Конец второй книги 9 страница

— Но ведь она не могла взять его с собой, ты же знаешь.

— Может, потому что ей очень трудно принять это, — предположил Джуд. — Может быть, ее до сих пор ранит эта потеря. Мне это знакомо. С тех пор, как умер мой брат, каждый день дается с трудом.

Я была слишком напугана тем, что Джуд мог с минуты на минуту узнать, что мой отец жив, что даже не заметила, как смело он себя вел. Меня слишком заботила реакция тети Лидии, которая смотрела на Джуда с явным непониманием. Мое сердце билось о ребра. Вот оно, подумала я, сейчас Джуд узнает, что я гадкая лгунья. Однако тетя продолжила жевать и переместила взгляд на меня, сжав губы в тонкую полоску.

***

— Спасибо за ужин, — поблагодарил Джуд.

Я обхватила себя руками и улыбнулась ему. На крыльце было не холодно, но я внезапно поняла, что не знаю куда деть руки, пока мы тут стоим. Тетя Лидия осталась внутри мыть посуду, что хотел было сделать Джуд, но получил решительный отказ. Поэтому мы вышли на крыльцо, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи.

— На здоровье. Надеюсь, было не слишком ужасно.

— Нет, очень хорошо. Ты готовишь лучше, чем думаешь. А еще ты сделала мне пюре, а это лучший способ меня покорить.

— Спасибо, — сказала я. — Но вообще-то я имела в виду тетю.

Тетя Лидия справилась на «отлично». Завалила Джуда миллионом вопросов, но все-таки не упомянула об их драке с Картером. Уверена, Эштон уже в подробностях все ей рассказала. А еще, слава богу, она никак не прокомментировала заявление Джуда о том, что мой отец мертв.

— Твоя тетя тоже ничего, — хохотнул Джуд.

— Кажется, она думает, что мы встречаемся, — шепотом сообщила я.

Он стал наклоняться ко мне, пока мы оказались лицом к лицу. Сгустились сумерки, в траве стрекотали сверчки, а на небе, одна за другой, зажигались звезды.

— Может, не стоит обращать внимание на чужое мнение, — прошептал он в ответ.

Мне понравилась легкость, с которой он это сказал. Будто людское мнение и впрямь ничего не значило. Реальность же состояла в том, что мы справились и остались друзьями. Он не позволил моменту слабости все разрушить. И мне это нравилось. Как нравились подобные короткие моменты между нами.

— Хотелось бы мне отгородиться от всего мира, — со вздохом произнесла я.

Джуд заправил прядку волос мне за ухо и слабо улыбнулся.

— Лиам всегда говорил, что другие люди имеют для нас значение, только если мы сами придаем им это значение. Не позволяй этому беспокоить тебя и все будет хорошо.

— Легко тебе говорить, — сказала я. — Не ты живешь с моей матерью.

Я пересекла крыльцо и облокотилась о перила, подцепив кусочек потрескавшейся краски, который начал отколупываться. Джуд оперся о перила рядом со мной, уперев руки в деревянную поверхность.

— Хотела бы я иметь смелость не быть той, кем все хотят меня видеть, — тихо продолжила я. — Это лето нужно как раз для того, чтобы понять, кто скрывается под оболочкой Ханны, которую я показываю окружающим. Это классно — не стрессовать все время, но я знаю, что как только приеду в Уиллоубрук, все вернется на круги своя. Моя мать снова превратит меня в прежнюю Ханну Коэн. Через год я уеду в Йель и стану крутым юристом в крутой фирме в городе, где почти никого не знаю. Потому что именно этого от меня ждут.

— Ты сама-то хочешь быть юристом? — поинтересовался Джуд.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Мой отец всегда говорил, что в детстве я постоянно твердила об этом, но я не помню. Думаю, я просто услышала где-то название и мне понравилось, как это звучит, хотя я понятия не имела, что это. Помнится, еще я говорила, что хочу стать Май Литл Пони, когда вырасту, но что-то никто не гоняет меня с розовым хвостом галопом по кругу.

— Я слышал, что кастинг на роль Май Литтл Пони довольно жесткий, — вставил Джуд.

— Я считаю, — продолжила я, бросив на него недовольный взгляд, — что нельзя принуждать меня к этому, основываясь лишь на том, что я говорила или не говорила, когда мне было шесть. Какой ребенок вообще знает, кем хочет стать, когда вырастет? Разве справедливо навешивать на меня ярлык «юрист» и заставлять меня делать все, чтобы достичь цели, которая, может, вообще меня не интересует?

— Несправедливо, — согласился Джуд. — Поэтому правило номер один: не усложняй и будь честной.

Слово «честный» заставило меня слегка сжаться, но Джуда уже было не остановить.

— Кем бы ты стала, если бы могла выбрать любую профессию на свете?

Я отковыряла кусочек краски.

— Не знаю.

— Серьезно?

— Серьезно, — с досадой подтвердила я. — Грустно, правда?

— Вовсе нет, — сказал он. — Тебе просто нужно время, чтобы изучить мир и узнать, какие возможности он предлагает. Потом поймешь.

Я подняла брови.

— Значит армия — это всерьез?

Джуд сжал губы в тонкую полоску.

— Иногда кажется, что да. У нас с Лиамом всегда была куча совместных планов, так что сложно сказать, где были его мечты, а где мои. Однако поступление на военную службу всегда было моей идеей. Я мечтал путешествовать по миру, помогать людям, спасать кого-то.

— Тогда почему ты не сделал этого? — спросила я.

— Лиам был старше и поступил туда раньше меня, — пояснил Джуд. — Не уверен, что он действительно хотел этого. По крайней мере, не так сильно, как я. Но он сказал, что если поступит на военную службу, то ему оплатят учебу в колледже. По плану я тоже должен был поступить, когда он вернется домой на побывку. Мы знали, что нас вряд ли распределят в одно место, но всегда все делали вместе. В общем, Лиам собирался пойти со мной, чтобы поддержать, когда я буду записываться. Но потом… — Джуд потер подбородок. — Прямо перед своим возвращением домой Лиам погиб. Из всех, кто был в грузовике, выжил только один человек.

Я мгновенно представила Джуда на окраине мира, едущим в грузовике вместе с братом. Представила, что его могло не быть со мной этим вечером. От одной мысли, что Джуд, а не Лиам, мог погибнуть, подорвавшись на мине в тот день, к горлу подкатывал ком. Я не знала Лиама, посему смириться с его призрачным присутствием было намного легче, чем подумать, что парня, стоящего сейчас рядом со мной, могло бы не быть на свете.

Джуд выпрямился и глубоко вздохнул.

— В любом случае, армия, как и все в моей жизни, пока что откладывается. Иногда мне туда хочется, а иногда страшно. Порой мне кажется, что он погиб из-за меня, ведь это была моя идея. — Он уставился в землю. — Моя мать винит меня в его смерти.

— Но это не твоя вина, — возразила я. — Он сам решил пойти в армию.

Джуд кивнул.

— Знаю. Но теперь я понятия не имею, что мне делать.

— Вступи в клуб, — сказала я.

Он склонил голову на бок.

— Ты сможешь сделать это, ясно?

— Сделать что?

— Не стать той, кем хотят видеть тебя родители, — пояснил Джуд. — Не поступать в Йель. Не становиться юристом.

Я прыснула.

— Ну да, конечно. А потом моя мать от меня отречется.

— А тебе не приходило в голову, что если она любит тебя, то примет любой твой выбор?

В таком ключе я об этом еще не думала, но теперь вопрос засел в моей голове, и я задумалась.

— Нет, — заключила я. — Она любит человека, которым хочет меня видеть. Не уверена, что она полюбит меня такой, какая я есть.

Мой подбородок дрогнул лишь на секунду. Если не соберусь, то разрыдаюсь прямо здесь.

Похоже, Джуд это понял. Подавшись вперед, он заключил меня в объятия, устроив мою голову на своем плече. Я глубоко вздохнула, вдыхая его запах и закрывая глаза от окутавшего меня чувства комфорта.

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, — прошептал он мне на ухо. — Хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть по крайней мере один такой человек.

Я подняла голову. Его лицо находилось совсем близко от моего. «Я люблю тебя такой, какая ты есть, — эхом отдавались в ушах его слова. — Я люблю тебя…»

Никто, кроме моей семьи, никогда не говорил мне этого. Я открыла рот, слегка дрожа всем телом…

— Ханна.

Я вздрогнула от голоса тети Лидии.

— Да? — отозвалась я, отстраняясь от Джуда. Я должна прекратить это — терять контроль, когда он рядом. Я разгладила руками юбку, будто разглаживание возвращало на место идеальный образ.

— Просто хотела убедиться, что ты не сбежала, — послышался голос тети через закрытую дверь. — Доброй ночи, Джуд.

Намек был ясен. Я взглянула на Джуда и обратно на дверь.

— Надо идти домой на разбор полетов, — пошутила я.

— Не рассказывай обо мне слишком много, — сказал Джуд.

— Только хорошее, — пообещала я, когда он спускался по ступенькам.

— Доброй ночи перед Днем Рождения, — сказал он, посылая мне широкую улыбку.

Я не уходила до тех пор, пока он не сел в свой пикап. Заведя мотор, он помахал мне рукой и отъехал. Я проследила, как он исчезает за холмом.

***

Тетя Лидия не проронила ни слова, когда я вернулась в дом и закрыла за собой дверь. Она сидела на подлокотнике дивана, наблюдая за тем, как я пересекаю комнату. Наконец я скрестила руки на груди и вздохнула.

— Скажи это, — потребовала я.

Тетя склонила голову на бок и произнесла:

— Почему Джуд считает, что твой отец мертв?

Я сцепила пальцы.

— Я ему такого не говорила. Он просто… предположил, а я позволила ему так думать. Я не лгала, просто умолчала о некоторых вещах.

Но тетя Лидия не купилась на это. Она вздернула брови и скрестила руки на белой кружевной блузке.

— Ты обязана сказать ему правду. Если ты испытываешь к нему симпатию и уважение, то должна быть честной.

— Не так-то просто сказать людям, что твой отец наглотался таблеток и теперь находится в центре реабилитации, — заметила я.

Выражение ее лица смягчилось.

— Я знаю, милая, но чем больше ты тянешь, тем сильнее все усложняешь. Будь с ним честной. Похоже, ты очень ему нравишься, так что он заслуживает знать правду.

Я закрыла глаза и протяжно выдохнула. Нахлынувшее чувство вины подсказывало, что тетя Лидия права, но я все еще боялась того, как он отреагирует, когда узнает о моей лжи.

— Я расскажу ему, — сказала я. — Обещаю.

Тетя Лидия удовлетворенно кивнула.

— Он не плохой парень. Он через многое прошел и за грубым фасадом скрывается хороший человек.

Я улыбнулась.

— Так и есть.

Она погладила меня по плечу и поцеловала в лоб.

— Тогда расскажи ему правду. Он поймет.

Я снова пообещала, что признаюсь, и довольная тетя удалилась в свою комнату.

Но я ведь не сказала, когда именно.

Глава 17

Я открыла глаза и обнаружила, что лежу нос к носу с белой лошадью.

Я моргнула. Нет, это не лошадь, а единорог. Очень большой и очень белый единорог, с серебряным рогом, торчащим из головы.

— С Днем Рождения! — воскликнул единорог голосом тети Лидии.

Откинув волосы с лица, я села и стала рассматривать гигантского плюшевого зверя.

— Умоляю, скажи, что ты не сошла с ума, — попросила я.

Тетя Лидия усадила единорога между нами и разочаровано фыркнула.

— Забыла?

— Видимо, — подтвердила я, потирая сонные глаза. Судя по часам, сейчас было десять минут восьмого.

— Каждый год на свой День Рождения ты говорила мне, что мечтаешь о единороге, — пустилась в воспоминания тетя. — Ты постоянно придумывала истории о ваших с ним совместных приключениях. — Она потрясла передо мной игрушкой. — Вот я и купила тебе единорога!

— Мне тогда было семь, — заметила я. И как она вообще запомнила?

Тетя Лидия пожала плечами.

— Лучше поздно, чем никогда, правда же?

Она потянулась за чем-то за кроватью и затем преподнесла мне капкейк, украшенный нежной желтой глазурью с красной обсыпкой.

— А вот и капкейк для именинницы, — провозгласила она.

Я улыбнулась, принимая лакомство.

— Спасибо.

Тетя Лидия поцеловала меня в лоб.

— Нет проблем. — Она откинулась назад и посмотрела на меня с мягкой улыбкой. — Я очень рада, что ты приехала сюда на лето, Ханна. Давненько мы так не зависали.

Я провела пальцем по краям капкейка, собирая глазурь.

— Я тоже рада, что приехала.

Тетя похлопала меня по колену.

— Лопай скорее и одевайся. Нас ждет торжественный завтрак по случаю Дня Рождения.

Вскочив на ноги, тетя Лидия выпорхнула из комнаты и закрыла дверь.

Для сладкого было рановато, но сегодня мой День Рождения, а значит можно наплевать на правила. Я съела капкейк в постели, стряхнула крошки и стала одеваться. Остановившись перед зеркалом, я изучила свое отражение. Семнадцать. Внешне я выглядела как прежняя Ханна, но внутри что-то определенно изменилось. Я больше не была той Ханной, что приехала в Эшвилл две недели назад. Марк прав. Я могу быть кем захочу, а не только той, какой должна быть. Я слишком долго себя сдерживала.

Одевшись, я взяла телефон и посмотрела на экран. Ни звонков, ни сообщений.

С минуту я держала телефон в руке, буравя экран взглядом до тех пор, пока тот не погас. Затем я запихнула телефон в карман и пошла к тете.

Мы подъехали к «Папа Джино». Пока тетя парковалась, я не сводила с нее недоверчивого взгляда. На парковке мы были одни.

— Итальянская еда на завтрак? — уточнила я.

— Итальянцы тоже завтракают, — резонно заметила она.

— Не уверена, что справлюсь с лазаньей в 8 утра.

— Лазаньи не будет, — заверила тетя Лидия, выходя из машины.

У дверей нас встретила Мама Рита.

— Добро пожаловать! — прогремела она, широко раскинув руки. Она обняла сперва тетю, затем меня, едва не задушив нас в своих объятиях. — С Днем Рождения, Coccolona!

Coccolona? Я взглянула на тетю Лидию через плечо Мамы Риты, подняв бровь.

— Сюда-сюда, — сказала Мама Рита, отпустив меня. — Завтрак уже готов.

Пока мы шли за Мамой Ритой к столику, украшенному красными шарами и лентами, тетя Лидия наклонилась ко мне и прошептала:

— Гордись. Мама Рита придумала тебе ласковое прозвище.

— Coccolona? — уточнила я.

— Это значит «милашка», — пояснила тетя. — Мне повезло меньше. Capretta переводится как «козленок».

Мы сели, и Мама Рита налила нам по чашке кофе и по стакану апельсинового сока.

— Завтрак будет с минуты на минуту, — сообщила она и улыбнулась мне. — Семнадцать! Помню, и мне было семнадцать когда-то. Наслаждайся, Coccolona, время летит быстро. Однажды ты посмотришь в зеркало и обнаружишь там старуху, — нахмурившись, она пригладила седые волосы. — Ах да, завтрак! Скоро вернусь.

Мама Рита скрылась на кухне, а я потянулась за молочником, чтобы налить молока в кофе.

— Мама с папой еще не звонили? — поинтересовалась тетя Лидия.

Я отрицательно покачала головой, не сводя взгляда с кофе.

— Еще нет.

— Уверена, они позвонят, — сказала она.

Я пожала плечами, но ничего не ответила.

Тетя Лидия прокашлялась.

— Что ж, пока мы наедине, хочу вручить тебе подарок.

— Разве единорог не был подарком? — удивилась я.

Тетя Лидия засмеялась.

— Это была просто глупая шутка. — Она потянулась к сумке и достала маленькую красную коробочку. — А вот настоящий подарок.

Я взяла ее.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Не стоило…

— Мне захотелось, — перебила тетя. — Давай, открывай.

Она сгорала от нетерпения, как ребенок в Рождество, но улыбка выдавала ее волнение.

Коробка слегка хрустнула, когда я открыла ее. Внутри на шелковой подушечке лежала крохотная золотая вилочка на тонкой цепочке.

— Ничего особенного, — сказала тетя Лидия. — Я знаю, что дома у тебя полно украшений…

— Она прекрасна, — произнесла я. — Спасибо.

Я достала кулон из коробочки и надела на шею. Вилочка соприкоснулась с кожей и заблестела на свету.

— Я хотела, чтобы ты помнила, — сказала тетя Лидия, — что никогда нельзя переставать мечтать. Твои родители желают тебе чего-то, и я тоже, но куда важнее, чего ты сама желаешь.

Я улыбнулась ей через стол. Казалось, будто ко мне вернулась прежняя тетя Лидия, которая когда-то играла со мной, рассказывала смешные истории и никогда не смеялась над моими идеями и не указывала мне, что делать.

Кухонная дверь с грохотом распахнулась, и вышли Мама Рита и Папа Джино. Он нес большую тарелку с горой панкейков, из которой криво торчали свечки, поблескивающие под громкое «С Днем Рождения тебя! » Мамы Риты и Папы Джино.

***

Я закрыла дверь своей комнаты в доме тети Лидии и еще раз проверила телефон. Натали не прислала даже смс, хотя мы ведь и не разговаривали с ней с той самой ссоры. От мамы с папой тоже ничего не было.

Папу я еще могла понять. Может, он был на терапии или что там еще делают в реабилитационных центрах. Когда бы я ни представляла себе его жизнь в реабилитационном центре Келлера-Бёрнса, в воображении всегда рисовались обдолбанные пациенты, раскачивающиеся взад-вперед или бьющиеся в припадках под действием абстинентного синдрома (Абстинентный синдром (ломка) — синдром физических и/или психических расстройств, развивающийся у больных наркоманией спустя некоторое время после прекращения приема наркотика или уменьшения его дозы, прим. переводчика). В таком месте, должно быть, немудрено потерять счет времени.

К тому же я не ответила ни на один его звонок.

Но маме не было никаких оправданий. Она была на отдыхе в Париже. И телефон всегда был при ней, она никуда без него не выходила. Неужто не найти пары секунд между спа-процедурами и французской кухней, чтобы вспомнить, что у твоего ребенка День Рождения?

Я кинула телефон на кровать. Не стану об этом беспокоиться. Мои друзья устраивают для меня вечеринку. Картер с Джудом в одном помещении — вот что страшно. А безрассудство моей матери так, ерунда.

Я остановилась, поняв, что расхаживаю по комнате. Я знала, что не забуду о маме, пока не поговорю с ней.

В трубке раздались гудки, и я стала ждать ее ответа. В Париже уже был полдень, так что я знала, что не разбужу ее.

Наконец гудки смолкли.

— Алло, — раздался мамин голос.

Я стиснула кулак.

— Привет, мам.

— Ой, Ханна! — взвизгнула она. — Я только что рассказывала о тебе Жану с Пьером. О том, как ты поступишь в Йель через год! Да, все верно, — сказала она кому-то. На заднем плане отчетливо послышался мужской голос. — Станешь юристом. Моя доченька будет самым классным юристом во всей стране!

— Кто это там? — спросила я. — С тобой?

— Тесс, — ответила мама и захихикала. — А еще Жан и Пьер.

— И кто же такие эти Жан и Пьер?

Мама засмеялась.

— Друзья, Ханна. Мы давно знакомы.

Интересно, насколько давно? Я вспомнила все совместные поездки с мамой в Париж, в которых в итоге каждая из нас занималась чем-то своим. Может, она тратила это время на встречи с французскими мужчинами?

— У тебя роман? — воскликнула я, но вспомнив, что тетя Лидия находится на чердаке, понизила голос.

— Я кто по-твоему? — спросила мама. Она путалась и запиналась на каждом слове. — За кого ты меня принимаешь?

— Ты пьяна, — сказала я. — Наедине с какими-то незнакомыми мужиками. Где вы, в номере?

— Да, мы в моем номере, — огрызнулась мама. — Едим круассаны и пьем вино.

К горлу подкатил ком.

— Чудесно, мам.

— Да что с тобой происходит? — спросила она.

— Ничего, — ответила я. — Наслаждайся своим романом, вином и всей той фигней, которой ты там занимаешься!

— Не смей говорить со мной в таком тоне, Ханна, — рассердилась мама. — Я на отдыхе и после всего того, через что я прошла, имею право немного расслабиться и хорошо провести время.

— Через что ты прошла? — мой голос стал громче, но я больше не могла его сдерживать. — А как насчет того, через что я прошла? Как насчет того, что сегодня мой День Рождения, а моя мать даже не удосужилась позвонить!

— Я позвоню, когда научишься говорить со мной уважительно, — отрезала мама.

Я засмеялась.

— Не надо этих твоих…

Раздался звуковой сигнал, а затем шум на другом конце провода стих. Я оторвала телефон от уха и уставилась на него.

Я могла бы убедить себя, что дело в плохом соединении. Что виноваты горы, и звонки легко обрываются. Наконец, я могла убедить себя в том, что мамина связь за границей всегда оставляла желать лучшего.

Но какой в этом смысл? Я знала правду.

Моя мать меня скинула.

Счастливого, мать твою, Дня Рождения, Ханна.

Глава 18

После разговора с матерью я написала Джуду, чтобы узнать, что он делает. Он предложил снова попробовать забраться на Чимни Рок. И поскольку мне требовалось отвлечься от разговора с мамой, я согласилась.

— У тебя все в порядке? — поинтересовался Джуд, пока мы ехали по горной дороге в Чимни Рок Стейт Парк.

Почти всю дорогу я молчала и смотрела в окно, впрочем, не особенно замечая проносящиеся мимо пейзажи.

— Все в порядке, — ответила я.

Он подался вперед и накрыл мою руку своей ладонью.

— Если захочешь поговорить, я готов выслушать. В любое время.

Я не могла рассказать ему о своих проблемах с родителями. И никому не могла.

— Спасибо, — поблагодарила я, ободряюще ему улыбнувшись. — Но я, правда, в порядке.

Он закусил губу, но пока мы не доехали до горы, больше не проронил ни слова.

— Я не пойду на вершину, — заявила я, когда мы с Джудом подошли к тропинке, ведущей к Чимни Рок.

— Но сегодня твой День Рождения, — сказал Джуд.

— Вот именно! И я предпочла бы не умирать, хотя бы до завтрашнего дня.

Мимо проходили люди: одни — пыхтя от усталости, другие — бодро и с улыбкой. Я же, под тревожное бурчание желудка, старалась делать не больше одного шага за раз. Подъем пугал меня, но хотя бы помогал переключить мысли и отвлечься от разговора с мамой.

Пока мы поднимались, я не сводила взгляд с моста над пропастью и судорожно сглатывала.

— Эм, — протянула я, — не думаю, что осилю это.

— Осилишь, — безапелляционно заявил Джуд.

— Нет, правда, я не смогу.

Мы добрались до подножья моста, и я застыла на месте. Капельки пота собирались на моих губах и стекали по задней стороне шеи. Желудок скрутило и внутри появилось тошнотворное чувство.

Тогда Джуд встал прямо передо мной, чтобы я могла видеть только его лицо, и обхватил мои руки.

— Ты мне веришь?

Он задал этот вопрос так легко, будто тот не имел ни последствий, ни осложнений. Словно мой ответ был единственной по-настоящему важной вещью в эту минуту.

— Да, — ответила я.

— Тогда идем со мной. Шаг за шагом. И смотри только на меня.

Я сделала, как он велел, и не сводила с него взгляда. Шагнув вперед, я поставила ногу на мост.

— Умница, — похвалил Джуд. — Будем двигаться потихоньку. Смотри на меня.

Пока мы пересекали мост, он говорил со мной мягким голосом. Всякий раз, когда я судорожно сжимала его руки, он напоминал, чтобы я смотрела на него и ни о чем не думала.

— Молодец, — приговаривал он. — Ты отлично справляешься, Ханна.

Он смотрел на меня так, будто мог защитить от чего угодно. Словно убеждая меня, что я не сорвусь, мог защитить меня от самого падения.

— Пришли, — прошептал он.

Когда он отошел с дороги и встал рядом со мной, я увидела долину. Мы стояли на вершине Чимни Рок, и над нашими головами, подхваченный порывами ветра, развевался американский флаг. Куда бы я ни посмотрела, везде видела горные склоны на фоне голубого неба. В долине, поблескивая на солнце, раскинулось озеро. От вида захватывало дух — и я почти задыхалась — настолько он был красивым и волнующим.

— Я дошла, — прошептала я. — Получилось.

— Покричи, — подал голос Джуд.

— Чего?

— Выкричись. — Он взмахнул рукой. — Выпусти все, что накопилось.

Я замотала головой.

— Ни за что.

— Давай, — настаивал Джуд. — Тебе понравится.

— Я не могу кричать, — сказала я, оглянувшись на других людей на вершине. Не хочу, чтобы из-за меня у кого-то из них случился сердечный приступ.

— Можешь. Ты можешь все. Кричи!

Я втянула воздух и закричала. Мне стало неловко. Несколько людей обернулись на нас, вопросительно подняв брови.

Джуд нахмурился.

— Слабовато. Смотри, как надо. — Он набрал полные легкие воздуха и закричал так громко, что его вопль разнесся вокруг нас эхом. Затем он закричал опять, приложив ладони ко рту и подпрыгивая на месте. И в крике этом не было слов, только звуки.

— Давай, — подначивал он. — Кричи. Крик лечит.

Тогда я снова вдохнула, закрыла глаза и заорала. Я кричала до тех пор, пока горло не начало жечь и в легких не кончился воздух. Я стиснула руки так, что ногти впились в ладони. Затем я закричала снова. Я выкрикивала всю боль, причиненную матерью, всю злость на отца, и все тайны, что эхом разнеслись по долине вместе с этим криком.

Джуд присоединился ко мне, и мы оба кричали до тех пор, пока не осталось ничего, о чем хотелось бы кричать. Затем к нам присоединились другие люди, и мы стали кричать без причины, стоя на вершине камня на горе. Открыв глаза, я оглядела горы и раскинувшуюся внизу долину и ощутила свободу.

Джуд приблизился ко мне, мельком коснувшись моей руки.

— С Днем Рождения, Ханна, — прошептал он.

***

— С Днем Рождения!

Я широко улыбнулась присутствующим. Кто-то уже был мне знаком: Джуд, Эштон, Кейт, Картер, Надя, Сайк и Трент, других я видела впервые. Они называли мне свои имена и поздравляли с праздником, но их было слишком много, чтобы всех запомнить.

Каким-то образом Эштон удалось убедить родителей разрешить ей устроить вечеринку в их доме. Когда я поинтересовалась, как ей это удалось, она махнула рукой и сказала:

— Их это не парит. Лишь бы потом я все убрала и не разбила вазу.

Ваза представляла собой огромное творение из цветного стекла, стоящее на каминной полке, вокруг которой, похоже, развернулось основное веселье. И хотя помимо вазы на полке стояла еще куча фотографий и фарфоровые ангелочки, присматривать требовалось именно за вазой. И Эштон уже упоминала об этом, когда я впервые была у нее дома.

— Я сделала эту вазу для родителей в шестом классе, — гордо сообщила мне Эштон. — Она нравится им сильнее всего, что я делала, хоть и весит миллион фунтов.

Кейт с Эштон осторожно поставили передо мной именинный торт. Это был белый слоеный торт с красными цветами по углам и надписью: «Счастливого семнадцатилетия, Ханна! », выполненной из сахарной глазури резко уходящими вниз буквами. В середину были воткнуты свечи в виде единицы и семерки, на которых подрагивало пламя.

— Загадывай желание! — сказала Эштон.

Я на мгновение закрыла глаза, а затем открыла их и задула две свечи. Гости заулюлюкали, но, возможно, тот факт, что они получат торт, обрадовал их куда больше, чем мои «задувательные» способности.

— Теперь твое желание сбудется, — произнесла Эштон, берясь за нож. — А ну-ка, все в очередь за тортиком!

Я взяла два кусочка и нашла Джуда, который прятался в углу. Хоть он и пришел на вечеринку, предпочитал держаться особняком. Переминаясь с ноги на ногу, он разглядывал помещение.

— Что ж, — сказал он, — тут весело.

Я закатила глаза.

— Ешь свой торт.

Он взял тарелку. Мы молча принялись за еду, наблюдая за тем, как остальные гости болтают, смеются и уплетают свои куски. Я улыбнулась.

— Выглядишь счастливой, — заметил Джуд.

— Так и есть, — подтвердила я. — И это странно. Я не знаю девяносто процентов присутствующих и вряд ли увижу их снова, но это лучшая вечеринка, которая у меня когда-либо была. Без пафоса. Без давления. Понимаешь?

— А там, откуда ты родом, вечеринки по случаю дня рождения обычно напрягают?

— Ты даже не представляешь как, — ответила я. — Как-то я имела неосторожность сказать своей маме, что хочу вечеринку в балетном стиле. Я-то представляла себе балерину на торте, и что буду дефилировать в балетной пачке. Но мама решила, что вечеринка должна превратиться в балет в буквальном смысле. Поэтому она наняла преподавателя балета, чтобы он научил нас танцевать «Лебединое озеро». Помню, он уговаривал маму ограничится разминкой или чем-то вроде этого, но нет — она требовала «Лебединое озеро». Я была Принцессой-лебедь и черт с ним, что я ничего не понимала в балете. Я должна была выступать перед всеми своими друзьями, — я хохотнула. — Думаю, некоторые перестали со мной общаться именно после этого.

Джуд прыснул.

— Жесть. А мой День Рождения обычно представлял собой торт из магазина, наполовину растаявшее мороженное и пачку чипсов, после чего мы забирались на деревья и смотрели телевизор, пока родители не забирали детей по домам.

— Повезло, — пробурчала я.

— Эй! — раздался рядом со мной чей-то голос. Я обернулась и увидела Картера, стоящего засунув руки в карманы. Кейт с Эштон взволнованно наблюдали за нами с другого конца комнаты.

Я бросила взгляд на Джуда. Тот опустил глаза и уставился в пол.

— Хотел поздравить тебя с Днем Рождения, — сказал он. — Раньше возможности не было.

Я улыбнулась.

— Спасибо.

Картер кивнул.

— Теперь можешь возвращаться к еде.

Он развернулся, чтобы уйти, но тут голос подал Джуд.

— Эй, Хауторн.

Картер застыл, напрягшись всем телом. Прежде, чем ответить, он окинул Джуда взглядом с ног до головы. Под его левым глазом все еще виднелся желтоватый синяк, а губу покрывала корочка.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒