Кортни Аламеда, Валинн Метани «Семь опасных теней» 12 страница

Юза вышла из портала и быстро его закрыла.

- Проклятье, - она покачала головой.

- Думаешь, Шутен-доджи его переместил? – спросила я. Слова звучали странно, словно в уши набралась вода. Я покачала головой, потерла ухо пальцами.

- Нет, - сказала Юза. – Мы ушли через часы после принятия решения. Минами явно действовала не по приказу Шутен-доджи – иначе мы столкнулись бы со всей его королевской стражей в подвале.

- Уверена, что он у него был?

- Конечно, - сказала Юза. – Я видела там меч до того…

- Кира! – крикнул Широ. Мы с Юзой повернулись. Широ бежал к нам. На его лице было облегчение, но тени пролегли под глазами.

Юза коснулась моего плеча.

- Я доложу леди О-бэй. Надеюсь, остальным повезло найти седьмого шинигами.

Она ушла, и Широ тут же обнял меня.

- Я так рад, что ты цела, - сказал он, прижавшись лицом к моей шее. Его дыхание щекотало горло, вызывая у меня смех. – Я едва мог спать, пока тебя не было.

- Я в порядке, честно, - сказала я, смеясь, он опустил меня. – Но я… делала в Ёми такое, Широ! Я колдовала так, как раньше не видела, и огонь становился лисами, которые сожгли половину Железного замка.

Он рассмеялся.

- Где твой омамори?

Я вытащила из кармана белую лисичку, которую он для меня сделал. Носик лисы казался опаленным, но в остальном он был в хорошем состоянии.

- Ты? – спросила я.

- Ты, - сказал он. – Ты не кицунэ, но ты в родстве с одной из самых известных кицунэ. Как любой кицунэ, нужно то, что будет сосредотачивать силу. Ты не родилась с хоши-но-тама, как мы. Но я могу делиться с тобой кусочком силы, хотя бы на день-два.

Я сжала омамори одной рукой, прижала кулак в груди. Не так давно я сжимала в руке бумажную лису, ставшую вестником кошмаров. Но эта лиса была ключом к мечтам.

- Я не могу отплатить за этот дар, - сказала я.

- А зачем тебе платить? – он обнял меня. Я прильнула к нему, ощущая силу его рук. Его прикосновение отогнало отчаяние и приободрило меня.

- Мы не получили меч, - прошептала я, отходя от его объятий. – Его уже не было в хранилище.

- Я так и понял по твоему лицу, - он склонился лбом к моему лбу. – Нам тоже не повезло.

- Кровавая луна завтра, - я смотрела в его глаза. – Что нам делать? Ни семи шинигами, ни священного меча…

- Не знаю, - он поцеловал меня в лоб. – Я могу лишь верить в ками и в тебя. Мы найдем способ как-то уничтожить Шутен-доджи.

- Мне бы твой оптимизм, - сказала я.

- Идем, - он поймал мизинцем мой мизинец и потянул меня за руку. – Нужно собраться и обсудить следующие шаги.

Настроение в кабинете было подавленным. Шинигами убежали из Киото. Кланы шинигами были против нашей миссии и поклялись убить всех шинигами, которые поднимут меч на Шутен-доджи. Хуже, наша маленькая команда из шести шинигами не могла справиться с растущим количеством неупокоенных духов в Киото, и Шимада переживал, что Шутен-доджи призовет духов на свою сторону в последнем бою.

Мое сердце болело. После всего, что я сделала, я не стала ближе к победе с ночи, когда умер дедушка. Казалось невозможным зайти так далеко, но остаться на том же безнадежном месте.

О-бэй расхаживала по кабинету, бабочки дико трепетали на ее кимоно.

- Мы не можем уже отступить, поражение обречет на гибель каждого из нас. Должен быть выход.

- Времени нет, - сказал Шимада, склоняясь над картами на столе. – Так что придется сделать седьмого шинигами самим.

Повисла тяжелая тишина. Я посмотрела на Ронина, дующегося в углу. Если он и слышал Шимаду, он не подал виду – он просто смотрел в окно на луну. Широ переминался с ноги на ногу. Я не знала, смотрела ли на него его мать. Я не могла смотреть, сердце уже было разбито. Я не могла потерять и Широ.

- Из кого? – фыркнула Роджи, отгоняя одну из бабочек Шимады от лица. Она оттолкнулась от стены и прошла к нему. – Если ты не заметил, почти все в комнате мертвы.

- Почти все, - сказала О-бэй, и мне стало не по себе от смысла, скрытого в этих двух словах. Я подняла голову и поняла, что она смотрела на Широ.

Она смотрела на меня.

- Иди ты, - сказала Роджи. - Кира не заслужила эту полужизнь.

- Только она обещала мне семерых шинигами, - сказала О-бэй с переливом в голосе, словно ее радовала мысль, что она лишит меня жизни и сделает такой, как она.

Страх сковал меня не сразу, он пробирался в мою душу, как лед по пруду начал снаружи и двигался в глубину, в темные части меня. Я дрожала, лишилась дара речи. Если бы меня кто-то коснулся, я бы разбилась.

- Кира обучена мечу, - сказал Шимада, но эти слова, казалось, причиняли ему боль.

- Не надо, - Роджи погрозила ему пальцем. – Не начинай и ты.

- Тихо, - Широ поднял руку. Он склонил голову, навострив уши, слушал звуки за стенами. Даже я слышала отголоски чего-то снаружи.

Широ отошел от меня к двери кабинета. Я с интересом обогнула столик, следуя за ним. Широ вышел без обуви на веранду. Если холод и беспокоил его, он не подал виду. Я присоединилась к нему на пороге, вглядывалась во тьму.

Крупная фигура стояла на пороге, луна озаряла широкие голые плечи. Он был голым по пояс, ниже была набедренная повязка из шкуры тигра. Его длинная темная грива была спутана. Два одинаковых белых рога торчали из его лба, изгибаясь. Он держал большую дубинку они, веревка была привязана на мускулистой груди.

Я тут же узнала его, хотя он неделями не показывался у храма.

- Кику, - я вышла на веранду к Широ. – Что ты тут делаешь?

- Я слышал, ты ходила за мечом, - прорычал он и отвязал веревку от груди. Он снял с плеча самодельную сумку и поднял ее. Содержимое звякнуло, как осколки стекла. – Жаль, что я украл его раньше.

Я закрыла рот ладонью. Я забыла о нашем разговоре у храма. Казалось, то было давным-давно.

- Ты? – О-бэй вышла за нами на веранду. Другие шинигами появились по одному, выстроились за мной. – Я должна поверить, что синий огр, который едва подходит для службы в Железном замке, смог украсть Кусанаги но Цуруги у своего короля?

- У меня нет короля! – взревел Кику.

Я опустила ладонь на руку О-бэй, чтобы она не вмешивалась. Она с отвращением посмотрела на меня и отдернула руку. Я игнорировала ее, шагнула дальше по веранде. Брусчатка была льдом под моими ногами. Я поежилась.

- Пару недель назад ты пришел в храм, прося помощи с убийством Шутен-доджи, - сказала я, осторожно подбирая слова. Если Кику смог украсть меч, и это была не ловушка, его нельзя было оскорблять. Я не умела хорошо читать других, но я стала понимать лучше монстров. Они нынче были для меня понятнее людей. – Я говорила, если ты проявишь себя как верного моему делу, я позволю тебе присоединиться к нам.

- Что, прости? – буркнула О-бэй.

Кику кивнул, фыркнув.

- Итак, - сказала я Кику, - докажи, что ты с нами.

- Он – не шинигами, Кира, - сказал Шимада.

- Если Кику принес осколки Кусанаги – все – мне плевать, шинигами он или нет, - сказала я Шимаде. – У нас будет оружие для убийства Шутен-доджи, иначе выхода нет.

- И времени, - сказала Роджи.

Кику опустил мешок на пол и встал на колени. Его большие пальцы неуклюже развязывали узлы пропитанной потом ткани. Казалось, это была старая простыня, ставшая мешком, узлы не давали осколкам высыпаться. Я опустилась на колено и помогла ему развязать узлы.

Он сел на корточки. Я развязала последний узел, убрала ткань. Луна сияла на тонких кусочках металла. Я коснулась одного осколка, и вся груда засияла. Осколки возле моего браслета сияли ярче всего. Даже Кику замер, потрясенный красотой сверкающего меча.

Я подняла голову, ослепленная светом.

- Почему ты хочешь помочь нам уничтожить Шутен-доджи?

Кику смотрел на меня миг, будто оценивал. Или взвешивал цену рассказанной правды. А потом сказал:

- Шутен-доджи убил моего брата, - голос Кику будто завязался в узлы крепче, чем те, что мы развязали. – Я хочу отомстить. Пусти меня биться.

Я хорошо знала это чувство.

- Ты отдашь меч, если я позволю тебе остаться? – спросила я.

- Да, - сказал он, склонив голову и плечи.

- Ладно, - я опустила голову, кланяясь. Я просунула руки под ткань, подняла осколки и встала. Я повернулась к шинигами. – Когда поднимется кровавая луна, мы одолеем того монстра вместе.

Двадцать девять

Храм Фуджикава

Киото, Япония

У меня были все осколки, но это не означало, что я могла сделать меч целым.

Я отнесла их в погреб мотомии. Мы с Широ в тишине собирали меч, лишь иногда кивали и указывали руками. О-бэй расхаживала, порой грызя ноготь большого пальца. Я еще не видела ее такой… не знаю, нервной.

Кику сидел у колодца, не умещался тут во весь рост. Роджи прислонялась к стене, следила за движениями О-бэй. Шимада стоял неподалеку, порой давал нам советы.

Мы медленно собирали нечто похожее на ранний и ржавый тачи. Разбитый клинок в почти тридцать дюймов длиной, не включая рукоять.

Но когда я опустила последний кусочек на место, ничего не произошло.

- Что теперь? – я посмотрела на Шимаду. Если кто и знал, как починить Кусанаги, то это он.

- Клинок был разбит магией, - сказал он. – Начнем с этого.

Мы попробовали заклинания. Они не сработали, и мы попытались очистить осколки ритуалами. Мы всю ночь пробовали все, что приходило в голову, и на рассвете вынесли меч наружу, надеясь, что осколки соединит солнце. Ничто не сработало. А от моего браслета осколки только сияли.

Я позвонила Горо, и он посоветовал волшебного кузнеца в Нарите. Шимада отмахнулся, сказав:

- Меч создан солнцем, смертный огонь не растопит этот металл.

Я потерла лицо, устала физически, психологически и духовно. Каждый раз победа была близко, но судьба оттаскивала ее. Шинигами было шестеро, и нам нужен был целый Кусанаги но Цуруги. Если я не придумаю, как соединить осколки, до заката, придется отдать жизнь. Я уже ощущала конец существования – тьму и отчаяние. Я не хотела вечность провести с проклятием убивать.

- Мы можем вызвать бабушку? – спросила я у шинигами. – У нас все осколки меча, Старейшины могут помочь.

- Попробовать стоит, - Роджи пожала плечами. – Я бы хотела встретить старушку. Шимада много о ней рассказывал. Ты же лучше ухаживала за ее камиданой?

- Вряд ли я предложила бы это, если бы не ухаживала, - сказала я.

- Точно, - Шимада улыбнулся.

Шаги зазвучали на лестнице. Хейхачи спустился в подвал с ошеломленным видом. Он склонился в комнату на последней ступеньке, зацепился за стену, словно не хотел тут задерживаться.

- Кира, тут тебя хотят увидеть, - сказал он. – Думаю, это могут быть твои родители.

- Ох, это последнее, что я хотела услышать, - буркнула я, прижимая ладони к ушам. – Что они тут делают?

- Они вовремя, это да, - раздраженно сказала Роджи. – Мы подготовим все к призыву, Кира. Увидимся через минутку?

- Надеюсь, - мрачно сказала я, поднимаясь за Хейхачи по лестнице. Он оставил меня у сада дедушки, родители ждали там у калитки. – Мать, отец, - я поклонилась им. – Что привело вас в храм сегодня?

«Из всех дней нужно было выбрать именно этот? » - у меня была сотня дел, и в этот список не входил разговор с родителями. Они были тут не просто так, судя по их лицам, и они не хотели просто поздороваться. Их новости не могли быть важнее соединения осколков Кусанаги или боя с королем демонов.

- Нам нужно поговорить, - мама окинула меня взглядом. Она хмурилась, и я вспомнила, что не переоделась после похода в Ёми. Я все еще была с пеплом врагов на щеке, кровь была на правом плече.

- О чем? – я потерла щеку рукавом.

- Это дело семьи, - сказал отец. – Нужно войти внутрь.

«Отлично, - подумала я. – Мне только дополнительных сложностей не хватало».

Я ввела код у калитки, и дверь открылась, впуская родителей. Я отперла входную дверь, разулась и направилась на кухню.

Мама окликнула меня:

- Мы тут ненадолго.

Я замерла. Родители остались в гэнкане, в обуви. Я поддерживала их желание сделать визит коротким, но их неохота даже разуться насторожила меня. Мама перебирала руками, то сжимала ремешок сумки, то сунула их в карманы, потом сцепила перед собой.

- Что такое? – я посмотрела на них. – Кто-то заболел? Ами поранилась в школе? Миямото решили, что меня нужно выгнать из Когаккана?

- Нет, не это, - мама посмотрела на отца для поддержки или утешения. Но отец не взглянул на нее. – Думаю, лучше перейти сразу к делу… Кира, прости, но я решила продать храм.

Я не сразу осознала ее слова – я не могла представить храм Фуджикава, принадлежащий другой семье, да и все, что я делала, все мои жертвы были ради храма. Ради нашей семьи. Кровь дедушки осталась на половицах в мотомии. Сколько ночей я не спала, считая часы до следующего полнолуния? Сколько раз моя жизнь была в опасности, а тело и дух в ранах во имя этого места? А теперь родители хотели лишить меня этого?

Я хотела визжать, сорваться и обрушить на них полный вес моей ярости.

«Как вы смеете? Как вы смеете думать, что я не имею право сделать это? Забирать это у меня? У нашей семьи и всех поколений, которые будут после нас? ».

И маме: «Как ты смеешь отворачиваться от того, кто мы? ».

Я не сказала этого. Что говорить? К этому времени завтра мир может накрыть вечная тьма, потому что мы не справимся. Или, может, я оставлю свою жизнь и пойду за нашими шинигами в бездну.

- Ты понимаешь? – голос мамы был стальным. – Мы с твоим отцом… не хотим, чтобы ты провела остаток жизни тут, разбираясь с проблемами храма…

- Ты про сражения с монстрами, да? – холодно спросила я. Родители вздрогнули от слова «монстры». – Может, однажды вы оба поймете, что другая жизнь мне не дана. Я не стану слепой к этому всему, понимаете?

- Может, тебе стоит попробовать, - сказала мама.

- Как сделала ты? – я пыталась сдержать пламя внутри, но не удавалось. – Я знаю, что ты можешь видеть, какой Широ. Я знаю, что ты видишь ёкаев, хотя бы некоторых. Но ты не стала меня защищать, а бросила. Как и храм…

- Не суди меня, - рявкнула мама. – Ты не знаешь, что я пережила, чтобы родить тебя! И теперь ты дружишь с… чем-то таким, как это!

- Чем-то? – я раздраженно издала смешок. – Широ – страж храма, мама! Он не вещь!

- Кицунэ опасны! – мама повысила голос. Я поняла, что ни разу не слышала, как она кричит. Как и не слышала, чтобы она так признавала ёкаев.

- Как и демоны, с которыми ты меня бросила! – закричала я в ответ.

- Хватит, - сказал отец. Мы с мамой притихли. Мама опустила взгляд, лицо было красным, послушная жена. Отец продолжил мягче. – Несколько покупателей уже заинтересованы храмом. Думаю, тебе пора вернуться домой. Разговоры о призраках и демонах… это ненормально.

Я открыла рот, чтобы ответить, подумала и покачала головой.

- Я дома, - сказала я.

- Он про наш дом, - сказала мама.

- Я знаю, о чем он. Мой ответ: нет, - я схватила свою обувь в гэнкане. – Продай храм. Ты уже отвернулась от нашего рода, что такое - еще один шаг для наследия семьи?

Мама охнула, словно я ударила ее по лицу. Я покачала головой и бросила их в гэнкане. Я прошла по кухне. Родители звали меня. Обувь застучала по полу гэнкана. Я вышла в заднюю дверь и хлопнула ею по раме.

Ярость сделала мир красным по краям. Я ушла в глубины садов храма. Природа всегда немного успокаивала – я нуждалась в этом сейчас. Я провела ладонью по колючему подстриженному кусту, который остался без ухода после смерти дедушки. Я глубоко вдохнула прохладный чистый воздух. Птица пела на ветках вечнозеленого дерева. Я закрыла глаза, подставила лицо солнцу. Его теплое сияние проникало сквозь веки, красные пятна во тьме.

Я не хотела терять этот мир.

- Я мешаю? – спросил мужской голос.

Я открыла глаза и повернулась.

Ронин стоял у одной из оград, руки были в карманах пальто. Он попытался улыбнуться, но это ему не подходило. Несколько бирюзовых бабочку были на нем, крылья мерцали в свете утра.

- Ты – последний, кого я хотела бы видеть, - я отвернулась от него и пошла прочь.

- Это жестоко, - сказал он.

Я остановилась.

- Ты тут, чтобы извиниться или убедить меня присоединиться к тебе в смерти?

- Может, всего понемногу, - неловко ответил он.

- Побереги дыхание, - сказала я. – Хотя тебе и не нужно его больше тратить.

Я повернулась, зная, что отдам жизнь, защищая этот храм. Я могла отдать душу, если кровавая луна взойдет, а Кусанаги но Цуруги останется горкой осколков. Но еще были часы, и я не поговорила с бабушкой. Я отыщу способ соединить Кусанаги.

Я пошла прочь. Мало было пережить ночь. Я хотела остаться живой.

Ронин не пошел за мной.

Тридцать

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Шинигами призвали дух бабушки в мотомии, но оставили меня одну говорить с ней. Душа бабушки уже не выглядела как призрак из кошмаров, и ее когда-то истерзанный дух выглядел счастливо, сыто и был целым.

Я охнула при виде нее и поклонилась.

- Видишь, что бывает, когда помнишь предков? – бабушка шлепнула меня по затылку.

Я выпрямилась из поклона.

- Я рада, что смогла повлиять.

- Еще как! – ответила бабушка.

Мы опустились в сэйза на полу мотомии. Утреннее солнце проникало в открытую дверь, мерцало на бабушке и отражалось от пыли в воздухе. Солнце прогоняло боль в моих мышцах и костях.

- Ты творишь беды, - сказала бабушка. – Проникнуть в Ёми, украсть меч у демонов, сжечь половину Железного замка…

Я покраснела.

- Прости, бабушка, если мои действия принесли позор…

- Позор? – бабушка фыркнула. – Шутишь? Это самое веселое, что у Старейшин было за века! Все говорят о тебе, даже твоя двоюродная бабушка-ханжа Мичиру. Мне приходится напоминать старухе, что ты – моя внучка, а не ее!

- О! – я прикрыла рот рукой, скрывая удивление. – Жаль, моих родителей мои поступки не радуют.

- Ах, да, - веселье покинуло лицо бабушки. Она склонилась и опустила ладонь на мою. – Знаю, тебе сложно видеть, но у твоей матери хорошее сердце. Она хочет только защитить тебя.

- Тогда почему она дала мне поверить, что не видит ёкаев? – спросила я, пытаясь управлять тоном. Гнев был все еще слишком свежим, бурлил в порезах на сердце. – Зачем бросать храм? Зачем оставлять меня биться с этой тьмой одну?

Бабушка прищурилась, словно я была линзой, сквозь которую она могла видеть прошлое.

- Думаю, твоя мама знала обо всем этом, - сказала бабушка через миг, указав на меня, мотомию и, может, кровь дедушки на досках. – Пока она была беременна тобой, твоя мама говорила о золотой лисе, приходившей к ней во снах. Лиса сказала ей, что ребенок – дочь – столкнётся с великой тьмой. После твоего рождения твоя мать оставила работу в храме. Думаю, она хотела изменить твою судьбу, но ты все равно выбрала свой путь. Дети так всегда делают.

Я не смогла отыскать слова, бабушка похлопала меня по ладони.

- Можно увидеть осколки Кусанаги но Цуруги?

- Да, - тихо сказала я. – Идем, я покажу.

Мы спустились в погреб. Осколки меча мерцали в тусклом свете, защищенные старыми и новыми чарами. Бабушка замерла в ярде перед алтарем. Она низко поклонилась.

- Мы не знаем, как их соединить, - сказала я, подойдя к алтарю. – Я надеялась, что ты знаешь, как?

- Нет, - бабушка покачала головой. – Мы – семья жрецов, а не кузнецов. Но…

- Но? – спросила я.

- При жизни у меня была самодельная миска из камня, переданная мне матерью, а ей – ее матерью, - бабушка опустила ладони на край алтаря. – Эта вещь была самой ценной для меня. Когда я разбила ее, я была безутешна. Но твой дедушка взял осколки и восстановил ее золотом. После этого миска стала красивее и ценнее для меня.

- Я не знаю, как это связано с восстановлением легендарного меча, - я понимала, что бабушка пыталась помочь, но надеялась на не такой философский ответ.

Бабушка пожала плечами.

- Я не о том, что меч нужно чинить золотом, дитя. Шрамы делают нас более ценными. Может, тебе стоит принять шрамы на этом мече и на твоем сердце, и он ответит на твой зов.

- Хотела бы я знать, как это сделать, - я смотрела на обломки. – Если я хочу выжить этой ночью, мне нужен целый меч. Я не могу спасти ни храм, ни себя без него.

- Знаю, дитя, - сказала печально бабушка. Мы смотрели на осколки в тишине пару мгновений. – Может, лучше не быть героем. Подумай о героях старых историй, не все они выживали.

Весь день я пыталась восстановить Кусанаги. И не справлялась. Солнце было все ближе к горизонту, и давление на груди росло. Шинигами приходили и уходили. Широ ходил вокруг колодца, потирая лицо руками. Я поела, когда Хейхачи сунул мне в руки тарелку рамена.

Как бы я ни пыталась понять слова бабушки, ничего не получалось.

Солнце садилось, и я собралась в главном дворе с Широ, шестью шинигами, они Кику и Они-чаном.

- Это безумие, - О-бэй яростно махнула на Кику. Хоть она была не рада, шинигами хотели провести ритуал с Кику как седьмым. По словам Шимады огры были похожи в Ёми на шинигами, хоть они больше мучили людей до смерти, чем пожинали души. Гарантий не было, но дух Кику мог выстоять ритуал. Возможно.

Солнце было все ближе к горизонту, и я все сильнее дрожала. Я говорила себе, что от холода, который усилился в тени. Я говорила себе, что просто боялась неизвестности. Я не боялась смерти. Нет. Да.

Но я уже не была той, кто дрожал в подвале, пока демон убивал ее дедушку, и я не была той, кто позволял задирам мучить ее. Та девушка была без мозолей на ладонях от тренировок с мечом. У нее не было опаленной одежды от практики онмёдо. Она не была в Ёми и не сталкивалась с шинигами.

Холодным вечером я оставила ту Киру Фуджикаву на вокзале в Киото. Дрожащую и напуганную. Когда я вернулась, я была другой, изменившейся навеки.

Я была в красных хакама мико и белом кимоно, волосы были собраны в высокий хвост. У меня был простой стальной меч за поясом. Даже если я встречу смерть, я прослежу, чтобы мои враги умерли со мной.

Они-чан лежал у моих ног. Широ стоял рядом со мной. Шинигами и огр собрались в центре двора. Шимада, похоже, объяснял ритуал другим, его красная хаори трепетала от ветра. Хейхачи был взволнован, Роджи скучала и разглядывала ногти. Я впервые видела ее в броне после ее прибытия с Шимадой. Она поймала мой взгляд и послала поцелуй.

О-бэй и Юза были в черном, выглядели издалека как сестры. О-бэй выбрала кимоно, пластину на груди и броню на левом плече. Бабочки из белых нитей рассыпались по ткани. Юза была в черных хакама и черном кимоно, выглядела опасно. Кику с другой стороны сидел на земле, голый по пояс, мышцы ног выпирали. Он грыз ноготь большого пальца, сплюнул что-то на землю.

Я надеялась на огра. Если он не справится, все будет потеряно.

Широ будто читал мои мысли. Он обвил рукой мои плечи, притянул ближе и поцеловал в лоб.

- Все будет хорошо, Кира, - сказал он. – Это сработает.

- Уверенности нет, - прошептала я, глядя, как шинигами занимали места. Их построение напоминало созвездие Большой ковш, Шимада стоял на вершине. Большой ковш - или Семь звезд Северного ковша – был важен в онмёдо со времен Абэ-но Сэймэя. Те семь звезд давно символизировали, чтобы отгонять зло и, что важнее, нести справедливость.

Шимада мало говорил мне об этой церемонии, но я понимала значимость построения. Шинигами стояли лицом к садящемуся солнцу, исполняли сложные жесты, и я едва могла их уловить, не то что понять.

Стало тихо. Они колдовали, и их тени стали принимать жуткие облики. Их фигуры стали с длинными когтями и изогнутыми рогами, чешуей и клыками. Я отпрянула, когда тень Шимады потянулась по земле, прижимая ладонь к брусчатке. Она закричала, и я слышала это душой. Моя смелость убегала от этого.

Бабочки поднялись с кимоно О-бэй, рассеялись с татуировок Роджи. Белые мотыльки Юзы летали вместе с синими Ронина, но всех их подавляли черные огромные бабочки Шимады. Тысячи бабочек и мотыльков кружили во дворе, скрывая от меня что-то темное и жуткое.

- Что мы наделали? – прошептала я, отходя от существ, поднимающихся из тьмы.

- Только то, что можем, - Широ придерживал меня. – Не теряй смелость. Худшее еще впереди.

Они-чан зарычал, глядя на что-то на главном святилище. Я проследила за его взглядом. Женщина стояла на крыше, смотрела с презрением на сцену перед собой. Девять золотых хвостов за ней были как веер, а ее золотое кимоно мерцало от угасающего солнца, трепетало от ветра, который я не ощущала. Ее красота была из иного мира, такая идеальная, что я отчасти желала запомнить ее как картинку.

Я знала, кто она была, без подсказок. Тамамо-но Мэй, одна из самых опасных ёкаев Японии, помощница Шутен-доджи. Страх сдавил меня быстро и с силой. Я не могла дышать. Не могла двигаться.

Они уже были тут.

Тамамо-но Мэй поднесла рожок к губам.

Звук рожка раздался над храмом как гром.

Тридцать один

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Они-чан взревел в ответ. Он вскочил на ноги, приняв полный размер в прыжке. Я опустила ладонь на спину кота, чтобы не упасть. Жесткая шерсть на его плечах росла пучками среди шрамов. Одно ухо было надорвано. Когда Они-чан тряхнул хвостами, огонь на кончиках зашипел, бросаясь угольками.

Они были тут.

Широ притянул меня к себе и поцеловал.

Кровавая луна еще не взошла.

Рожок прозвучал снова, и ему ответили крики демонов.

Они были тут.

Шинигами вытащили мечи. Кику с криком взмахнул дубинкой и погрозил ею Тамамо-но Мэй. Тени вокруг шинигами погрузились в брусчатку, терзали воздух, словно тонули. Ритуал был прерван. Враг был у ворот.

- Шутен-доджи не должен быть тут! – крикнула я Широ. – Луна еще не взошла!

- Это не он! – сказал Широ. – Это Тамамо-но Мэй, они прибыли прервать ритуал. Им нужно убить всего одного шинигами, чтобы остановить нас, понимаешь?

Я кивнула, страх сдавил горло так, что было тяжело дышать.

- Мы задержим их, - сказал Широ, уши склонились вперед, словно следили за добычей. – Бери Они-чана и осколки Кусанаги. Нельзя бросать меч без защиты.

- Хорошо. Будь осторожен. Пожалуйста, - я прижала ладони к его щекам, заметила янтарные искры в его глазах, веснушку на правой щеке и то, как его челка падала на лоб под углом. Если я умру этой ночью, я хотела в последние мгновения вспоминать его лицо.

- И ты, - сказал Широ. – Иди. Скорее.

Они-чан ткнулся головой мою ладонь, рыча. Я отошла от Широ, желая остаться с ним. Но Они-чан прыжками устремился прочь. Я поспешила за большим котом, миновала главное святилище, обогнула веранды и общежитие жрецов. Мотомия виделся впереди, черепица выглядела обгоревшей в свете заката и кровавых облаков.

Они-чан остановился у двери. Я почесала его за порванным ухом и прошептала:

- Жди тут. Я сейчас вернусь, - он заурчал, прыгнул на крышу, чтобы следить за нарушителями.

Я спустилась в пустой погреб. Осколки Кусанаги мерцали на алтаре на шелковой подушке. Я замерла перед алтарем, дважды поклонилась осколкам, дважды хлопнула и снова поклонилась.

- Прошу, - прошептала я, сжимая ладони перед грудью, закрыв глаза. – Если эти осколки охраняет ками, услышь мою молитву. Если когда и нужно стать целым, Кусанаги но Цуруги, меч Аматэрасу-омиками, то это сейчас.

Я открыла глаза, но меч остался осколками, как и мое сердце. Наша миссия висела на волоске, и мне нужен был целый Кусанаги но Цуруги. Если с шинигами что-нибудь случится, меч станет единственным шансом на успех.

Они-чан зарычал снаружи. Что-то завизжало. Я оглянулась и собрала осколки в шелковой ткани, свернула ее и завязала. Я закинула мешок на спину и завязала на груди. Осколки не долго будут там храниться, но так мои руки были свободны.

Вой сотряс мотомию. Я взбежала по ступенькам, вышла вовремя, чтобы увидеть, как Они-чан обрушивает огра на землю. Они-чан тряхнул большой головой, терзая горло они.

Второй огр закричал, напал на открытую спину Они-чана. Я не успевала достать мечом, так что изобразила Рин, направила всю ярость к огру. Я вытянула руки, и жар охватил мое тело. Яркий шар огня вырвался из ладоней, пронесся по двору и ударил по огру. Он пошатнулся, спутанная грива пылала. Его крики привлекли внимание Они-чана.

Большой кот повернулся, рыча, кровь капала с подбородка. Он напрягся, мышцы напоминали большие пружины. Он прыгнул, передние когти блестели как лезвия. Они-чан впился ими в они, утащил монстра к земле. Я отвернулась. Захрустели кости. Во дворе стало тихо.

Они-чан сошел с трупа огра, и я хотела забраться на его спину и убежать – он выглядел достаточно большим и быстрым, чтобы унести меня подальше. Если шинигами проиграют, если Кусанаги окажется у врага. И если я не смогу соединить клинок, наверное, будет умнее схватить осколки и убежать.

Я стояла перед мотомией, зацепив большим пальцем лямку самодельного мешка. Другая ладонь лежала на рукояти стального меча. Тени вокруг ног сгустились. Кровь лилась из глоток и груди огров, и она была как смола в темноте. Страх окутал язык, медный и искрящийся. Они-чан подошел и ткнулся головой со шрамами в мою ладонь. Я почесала его за ухом, глядя на врата храма и дрожа.

Крики летали как стрелы. Деревья вокруг меня дрожали, может, видели жестокость в главном дворе. Я со своего места могла только слышать крики и звон металла, вдали прогремело что-то, похожее на выстрел из пистолета.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 111213 14 15 Следующая ⇒