Октавия Райли 1 страница

Глава 2

Лиам

День восьмой

Серый свет пролился в небо над деревьями, когда солнце взошло на востоке.

Тридцати четырехлетний Лиам Коулман в перчатках вцепился в ручки снегохода. Двигатель ревел в его ушах и грохотал под ним. Ледяной ветер обдувал его, но Лиам благодарен своему шлему, который защищал от самых сильных порывов.

Сотни заглохших машин загромождали двухполосное шоссе. Слишком много возможностей для неприятностей. Слишком много способов оказаться в западне.

Лиам избегал самой дороги, но ехал параллельно ей вдоль гребня невысокого холма, примерно в пятнадцати ярдах по линии деревьев. Он ехал медленно, петляя между деревьями, опасаясь упавших веток, следя одним глазом за дорогой, а другим постоянно сканируя шоссе слева и справа, верхушки деревьев и оглядываясь назад.

Ханна сидела впереди него, его руки лежали по обе стороны от ее миниатюрной фигурки — изящной, если бы не ее раздутый живот. Призрак ехал в прицепе позади них.

Лиам расстелил под собакой несколько седельных одеял, которые нашел в сарае, и просунул еще одеяла между прутьями, обмотав их скотчем из своей сумки, чтобы они держались на месте и не пропускали ветер.

Но все равно это никуда не годилось для собаки, особенно раненой.

Позвоночник Лиама неприятно дергался. При подъеме и последующем переносе тяжелого животного на плечах у него затрещало что-то в пояснице. После окончания службы в отряде «Дельта», когда прыжки с вертолетов привели к разрушению нескольких дисков, он потерял часть здоровья.

Он все еще оставался сильным и подтянутым. На шаг или два медленнее, но он по-прежнему мог выполнять работу. Просто теперь это отнимало у него больше сил. И стоило ему дороже.

Шаткий снегоход нещадно бил по больным местам и синякам, оставшимся после битвы накануне вечером. Лиам устал и изможден, но истощение ему не грозило. Он мог обходиться всего несколькими часами сна за ночь. Переносить боль он тоже умел.

Он беспокоился о том, что они найдут в следующем городе. Точнее, что они там не найдут.

У них заканчивалась питьевая вода и еда. Беременная Ханна ела гораздо больше, чем он ожидал. Лиам знал, что ей это необходимо. Им обоим, прежде всего, нужно поддерживать энергию и температуру тела.

Они могли бы развести костер возле амбара и растопить снег, чтобы напиться, но это заняло бы больше времени и могло привлечь нежелательное внимание. Им обоим не терпелось отвезти Призрака к ветеринару. Но еще им просто необходимо найти припасы в следующем городе. Воду, еду и бензин.

Лиам заметил что-то на дороге впереди. Что-то не совсем правильное. Его пульс ускорился.

Он плавно затормозил, сохраняя между ними и дорогой две толстые сосны, и выключил двигатель.

— Почему мы остановились? — спросила Ханна.

Лиам не сразу ответил. Он снял шлем и повесил его на руль. Затем потянулся к своей сумке, достал бинокль из подсумка и осмотрел местность.

Дорога поворачивала на крутом повороте, скрывая то, что лежало впереди. Слева от дороги тянулась крутая канава глубиной десять-пятнадцать футов. За канавой деревья росли реже, поэтому Лиам выбрал эту сторону.

С правой стороны до самой обочины тянулся лес из густых, плотных сосен. Еще одна причина, по которой он избегал этой дороги. Лиам ненавидел деревья вблизи дороги. Слишком много мест, где могут прятаться враги. Одна эта мысль заставила его напрячься.

В ста ярдах к югу, прямо перед поворотом, две машины частично перекрыли дорогу. Они стояли под углом в сорок пять градусов, оставляя достаточно места для проезда одной машины, медленно и осторожно.

В отличие от других заблокированных автомобилей, заваленных нетронутыми снежными куполами, на этих машинах заметны следы вмешательства — снег примят вдоль бортов, на земле утрамбован грунт, чтобы скрыть свежие следы.

С этого ракурса он не мог видеть четко, но Лиам почувствовал несколько теней, спрятавшихся за машинами, поджидающих ничего не подозревающего путника.

— Что там? — тихо спросила Ханна.

— Засада.

Он передал ей бинокль и показал, что нужно искать.

Ханна изучила сцену, кивнула.

— Что нам делать?

— Объехать ее. Мы можем обогнуть противоположную сторону холма, найти путь через деревья и снова выйти на дорогу с другой стороны в ближайшие четверть или полмили.

— Хорошо. А что насчет засады?

— Что насчет нее?

— Разве мы не должны что-то сделать?

— Нет. — Лиам уже собирался убрать полевой бинокль и запустить двигатель, когда до них донесся гул другого двигателя.

Он прижал палец к губам. Ханна кивнула.

Лиам спустился с красной «Ямахи», помог Ханне слезть и присел за ней. Она охнула, присев на корточки и прислонившись к боку машины, чтобы сохранить равновесие.

Их ботинки тонули в снегу по колено. При дыхании в морозном воздухе поднимались белые клубы пара. Лиам поднял бинокль и посмотрел на дорогу к северу.

Через несколько мгновений показался потрепанный зеленый внедорожник «Шевроле Сильверадо» конца 1970-х годов, на зимней резине. Он ехал медленно, чтобы преодолеть глубокий снег и заглохшие машины, со скоростью около десяти миль в час.

Ханна ничего не сказала. Она не двигалась.

«Шевроле» еще больше замедлился, но не остановился. Водитель не развернулся и не поехал в другую сторону, как следовало бы. Лиам выругался под нос, когда грузовик попытался проскочить между двумя стоящими под углом машинами.

Две фигуры выскочили из-за дальней машины, стоявшей ближе всего к лесу. Оба оказались суровыми мужчинами в потрепанной одежде и с неухоженными бородами.

Они бросились на «Сильверадо», крича и размахивая бейсбольными битами. Первый бандит — белый парень в холщовой куртке цвета хаки и охотничьей камуфляжной зимней шапке-ушанке — дернул за дверь со стороны водителя. Тот, кто находился внутри, запер ее. Тогда Охотник ударил бейсбольной битой по стеклу. Оно разбилось.

Второй бандит, худощавый чернокожий парень в белой бейсболке, залез в разбитое окно, отпер дверь и дернул ее. Он вытащил водителя.

Водитель, пожилой белый мужчина, оступился и упал на колени в снег. Его вязаная шапка упала с головы, обнажив блестящую лысину и несколько клочков седых волос.

Третий бандит появился из-за второй машины из засады. Белый парень, крупный и крепкий, со светлой козлиной бородкой. Он обогнул заднюю часть грузовика и направился к пассажирской стороне.

Вытащил пожилую женщину, вероятно, жену старика. Козлобородый схватил ее за длинную седую косу и поставил на колени.

Она скорчилась на снегу, плача и умоляя сохранить ей жизнь. Лиам не мог разобрать точных слов на таком расстоянии, но суть он уловил

С другой стороны грузовика Бейсболка начал пинать старика. Тот свернулся калачиком на снегу, закрыв лицо руками, пытаясь защитить голову. Охотник забрался на сиденье грузовика и начал выбрасывать припасы. Сумки. Несколько рюкзаков. Куча одеял.

Крик старухи огласил воздух.

В груди Лиама зародился гнев. Его руки сжались в кулаки.

Ханна потянула его за руку.

— Ты должен помочь им.

— Нет, не должен, — сказал он хрипловато. — Мы не можем помочь всем нуждающимся.

— Я видела тела, которые ты оставил после себя в Бранче. Я знаю, что ты можешь сделать. Ты можешь им помочь.

Инстинкт подсказывал Лиаму избегать людей в любое время. Он был прирожденным одиночкой. Не ввязываться. Остаться в живых. Вернуться в свою изолированную усадьбу, где у него имелось или он мог изготовить все необходимое для выживания.

После Чикаго... он думал, что больше никогда не захочет общаться с другими людьми. Но когда встретил Ханну в лесу — потерянную, одинокую, беременную — совесть взяла верх.

Совесть снова возобладала над ним.

— У нас нет времени, — глухо проговорил он.

— Ты можешь сделать это быстро. Пять минут.

Он посмотрел на нее с поднятыми бровями.

— Пять минут?

Выражение ее лица оставалось серьезным, но в голосе слышался намек на юмор.

— Я засеку время.

Он мог это сделать. Он мог застрелить их за пять секунд или меньше.

Его пистолет лежал в кармане, а не в кобуре под курткой. Ему требовался быстрый доступ, если что-то пойдет не так. Винтовку он носил через плечо в пределах досягаемости.

Ему нужно экономить патроны. У него оставалось меньше двух магазинов для «Глока 19». Запасных магазинов для AR-15 не имелось вовсе. Его тактический нож «Гербер МК II» был пристегнут к бедру.

Он действовал особенно смертоносно, используя нож.

Лиам снова осмотрел местность, проверяя деревья, машины, ища что-нибудь необычное, что могло бы вызвать у него внутреннюю тревогу. Он никогда не упускал ничего из виду.

Все выглядело так, как и раньше. Ни у одного из трех нападавших при себе не было оружия. Никто больше не прятался в тени, поджидая в засаде добрых самаритян, пришедших на помощь пожилой паре.

Он мог сделать это быстро. Даже без патронов.

Дай этим животным еще несколько минут, и они бы убили пожилую пару. Они уже завладели имуществом своих жертв. Избиение совершалось просто ради забавы. Просто потому, что они могли.

Низкое, жгучее негодование наполнило Лиама.

Эти подонки — хищники. Они с рождения и до смерти останутся хищниками.

Лучше, чтобы их смерть наступила раньше, чем позже.

Глава 3

Лиам

День восьмой

— Оставайся здесь, — проинструктировал Лиам. — Держись за снегоходом.

Губы Ханны сжались в твердую линию. Она кивнула.

Он отстегнул AR-15 от перевязи, снял с предохранителя и передал Ханне.

— Стреляй в любого, кто появится. Когда вернусь, насвищу «С днем рождения». Не стреляй в меня.

— Ладно. Не переживай за меня.

Он повернулся лицом к дороге. На мгновение застыл, успокаивая колотящееся сердце, замедляя дыхание. Прислушался.

Вопли старухи. Крики и ворчание бандитов. Тупые удары ногами и руками. Более тихий шелест вечнозеленых сучьев, скрип веток вокруг него. В десяти ярдах позади в подлеске копошилось маленькое существо.

В воздухе витал сильный аромат сосны. Лиам держался по ветру, хотя вряд ли бандиты могли его учуять. Или услышать.

Он двигался быстро и бесшумно, перешагивая через поваленные бревна и низкие ветки, перепрыгивая с дерева на дерево, направляясь вниз к канаве. Снег под ногами лежал мягкий, и Лиам знал, как ступать, чтобы издавать как можно меньше звуков.

Пригнувшись, он соскользнул на дно канавы. В пояснице затрещало. Он не обратил на это внимания. Находясь в не поля их зрения, он использовал местность как укрытие, подкрадываясь к бандитам сзади.

Быстро преодолел сотню ярдов. Лиам почти не чувствовал холода. Он сжал кулаки. Его кожаные перчатки были мягкими и эластичными, достаточно удобными для боя.

Звуки нападения становились все громче. Бандиты смеялись и бросали оскорбления. Крики о пощаде оставались без ответа.

Лиам ускорил шаг, но оставался бдительным и осторожным. Он оценил вероятное местоположение бандитов и свою близость к ним, выбирая наилучшее место для преодоления канавы.

Добравшись до нее, он начал действовать быстро. Лиам перемахнул через канаву, упираясь ботинками и используя руки, чтобы вскарабкаться на насыпь. На вершине присел за ограждением и осмотрел окрестности.

Он оказался в десяти ярдах позади бандитов. Они стояли справа от «Сильверадо», припаркованного посреди двухполосного шоссе, обе двери стояли нараспашку.

Все трое нападавших возились с пожилой парой, стоя спиной к Лиаму. Две жертвы лежали на заснеженном асфальте, закрыв головы руками, скрючившись на боку.

Лиам обвел взглядом остановившиеся машины и обе обочины дороги, слева направо и снова слева — никаких других угроз. Только эти трое.

Адреналин забурлил в его жилах. Он забыл о холоде. Забыл о своей усталости. Забыл обо всем, кроме поставленной задачи.

Лиам поднялся и перелез через ограждение. Он двигался бесшумно, переступая с пятки на носок. Вынул «Гербер» и держал его низко на боку.

Лезвие было крепким и острым. Рано утром он наточил его, пока охранял амбар.

Он крепко держал нож за рукоятку, обхватив ее большим пальцем, вместо того чтобы держать его вверх и подвергаться возможным травмам. Кроме того, так нападающему сложнее отобрать нож. Не то чтобы Лиам беспокоился о подобном с этими придурками.

Бейсболка находился ближе всех к нему. Он решил передохнуть от избиения и отошел, чтобы прикурить сигарету. Склонив голову, он поднял обе руки и обхватил сигарету у рта. Бейсбольная бита опиралась на открытую дверь грузовика. Вне его досягаемости.

Лиам бесшумно и быстро приблизился. Он подобрался к Бейсболке сзади, дотянулся до него ножом и одним мощным, эффективным движением перерезал ему горло.

Бейсболка издал хриплый булькающий звук. Сигарета выпала из его губ. Судорожно он потянулся рукам к своему горлу. Лиам отступил назад и дал ему упасть.

Двум оставшимся врагам потребовалась секунда, чтобы отреагировать. Лиам не стал терять эту секунду.

Охотник вздрогнул, на его лице появилось изумленное выражение. Он начал поднимать свою бейсбольную биту, но Лиам уже несся на него. Он ударил бандита в грудь и впечатал его в бок «Шевроле». Охотник издал полный боли вопль.

Третий враг сейчас тоже отреагирует, все его нервные окончания сработают, и в любую секунду он кинется на Лиама. Ему нужно действовать быстро.

Охотник колотил его по ребрам. Лиам принимал удары. Охотник пытался оттолкнуть его, отпихнуть, чтобы иметь возможность нанести хороший удар, используя бейсбольную биту.

Лиам не позволил ему. Он поднял нож и ударил врага по горлу, перерезав сонную артерию. Быстро отступил назад, но струя крови из артерии все равно попала в него.

Охотник сполз вниз по борту грузовика, барахтаясь и задыхаясь. Он умрет через несколько минут.

— Эй! Что за черт!

Лиам повернулся лицом к последнему бандиту.

Враг стоял в десяти футах от него, стальная бейсбольная бита стиснута в обеих руках. Здоровяк с козлиной бородкой. Он выглядел как настоящий зверь. В его ударе таилась огромная сила. Один хороший удар, и он мог проломить Лиаму череп, разнести мозги.

Взгляд Козлиной Бородки метался от Лиама к его мертвым друзьям и снова к Лиаму. Его маленькие глазки-бусинки вспыхнули яростью и ненавистью.

— Я убью тебя, гнида...

Лиам не дал ему времени закончить оскорбление. Действие всегда побеждало реакцию. Он не собирался давать придурку шанс напасть. Лиам напал первым.

Он мысленно видел точки нанесения ударов, углы атаки, артерии, которые следовало перерезать: подключичная, сонная, аортальная, плечевая, лучевая. Бедренные артерии на внутренней стороне каждого бедра оставались незащищенными с наибольшей вероятностью.

Именно туда Лиам целился в первую очередь.

Он бросился на врага. Лиам опустил плечи и ринулся на Козлиную Бородку. Вместо того чтобы ударить его головой в брюхо, он нанес жестокий удар ножом и уклонился влево. Два быстрых, закрученных, жестоких пореза.

Козлиная Бородка высоко замахнулся, целясь в то место, где должна быть голова Лиама. Но головы Лиама там уже не оказалось, и у бандита не хватило времени, чтобы скорректировать удар. Бейсбольная бита пролетела прямо над головой Лиама — так близко, что ветер растрепал его волосы.

Лиам перекатился и быстро поднялся на ноги, подняв нож. Он развернулся лицом к Козлиной Бородке.

Бандит повалился на колени. Ярко-красная кровь хлынула из двух ран, по одной в каждом бедре. Кровь стекала по его ногам и падала в снег.

Он уставился на Лиама с выражением чистого немого шока на лице.

— Ты... ты порезал меня.

Он пытался ухватиться за бейсбольную биту, чтобы с ее помощью подняться на ноги, но конечности быстро перестали слушаться его. Он поскальзывался, скользил и барахтался в алом снегу. Пытался выкрикивать оскорбления, но вместо них получались мучительные стоны.

Лиам сильно ударил его ногой в грудь. Последний из трех бандитов упал на спину. Лиам отшвырнул бейсбольную биту. Она покатилась, отскочила и остановилась под передним пассажирским колесом «Шевроле».

Козлиная Бородка дрыгал ногами. Еще больше крови стекало на снег. Он уже весь покрылся ею. Он открыл рот, задыхаясь, как умирающая рыба.

Чтобы умереть, ему понадобилась минута или меньше.

Лиам двинулся в сторону грузовика.

Старушка неуверенно встала и, пошатываясь, прошла по снегу к мужу. Она опустилась на колени, обхватила его своими хрупкими руками и помогла сесть.

Обернулась, чтобы посмотреть на Лиама. Ее тонкие губы были разбиты и кровоточили. Вдоль челюсти уже расцветал синяк. Сначала в ее глазах появился страх, как будто она подумала, что он убил бандитов только для того, чтобы затем угнать их грузовик.

— Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред, — сказал он хрипловато.

— Спасибо, — поблагодарила она дрожащим голосом. — Вы спасли жизнь моему мужу.

Старик пошатываясь поднялся на ноги. Кровь запеклась в трещинах и ранах на его лице и клочьях седых волос. Длинный кровавый кровоподтек украшал лоб. Он прижимал раненую руку к ребрам.

Лиам встал на колени в снег, зачерпнул горсть и использовал ее, чтобы очистить от крови лицо и руки, брызги на куртке. Он стер кровь со своего ножа и убрал его в ножны.

— Вам следует найти врача. Чтобы он посмотрел руку.

— Как мы можем отблагодарить вас? — спросил мужчина. — Мы можем заплатить. У нас есть деньги.

Лиам встал и сплюнул в снег. Выброс адреналина ударил по нему, ноги затряслись.

— Никакой оплаты не требуется. Не говорите никому, что у вас есть наличные. Они еще пригодятся.

Он поднял мешки, чемодан и одеяла и закинул их в кузов грузовика. Упаковал все под брезент.

Протянул пожилой женщине руку. Она тяжело оперлась на него. Она ослабла, дрожала от холода. Лиам помог ей устроиться в грузовике.

Они продолжали горячо благодарить его, но ему от этого становилось еще более неловко. Лиам не любил похвалу. Он просто хотел закончить дело и двигаться дальше.

Он оставил тела там, где они лежали. Пусть их трупы гниют на дороге. Пусть служат предупреждением следующим никчемным соплякам, которые возомнили, что могут охотиться на слабых без последствий.

Лиам соскользнул в канаву и вскарабкался на другую сторону, его ботинки немного скользили на снегу. Тяжело дыша, он поднялся на холм и вернулся к снегоходу. Насвистывая «С днем рождения», он предупредил Ханну о своем приближении.

Позади него двигатель «Сильверадо» взревел и зарычал. Оглянувшись назад, он увидел, как грузовик проехал через преграду и продолжил свой путь.

Лиам хотел, чтобы они доехали. Но это вовсе не означало, что они доедут.

— Сколько прошло времени? — спросил он Ханну.

Она поднялась на ноги и протянула ему AR-15. Задрав рукав слишком большой куртки, она притворилась, что смотрит на невидимые часы на запястье.

— Примерно три минуты на бой, десять минут на общение. Если тебе нужно точное время, следовало оставить мне свои часы.

Он снова прикрепил винтовку к двухточечной перевязи и взвалил на плечи свой рюкзак.

— Я торопился, помнишь?

Она слегка покачала головой, соглашаясь.

— Ага.

Ханна еще не разу не улыбнулась с тех пор, как он встретил ее, но ее глаза стали ярче. Она превращалась из трусливой, робкой женщины, которую он нашел полумертвой в лесу, в нечто другое.

Лиам еще не знал во что. Возможно, она и сама не знала.

Ханна посмотрела на дорогу, на тела, распластанные перед машинами из засады. Их почти не было видно сквозь деревья.

— Ты убил их.

— Ты знала, что я это сделаю.

Он ждал ее осуждения, ее критики. Гражданские не понимали, что к чему. Слишком многие из них нашли самоуспокоение и комфорт в своем иллюзорном пузыре безопасности и отказывались видеть реальность такой, какая она есть.

Они не хотели знать, что хорошим людям приходится сражаться и умирать, чтобы обеспечить им эту иллюзию.

— Они бы причинили вред кому-нибудь другому, как только мы бы уехали. — Она пожевала нижнюю губу, раздумывая. — Их нужно было убить.

Он моргнул, удивленный.

— Да.

Большинство людей все еще не понимали. Как только самолеты начали падать с неба, он понял.

Мир изменился в одно мгновение. Тот, кто этого не осознал, просто обречен.

Ханна, казалось, поняла это. То, через что она прошла... она понимала, как все может перевернуться с ног на голову и вывернуться наизнанку в один миг. Некоторые люди порочны до глубины души, и единственное, что их останавливает, — это пуля между глаз и могила на глубине шести футов.

Она наблюдала с минуту, изучая его.

— Ты убьешь еще больше людей.

— Некоторые люди заслуживают смерти.

— Но не все, кого мы встречаем.

— Если только они этого заслуживают.

— Хорошо. — Она кивнула сама себе. — Если они этого заслуживают.

Лиаму не нравилось убивать. И он никогда не любил это. Но он не уклонялся от выполнения задачи, когда требовалось. Он нес это бремя, потому что солдат должен это делать, даже если он больше не носил форму.

Он ступал по тонкой грани. Каждый день, каждый бой, каждое убийство. Такой же холодный и дикий, как и его враги, шаг за шагом. Суровый, но не жестокий. Пройти по краю ямы, не упав в нее. Не становясь одним из них.

Выражение лица Ханны смягчилось. Ее зеленые глаза ярко блестели в зимнем свете. Слабые веснушки усыпали ее нос.

— Я знала, что ты поможешь.

По какой-то глупой причине Лиам хотел отрицать ее слова, но не позволил себе этого.

— Откуда?

— Потому что ты хороший человек.

Он думал о Чикаго. О всех своих ошибках. О людях, которых подвел.

— Я бы не был так уверен.

Уголки ее губ дрогнули.

— Возможно, ты просто еще не до конца понял это.

Позади них жалобно заскулил пес.

Ханна напряглась.

— Призрак.

Беспокойство пронзило его. Лиам схватил свой шлем и передал Ханне ее. Он устроился на сиденье и завел двигатель. Тот взревел с громким рыком.

— Мы все еще в пяти милях. Мы не остановимся ни перед чем и ни перед кем.

Ханна кивнула и натянула свой шлем.

Глава 4

Пайк

День восьмой

Гэвин Пайк отчаянно хотел закурить все то время, пока испуганный, дрожащий врач работал над его раненой рукой. Его легкие жаждали сладкого аромата гвоздики, глубокого удовлетворения от вдыхания дыма, приятного ритуала, который позволял успокоить расшатанные нервы.

Но он не мог. Не сейчас, когда док занимается его левой рукой, а он держит пистолет в правой руке у головы доктора.

С этими людьми из маленького городка никогда нельзя предугадать. Никогда не знаешь, когда в их дремучие черепа могут закрасться глупые мысли о героизме. Как будто его убийство поможет вернуть им электричество, машины, телефоны и теплые, безопасные дома.

Их старый мир рухнул, разлетелся к чертям.

Безопасности больше не существовало. Ни для кого.

Пайку, однако, это нравилось.

Он провел всю свою жизнь, совершенствуя свои маски, создавая маскировку, создавая камуфляж. Он стал никем. Тихий и неприметный, со своими светлыми волосами, среднего роста, среднего телосложения и тусклой улыбкой. Совершенно незаметный.

Дело заключалось не только в его банальной внешности. Его семья, работа, увлечения — все эти «нормальные» характеристики ослепляли людей, не позволяя им увидеть правду, обращенную к ним.

Его ночная смена в качестве офицера исправительного учреждения округа Берриен. Часы работы добровольцем-резервистом на ярмарках и парадах. Обязательства перед строгой матерью, роль всегда послушного сына. Страдания на нудных заседаниях совета и жалких семейных ужинах. Его терпение по отношению к своему невыносимому брату Джулиану и его столь же ненавистному лучшему другу Ноа Шеридану.

Но все это требовало времени, усилий и невероятного количества энергии.

В мгновение ока страна вернулась на сто пятьдесят лет назад. Назад на Дикий Запад. В темные времена.

В те времена, когда хищник мог охотиться, не беспокоясь о компьютерных базах данных, программах распознавания лиц, образцах ДНК или командах агентов ФБР, идущих по следу.

С разрушением сети все это исчезло. Он мог путешествовать из города в город, из округа в округ, из мегаполиса в мегаполис, из штата в штат.

Никаких цифровых следов, по которым кто-то мог бы пойти. Никаких следов ДНК, чтобы прижать его к пресловутой стене.

Он свободен. Совершенно свободен делать все, что хотел, с кем хотел, когда хотел и как хотел. Совершенно не привязан к современному миру законов и правил, полицейских государств и тирании.

Манящая перспектива привлекала. Его новое будущее поражало бесконечными возможностями.

У него осталась только одна проблема. Одна проблема, которая никак не хотела исчезнуть, как шип в ноге, незаживающий порез, раздражитель, непрерывно царапающий глазное яблоко.

Девка. Та, которая сбежала.

Единственная.

Он мог просто о ней забыть. Он мог позволить ей бежать домой и рассказывать любые истории, какие она пожелает, кому пожелает. Ему больше не требовалось возвращаться в пределы Фолл-Крика.

Он мог рыскать по стране, собирать кровавую жатву, которая ждала его, созрев для сбора. Каждый день новая жертва, если он захочет.

И он это сделает. Так и будет. Но ни за что на свете он не отступит.

Гэвин Пайк не проиграл. Ни игру, ни бой, ни жертву. Ни разу. Он не собирался начинать с нее. Этот робкий маленький воробей. Эта трусливая мышка.

Она принадлежала ему. Она полностью его. То, что она носила в себе, тоже принадлежало ему.

Свежая ярость пронзила его, сжигая внутренности, доводя до исступления, ненависти и желания. Он не мог успокоиться, пока не отомстит.

Пока не сокрушит каждую изящную косточку в ее теле.

— Ты уже все закончил? — рявкнул он на дрожащего доктора.

Врач наложил повязку и закончил обматывать его левое предплечье.

— Многослойная защитная одежда и толстая кожа пыльника спасли вашу руку от серьезных повреждений. Раны от укусов в основном поверхностные, с небольшими разрывами мышц и без видимых повреждений связок. Тем не менее, вам нужен отдых...

Пайк вырвал руку из рук доктора. Пожилому старику на вид было за семьдесят. Тонкие пучки седых волос ореолом окружали его лысую голову, сгорбленные плечи, руки, покрытые пигментными пятнами.

— Я буду отдыхать, когда умру.

А это никогда не случится, если Пайк будет в состоянии этому помешать.

Доктор нервно посмотрел на «Берретту» Пайка.

— Вы сказали, что отпустите меня. Я сделал то, что вы просили.

— Так и есть. Я благодарю вас за это. — Пайк соскользнул со стола для осмотра. Он сделал два шага назад к двери. Его одежда лежала аккуратной стопкой на стуле. Его винтовка «Винчестер 70» стояла прислоненная к стулу. — Однако, все еще больно, черт возьми.

Он посмотрел на свой новый пистолет, «Беретту» F92. Он всегда ценил хорошие пистолеты «Беретта» F-серии. Уникальный затвор с открытым стволом придавал пистолету особый вид. Пайку нравился его размер. Пистолет хорошо ложился в руки.

Он хотел испытать его.

Доктор прочистил горло.

— Я могу дать вам опиаты, но не смогу полностью снять боль.

Пайк поднял пистолет одной рукой и нацелил его в грудь доктора. Снял с предохранителя.

— Это прискорбно.

Лицо доктора побледнело. Его воспаленные карие глаза расширились. Он поднял дрожащие руки.

— Я сделал то, что вы просили! Пожалуйста, не убивайте меня! У меня есть сын! У меня есть внук...

Пайк выстрелил. На таком расстоянии ему не требовался двуручный хват. Промахнуться просто невозможно.

Доктор замер на мгновение, потрясенный. Он посмотрел вниз на себя, на красное пятно, расползающееся от центра его свитера цвета морской волны. Схватившись за грудь, он опустился на колени.

Возможно, он произнес бы последние слова, но Пайк уже перестал обращать на доктора внимание.

Он надел нижнюю рубашку с длинными рукавами, два свитера и куртку, кожаный пыльник, доходящий до колен. Затем натянул перчатки, шарф и шапку. Взял «Оксиконтин», украденный им ранее у мародеров, и сунул пузырек с таблетками в левый карман.

В библиотеке он потерял свой боевой нож «КА-БАР» и пистолет «Зиг Зауэр» Р320. Однако он забрал «Беретту» 92F у бедняги, который привел его к врачу. И, конечно, вернул себе «Винчестер Фезервейт» калибра. 270 с оптическим прицелом «Найтфорс» SHV 3-10x42 мм.

Тот гаденыш также пожертвовал Пайку свой старый снегоход «Ски-Ду», как раз в тот момент, когда Пайк выстрелил ему между глаз. Снегоход ждал его прямо у клиники.

Он спрятал «Беретту» в карман плаща и перекинул винтовку через плечо. Оставив доктора умирать в смотровой, он прошел через клинику к входной двери.

Стекло двери разлетелось вдребезги. Пайк перешагнул через разбитое стекло и на мгновение остановился под навесом. Небо выглядело серым и унылым. Уже спускались сумерки. Потребовалось больше времени, чем он ожидал, чтобы найти врача и получить надлежащую медицинскую помощь.

Похолодало. Но холодно всегда. Его беспокоил снег. Пока не шёл снег, он не переживал.

Он достал из кармана пальто зажигалку «Зиппо» и пачку своих любимых гвоздичных сигарет «Джарум Блэк», купленных через Интернет в одном из магазинов Индонезии. Гвоздичные сигареты находились под запретом в США. Он не смог бы найти их в магазинах ни в одном штате.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒