (по внутреннему самоощущению художника) сделана совершенно „бесформенно“, „вне стиля“, но именно она, как я убеждён, достойна войти в историю мирового кино как шедевр, в котором форма и содержание находят друг друга. И, во‑ вторых, именно здесь, на стыке приёмов (мы увидим каких), родилось откровение, делающее „Асино счастье“ не только лучшей работой Михалкова‑ Кончаловского, но одним из ключевых пунктов в самопознании целого поколения, целой эпохи».

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.