«Пожалуйста, разденьте ваши души» 13 страница

– Ничем. Тебе всё приснилось. – сухо ответил я и направился на улицу.

Дождь кончился, и я решил, что можно наконец-то покинуть это место. Я уже готов был волоком тащить упирающегося Владлена, который ни в какую не хотел идти пешком, однако тут Эжен, спокойно усевшись за руль машины и заведя мотор, крикнул нам оттуда:

– Ну что, вы едете? Или остаётесь здесь?

Довольный Владлен тут же залез внутрь, а я с нарастающим гневом обратился к парню:

– Эжен, ответь честно, ты ведь нас обманул вчера, да? Машина вовсе не сломалась? Ты специально это всё подстроил, да?

Он лишь просиял самодовольной улыбкой мне в ответ. Мысленно захлёбываясь во всевозможных, цветистых ругательствах, я сел в машину и пришёл к выводу, что больше никогда в жизни не поверю этому прохиндею. Как он мог так легко меня надуть? Признаться, я был ужасно шокированным тем, что произошло ночью. Я уже давно догадывался о чувствах Эжена, ведь он никогда не делал тайны из своего увлечения Владленом. Однако я никак не ожидал от него такого откровенно грубого напора. По крайней мере, это наконец-то показало его истинное лицо. Но Владлену-то всё это было невдомёк, и я по-прежнему не знал, как изолировать его от домогательств Эжена, принимающих всё более низкую и одержимую форму. Для этого человека не существовало никаких границ. Воспоминание о прикосновениях Эжена к моему телу заставляло меня содрогнуться и покрыться мурашками отвращение. Но с другой стороны в этом была своя польза. Откровенно говоря, те сумбурные, не слишком-то понятные даже мне самому чувства, что я испытывал к Владлену, порою заставляли меня с ужасом задуматься, не являюсь ли я таким же, как Эжен. Однако после этой неприятной сцены я мог с уверенностью заявить, что мне глубоко неприятна физическая близость с любым мужчиной. За всю свою жизнь я никогда не имел желания испробовать нечто подобное, и не было ни одного мужчины, который был бы способен столь взволновать меня, чтобы я испытал вожделение к нему. Но с Владленом всё было иначе. Быть может, беда была в том, что я никак не мог научиться видеть в нём мужчину. Он был хрупким ребёнком, слишком женственным и нежным, чтобы воспринять его равным представителем моего пола. И всё же, даже если в моей любви к нему было нечто ненормальное, противоестественное или, если хотите, – греховное, у меня никогда не было стремления склонить его к тем же отношениям, которых желал от него Эжен. Клянусь вам, всё, чего я хотел это попросту защитить Владлена. Быть может, мы с Эженом оба были одержимы им, но эти одержимости были диаметрально противоположны друг другу. Искупает ли это мою вину? Оправдывает ли это меня? Не мне судить. Да и, пожалуй, не вам тоже.

***

Помню, как в один из тех дней Владлен устало присел рядом со мной и, положив голову мне на плечо, тихо спросил:

– Леонардо, а это правда, что у нас совсем кончились деньги и нам больше не на что жить?

– В общем-то, да. – печально усмехнулся я.

Ну, наконец-то он уразумел то, что я втолковываю ему все последние дни. Юноша притих, потом пересел ко мне на колени и с видом слегка, как мне показалось, извиняющимся, очень робко вымолвил:

– Лео, милый, я тут подумал… Почему бы тебе не сделать мои фотографии… фотографии без одежды? Мы бы могли продать их в тот журнал. Они дадут большие деньги. Я точно это знаю.

– Да как тебе такое в голову-то пришло?! – взорвался я. – Ты сбрендил? Хватит уже вспоминать про тот чёртов журнал! Я даже слышать о таком не желаю!

– Я просто хочу тебе помочь… – жалобно пролепетал он, испуганно сжавшись в комок.

– Ах, помочь? Спасибо тебе большое! – желчно съязвил я. – Может, ты и меня принимаешь за какого-то паршивого извращенца, которому нравится заниматься такими вещами? Не смей меня с ними сравнивать! Или тебе… тебе самому доставляет это удовольствие? Признайся, ты сам наслаждаешься, когда они фотографируют тебя в таком виде? Отвечай! Отвечай немедленно! Тебе нравится эта мерзость?! Нравится?! – орал я, как бешеный, яростно тряся его за узенькие плечи.

– Нет! Нет… нет… – отчаянно расплакавшись от моих обвинений, сбивчиво лепетал парень. – Я просто хочу сделать хоть что-то… хоть что-то… прости, Лео…

– Нет, это ты прости. – пристыженный его слезами, горячо покаялся я и принялся осыпать его заплаканное личико своими поцелуями. – Прости, я дурак. Вечно срываюсь на тебе. Просто я так ужасно тебя люблю. Я не хочу, чтобы ты занимался такими вещами. Ну, сам подумай, как я могу выставить тебя на продажу? Нет, я никому тебя не отдам. Не плачь. Всё у нас наладится. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я найду деньги, обещаю.

Но денег я так и не нашёл. Моя последняя надежда – Мик и тот меня подвёл.

– Извини, дружище. – неловко улыбнулся Мик, когда я заявился к нему на порог. – Ты хороший парень, и у тебя стоящие работы, но я и сам сейчас на мели. Сам понимаешь, в этом деле нет никакой надёжности. Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь.

Примерно то же самое говорили все, к кому я пытался обратиться за помощью. День за днём я всё сильнее погружался в отчаянье, но больнее всего мне было смотреть на Владлена, который кидал в мою сторону стыдливые взгляды, будто считая, что всё это происходит исключительно по его вине. Эта его дурацкая привычка брать на себя ответственность даже за те обстоятельства жизни, на которые он никак не мог повлиять, ужасно меня бесила. На первый взгляд, он был таким безответственным и несерьёзным, но при ближайшем рассмотрении становилось очевидным, что он постоянно ужасно мучается от угрызений совести, причём, чаще всего совершенно необоснованных. Но как-то помочь ему справиться с этим, было не в моей власти.

Следующее знаменательное событие случилось как-то за полдень среди наших привычных трудовых или точнее – бездеятельно-творческих будней. Несмотря на то, что, как я уже сказал, время давно перевалило за полдень, мы ещё крепко спали – я утомлённый работой над монтажом, привычно затянувшейся на всю ночь, Владлен же отсыпался после очередной наркотической вечеринки, с которой он соизволил вернуться лишь накануне вечером. Даже при всём нашем бедственном материальном положении он исхитрялся-таки периодически уходить в загул, как я полагаю, не без содействия неких «благодетелей», что позволяли ему колоться в кредит. Разбудил меня настойчивый стук в дверь, и я, даже невзирая на свою усталость, всё же заставил себя вылезти из кровати. Не задумываясь, я распахнул входную дверь и остолбенел в некотором оцепенении. Как-то запоздало ко мне в голову пришла мысль, что, возможно, впредь мне не стоит открывать дверь, не осведомившись прежде, кто там пришёл и главное, по какому вопросу. Первое, о чём я подумал, это всевозможные инспекторы, которые разбираются с нерадивыми должниками и за шкирку волокут их в суд или, быть может, сразу в тюрьму. У мужчины, что стоял передо мной, был столь представительный, степенный вид, что его вполне можно было принять за уполномоченного какой-нибудь серьёзной организации, занимающейся подобными вопросами. Я был почти уверен, что его подослал ко мне кто-то из моих многочисленных кредиторов. Впрочем, для чиновника он был, пожалуй, слишком хорош собой и элегантен, что обычно изобличает людей дворянского происхождения, по крайней мере, именно такими я их всегда себе и представлял. Понять возраст этого человека было весьма сложно – он выглядел достаточно зрело, но в то же время его отличала некая прямо-таки юношеская свежесть и красота. Немного резковатое, благородное лицо с сияющими незабудковыми глазами, золотистые волосы, напомнившее мне рыцарей с одной церковной фрески, что я видел в глубоком детстве, и изысканный костюм тёмно-синего цвета, безукоризненно сидящий на его стройном, спортивном теле. Я же вышел к нему в одних лишь плавках, небритый, лохматый и помятый спросонья. Согласитесь, не самый презентабельный внешний вид для того, чтобы встречаться с представителем власти. Но, к счастью, я всё же ошибся насчёт цели его визита.

– Добрый день. – сдержанно вымолвил мужчина, сделав акцент на слове «день», что, видимо, должно было подчеркнуть непристойность моего костюма для столь позднего часа. – Прошу прощения за беспокойство, но я здесь по весьма важному вопросу. Меня зовут Артур Шнайдер. А вы, насколько я понимаю, Леонардо Монтанелли?

Опешив от шока, я не нашёл ничего лучше, как только брякнуть с глупым видом:

– Эм… здрасьте…

Никогда бы в жизни я не подумал, что мне придётся принимать у себя отца Владлена. Я особо не концентрировал своё внимание на существовании этого человека, ведь сам Владлен ни разу о нём не обмолвился. Наверное, он выглядел именно таким, как и должен выглядеть самый успешный адвокат нашего времени, вдовец легендарной примадонны 40-х и отец беспутного, но чертовски обаятельного наркомана, в которого влюблена как минимум половина нью-йоркской богемы. Процветающий, баснословно богатый аристократ, о знакомстве с которым можно только мечтать. И если Владлен является безусловным кумиром среди золотой молодёжи нашего поколения, то его отец наверняка был не менее обожаем и уважаем в своём кругу. Признаться, я ещё сильнее заробел и окончательно смешался перед лицом этого человека, осознав его величие, а он тем временем продолжал:

– Вы знакомы с моим сыном, не так ли? Мне необходимо с вами переговорить. Это не займёт много времени. Вы позволите мне пройти?

– Нет, простите, но у меня дома просто УЖАСНЫЙ ремонт! – как можно более убедительно соврал я, изобразив на своём лице столь страдальческую гримасу боли и отчаянья, за которую мне просто обязаны были бы вручить «Оскар» в номинации лучшая мужская роль второго плана.

Почему-то мне ничуть не хотелось впускать этого человека дальше своего порога. Дело было даже не в том воистину постыдном кавардаке, в котором мы жили, но в первую очередь я не знал, как на внезапное появление этого гостя среагирует сам Владлен. За то время, что мы жили вместе, он ни единого раза не упомянул о нём, что порою наводило меня на мысли, что вполне возможно, их отношения столь же напряжены, как и те, что были между мной и моим отцом. Да и к тому же меня беспокоило его состояние. Насколько я помнил, накануне Владлен буквально не стоял на ногах, и последнее, что я видел, засыпая, это как он, затягиваясь косяком, распевает песни Джейн Биркин. Утро после вчерашней вечеринки – не самое лучшее время для задушевной семейной встречи.

– Понимаю. – невозмутимо кивнул мужчина, ничем не выдав свою досаду, которую наверняка должна была вызвать у него моя бестактность. – Что ж, постараюсь быть кратким. Мне стало известно, что Владлен живёт с вами. Это правда?

– Нет. – выпалил я прежде, чем успел до конца осмыслить суть своего ответа.

Ну что ж, врать – так врать. Теперь уже мне было некуда отступать.

– Неужели? – удивился мистер Шнайдер, впрочем, по его бесстрастному лицу я так и не смог понять, поверил он мне или нет. – Значит, меня неправильно проинформировали?

– Боюсь, произошла какая-то ошибка. – озадаченно вздохнул я. – Я уже давно не встречал Владлена. Признаться, мы не столь уж близкие друзья. В последнее время я много работал и не видел никого из наших общих знакомых. Знаете, бывает очень сложно прогнозировать, где Владлен окажется в той или иной раз. Он живёт то тут, то там у своих многочисленных знакомых. Я понятия не имею, где он может находиться сейчас. Так что, извините…

– Какая жалость. – умиротворённо откликнулся он без тени сожаления на своём прекрасном лице. – В таком случае прошу прощения за то, что побеспокоил вас. Мне весьма неловко…

– Ну, что вы? Что вы? – любезно разулыбался я, ощущая себя будто бы стоящим на горящих углях. – Не переживайте, всё в порядке.

Чёрт побери, да кого я обманываю?! Этот человек запросто мог упечь меня в тюрьму на всю оставшуюся жизнь за похищение и преступное укрывательство его сына. И всё же я никому не хотел отдавать Владлена, даже его отцу. Едва ли кто-то на моём месте осмелился бы бросать вызов столь влиятельному человеку, как он. Неужели этот проницательный адвокат, превосходно осведомлённый обо всех юридических тонкостях, разрешивший множество запутанных уголовных дел и ни единого раза не проигравший в суде за всю свою многолетнюю карьеру, не сумел учуять моего вранья? Но, так или иначе, в лице Артура Шнайдера не дрогнула ни единая чёрточка, и он непринуждённо продолжил наш вежливый и при этом такой напряжённый диалог.

– Мистер Монтанелли, я хотел бы попросить вас об одном одолжении. – мягко обратился ко мне мужчина. – Вас не затруднит сообщить мне местонахождение Владлена в том случае, если вдруг он где-нибудь встретится вам? Я был бы вам весьма признателен за это. Вот, возьмите мою карточку.

– Да! Да, конечно. – охотно закивал я головой с героическим энтузиазмом самого искреннего человека в мире. – Я обязательно вам позвоню, если увижусь с ним.

– Благодарю. – с неподдельной теплотой улыбнулся тот, так что мне даже стало слегка неловко за свою отчаянную брехню. – Знаете, я ведь и вправду ужасно тревожусь за сына. Владлен себя не щадит. Вы наверняка наслышаны о том, какой образ жизни он ведёт. А если учесть его болезнь, то ситуация становится ещё более критичной…

– Болезнь? – изумлённо вскрикнул я и тут же поспешил прикусить язык, ведь моя излишняя страстность могла дать ему понять, что наши отношения с Владленом куда ближе, чем я пытался ему внушить.

– Да, Владлен тяжело болен. – печально подтвердил мужчина с вполне непритворной горечью в глазах. – А вы не знали? Мне казалось, об этом уже давно судачит весь Нью-Йорк.

– Нет, я ничего не знал. – всеми силами пытаясь сдержать дрожь в голосе, произнёс я. – А что с ним?

– Понимаете, это болезнь весьма деликатного характера. Ведь речь идёт о его душе. – немного смущённо проговорил мистер Шнайдер.

– О душе? Что вы имеете в виду? – растерялся я.

– У Владлена шизофрения. – тихо ответил он.

– Что?! – невольно вскрикнул я. – Этого не может быть! Может, вы заблуждаетесь?

– Юноша, позвольте заметить, я всё-таки знаю собственного сына получше, чем вы. – прохладно откликнулся мужчина.

– Простите, но я просто имел в виду, что Владлен не производит впечатление психа… то есть, извините, душевнобольного человека. Да, он несколько… эксцентричен, но разве это болезнь? – возбуждённо затараторил я, будто бы пытаясь оправдать своего возлюбленного перед его отцом.

– Вполне возможно, что вам ещё не выпадала возможность стать свидетелем его припадков. – продолжил мистер Шнайдер. – Поверьте, мне бы и самому не хотелось, чтобы это было правдой. Но ему поставили этот диагноз уже в возрасте двенадцати лет. Его осматривали различные врачи по всей стране и даже заграницей и все сошлись во мнении, что это шизофрения. Владлен страдает от зрительных и слуховых галлюцинаций. Также у него прослеживается множество не столь очевидных симптомов болезни, которые может заметить только врач. К сожалению, болезнь прогрессирует со временем, так что я не могу не тревожиться за сына, который находится сейчас неведомо где. Ко всему прочему болезнь провоцирует его на причинение вреда самому себе. Владлен не раз пытался лишить себя жизни. Поэтому ему периодически требуется временная госпитализация и наблюдение врачей. Иначе его состояние усугубится. Потому-то я и разыскиваю сына повсюду. У меня сердце не на месте, когда он живёт вне дома. Наверное, придётся опять обращаться за помощью в полицию, чтобы они взялись за поиски Владлена. Поймите, мистер Монтанелли, единственное, что нужно Владлену это покой и забота его семьи. Поэтому, я надеюсь, вы не проигнорируете мою просьбу и позвоните мне, как только вам станет хоть что-то известно о нём.

– Ну, конечно. – сдавленно пролепетал я, ощущая себя истинным Иудой Искариотом.

Этот разговор так меня ошеломил, что я никак не мог прийти в себя. И всё-таки я почти не чувствовал сожаления о том, что солгал этому человеку. Мне нужно было время, чтобы во всём разобраться и обсудить это с самим Владленом. И тут, в тот самый момент, когда мистер Шнайдер уже почти был готов покинуть меня, из глубины нашей квартиры внезапно раздался истошный звук, отдалённо напоминающий кошачье мяуканье, которое могло издавать только совершенно ополоумевшее животное в предсмертных муках. Вспыхнув до корней волос, я нервно рассмеялся и неуклюже брякнул в ответ на вопросительный взгляд озадаченного мужчины:

– Кошка… Эм, у неё, понимаете… течка. И мне надо… надо как можно скорее её покормить. Простите…

– Да… понимаю… – ошарашенно пробормотал тот и прежде, чем он успел договорить, я уже захлопнул перед его носом дверь, надеясь, что он не станет рваться обратно силой.

Но, видимо, у Артура Шнайдера было достаточно такта, чтобы не докучать людям, которые откровенно посылают его к чертям собачьим. Не знаю, признал ли он в этом адском вопле голос своего сына, но так или иначе, ему пришлось смириться с моим хамством и покинуть наш дом. Поспешно вернувшись в комнату, я обнаружил там обкуренного Владлена, который поприветствовал моё появление очередным душераздирающим стоном. Разговаривать с ним сейчас было абсолютно бесполезно. В принципе, я почти не покривил душой – у меня дома и вправду было огромное количество кошек, которых я мог предоставить в качестве вещественного доказательства, если бы мистер Шнайдер всё-таки однажды завёл против меня уголовное дело. Наблюдая за очередным приступом наркотического счастья, что охватил Владлена, я беспокойно задумался над тем, что говорил мне его отец. Шизофрения? Скорее уж я поверю, что его сочли ненормальным во время подобного припадка, когда он находился под кайфом. С другой стороны мистер Шнайдер упомянул о том, что у Владлена признали эту болезнь в двенадцатилетнем возрасте. Впрочем, я уже сам не знал, во что верить, запутавшись в своей собственной лжи. Правильно ли я поступил, обманув отца Владлена? Если Владлен и вправду нуждается в госпитализации, имею ли я право удерживать его здесь обманным путём, втайне от его семьи? Разве это не является преступлением? И всё-таки даже вопреки всем своим сомнениям я не желал повернуть вспять. Артур Шнайдер производил впечатление честного человека, чьи слова являются неоспоримой истиной, я же был пропащим лжецом, не умеющим быть честным даже с самим собой. Так кто же из нас двоих был прав? Я свято верил в то, что поступаю неправильно, но всё же вопреки собственному стыду и чувству вины перед этим, как мне тогда казалось, безгрешным человеком я твёрдо решил не отдавать ему Владлена. Как ни странно, это был один из самых мудрых поступков за всю мою жизнь.

На следующий день, когда Владлен достаточно протрезвел, чтобы с ним можно было серьёзно разговаривать, я дословно передал ему всю нашу беседу с его отцом, умолчав лишь о том, что он поведал мне про шизофрению. Я решил пока не поднимать эту тему и попытаться разрешить вопрос самостоятельно, путём тщательного изучения поведения Владлена. Парень выслушал меня очень внимательно, после чего с лукавой улыбкой хихикнул:

– Так, значит, я теперь твоя кошечка? Мяу-мяу! Признаться, всегда мечтал быть киской…

Впрочем, юноша тут же посерьёзнел и, возведя на меня благодарный взгляд, кинулся в мои объятья со словами:

– Лео, милый, спасибо тебе! Ты спас меня! Я так тебя люблю! Спасибо, что ничего ему не рассказал! Спасибо, что не выдал меня. Я не хочу больше возвращаться туда. Я больше никогда не вернусь в тот дом. Никогда…

Ласково перебирая пряди его волос, я хотел было поподробнее расспросить его об их взаимоотношениях с отцом, но так и не решился. Быть может, подумал я, он ещё и не готов к такой откровенности. Я ведь и сам не особо торопился рассказывать о взаимной неприязни, что мы питаем друг к другу с моим отцом. Мне ещё было невдомёк, насколько малы и ничтожны все те жалкие конфликты, что имели место в моей семье, в сравнении с тем адом, что таил в себе роскошный особняк Шнайдеров.

Продолжая терзаться из-за разговора с отцом Владлена, я испытывал странную потребность хоть с кем-то обсудить свои переживания. Как ни странно, первым человеком, с кем я поделился этими мыслями, стала Линда. Возможно, именно этой строгой немногословной девушке я доверял сильнее, чем кому-либо другому из нашей команды. Внимательно выслушав меня, она пожала плечами и спокойно ответила:

– А ты что, сам ещё не догадался о том, что Владлен шизофреник?

– Что?! – шокированно вскрикнул я, недоверчиво уставившись на неё, словно надеясь, что это всего лишь неудачная шутка. – Ты думаешь, что это правда?

– Это же очевидно. – бесстрастно подтвердила девушка.

– Постой, нет… я не понимаю. Да, Владлен немного странный… этого я не могу отрицать…

– Он не странный. Это болезнь. – сухо возразила Линда.

– Ты уверена?

– Да.

– Так вот почему ты так плохо к нему относишься? – раздражённо ухмыльнулся я, невольно вымещая на ней свою горечь и переживание за любимого человека. – Ты брезгуешь им из-за того, что он в твоих глазах всего лишь психопат, да? Ты отвергаешь его чувства только поэтому?

– Тебя не касается то, как я отношусь к Владлену. – ледяным тоном ответила девушка, бросив на меня уничтожающий взгляд, так что я тут же сильно пожалел о своих словах. – Лучше задумайся над тем, как ты сам себя с ним ведёшь. Владлен тяжело болен, а ты ему совсем не помогаешь.

– Как это не помогаю?! – возмутился я. – А кто ему тогда помогает? Да он живёт за мой счёт! Я забочусь о нём, кормлю его, оберегаю от всех опасностей…

– Я не об этом. – неприязненно фыркнула Линда. – Тебя ослепило собственное самодовольство. Ты нисколько не помогаешь Владлену справиться с болезнью, а лишь ещё глубже затягиваешь его в мир иллюзий.

Оскорблённый её, как мне тогда казалось, совершенно беспочвенными обвинениями, я тут же оборвал этот разговор и решил, что будет лучше поднять эту тему в приватной беседе с Джереми, который должен был быстрее меня понять. Тот и вправду охотно откликнулся на моё желание поговорить на некую деликатную тему и слушал меня с самым живейшим интересом.

– Так тебе, Леонардо, представился исключительный шанс лично побеседовать с легендарным мистером Шнайдером? – восхитился парень, взирая на меня с искренним уважением. – Даже нам с Эженом не выпадала подобная честь. Мы могли взирать на него лишь издали, когда он забирал из школы нашего милого чертёнка. Ну-ка, поведай мне, какое впечатление на тебя произвёл папаша нашего засранца? Колоритный мужик, не так ли? А ты его так лихо провёл. Браво-браво! Даже я едва ли бы осмелился водить за нос человека, который обладает такой властью. А ты отчаянный малый. Хотя с виду и не скажешь. Я тобой просто горжусь. Это изумительно. Просто изумительно…

– Джереми, довольно. – смущённо прервал я его. – Я вообще не об этом хотел поговорить. Что ты скажешь насчёт болезни Владлена? Я просто в смятении…

– Какой болезни? – удивился тот. – А-а, ты про то, что Владлен шизик? Уф, напугал. А я уж думал, он насморк подхватил или что-то в этом духе…

– Хватит паясничать. – укорил я парня. – Ответь серьёзно, что ты думаешь об этом? Ну, я имею в виду то предположение, что Владлен болен… душевно…

– «Предположение». – совсем не элегантно прыснул Джереми от смеха. – Ты всё ещё никак не желаешь поверить в очевидное? Леонардо, ты и вправду такой дурачок. Мне тебя даже порою жалко. Хотя и не очень сильно. Да! Да, Владлен шизик. Самый шизанутый шизик из всех, что я знал. Разуй свои ясные глазки. Это же сразу становится ясно, стоит лишь хорошенько к нему присмотреться. Видел бы ты, какие шикарные истерики он закатывал в школе. У преподавателей буквально случался массовый инфаркт, когда Шнайдер очередной раз слетал с катушек. Потому-то он и бросил учиться.

– Но… я думал… думал, что всё это лишь следствие его наркозависимости. – через силу выдавил я из себя.

– Если бы. – невесело усмехнулся парень. – Безусловно, наркотики добавили красок в его и без того полоумный мирок, но сумасшедшим он стал задолго до этого. Наш милый-милый, безумный бесёнок… Обожаю этого засранца. Но от правды не уйдёшь. Владлен действительно болен. И чем дальше, тем хуже. Он совершенно не адаптируется в этом мире. Никогда не предугадаешь, что взбредёт в его маленькую, полоумную головку.

– Но что же делать? – срывающимся голосом воскликнул я. – Отец Владлена говорит, что ему необходимо лечь в больницу…

– Да-да, конечно. – язвительно хмыкнул Джереми. – Папаше Владлена, безусловно, будет куда спокойнее, если его сынулю запихнут в смирительную рубашку и обколют тяжёлыми психотропами, от которых он сделается таким смирным и послушным – ну, вылитый моллюск! Леонардо, ты забыл, о чём мы говорили, когда у Владлена была передозировка? Я же тебе объяснял, в дурдоме психов не лечат, их просто усмиряют, чтобы они не портили жизнь приличным гражданам. Он и к наркотикам-то так быстро пристрастился именно из-за того, что его организм был постоянно накачан какими-то успокоительными средствами. Просто одна зависимость сменилась другой. Ты правильно сделал, что не позволил этому типу забрать Владлена. Я серьёзно тебе говорю, ты молодец. В психушке ему не станет легче. Но как ему помочь, я не знаю. Понимаешь, у него там в башке или чего-то не хватает, или наоборот что-то лишнее сидит. Ну, и как с этим разобраться? Оттого некоторые тронутые садисты и придумали эту свою чёртову лоботомию. Они думают, если у человека из мозгов вытащить какой-то лишний кусок, ему тут же полегчает. Хотя о чём это я? Они так, конечно же, не думают. Просто эти вшивые докторишки хотят сделать психов неопасными для окружающих, а для этого им необходимо обезвредить всех душевнобольных людей, лишив их способности мыслить и действовать. Не хочу, чтобы наш мальчик тоже превратился в такое безмозглое ничтожество. Я люблю его, черт побери, таким, какой он есть, будь Владлен хоть трижды шизиком. Может, ему и вовсе не нужно никакое лечение? Пусть остаётся собой. Знаешь, Леонардо, я иногда задумываюсь над тем, зачем Господь Бог создаёт психопатов? Что Ему за радость с этого? Может, в этом есть какая-то тайна, недоступная нашему пониманию? А мы их всё лечить пытаемся… Однако я вполне могу понять твоё волнение. Возможно, теперь, когда ты узнал, что твой милый возлюбленный является не только наркоманом, но ещё и сумасшедшим, тебе вовсе не захочется жить с ним под одной крышей. Это и вправду весьма непросто. Если это действительно так, я мог бы забрать Владлена к себе…

– Ни за что! – яростно выкрикнул я, весь дрожа от волнения. – Да, я тревожусь за Владлена, но я ни в коем случае не намерен с ним разлучаться. Если я не позволил забрать Владлена даже его отцу, то не надейся, что я отдам его тебе.

– Ах, сколько страстности. – хитренько усмехнулся этот прохвост. – У меня даже мурашки побежали. Похоже, ты и вправду потерял голову от любви. Быть может, психические болезни всё же, вопреки общепринятому мнению, заразны? Но мне даже нравится твой настрой. Я рад, что ты не брезгуешь нашим маленьким больным ангелочком.

– Я найду способ, чтобы помочь Владлену. – с воинственной уверенностью заявил я. – Вот только… по правде, меня сильно тревожат слова мистера Шнайдера. Он вскользь упомянул о том, что, вероятно, ему вскоре придётся обратиться в полицию, чтобы разыскивать Владлена. Что, если он и вправду так поступит?

– История принимает ещё более трагический оборот! – с азартным восторгом рассмеялся парень. – Вот вам отличный сценарий для остросюжетной драмы в духе Ромео и Джульетты. Полиция врывается в квартиру любовников, когда они предаются ночному отдыху в объятьях друг друга, и заламывает им руки, дабы препроводить одного из них в дурдом, а другого в тюрьму. Но мы будем милосердны к нашим зрителям и не лишим их радости узреть благополучный исход этой мелодрамы. В конце концов, оба преступника сумеют совершить побег из мест своего заключения и скроются где-нибудь на островах в Тихом океане. Финальная сцена предельно проста и лаконична – сладкий поцелуй на фоне заката под пальмами. Овации, зрители рыдают. Ну, как тебе такая идея?

– Знаешь, Джереми, меня уже начинает тошнить от твоего неуместного жизнелюбия и сарказма. – сухо откликнулся я на это. – Представь себе, что я не на шутку встревожен этой ситуацией…

– А ты ещё попытайся вообразить себе лицо мистера Шнайдера, когда он узнает, что ты не просто соврал ему о том, что тебе неизвестно местонахождение Владлена, а ко всему прочему ещё и спишь с ним в одной постели. – криво ухмыльнулся тот. – То-то он обрадуется.

– Спасибо, Джереми, ты меня весьма утешил. – ядовито прошипел я, буквально физически ощущая, как побледнело моё лицо при мысли о том, что бы действительно сказал отец Владлена, узнай он, как дела обстоят на самом деле.

– Всегда рад стараться. – одарил он меня бриллиантовой улыбочкой. – Но ты не думай, я вовсе не такой уж и сухарь. Я тебе от всей души сочувствую. И обещаю, что буду присылать тебе открытки на Рождество, когда тебя посадят в тюрьму.

– Ты не планируешь сегодня прекратить надо мной издеваться? – удручённо буркнул я.

– Ну, не знаю. У тебя такая забавная мордашка, когда ты сердишься, что я просто не в силах устоять перед этим искушением. – бесстыдно ответил этот ехидный тип. – Ну, ладно, Леонардо, не дуйся. Это всего лишь безобидные шутки. Всё будет хорошо. Сомневаюсь, что полиция додумается искать Владлена у тебя дома. К тому же он не пятилетний ребёнок, которого ты взял в заложники, чтобы шантажировать его отца… Хотя знаешь, это дельная мысль. Мы таким образом смогли бы вытрясти из мистера Шнайдера кругленькую сумму. Ладно-ладно, молчу. Ну, что же ты такой скучный? В этом дурацком мире не прожить без чувства юмора. Это я тебе точно говорю. Знаешь, Леонардо, я бы на твоём месте не стал паниковать. Глядишь, всё само собой и рассосётся.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒