Внимание! 19 страница

Жослен, конечно, обязан был меня сопровождать. Мы мало разговаривали после моего свидания с д’Эссо, но я не сомневалась, что навязанная служба по‑ прежнему его не радовала. «Что ж, – думала я, – Роже Клавелем он останется доволен, поскольку этот поклонник вряд ли посягнет на мою целость и сохранность».

И опять Жослен томился в ожидании, на этот раз в дворцовых покоях лорда Клавеля – как я заметила, более роскошных чем те, где он принимал меня в прошлый раз, – пока я предавалась моему служению. Смею сказать, Роже остался вполне удовлетворен нашей встречей и даже не заметил, что мыслями я пребывала совсем в другом месте. Я не могла не думать о пьесе Иафета на подмостках дворцового театра и о любопытном приглашении на спектакль для Делоне. Роже Клавель предпочел дневное свидание, и, резвясь с ним, я отсчитывала часы до начала представления. Ранним вечером мы уже закончили любовные игры, и я принялась обмахивать поклонника веером, пока он лежал на подушках, обсыхая от выступившего пота. Наконец он поднялся, накинул халат и направился к сундуку, а у меня появилась идея.

– Спасибо, милорд, – промурлыкала я, пристегивая туго набитый мешочек с монетами к поясу.

– Ты исполнила, что обещала, милая, и даже больше, – воодушевленно посмотрел на меня он. – Вообще, мои ожидания, Федра, сбылись с избытком. Король пожаловал мне прекрасное имение в Ланьясе. Как думаешь, твой господин Делоне позволит мне увидеть тебя еще раз?

– Возможно. – Я задумчиво оглядела его. – Милорд Клавель, а нет ли из ваших покоев другого выхода?

– Ну, разве что проход для слуг на кухню, – удивился он. – Почему ты спрашиваешь?

Я предвидела этот вопрос и заранее заготовила ответ.

– Есть… один человек… которого мне нужно повидать. Он сделал Делоне некое предложение, – добавила я, подпустив в голос неуверенность, должную показать, что имя поклонника назвать не смею. – И он наверняка обидится, увидев на пороге кассилианца, столь чуждого восторгам плоти, но, вы же знаете, как ревностно члены братства относятся к своим обязанностям. У меня есть послание от Делоне для этого человека, но не хочется его передавать в присутствии моего мрачного сторожа.

– Я мог бы передать это послание вместо тебя, Федра.

– Нет! – испуганно покачала я головой. – Милорд, служители Наамах славятся тем, что не предают огласке секреты своих гостей. Умоляю, не прельщайте меня простым решением, предполагающим отступление от наших правил. Но если вы отправите свой экипаж к западному крылу и передадите брату Веррею, чтобы он ждал меня там, я… а, возможно, и еще кое‑ кто… будем перед вами в долгу.

Роже Клавель некоторое время обдумывал мое предложение, и я видела, как он взвешивал риски и возможную выгоду. Расчет вышел в мою пользу, и он кивнул, отчего пухлые складки подбородка заколыхались.

– Что ж, для меня это не составит труда. Так ты замолвишь за меня словечко перед Делоне?

– Непременно. – Я набросила накидку на плечи и с улыбкой поцеловала толстяка в щеку. – Я тоже не прочь увидеться с вами еще раз, милорд.

Конечно же, я не знала Дворец так же хорошо, как его обитатели, но мне казалось, что в голове у меня достаточно ясный его план, чтобы добраться до театра в западном крыле. Эти помещения были настолько вместительными и своеобразными, что даже провинциал не прошел бы мимо. Но, впервые очутившись в узких, извилистых и полутемных проходах для слуг, я умудрилась заблудиться. Довольно долго проплутав, я шагнула в первый же подвернувшийся пустой коридор Дворца и заморгала от яркого света.

Из‑ за угла донеслись шаги. По стуку подошв я догадалась, что приближаются двое мужчин в сапогах, причем шли они быстро. Их голоса достигли меня до того, как я увидела самих говорящих.

– Клянусь мечом Камаэля! – возмущенно воскликнул один. – Не так‑ то много я и попросил за спасение королевства! Казалось бы, старый дурак должен понимать, чем мне обязан!

– Может, он и прав, Исидор. Ты же не думаешь, что Искатели Славы пойдут за тобой после того, как ты предал их ненаглядного Бодуэна? – несмело возразил второй. – В любом случае они ведь не из Камлаха и не имеют перед тобой вассального долга.

– Да в Искателях осталась от силы сотня воинов, обученных сражаться в горах. Пусть не все, но многие наверняка не отказались бы пополнить, ну, или возглавить мои отряды, и вскоре можно было бы, разъединив, сбросить эту банду со счетов. Но не суть важно! Если придется, я наберу рекрутов в селах. Посмотрим, как Курселю понравится, когда ангелийские крестьяне начнут за него умирать. Он волей‑ неволей отдаст мне Искателей Славы. И не только. – Исидор д’Эгльмор вышел из‑ за угла и, заметив меня, остановился. – Постой‑ ка, Виллье, – скомандовал он, поймав спутника за рукав.

Мне ничего не оставалось, кроме как присесть в глубоком реверансе, а потом, склонив голову, попытаться продолжить путь, но д’Эгльмор схватил меня за руку, взяв за подбородок, заставил поднять лицо и стал его пристально разглядывать.

– Кто ты и кому служишь?

– Я служительница Наамах, милорд.

Он внимательно всмотрелся в мои глаза и узнал их.

– Похоже на правду. Я ведь уже видел тебя у Кактуса, да? Это ведь ты поднесла Бодуэну де Тревальону ритуальный отрад в ночь Средизимнего бала. – Он выпустил меня. От железной хватки на руке остались красные пятна. Взгляд молодого герцога обволакивал и оковывал меня, словно лед – черные скалы. – Что ж, храни молчание, как и подобает служительнице Наамах, и берегись, чтобы не принести мне ту же удачу, что и злосчастному принцу, маленькая посвященная. Я здесь по делам Камаэля, и, навредив мне, ты оскорбишь его.

– Да, милорд, – снова присела я, по‑ настоящему напуганная и впервые обрадованная тем обстоятельством, что знатный вельможа – завидный гость – не признал во мне ангуиссетту Делоне. Мужчины пошли дальше, спутник герцога – как я догадалась, граф Виллье – один раз быстро на меня оглянулся. Вскоре их шаги затихли.

Если бы я не заблудилась, то этого переплета мне бы хватило, чтобы отказаться от рискованного плана, но все сложилось, как сложилось, и у меня не оставалось другого способа выбраться из бесконечных незнакомых переходов, кроме как добраться до западного крыла. За время пути я подуспокоилась, и любопытство снова взяло верх над страхом.

Но я кое‑ что забыла: Дворец есть Дворец, и королевские гвардейцы с копьями стояли у каждого входа в театр. Стараясь к ним не приближаться, я издалека вгляделась в обширный темный зал и увидела на сцене актеров под замысловатой конструкцией с множеством светильников, но неосвещенные лица зрителей различить не смогла. Королевская ложа просматривалась, и там было пусто. Разочарованная, я развернулась, собираясь пройти к западному выходу из Дворца.

И как раз вовремя, чтобы увидеть выходящего из зрительного зала Делоне, который читал какую‑ то записку.

Шагни я вперед, и он бы меня заметил. Быстро приняв решение, я на ходу сняла сангровую накидку, повесила на руку и направилась к задней части театра. Если он сооружен по тому же принципу, что и другие подобные строения, то я смогу спрятаться в помещениях для актеров. Страшно было представить, как разгневается Делоне, поймав меня здесь. Нет, лучше испытать судьбу с Исидором д’Эгльмором, чем попасться на глаза наставнику.

По счастью, я угадала верно и обнаружила первую же гримерную открытой и пустой, с беспорядочно раскиданными костюмами и прочим реквизитом. Из соседнего помещения доносился лихорадочный шорох, но мое временное пристанище располагалось достаточно далеко от сцены, чтобы во время спектакля оставаться незадействованным. Уверена, эти покои были гораздо роскошнее тех каморок, к которым привыкла актерская братия. В глаза бросалось огромное зеркало в бронзовой раме выше моего роста, по всей видимости, очень дорогое. Я остановилась, чтобы взглянуть на свое отражение и собраться с мыслями, и тут зеркало начало поворачиваться, словно дверь, на хитро спрятанных петлях.

В коридоре стоял Делоне, зеркало скрывало пугающую неизвестность – выбора у меня не было. В любом другом месте я бы просто попросила Иафета но Эглантин‑ Варденна меня спрятать, но во Дворце я не смела рисковать. И воспользовалась единственным возможным убежищем – заползла под заваленный одеждой стул. Потянувшись между ножками, подвинула поближе кусок декорации и, скорчившись, взмолилась Элуа, чтобы никто меня не заметил. Между краем импровизированного щита и спускавшимся до пола подолом яркого платья я оставила для наблюдения маленькую щелочку.

Зеркало встало перпендикулярно к стене, и теперь в нем отражалась вся гримерная. Я увидела в отражении стул, под которым пряталась: наваленные на нем костюмы целиком меня скрывали. В комнату скользнула высокая стройная женщина в плотном плаще с опущенным капюшоном; черты ее лица оставались для меня невидимыми, но по ее грациозным движениям, пока она притворяла за собой тайную дверь, я сочла, что незнакомка молода.

И тут в комнату вошел Анафиэль Делоне.

Я едва не выдала себя судорожным вздохом и задержала дыхание. Делоне внимательно оглядел гримерную и поклонился женщине в капюшоне.

– Я пришел, получив вот это письмо, – сказал он, протягивая ей какой‑ то листок.

– Да. – Голос незнакомки оказался юным, хотя и приглушенным из‑ за капюшона. Она сложила руки на груди и спрятала ладони в рукавах, не став забирать записку. – Я… моя госпожа велела мне узнать, какие у вас новости по… интересующему ее вопросу.

– Новости по интересующему ее вопросу, – с расстановкой повторил Делоне. – А как я могу проверить, кому вы служите, миледи?

Женщина завозилась в рукавах своего платья. На мгновение выпростала руку и подала Делоне некий блестящий предмет.

– Вам знаком этот перстень? – спросила она.

Вертя опознавательный знак в пальцах, Делоне не сводил с него глаз.

– Знаком, – пробормотал он.

– Я… моя госпожа просит вас подтвердить, правда ли, что этот перстень явился залогом вашей клятвы?

Делоне посмотрел на нее задумчиво.

– Да, Исандра, – ласково произнес он, – это правда.

Она резко вдохнула, затем подняла руки и сняла капюшон, и я увидела бледно‑ золотистые локоны Исандры де ла Курсель.

– Вы знали, – кивнула она, и я узнала ее голос, теперь не приглушенный складками капюшона. – Тогда скажите, какие у вас есть новости.

– Никаких, – покачал головой Делоне. – Пока что я жду вестей от Квинтилия Русса. И незамедлительно передам их Ганелону.

– Мой дед… – с некоторой резкостью в голосе отозвалась дофина и заходила по комнате, не сводя глаз с Делоне. – Значит, мой дед использует вас, в то же время не подпуская ко мне. Теперь я в этом убедилась со всей определенностью.

– Миледи, – так же ласково произнес Делоне, – для вас небезопасно находиться здесь, равно как для нас обоих обсуждать… этот вопрос.

Исандра скептически усмехнулась.

– Это лучшее, что я смогла придумать. Вы же знаете, что после смерти матери я живу в покоях королевы. Несколько столетий назад одна королева, Жозефина де ла Курсель, влюбилась в актера. По ее приказу и построили этот тайный ход. – Она подошла к замаскированной зеркалом двери и нажала на спрятанный рычажок, слегка ее приоткрывший. Брови Делоне приподнялись. – Милорд Делоне, я совсем одна, у меня нет друзей, способных оказать мне существенную помощь, и я не знаю, кому в такой ситуации могу доверять. Если вы верны своей клятве, я надеюсь получить от вас дельный совет.

Делоне поклонился, чего не сделал, когда она откинула капюшон. Выпрямившись, он вернул ей перстень.

– Я к вашим услугам, миледи, – тихо сказал он.

– Тогда идемте со мной. – Она шагнула в проход, исчезнув с моих глаз. Не колеблясь, Делоне последовал за ней. Зеркало закрылось за ними, снова идеально встроившись в стену.

Я еще несколько минут просидела в тесной норке под стулом, пока не удостоверилась, что они действительно ушли. Затем, отодвинув кусок декорации, выползла из укрытия и глянула в зеркало, чтобы проверить, выгляжу ли такой же ошеломленной, как себя чувствую. Да уж.

Глубоко вдохнув, я собралась с силами, выскользнула из гримерной и двинулась в сторону западного выхода, где пришлось разбираться с новыми неприятностями.

Теперь я столкнулась с очень разгневанным кассилианцем. Мне уже доводилось видеть Жослена побелевшим от ярости, но на сей раз, поджидая меня у экипажа Клавеля, он так побагровел, что казалось, будто его вот‑ вот хватит удар.

– Я не позволю, – сквозь зубы прошипел он, – чтобы над моими обетами потешалась какая‑ то…

– Жослен, – оборвала я, полумертвая от усталости, которая неизменно накатывала на меня после долгих треволнений, – разве главный обет твоего ордена не в том, чтобы перво‑ наперво защищать потомков Элуа?

– Это известно всем, даже тебе, – неуверенно пробурчал он, не в силах разгадать, к чему я веду.

Я не стала церемониться.

– Тогда придержи язык и ни о чем у меня не допытывайся, потому что то, чему я сегодня стала свидетельницей, может подвергнуть опасности Дом Курселей. А если тебе достанет наивности донести на меня Делоне, наказания не избежать нам обоим. – С этими словами я забралась в экипаж, готовая ехать домой.

Спустя минуту Жослен отдал распоряжения кучеру и присоединился ко мне. Ярость никуда не делась, но теперь в его взгляде читалось еще и любопытство.

Глава 33

Делоне вернулся глубокой ночью, а наутро был тих и задумчив. Я не сомневалась, что Жослен первым делом бросится докладывать ему о моем побеге, но, как ни удивительно, ошиблась. Кассилианец занялся своей воинской разминкой, несмотря на холод, и любо‑ дорого было посмотреть, как его кинжалы‑ близнецы выписывали в воздухе замысловатые узоры.

Я наблюдала за ним с террасы, и хотя закуталась в сто одежек, все равно дрожала от холода. Закончив, Жослен убрал клинки в ножны и подошел ко мне.

– Клянешься, что твоя просьба не умаляет моих обетов? – тихо спросил он.

Долгие энергичные упражнения, а он даже не запыхался! Сама‑ то я еле дышала, просто постояв на кусачем морозе.

– Клянусь, – кивнула я, пытаясь не стучать зубами.

– Хорошо, тогда я ничего не скажу. – Он поднял закованную в металл руку с вытянутым указательным пальцем. – Но только на этот раз. Если ты пообещаешь больше никогда не обманывать меня, находясь под моей защитой. Что бы я об этом ни думал, Федра, я не стану мешать тебе исполнять твой долг перед Наамах. Сам я посвящен Кассиэлю и присягнул служить и защищать, и жду от тебя лишь того же уважения к моим обетам, какое готов оказать твоим.

– Клянусь, – повторила я и обхватила себя руками. – Давай, пойдем в дом?

Огонь пылал в камине библиотеки – самой теплой комнаты в особняке, – именно туда мы и направились. Делоне там не было. За длинным столом, на котором были разложены фолианты и свитки, работал Алкуин. Увидев нас, он слегка улыбнулся. Я села напротив, вгляделась в изучаемые им материалы и сразу же узнала сочинения различных авторов, посвященные Хозяину Проливов.

– Думаешь, у тебя получится разгадать его тайну? – Я приподняла брови.

Алкуин пожал плечами и улыбнулся.

– Почему нет? Может, я найду собственный путь и не попаду в тот же тупик, что и многие другие.

– Ты про Делоне, что ли? – спросил Жослен, оглядывая полки. Взял какую‑ то книгу и пролистал, качая головой. – Да, тут не ошибешься: эта библиотека принадлежит лорду из Сьоваля. Полное собрание тамошней зауми, кроме разве что «Потерянной книги Разиэля». Неужели Делоне и по‑ иешуитски умеет читать?

– Почему нет? – протянула я. – Значит, все сьовальцы ценят умствования?

– Один старый арагонский философ год за годом каждую весну перебирался через горы, чтобы посетить наше имение, – сказал Жослен, ставя книгу обратно и улыбаясь. – В пору цветения вишни они с моим отцом неделями спорили, предопределена ли человеческая судьба. Совсем охрипнув, этот старик возвращался к себе в Арагонию. Интересно, договорились ли они хоть до чего‑ нибудь.

– Как давно ты не был дома? – полюбопытствовал Алкуин.

Жослен вновь перешел на формальный тон, словно его на чем‑ то подловили.

– Мой дом там, где прикажет долг.

– Ой, да перестань ты строить из себя упертого кассилианца! – воскликнула я. – Значит, то, что вы земляки не помогло тебе разгадать тайну Делоне?

Жослен замер и покачал головой.

– Нет, – с сожалением признал он. – Моя старшая сестра справилась бы лучше. Когда‑ то она составляла древо всех потомков Шемхазая, каждого сьовальского Дома – и больших и малых. Вот она бы сразу прояснила, ветви какого рода скрываются в тумане. – Жослен сел и рассеянно почесал руку под левым наручем. – Одиннадцать лет прошло, – тихо добавил он, – с тех пор как я последний раз видел свою семью. Мы приносим обеты в двадцать лет. Навестить родных мне позволят не раньше, чем в двадцать пять, и то если префект сочтет, что я хорошо послужил Братству.

Алкуин присвистнул.

– Я же тебе говорила, что и его служба совсем не сахар, – обратилась я к товарищу. – А как насчет тебя? Приблизился к разгадке тайны Делоне?

Я пыталась следовать доброму совету Телезис де Морне, но она просила проявить терпение к Делоне, а не к Алкуину, и в моих словах даже я сама услышала визгливые нотки долго сдерживаемой ревности. Вдобавок к прежним вопросам после вчерашнего приключения у меня прибавились новые. Кем является Делоне для Дома Курселей, раз Ганелон то и дело его использует, что их связывает? Чего от Делоне добивается Исандра де ла Курсель, и какой такой «вопрос» желала с ним обсудить? Ну и до кучи, что за клятву он принес и на чьем перстне?

Может, Алкуин и не догадывался, какие вопросы роятся в моей голове, зато он наверняка понимал, откуда растут ноги у моей враждебности. Не отвечая, он просто сидел и смотрел на меня мрачными темными глазами.

– Так тебе уже все известно, – внезапно догадалась я. – Он тебе сам рассказал. – Охваченная гневом, я толкнула ближайшую стопку книг. – Будь ты проклят, Алкуин! Мы же обещали друг другу всегда делиться всем, что узнаем!

– Да, обещали, но до того, как я узнал то, что узнал. – Алкуин спокойно переложил самые хрупкие свитки за пределы моей досягаемости. – Федра, клянусь, в целом эта история остается для меня секретом. Анафиэль доверил мне очень немногое, только чтобы я помог ему кое в чем разобраться. И взял обещание не откровенничать с тобой, но только до тех пор, пока не закончен твой туар. Тебе же осталось совсем немного, не правда ли?

– Взглянешь? – холодно спросила я.

Да, тот же самый вопрос, что он задал Делоне. Алкуин вспомнил и покраснел – румянец на белой коже выделялся столь же явственно, как вино в алебастровой чаше. Он и раньше понимал, что их сближение для меня не секрет, но не подозревал, что я своими глазами видела, как все начиналось. Но не в его характере было отрицать правду; залившись краской, Алкуин прямо посмотрел мне в глаза, и в его взгляде я не уловила и тени обмана.

– Именно ты сказала ему о моих чувствах, Федра. Не зарони ты ему в голову эту мысль, может, он и дальше избегал бы меня.

– Хм, твоя правда… – Мой гнев внезапно утих, я обхватила голову руками и вздохнула. Жослен недоуменно смотрел на нас, моргая. Да уж, непросто со стороны разобраться в ссоре между учениками Анафиэля Делоне. – Я ясно видела, что ты в него влюблен, а Делоне при всем своем уме тупил как свинопас, если дело касалось тебя. Он позволил бы твоему сердцу зачахнуть в его тени, прежде чем понял бы, что к чему. Но я не ожидала, что от вашего счастья мне будет так больно.

Алкуин подошел, сел рядом и обнял меня.

– Прости, – пробормотал он. – Честно, мне очень жаль.

Краем глаза я заметила, как Жослен бесшумно встал, отвесил поклон и тактично удалился из библиотеки. Где‑ то в дальнем уголке своего расчетливого сознания я пожалела, что мы отпугнули его, едва он впервые слегка расслабился в нашей компании. Но мы с Алкуином так тесно жили бок о бок у Делоне, что рано или поздно этот разговор неизбежно случился бы.

– Верю, – усмехнувшись, кивнула я. Дыхание перехватило, но я уже выплакала все слезы. – И мне жаль, очень жаль, что в тебе нет ни капли зла, Алкуин, за которое я могла бы тебя ненавидеть. Что ж, остается только пожелать тебе всего хорошего, хотя вот так молчать про самое интересное бессовестно с твоей стороны.

Алкуин фыркнул, овеяв теплым дыханием мое ухо. Его белые волосы рассыпались по моему плечу, смешиваясь с моими локонами цвета собольего меха.

– Что ж, я поступил бы точно так же.

– Не сомневаюсь, – согласилась я. Запустила пальцы в наши волосы, затем отделила две прядки и переплела их вместе, белую и темную. Алкуин не отодвигался, обнимая меня и наблюдая за моими манипуляциями. – Смотри, вот наши с тобой жизни, связанные Анафиэлем Делоне.

Который как раз в эту секунду вошел в комнату и кашлянул.

Алкуин испуганно вскинул голову, дернув меня за волосы так сильно, что я ойкнула. Наверняка мы выглядели по‑ дурацки. Губы Делоне слегка дрогнули, но он сумел сохранить серьезность.

– Мне подумалось, тебе небезынтересно будет узнать, Федра, – произнес он церемонно, – что Мелисанда Шахризай прибыла к нам с визитом и просит тебя о свидании.

– Во имя Элуа! – Теперь уже я дернулась и потянула за косичку, отчего Алкуин вскрикнул. Я принялась лихорадочно распутывать переплетение разноцветных прядей. – Ну почему она не прибегла к посреднику, как все нормальные люди?

– Во‑ первых, потому, – смешливо отозвался Делоне, – что она моя давняя знакомая и держится с нами на короткой ноге, А во‑ вторых, потому, что ей нравится заставать тебя врасплох. Скажи спасибо, что я попросил Мелисанду подождать в приемной, пока схожу за тобой. Передать ей, что ты сейчас к нам присоединишься?

– Да, милорд.

Я наконец расплела нашу косу и спешно занялась своими кудряшками, пытаясь привести их в какой‑ никакой порядок. Алкуин рассмеялся: он лишь один раз провел пальцами по своей гриве, и блестящий белый шелк гладко заструился по его спине. Я одарила его яростным взглядом, гадая, успею ли переодеться в более соблазнительное платье. Делоне, покачав головой, вышел из библиотеки.

В конце концов я решила идти в чем была, в теплом шерстяном балахоне, который надела, чтобы понаблюдать за упражнениями Жослена. Мелисанду Шахризай еще больше позабавило бы, прояви я неуверенность в себе и попытайся обрести поддержку в богатом наряде. Она приехала без предупреждения – что ж, следуя примеру учителя, встречу ее в домашней одежде, в которой застал меня ее визит.

Я услышала дружный смех еще до того, как вошла в комнату; кем бы они ни были друг для друга, Мелисанда и Делоне всегда умели найти смешное для них обоих. Я надеялась, что наставник не развлек гостью, описав ей сцену, которой только что стал свидетелем – бессмысленная жестокость была не в его характере. Он поманил меня внутрь, и я послушно переступила порог.

– Милорд, миледи, – негромко поздоровалась я, присела в реверансе, а потом устроилась на кресле. Мелисанда бросила на меня ироничный взгляд, едва не лишивший меня равновесия.

– Федра, – обратилась она ко мне, задумчиво склонив голову, – я сделала Анафиэлю предложение, которое он счел приемлемым. Герцог Куинсель де Морбан приезжает в Город на Средизимние празднества и намерен устроить собственный маскарад. Он, знаешь ли, правитель суверенного герцогства в Кушете, и я настроена сделать на его празднике некое заявление от имени Дома Шахризаев. Истинная ангуиссетта, думаю, будет при этом к месту. У тебя уже есть с кем‑ нибудь договоренность на Самую долгую ночь?

Самая долгая ночь… При Дворе Ночи на эту ночь не заключалось никаких договоров; но я‑ то не послушница Двора Ночи, и в своем служении Наамах никогда ею не была. Во рту пересохло, и я покачала головой.

– Нет, миледи, – с трудом выдавила я. – Такой договоренности нет.

– Что ж, – изогнула она красивые губы в улыбке, – ты согласна доставить мне удовольствие?

Как будто ей нужно было меня спрашивать, как будто я могла ей отказать. Этого предложения я ждала с тех пор, как перестала быть ребенком. Я бы рассмеялась, если б хватило духа.

– Да, миледи.

– Отлично, – просто кивнула она и перевела взгляд на Жослена, который пришел сюда еще раньше меня и теперь стоял у двери в своей обычной непринужденной позе со скрещенными на животе руками. – Боюсь, тебя ждет долгое скучное бдение, юный кассилианец.

Его лицо оставалось бесстрастным, пока он отвешивал поклон, но глаза сверкнули, словно летнее небо перед грозой. Когда Жослен и Мелисанда встретились во дворце, я и не разглядела, что он проникся к ней глубочайшим презрением. Интересно, это потому, что она высмеяла его обет безбрачия, или по какой‑ то другой причине?

– Я служу и защищаю, – свирепо заявил он.

Брови Мелисанды подпрыгнули.

– О, ты вполне терпимо защищаешь, но вот по части служения я бы требовала большего, гораздо большего, принеси ты клятву быть при мне, кассилианец.

Делоне кашлянул; я достаточно хорошо его изучила, чтобы понять, что кашлем он скрыл смешок. Не думаю, что Жослен об этом догадался: переполненный гневом на Мелисанду с ее поддразниваниями, он больше никого не видел. Странно, но меня подбодрило свидетельство того, что, несмотря на смычку с Домом Курселей и префектом Кассилианского Братства, Делоне не утратил свое чувство юмора. Я вдруг посочувствовала Жослену, который по наивности сохранил мою тайну и пока не научился скрывать проявления человечности. Бедняге следовало поскорее отбросить лопнувшую скорлупу чопорности, дабы в услужении у Делоне не выставлять себя дураком.

«Или меня», – хмуро додумала я.

– Значит, Самая долгая ночь… – произнес Делоне, собравшись с мыслями настолько, чтобы отвлечь внимание от простака Жослена и сгладить неловкий момент. Он подмигнул Мелисанде: – А ты ничего не делаешь наполовину, а?

– Нет, конечно, – самодовольно улыбнулась она. – Ты же меня знаешь, Анафиэль.

– М‑ м‑ м. – Он отхлебнул наливки и задумчиво ее оглядел. – Что за игру ты затеяла с Куинселем де Морбаном?

– Ах, это… – рассмеялась Мелисанда. – Всего‑ навсего кушелинская политика. Герцог Морбан замкнулся на своем Западном мысе и считает свой суверенитет непробиваемым, но Шахризаи – самый древний Дом в Кушете. Я просто надеюсь, что присутствие Федры поможет напомнить зазнавшемуся упрямцу, что наш род по прямой линии восходит к самому Кушиэлю. Не исключено, однажды мне придется попросить герцога об услуге. Не мешает заранее внушить ему, что услуги древним Домам многократно окупаются.

– Не более того?

– В отношении герцога де Морбана – да, не более. – Она повертела в пальцах стакан и послала ленивую улыбку в мою сторону. – Остальные мои причины исключительно личные.

Улыбка Мелисанды прошила меня словно копье. Не знаю, почему, но меня пробрала дрожь.

Глава 34

Когда поэты воспевают зиму, на пороге которой мы тогда стояли, они зовут ее Лютой Зимой; о да, такой она и случилась, и я молюсь, чтобы судьба больше не посылала мне столь суровых испытаний. Но пока дни становились все короче и короче, мы еще беспечно обманывались, судача о грядущем. Частенько люди сокрушаются о том, что будущее скрыто от них покровом тайны; мне же это неведение представляется своего рода благословением. Ах, да знай мы наперед, какие беды припасены на нашу долю, мы бы отпрянули в страхе и позволили чаше жизни проплыть мимо не пригубленной.

Некоторые стоят на том, что апатия только к лучшему, что во всех ситуациях следует оставаться бесстрастным сторонним наблюдателем, но я такой позиции не приемлю. Я ангелийка до мозга костей, а наш народ – избранники Элуа, его потомки, рожденные на земле, где окончились его земные странствия, где он пролил свою кровь из любви к людям. Да, я в это искренне верю. И не могу хранить безучастность. Наверное, в Сенях Ночи делались нешуточные ставки на то, переживу ли я Лютую Зиму, но я не умерла и, как другие выжившие, нашла прибежище в мысли, что это неспроста. Ведь в противном случае горе стало бы невыносимым. Мы, ангелийцы, рождены, чтобы, следуя путем Благословенного Элуа, изведать вкус жизни, чтобы испить до дна свою чашу глоток за глотком – и всю горечь, и всю ее сладость.

Но эта вера пришла ко мне позже, явившись плодом многих невзгод и долгих размышлений. А в ту пору моя жизнь была лакомой, как мед, приправленной лишь терпким предвкушением, да каплей желчи от ядовитой ревности.

В дни перед Самой долгой ночью мои мысли целиком занимало предстоящее свидание, и я так суетилась с приготовлениями, что Делоне, не выдержав, списался с Мелисандой, которая ответила – на сей раз прислав гонца, – что сама подберет мне наряд для маскарада у герцога де Морбана. Я вспомнила платье из золотой парчи, в которое она обрядила меня для Бодуэна де Тревальона, и отчасти успокоилась; но смятенные думы не рассеялись, а лишь потекли по другому руслу, приводя на память горестную судьбу принца.

Делоне забавляли мои волнения, когда он обращал на них внимание, что, однако, случалось нечасто. В какой бы интриге он ни был тогда замешан, полагаю, по его мнению, Мелисанда Шахризай не принимала в ней прямого участия, и от других моих поклонников он тоже ничего пока не хотел. Похоже, его игра перешла на новый уровень, куда мне не было хода.

Горные дороги и перевалы замело снегом, и скальды возобновили набеги на Камлах. Союзники Камлаха снова начали сосредотачиваться под знаменами герцога д’Эгльмора. Слухи множились, и в салонах Города все чаще осторожным шепотом повторяли имя Вальдемара Благословенного – по‑ прежнему не более чем имя, но именно его вопили закутанные в шкуры разбойники, опустошая приграничные деревни топором и огнем. Иногда бандитам удавалось уйти с добычей – зерном и другими припасами, – иногда они гибли под ангелийскими мечами, но их клич глупо было не принимать в расчет.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒