ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ 3 страница

Вечером старшекурсники собрали всех новых слизеринцев в гостиной, и, вопреки всем ожиданиям Скорпиуса и Альбуса, в очень уютной обстановке рассказали им про суровые убеждения Салазара Слизерина, основателя их факультета, в вопросе воспитания своих учеников. Эта легенда передавалась учениками из поколения в поколение. Основатель факультета хитрецов считал, что студентов должно держать в «черном теле», а все эти башни, предназначенные ученикам других факультетов, только растлевают их сознание и мешают учебе.

Ученики Слизерина жили в холоде, не видя прямых лучей солнца, когда находились в своей гостиной. По мнению волшебника, такие условия должны были тренировать усидчивость студентов и направлять все их помыслы исключительно на учебу.

Именно поэтому одни из первых слизеринцев придумали заклинание, позволяющее заключать тепло в различных предметах – постелях, обуви и одежде. Это стало древнейшей традицией, и самые старшие студенты в первые же выходные учебного года обучали этому заклинанию самых младших. В этом и заключалось посвящение.

Первокурсники учились заключать тепло кто на школьной мантии, кто на любимом пледе. Они сидели в больших креслах и диванах, обшитых черной кожей, которые старшекурсники заранее заботливо заколдовали.

У Альбуса получилось согреть свои башмаки одним из последних, но это стало большой радостью субботнего дня, и он с удовольствием наложил согревающее заклинание на свою постель перед тем, как лечь спать.

Профессор Долгопупс раздал каждому ученику его расписание. Для первых курсов разделения на разные предметы не было, все изучали одно и то же. Вот только уроки проходили в разных концах замка, и Альбусу со Скорпиусом доставляло больших усилий добраться от одного кабинета к другому без опозданий.

В замке было сто сорок две лестницы, многие из которых перемещались, когда им вздумается. Так, в некоторые дни мальчики забредали совсем не туда, куда им было нужно. Одни лестницы были широкие и просторные, сделанные из мрамора, другие – деревянные, хлипкие и неустойчивые. Бывало, что какая-нибудь лестница решала пошутить над Альбусом, и именно в тот момент, когда он наступал на очередную ступеньку, она исчезала.

С дверьми тоже была путаница. Одни то меняли свое местоположение, то перекрывали проход, который за ними был, каменной стеной, другие открывались лишь после вежливой просьбы, а третьи – только если их коснуться в определенном месте. В общем, все было так, как рассказывал ему отец.

Люди, изображенные на портретах, ходили друг к другу в гости, и поэтому ориентироваться по ним не представлялось возможным. Рыцарские доспехи, стоявшие на постаментах в коридорах, подтрунивали над проходившими мимо первокурсниками, что очень усложняло поиски нужных кабинетов.

Добавлял хлопот и полтергейст Пивз. Он ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или сырыми яйцами, а Аргус Филч, старый школьный смотритель, каждый день пытался подловить всех и каждого на каком-нибудь нарушении правил.

Уроки изматывали, и ребята, приходя в свои спальни после выполнения горы домашних заданий, валились с ног. Самым утомительным уроком была история магии. Вел ее призрак, профессор Бинс, который однажды – очень давно – заснул в учительской перед камином, а на утро пришел на занятия уже призраком. Лекции он вел монотонным голосом, не делая остановок, поэтому ученикам приходилось поспешно записывать за ним события с датами и имена.

Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был настолько маленького роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников.

На первом уроке трансфигурации профессор МакГонагалл прочла первокурсникам речь о важности своего предмета и предостерегла о нарушении правил на ее уроках. А после этого она продемонстрировала искусство трансфигурации, превратившись на глазах всего класса в кошку.

Профессор Спиннет преподавала защиту от Темных искусств и после первого занятия попросила Альбуса остаться на минутку. Она расспросила его про Гарри и Джинни и очень удивилась – Альбуса это порядком расстроило – тому, что он попал в Слизерин. Оказалось, что профессор Спиннет была однокурсницей дяди Джорджа и играла с ним и с папой в гриффиндорской команде по квиддичу.

А вот профессор Долгопупс, который вел зельеварение, отнесся к поступлению Альбуса на Слизерин с большей тактичностью. Он поздравил его и сказал, что, если будут появляться какие-то вопросы, связанные с его предметом или с Хогвартсом в целом, Альбус может смело к нему обратиться.

Но, несмотря на хорошее к нему отношение со стороны профессора Долгопупса, первые дни учебы прошли просто отвратительно. Заклинания у Альбуса творить все никак не выходило, и он стал очень нервным, пару раз даже сорвался на Скорпиуса, пытающегося его подбодрить. Да, все первокурсники имели трудности с магией, но у них в отличие от Альбуса, с каждым разом получалось все лучше, в то время как он оставался на том же месте.

Последней каплей стал пятничный урок полетов на метле. После урока трансфигурации первокурсники Гриффиндора и Слизерина дружным строем пришли на ровную площадку, которая находилась как можно дальше от Запретного леса. На площадке их дожидались, лежа на земле, двадцать метел с отогнутыми в разные стороны прутиками.

Первокурсники топтались на месте в ожидании преподавательницы полетов, мадам Трюк, которая появилась через пять минут. У нее были короткие седые волосы, строгое лицо и желтые, как у ястреба, глаза, вокруг которых расходились еле заметной паутинкой морщинки.

– Ну и чего вы ждете!? – рявкнула она. – Каждый встает напротив своей метлы – и побыстрей!

Ученики поспешили выполнить задание. Никто не хотел нарываться на ее недовольство. Альбус встал рядом с метлой и оказался напротив своей двоюродной сестры Розы. Скорпиус встал рядом с ним.

– Вытяните правую руку над метлой, – сказала мадам Трюк. – И скажите: «Вверх! »

– ВВЕРХ! – крикнуло двадцать голосов.

Метла Альбуса не подчинилась, как, впрочем, и метлы большинства ребят. Зато Роза и Йен Фредерикс уже схватили свои метлы с победным «Есть! ».

– ВВЕРХ! – снова прокричали первокурсники. На этот раз с земли поднялось пять метел.

Скорпиус смог поднять метлу с седьмой попытки, а вот Альбусу удача не улыбалась.

– Вверх! Вверх! ВВЕРХ! – заорал он, но метла не пожелала сдвинуться ни на сантиметр.

– Какой позор! – фыркнула темноволосая девочка из Гриффиндора. Кажется, ее звали Полли Чэпмен. – Он совсем не похож на отца! Еще и на Слизерине учится…

– Прекрати! – вмешался Скорпиус. – Альбус такой же ученик, как и мы с вами. У него все получится, просто позже!

– Ха-ха-ха! – Это была Иви Смит, та самая девочка с противным смехом, которая пришла знакомиться к Альбусу и Скорпиусу в купе. – Молчал-бы, Малфой! Ходят слухи, что Поттер не преуспел ни в одном предмете.

– Не правда! У меня получаются некоторые закли… – Альбус осекся. Ему было так стыдно и обидно, что он не мог выдавить из себя ни слова. Глаза жгли накипавшие слезы, и ему стоило огромных усилий сдержать их.

– Слизеринский сквиб – вот ты кто! – громко сказала Полли, и все гриффиндорцы, стоявшие на летной площадке, захохотали.

– Хватит! – резким голосом вмешалась мадам Трюк. – У каждого человека способности проявляются в разное время. Думаете, ваши родители были лучше? Нет. И больше я не желаю слышать подобное на своих занятиях!

К концу урока Альбусу все же удалось заставить метлу подпрыгнуть на двадцать дюймов, но уверенности в себе ему это не прибавило, потому что его одноклассники уже вовсю летали на высоте от пяти до десяти метров над землей.

За обедом на стол перед Альбусом вновь приземлилась Макс, к ее лапе был примотан маленький сверток пергамента. Отдав посылку, сова ласково клюнула мальчика в палец и улетела. Альбус не оценил ее дружественного прощания, и разраженный до глубины души – его всего коробило от неудач этой недели, – развернул кусок пергамента и прочитал вслух письмо, написанное кривым размашистым почерком:

Дорогой Альбус!

Если помнишь, я приглашал тебя на чай в эту пятницу, то бишь сегодня. Приходи ко мне после обеда, я буду ждать! Можешь позвать друзей.

Хагрид

– А оно мне надо – приглашение его? – проворчал Альбус.

– Да ладно тебе. По-моему, это здорово, что он хочет дружить, – с легкой улыбкой произнес Скорпиус. – Я могу пойти с тобой… если хочешь.

– Скорпиус, спасибо за то, что заступился за меня сегодня… – Альбус поднял на него грустный взгляд.

– Да не за что. Мы же друзья.

– Да? В смысле… я хотел сказать… Конечно. – Внутри у Альбуса разлилось приятное тепло. – Ты правда считаешь меня другом? – спросил он.

– Да. Ты – мой друг, – отозвался Скорпиус. – В конце концов, мы не пользуемся сильной популярностью, поэтому надо держаться вместе. А теперь, когда все твои сомнения по этому поводу развеяны, передай хлеб, пожалуйста.

После обеда они покинули стены замка и теперь шли по школьной территории к домику лесничего. Свежий ветерок приятно холодил кожу.

После обеда они вышли из Большого зала. Миновав вестибюль, они оказались на свежем воздухе и пошли по школьной территории к хижине лесничего.

– Выше нос! – сказал Скорпиус. – Неудачи еще не определяют твое будущее.

– Если бы только это всех беспокоило, – расстроенно произнес Альбус. – Важно не то, что я неспособный ученик, а то, что я – неспособный сын Гарри Поттера, который, вдобавок, учится на Слизерине. Настоящий позор семейства Поттеров!

– Ну, значит, мы отличная парочка: неспособный Поттер из Слизерина и сын Волан-де-Морта! – горько усмехнулся Скорпиус.

Они подошли к маленькому деревянному домику, стоявшему на опушке Запретного леса. На двери висел охотничий лук и пара галош.

Альбус постучал в дверь и через пару мгновений в дверном проеме появился Хагрид в большом заляпанном фартуке с сияющей улыбкой на лице.

– Давайте, заходите, – пригласил он ребят.

В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока, выпотрошенные фазаны и связки разных трав, на огне в камине кипел огромный медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, застеленная лоскутным одеялом.

– Садитесь… э-э… чувствуйте себя как дома… в общем, устраивайтесь. – Хагрид теребил в руках огромное кухонное полотенце, слишком уж похожее на скатерть. – Я – Хагрид, – представился он Скорпиусу.

– Скорпиус, приятно познакомится! – ответил тот.

– Ну, ребятки, рассказывайте как прошла первая неделя учебы? – Великан стал накрывать на стол. Он заварил чай и выложил на тарелку давным-давно засохшие кексы, о которые можно было с легкостью поломать зубы.

Мальчики сделали вид, будто им очень нравится предложенное угощение, но есть его не стали, а только пили чай из огромных кружек, похожих на маленькие бочки. Когда ребята вдоволь нажаловались на незадавшиеся первые дни учебы, а Хагрид высказал им свое мнение по поводу каждого из преподавателей и сотрудников Школы, они решили расходиться.

– А вообще, Ал, все эти неудачи совершенно не важны. Другое дело… э-э… твое поступление на Слизерин, – сказал Хагрид, и атмосфера в доме сразу стала неуютной. – Может, стоит… поговорить с профессором МакГонагалл, как думаешь? Вдруг, она… э-э… позволит тебе перейти на Гриффиндор… да.

Внутри у Альбуса что-то сломалось. Так вот что думают о его поступлении близкие друзья его отца и, вероятно, он сам. Что ж, раз так…

Он вскочил из-за стола так резко, что Скорпиус вздрогнул.

– Спасибо за чай, Хагрид, – холодно поблагодарил великана Альбус. – Не смеем тебя больше задерживать. Пойдем, Скорпиус, нам пора, – сказал он и, выйдя их хижины, быстрым шагом направился к замку.

– Погоди… Альбус, я не хотел… – донесся до него голос Хагрида, но мальчик шел, не оборачиваясь, всей душей желая исчезнуть, испариться, чтобы больше никому не было за него стыдно.

– Даже не думай меня успокаивать! – сказал Альбус, и его голос сорвался на крик, когда Скорпиус догнал его у Каменного круга, находящегося по пути к замку. – Перейти в Гриффиндор, еще чего!

Первая неделя, проведенная в Хогвартсе, стала для Альбуса показательной. Он в полной мере осознал, чего ждут от него окружающие.

В понедельник Макс снова прилетела с запиской от Хагрида, в которой он извинялся за свои слова и просил Альбуса прийти к нему на чашку чая. Мальчик нацарапал на обратной стороне пергамента: «Благодарю, но у меня много дел» и отправил обратно с совой.

Маме он написал длинное письмо, в котором подробно рассказал обо всех неудачах первой недели, о словах Хагрида и о своих переживаниях насчет поступления на Слизерин. В следующем же своем письме Джинни, как могла, успокоила сына, дав ему понять, что, на каком бы факультете он ни учился, это не имеет никакого значения для них с отцом.

Хагрид прислал еще несколько писем, но Альбус их выкидывал, не читая, и скоро лесничий, видимо, поняв, что на ответ надеяться не стоит, перестал писать.

На Хэллоуин состоялся пир, а Большой зал преобразился удивительным образом. Помимо зажженных свечей, под потолком парили тыквы разных размеров, горящие изнутри. Четыре огромные тыквы – каждая из них могла послужить каретой для Золушки – стояли по углам Большого зала, и огоньки в них мерцали всеми цветами радуги.

В начале ноября за обедом пришло письмо от Гарри.

Дорогой Альбус!

Из писем, которые ты отправил маме, я знаю, что первые дни в Школе прошли неудачно, и мне очень жаль, что так происходит.

Хагрид написал мне, Альбус. Он переживает за тебя и боится, что Слизерин плохо на тебя влияет. Я уверен, он не хотел тебя обидеть. Он лишь желает лучшего для тебя.

Мне не важно, где ты учишься. Для нас с мамой главное – чтобы ты был счастлив. Но прошу, не будь с Хагридом строг, прости его.

С любовью, папа

– Что там? – поинтересовался Скорпиус. Обычно он не расспрашивал Альбуса о содержании писем, которые ему приходили, но в этот раз удержаться он не смог, потому что на лице его друга отразилось непонятное выражение искреннего удивления, смешенного с гневом.

– От папы… – опешив, ответил Альбус. – Он… заступается за Хагрида… Говорит, тот думает, что мне вредит обучение на Слизерине… Считает, что я должен пойти к Хагриду как ни в чем не бывало и простить его…

Альбуса сильно задела позиция Гарри насчет слов Хагрида, но не только это доставляло ему беспокойство. Прозвище «слизеринский сквиб» закрепилось за ним и преследовало его повсюду. Дни складывались в недели, а те – в месяцы. У мальчика получалось сотворить в два, если не в три, раза меньше заклинаний, нежели у его однокурсников. С теоретическими предметами все обстояло не лучше. Почти на каждом втором уроке Альбус либо зарабатывал штрафные очки для своего факультета, либо получал одну из самых низких оценок – Отвратительно. Однокурсники смеялись над ним и тыкали носом в то, что он совершенно не похож на своего отца и от того ему досталась только фамилия, а таланта как и не бывало.

А вот Скорпиуса дела обстояли намного лучше. Он сильно преуспел в зельеварении, что было неудивительно, учитывая то, сколько книг по этому предмету он прочитал. Астрономия, травология и трансфигурация у него тоже шли лучше, чем у Альбуса.

От раза к разу мальчики засиживались в черных кожаных креслах в гостиной перед камином за выполнением домашних заданий. Одно радовало – после того, как они наведались на кухню, эльфы-домовики по их просьбе иногда приносили им теплое молоко и овсяное печенье с шоколадной крошкой. Скорпиус не уставал по десять раз объяснять Альбусу подробности очередного предмета или тренировать его в выполнении какого-либо заклинания до тех пор, пока оно не начинало получаться, по крайней мере, сносно.

На Рождество они поехали домой к семьям. Альбус был рад вернуться домой, хоть и ненадолго, но очень скоро захотел обратно в Хогвартс к своему другу из-за колкостей и насмешек Джеймса.

Не рад был его поступлению на Слизерин и дядя Рон. Он все твердил про то, что, когда они учились в школе, все слизеринцы были отпетыми негодяями. А вот Гермиона, напротив, встала на сторону Джинни и подбадривала Альбуса всеми мыслимыми способами.

Когда рождественские каникулы закончились, Альбус покинул родной дом и отправился обратно в Школу, где единственной радостью была дружба со Скорпиусом, которому дома тоже пришлось несладко из-за ссоры, завязавшейся между его мамой и дедом. Люциус Малфой как-то прознал о магловских вещах, подаренных Асторией сыну. Он сильно разозлился и разразился гневной тирадой о вреде, наносимом вещами из не магического мира, неокрепшему уму ребенка.

Второй семестр в школе прошел для мальчиков чуть легче первого. Коул Форд, староста Слизерина, иногда помогал им с тем или иным предметом. Он был одним из немногих, если не единственным человеком в Хогвартсе, кто относился к ребятам без издевки.

Одним холодным апрельским вечером Коул подошел к Альбусу и передал, что его вызывает профессор МакГонагалл. Старосте было велено проводить мальчика в кабинет директора.

– Что ты натворил? – поинтересовался Коул, сворачивая в очередной коридор подземелий.

– Ничего, честное слово! Ни одного известного мне правила не нарушил. – Альбус и правда не мог понять, что могло заставить профессора МакГонагалл вызвать его на приватную беседу.

«Может меня собираются отчислить за неуспеваемость? » – подумал он, и его колени тут же подогнулись от страха.

– Кокцинум Феникс[2], – произнес Коул, когда они с Альбусом оказались перед статуей горгульи на восьмом этаже.

Каменное изваяние вмиг отпрыгнуло со своего места, открыв винтовую лестницу, самостоятельно движущуюся вверх наподобие эскалатора.

– Дальше иди сам, – произнес Коул. – Меня просили довести тебя только досюда. Удачи! – Он улыбнулся, развернулся на пятках и бодрым шагом пошел обратно.

Звук его шагов эхом разносился по этажу, отражаясь от каменных стен. У Альбуса пересохло в горле. Он откашлялся и, сделав два шага, встал на каменную ступеньку. Стена сзади сомкнулась, и Альбус начал довольно быстро двигаться по спирали вместе с лестницей, у него слегка закружилась голова. Несколько секунд – и он очутился перед тяжелой дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Альбус легонько постучал.

– Войдите, – донесся из-за двери тихий голос профессора МакГонагалл. – А, Альбус… Проходи. – Она сидела за громадным письменным столом на когтистых лапах, обложившись большими стопками бумаг и книг, и что-то писала. Оторвавшись от своего занятия всего на секунду, директор указала рукой на кресло, стоявшее по другую сторону стола, и продолжила писать.

Пока Альбус сидел и ждал своей участи, он разглядывал портреты на стенах, флаконы, склянки и серебряные приборы, неподвижно лежавшие на полках стеллажей, и старую, всю в заплатках, Волшебную шляпу, которая покоилась на комоде за большим зеленым креслом.

Мальчик задержал взгляд на портретах бывших директоров Хогвартса, которые мирно спали в своих написанных маслом креслах. Портреты Альбуса Дамблдора и Северуса Снегга висели рядом ровно над столом профессора МакГонагалл. Дамблдор был худым и очень старым человеком с седыми волосами и серебряной бородой, перевязанной металлической цепочкой с шариками на концах. И борода, и волосы были такими длинными, что их при желании можно было заправить за пояс. Он сидел на большом стуле, похожем на трон, и его грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Неожиданно Дамблдор распахнул глаза. Они светились яркой голубизной из-под очков со стёклами в форме полумесяца. Он оглядел кабинет и, поймав взгляд Альбуса, улыбнулся и подмигнул ему. Затем кивком головы показал на портрет Северуса Снегга и вновь притворился спящим.

Альбус знал, что Снеггу было всего тридцать девять лет, но на портрете он выглядел намного старше. У него были черные волосы до плеч, крючковатый нос и темные глаза, напоминавшие длинные туннели. Северус Снегг на портрете не скрывал того, что бодрствует, и, когда Альбус перевел на него взгляд, коротко кивнул в знак приветствия.

Профессор МакГонагалл закончила писать и отложила в сторону перо. Какое-то время она молча смотрела на Альбуса, а он старательно отводил взгляд.

– Альбус, ты знаешь, почему я пригласила тебя сегодня? – спросила она.

– Я… Вы хотите меня отчислить? – Голос Альбуса дрогнул. Он посмотрел ей в глаза и увидел у них искреннее удивление.

– Нет, что ты. С чего такой вывод?

– Из-за неуспеваемости. Сами знаете – у меня худшие показатели по всем предметам.

– Что ж, как бы то ни было, позвала я тебя не поэтому. – Профессор МакГонагалл встала и подошла к маленькому столику, стоявшему у стены. – Хочешь чай?

– Да… Спасибо…

Она разлила по чашкам чай и попросила Альбуса помочь перенести поднос на стол.

– Альбус, я хотела поговорить о том, нравится ли тебе учиться на Слизерине.

В кабинете стало очень тихо, а ветер за окном завывал все сильней и сильней, отражая нарастающую панику в душе Альбуса. Перед тем как ответить, он сделал глоток чая – во рту было сухо, словно он не пил неделю.

– Я не… – Он подумал о Джеймсе, который вечно над ним подшучивает и о Скорпиусе, друге, который в любой момент поддержит и подставит плечо. – Да, – наконец сказал он. – Нравится.

– Это вполне нормально – испытывать противоречивые чувства, учитывая то, что все члены твоей семьи учились на Гриффиндоре, – произнесла профессор МакГонагалл. – Оказаться в такой ситуации для любого человека тяжело, а в твоем возрасте… Я задам вопрос напрямую: ты хотел бы учиться на Гриффиндоре?

– Нет! – сразу же выкрикнул Альбус.

– Хорошо подумай. Возможно, там тебе будет проще.

– Спасибо, профессор. Но я хочу остаться в Слизерине, – еще раз отхлебнув из чашки, сказал Альбус. – Здесь у меня есть друг, а там – никого…

– Скорпиус Малфой, да. Но ведь в Гриффиндоре – родной брат.

– Джеймс относится ко мне куда хуже Скорпиуса! – не подумав, выпалил мальчик. Он не хотел рассказывать это кому бы то ни было, тем более директору.

– Ну что ж, – задумчиво произнесла профессор МакГонагалл. – Если честно, я ожидала такого ответа и надеялась, что он будет именно таким. Я рада, что ты самостоятельно сделал свой выбор, а не идешь на поводу у людей, не разделяющих твое мнение.

Альбус чуть было не поперхнулся чаем, который пил как раз в этот момент, и уставился на МакГонагалл во все глаза. В смысле ожидала такого ответа? Так значит, она не считает его неудачником? На его лице отразилось непонимание, и профессор МакГонагалл спросила:

– Что тебя тревожит?

– Я… У меня оценки ужасные… и не получается творить заклинания.

– Так вот оно что… Все ясно. Ну, значит, тебе придется прилагать больше усилий в учебе, чем твоим однокурсникам.

Отчислять тебя никто не собирается, не переживай. Да и ни один школьный закон не принуждает отчислить ученика из-за небольшой неуспеваемости.

Очень важно, чтобы ты понял, Альбус: ты такой же ученик, как и все Хогвартсе. Твои таланты – я уверена – раскроются со временем, но пока этого не произошло, пожалуйста, постарайся поверить в себя. – Профессор МакГонагалл посмотрела на часы. – Уже поздно, скоро комендантский час. Ты дойдешь до гостиной самостоятельно?

– Да. Спасибо, профессор, – ответил он.

– Тогда спокойной ночи.

– Доброй ночи, профессор.

– И, Альбус… – сказала директор, когда он уже дошел до двери. Он обернулся. – Запомни мои слова и не сомневайся в себе. Спокойной ночи, мистер Поттер.

Когда Альбус вернулся в гостиную, он застал Скорпиуса сидевшим в одиночестве у камина. Друг набросился на него с расспросами и не поверил своим ушам, когда услышал, чего от Альбуса хотела МакГонагалл.

В начале мая в Хогвартс должен был приехать Гарри с курсом ежегодных лекций для студентов по защите от Темных искусств. Уже много лет подряд его приглашали в Школу как героя и знатока, сведущего в эффективных методах борьбы с Темной магией.

Защита от Темных искусств начиналась лишь с третьего курса, поэтому Альбус надеялся провести время с отцом в промежутке между занятиями. Мальчик уже давно забыл о том, что его папа встал на сторону Хагрида в начале года.

Несмотря на то, что экзамены начинались только через два с небольшим месяца, Альбус уже начал усердно готовиться и показал относительно хорошие результаты. К концу года он вполне неплохо разбирался в травологии и трансфигурации, по которым получил оценку «Удовлетворительно». Экзамены по астрономии, истории магии и защите от Темных искусств он сдал на «Выше ожидаемого», а вот с заклинаниями и зельеварением все обстояло куда сложнее, и оценка образовалась сама собой – «Слабо».

Кубок по квиддичу выиграл Пуффендуй, но Альбуса это не интересовало. После окончания курса полетов на метлах, организованных для первокурсников в начале года, он возненавидел квиддич. У него получилось заставить метлу прыгнуть к нему в руку под конец второго занятия, но как только он перекинул ногу через древко метлы, то сразу понял – ему не суждено играть. Метлой управлять не получалось: она летела то в одну, то в другую сторону без команды. У Скорпиуса летать получалось, и вполне неплохо, но он не изъявил желание играть за сборную факультета.

Кубок школы, как ни странно, выиграл Слизерин. Альбус боялся, что они проиграют, учитывая количество потерянных им на уроках очков, и все будут припоминать ему еще и это. Победа оказалась чудом: от Пуффендуя отрыв был в десять очков – это при их-то счете с выигранным кубком по квиддичу. Еще немного – и они бы проиграли.

Экзамены закончились, и студенты проводили время как того душа пожелает. В один из последних дней перед отъездом домой, когда все ученики наслаждались природой на берегу Черного озера, старшекурсники Слизерина решили устроить что-то вроде вечеринки для студентов всех курсов их факультета в честь окончания своего школьного образования. Они неизвестно откуда натаскали сладостей и напитков и устроили самый настоящий пир в слизеринской гостиной.

Обратно в Лондон Альбус со Скорпиусом ехали в отдельном купе, и к ним никто не заглядывал, даже Роза. Друзья очень не хотели расставаться и условились писать друг другу письма как можно чаще. Но так как у Скорпиуса совы не было, а филин семейства Малфоев был уже порядком стар и его посылали только с очень важными письмами, мальчики договорились, что их переписку будет переносить сова Альбуса Макс.

Когда Хогвартс-Экспресс прибыл на волшебную Платформу девять и три четверти, набитую волшебниками и волшебницами всех возрастов, Альбус попрощался со Скорпиусом и, увидев маму в толпе встречающих, со всех ног – насколько это позволяли тяжелый чемодан и клетка с совой, – помчался ей на встречу.

Летом Поттеры поехали путешествовать по Европе. Но отпуск удался лишь наполовину. Они побывали в Италии и Франции. Альбус был в восторге от красот этих стран. Собор Святого Марка, Гранд-Канал, Пантеон, Колизей, Сан-Джиминьяно, Собор Парижской Богоматери, Версальский дворец, Амфитеатр в Ниме, который очень уж похож на Колизей в Риме, и, конечно же, Триумфальная арка в Париже – все это осталось запечатленным на фотографиях, которые сделал Альбус в этой поездке.

Пиццы и паста, приготовленные итальянскими кулинарами абсолютно ничем не отличались от тех, что Поттеры пробовали в Англии. Честно говоря, они ожидали большего, опираясь на распространенное мнение о том, что эти блюда в Италии готовятся по фирменным рецептам.

По всему миру обитают волшебники и волшебницы, и все они знают о великом подвиге Гарри Поттера, сразившего Того-Кого-Нельзя-Называть. Куда бы маленькая семья ни поехала, везде встречались мужчины и женщины, которые подходили к герою волшебного сообщества – кто за автографом, кто за рукопожатием.

Это и омрачило путешествие. К Поттерам всегда было приковано внимание окружающих, хотят они того или нет. Чувствовать на себе взгляды людей – даже если они смотрели на Гарри – Альбусу было очень некомфортно. Этот ажиотаж спал, лишь когда семья вернулась в Лондон.

Дома Альбус распечатал все фотографии, сделанные в поездке, и развесил по комнате, в точности как те, что уже были в его коллекции. Мальчик очень гордился своими снимками.

«Ни у кого в Школе нет таких – не волшебных», – думал он, глядя на снимки на стене. – «Может отправить их Скорпиусу? Ему должно понравиться».

Но в тот момент, когда Альбус уже запечатывал конверт с фотографиями и письмом, он вспомнил, что если Люциус Малфой увидит эти снимки, то, как минимум, сожжет их и устроит Скорпиусу нагоняй. Мальчик переписал письмо и вместо «Высылаю фотографии» написал: «У меня есть подарок. Отдам в Хогвартс-Экспрессе».

В последний день лета Джинни приказала детям собрать все вещи до ужина, чтобы чемоданы можно было оставить на ночь в коридоре. День перед отъездом в Хогвартс был тяжелым. Все готовились к завтрашнему расставанию. Гарри вручил всем детям подарки – это уже стало традицией, – а Джинни весь день суетилась, помогая сыновьям собирать вещи.

Наутро первого сентября Кикимер приготовил блинчики с кленовым сиропом и ароматный травяной чай. Джинни согласилась на сироп только потому, что хотела порадовать детей перед отъездом.

До вокзала семья добиралась на машине. Все маглы уже отвезли своих детей в школу и теперь сами ехали на работу, поэтому на дорогах было много пробок, и Поттеры попали на платформу девять и три четверти куда позже, чем планировали. До отправления алого Хогвартс-Экспресса оставалось около пятнадцати минут, поэтому, как только им удалось пробиться сквозь толпу провожающих, Гарри без промедлений поднял чемоданы и клетки с совами сыновей в поезд.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒