Кортни Аламеда, Валинн Метани «Семь опасных теней» 10 страница

Я глубоко и судорожно вдохнула. Ужас проник в мои кости холодом.

Я забрала жизнь.

Точнее, существование. Не важно, что я убила ее в самозащите или в защите храма, осознание с силой ударило меня. Забрав жизнь, я ощущала себя пустой.

Я вытащила меч из ее тела. Роджи подбежала ко мне, ее белая футболка была в вишневых пятнах. В отличие от меня, она носила кровь врагов уверенно, словно и не замечала ее. А меня тошнило от этого.

- Нет ничего хорошего в убийствах, - выдавила я.

- Точно, - сказала Роджи. – Потому быть шинигами – проклятие. Но мы можем поговорить о сожалении позже. Идем.

Я проследовала за ней к мотомии храма, с тревогой оглядываясь. Вокруг был только кружащийся снег. Земли храма были странно тихими. Ни криков в воздухе. Ни эха звона стали в ночи. Но дом извивался, как языки драконов, над зданиями. Он царапал горло и вызывал слезы. Я потерла глаз костяшками, но от этого стало только больнее.

Мы зашли за дом дедушки, держась теней у внешней стены сада. Роджи двигалась как кошка, тихая и гибкая, снег не хрустел под ее босыми ногами. Ветер тянул за ее короткие волосы – я впервые видела ее без косичек на голове.

Она замерла у края сада и махнула мне остановиться.

Сначала я не знала, почему мы остановились, а потом услышала тихий шорох, стук костей и тихий печальный выдох. Я посмотрела влево. Звуки, казалось, доносились из мотомии, скрытой за кустами. Роджи оглянулась, произнесла губами: «Готовься».

Я кивнула, хотя не была готова. Я сжала рукоять катаны, правая ладонь была у гарды меча, а левая сжимала основание. Роджи научила меня держать меч указательным пальцем и мизинцем, оставляя средние пальцы расслабленными. Но я невольно сжимала меч так, словно держалась за жизнь, словно, выпустив его, погибла бы.

Роджи оттолкнулась от стены, направилась к мотомии. Я следовала за ней. Маленький храм появился из теней, его стены и изогнутая крыша были темнее всего вокруг него. Трупы ёкаев усеивали землю, их кровь текла в трещины между брусчаткой. С каждой пролитой каплей крови я ощущала, как болели кости храма. Я насчитала двенадцать мертвых. Конечности подрагивали, но ничто не пыталось встать.

Я прошла в храм, заглянула в погреб. Я ощущала жестокость от досок в этом месте, словно воспоминание о произошедшем не пропадало. И я не знала, говорило мое неудобство, или это было что-то настоящее. Что-то злое.

В этом свете пятна крови на досках казались черными.

Роджи прошла со мной внутрь.

Что-то пошевелилось за ней.

Роджи, похоже, заметила мое выражение лица.

Она повернулась.

Я завизжала.

С ревом огромный они бросился на нас. У него было алое лицо и грива спутанных черных волос. Он взмахнул дубинкой с торчащими костями, разбил одну из колонн храма. Я отвернулась, обломки дерева проносились мимо моего лица.

Роджи ответила быстрее:

- Рецу! – крикнула она, делая жест рукой и вытягивая ее. Воздух вокруг нее замерцал, врезался в огра и оттолкнул его. Роджи использовала миг, бросилась вперед и врезалась плечом в его большую грудь, выталкивая его из маленького храма. – Поможешь, Кира? – крикнула она.

- О, хорошо! – сказала я.

Роджи закатила глаза.

Я выбежала из маленького храма, огр поднялся на ноги. Он был выше многих мужчин – даже выше Шимады – и у него были большие мышцы на руках, ногах и спине. Я не могла одолеть его один на один. К счастью, я не была одна.

Он улыбнулся мне, смеясь под нос.

- Мой господин будет рад, когда я принесу не только его ценную убийцу, но и его любимого врага.

- Кто сказал, что девушка хочет пойти с тобой домой? – сказала я.

Огр сказал:

- Ха! – и бросился ко мне. Я шагнула вправо, дубинка просвистела мимо моей головы.

Роджи бросилась, пригнулась под его дубинкой и ударила по боку. Она промазала, отскочила на пару шагов. Огр ударил кулаком по месту, где она была миг назад. Я шагнула вперед, вонзила меч в левую голень огра. Он взвыл от боли и потянулся ко мне. Я упала, и Роджи пронзила мечом его живот.

Струйка крови потекла изо рта огра, он рухнул на колени. Роджи вытащила меч из его тела, он булькнул, глаза закатились. Он рухнул на землю.

Роджи протянула ко мне руку.

- Неплохо, дитя. Ты быстро учишься.

Я улыбнулась, сжала ее ладонь. Она подняла меня на ноги, и мы вместе отошли от трупа огра.

- Ого, вы в порядке? – Широ появился из подвала мотомии. – Я думал, мы очистили земли. Простите!

- Мы в порядке, - сказала я. – Юза еще там?

- Да, мы ее уберегли, - Широ вышел на веранду мотомии. Он хмуро посмотрел на сломанную колонну, схватил кусок от нее и бросил на землю. – Шимада и Горо пошли проверить периметр храма, а моя мама отправилась помогать кицунэ…

Широ охнул и напрягся, глядя на кого-то за мной.

«О, нет», - подумала я, встревоженно оборачиваясь.

Мама вышла из теней веранды. Перед ней лежал труп убитого они, сад дергающихся лап йорогумо и стояла упрямая дочь с окровавленным мечом. Кровь демона была на моей одежде, и это не улучшало ситуацию.

Я пошла к ней.

- Мама, я…

- Не такую жизнь я для тебя хотела, Кира, - сказала она, спускаясь с веранды. Я замерла. – От этой жизни я пыталась тебя защитить.

- Ты знала? – гнев разгорался во мне. – Ты знала, что это была не ложь? Ты знала о ёкаях, и дедушка… Ты видишь сквозь морок Широ?

Мама молчала, только выдерживала мой взгляд.

- Почему? – сказала я, голос был почти всхлипом. – Если ты знала, почему оставила меня нести это бремя одну?

- Этот мир никогда не был моим, - сказала мама. – Не как у твоего дедушки, не как у тебя. Я думала, что смогу укрыть тебя от него, сказать, что это ложь, что глаза обманывают тебя… но я ошибалась.

Она не извинилась, но печаль в ее голосе не звучала наигранно. Я не унималась:

- Мама, храм в опасности. Мы в опасности. Кровавая луна скоро, и…

- Я не могу помочь, Кира. У меня нет твоих талантов, - она покачала головой. – Хотя я позволю тебе остаться в храме до нового года. Пусть дедушка гордится тобой. Он всегда тебя любил.

Мама отвернулась и пошла к воротам храма.

- Мама, стой! – сказала я.

Она замерла и оглянулась.

- Дедушка говорил, что наш храм скрывает кусочек Кусанаги но Цуруги? – спросила я.

Мама нахмурилась.

- Откуда у нас священный меч императорской семьи? Разве он не в Нагое?

- Наверное, - сказала я.

Она ушла, и Широ обвил меня руками. Я прильнула к его груди, и он опустил подбородок на мою макушку.

Он ничего не говорил.

Это и не требовалось.

Двадцать четыре

Старшая школа Когаккан

Киото, Япония

Утром понедельника мы с Широ обнаружили, что декабрь стал еще холоднее. Зимний ветер впивался в мои щеки, лед скользил под ногами. Луна висела низко на небе, становилась все больше с каждым днем. Чуть меньше недели, и кровавая луна взойдет, а наша война начнется.

Я удивилась машине семьи, ждущей на улице, двигатель гудел. Мама вышла из машины, мрачно поджав губы.

- Кира, - сказала она вместо приветствия. Она не стала здороваться с Широ.

- Доброе утро, мама, - я замерла на ступеньках. – Что ты тут делаешь?

- Старшая школа Когаккана согласилась не исключать тебя при одном условии, - слова мамы вылетели облаком пара.

- О? И каком? – спросила я.

- Ты официально извинишься перед Нанао Миямото и ее родителями, - сказала мама. – Сегодня.

- И все? – я искала ловушку, скрытое условие в словах матери. Я провела так много времени в мире монстров, что было сложно принимать кого-то без подозрений.

- Я встретилась в субботу с Миямото-сан, матерью Нанао, - сказала мама. – Я убедилась, что она в курсе, что ты считала, что защищалась. Мы встретимся утром в кабинете директора для твоего официального извинения.

«Мама… помогает мне? » - в своем сдержанном стиле.

- Ты не оставила мне выбора.

- А ты его заслужила? – холодно сказала мама.

Я вздохнула. Я не хотела извиняться перед задирами, но если мои родители спасут лицо, они не усложнят мою жизнь.

- Ладно, я извинюсь перед Нанао, - сказала я.

Но перед тем, как сесть в машину к родителям, я повернулась к Широ.

- Встретимся в школе, ладно?

- Уверена? – Широ сунул руки в карманы штанов.

- Да, - я быстро улыбнулась ему и стала спускаться по ступенькам. – Увидимся в классе!

Он подмигнул мне и помахал, игнорируя испепеляющий взгляд матери. Отец ничего не сказал, когда я села на заднее сидение его седана. Мы не говорили по пути в школу. Мама не ругала меня за дружбу с Широ, мы не говорили о произошедшем в храме в пятницу ночью. Я прокручивала в голове извинение снова и снова.

Когда отец остановил машину у школы, пот пропитал мою блузку на спине. Сердце сжималось в груди с каждым ударом, болело, словно я пробежала марафон. Я не хотела вставать на колени перед врагами и молить их о прощении, как и не хотела делать вид, что жалела, что защитилась. Я не ощущала вины, хотя буду искренней. В отличие от Ронина. я знала, что означало извинение – это была просьба вернуть гармонию и не повторять поведение в будущем. Если Нанао не повторит такое, то и мне не придется.

Мы прибыли в школу, и я последовала за родителями в кабинет директора Ито. Комната была с теплым паркетом и кожаными креслами. Свитки с чернилами украшали стены. Бледный свет проникал в окна. Одна створка была приоткрыта, впуская в комнату холодный ветер.

Директор Ито встал из-за стола. Он был невысоким, и его почти затмевала мебель вокруг него. Он пригладил костюм, поклонился моим родителям. Нанао и ее родители тоже встали, обменялись поклонами и подавленными приветствиями. Наши отцы поклонились друг другу, показывая уважение и смирение, признавая равный статус. Их поклоны начались со стандартных пятнадцати градусов и становились все ниже с каждым наклоном.

Я поймала взгляд Нанао, и он коснулась перевязанного носа и быстро отвела взгляд. Я плохо умела читать поведение, но она не вела себя как победитель. Нанао выглядела так же неуютно, как я себя ощущала. Я думала, она будет рада каждой секунде, а потом разнесет ужасные сплетни обо мне. Я думала даже, что Аяко будет тут, чтобы увидеть мое унижение. Но я читала в этой комнате только стыд и печаль.

- Кира, - сказал отец, не глядя на меня. – Думаю, ты должна кое-что сказать Миямото-сан и ее родителям?

- Да, - я прижала ладони к бедрам и согнулась так, что пальцы коснулись колен. Поклон был очень низким – семьдесят градусов с прямой спиной – так делали для ками храма или искренних извинений. – Простите, Миямото-сан, за нанесение раны и физическую боль. Мои поступки были глупыми, и я прошу прощения за проблемы, доставленные вам и вашей семье.

Я выпрямилась. Мои родители повторили это, но для родителей Нанао. Мама извинилась за невоспитанную дочь. Я старалась скрыть эмоции, чтобы ее слова не задели меня. Но мне все еще было неприятно.

- Моя дочь убедила меня, что она не будет больше так жестоко себя вести, - сказала мама, а потом еще раз поклонилась, уже не так низко. – Я благодарна, Миямото-сан, что вы не просите исключить ее из Когаккана. Ваша щедрость не знает границ.

- Нет, Фуджикава-сан, я должна извиняться за свою дочь, - сказала миссис Миямото, кланяясь в ответ. – Мы не можем считать только вашу дочь в ответе за эту ситуацию, да, Нанао?

Нанао быстро моргала, сдерживая слезы.

- Нанао, - с нажимом сказала госпожа Миямото.

Нанао икнула и поклонилась мне. Ее идеальные волосы ниспадали двумя водопадами по бокам от головы. Ее пальцы дрожали на коленях. Я была так потрясена, что не сразу смогла взять себя в руки от ее поклона.

- Я тоже должна извиниться, Фуджикава-сан, - она не поднимала взгляда. – Я признаю, что мои действия могли создать неверное впечатление обо мне и моей семье. В будущем я постараюсь быть лучше как одноклассница и член Когаккана.

Директор Ито кашлянул.

- Думаю, это покончит с враждой между вами. Примерные ученики должны создавать гармонию среди одноклассников. Если произойдут новые столкновения, мой ответ будет быстрым и решительным. Это ясно?

- Да, директор Ито, - сказали мы с Нанао. Мы поклонились директору. Нанао шмыгнула носом, стараясь не терять лицо еще сильнее. Я сочувствовала ей – тут должна была находиться Аяко, кланяться и извиняться за нанесенный вред. Нанао подыгрывала, но за нити тянула Аяко.

Я попрощалась с родителями у двери и поспешила к классу, радуясь, что мы с Нанао учились в разных кабинетах. И, может, Нанао остановит Аяко и ее подруг, и они уже не будут меня мучить. Нанао хотела в Токийский университет и не могла позволить грязи на своей репутации, тем более – исключения из школы. И теперь Аяко и ее отряд видели, что я могла дать отпор… Я надеялась, что они ко мне не полезут. Я убила демона этими руками.

Я держала голову высоко весь день, игнорируя шепот вокруг меня.

Лиса не боялась мыши.

Двадцать пять

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Две ночи спустя Горо попросил меня отнести поднос с едой для Широ.

- Его очередь сторожить Юзу в мотомии, - сказал кицунэ. – Он не должен быть без еды. Вы вернулись поздно с охоты на шинигами.

«С неудачной охоты на шинигами», - я вздохнула. Мы не смогли найти никого желающего после Хейхачи, а время было на исходе. Луна росла с каждым днем. Шинигами Киото уже знали, кто мы, знали, что мы хотели, и никто не хотел иметь дела с нами. От Гиона до Арашиямы и вокруг них было сложно найти помощь.

Мы не нашли и осколок Кусанаги но Цуруги, он был неуловимым, как и шинигами.

Я несла поднос с жареной рыбой, вареным картофелем и коричневым рисом в мотомию. Я уже поела, но еда все равно чудесно пахла. Я вышла наружу, прошла по саду и спустилась по ступенькам в подвал. Широ сидел на нижней ступеньке, играл на телефоне.

- Горо прислал ужин, - я опустилась рядом с ним и опустила поднос на свои колени.

Широ отложил телефон.

- Он чудесный, - он забрал у меня поднос, его желудок заурчал.

Погреб был небольшим, около десяти ярдов на десять. Голая лампочка висела над дверью, от нее тянулись провода. Такой свет отгонял пауков и прочих жутких существ в трещины в стенах. Старые ржавые инструменты были у стен, некоторые выглядели старше дедушки. Пыль покрывала все толстым слоем. Тут давно ничто не трогали.

Юза сидела в углу, смотрела на нас с любопытством тигра в клетке, глядящего на детей. Ее когда-то белое кимоно стало ржавым, как все в подвале. Два мотылька сидели на ее рукаве. Один не двигался с тех пор, как я вошла.

- Ты точно хочешь тут быть? – спросил Широ. – Тут холодно.

Перевод: «Я знаю, что это место значит для тебя». Кровь дедушки осталась пятнами на полу мотомии. За недели горе притупилось, но не желание мстить. Я всегда буду скучать по дедушке. Но я не дам храму развалиться из-за монстров, убивших его, пока я еще дышала.

- Пока что я в порядке, - я согревала пальцы, складывая их в девять основных жестов. Теперь они были удобнее, словно я всю жизнь училась их использовать, а не пару недель.

Широ взял картофель с тарелки и бросил в рот.

- Давай поработаем над усилением, - он отложил поднос и придвинулся ближе. – Тебе еще нужно тренироваться.

- Много тренироваться, - ответила я.

- Маленькая мисс Отличница, - улыбнулся он.

- Едва ли!

Шинигами в углу заерзала, но молчала. Ее взгляд тревожил меня. Пока она сидела в комнате, она словно смотрела на мою шею сзади, ждала мига для нападения.

Я изобразила Рин, думая об огне свечи. Кончики пальцев загорелись как по волшебству. Я стряхнула огонь с пальцев, свет вспыхнул у земляного пола погреба.

Мы с Широ подняли взгляды.

- Что это было? – спросила я. Даже Юза нахмурилась и приподнялась, глядя на середину комнаты.

- Повтори жест, Кира, - сказал Широ. Я сцепила пальцы в Рин, думая о свечах, мерцающих как кошачьи глаза. Огонь сорвался с моих пальцев. Белый свет плясал над полом, озаряя знакомый силуэт в пыли. Картинка обжигала глаза. Я закрыла глаза, она осталась под веками.

Я охнула и вскочила с лестницы.

- Это была пентаграмма Сэймэя, - логично, если его магия задержалась тут, только мотомия сохранилась от оригинального храма. Эти камни, эта земля – все тут было древним. Дерево заменили за годы, но камни остались со времен Сэймэя.

- Нет, - Юза заерзала. – Это была печать.

- Печать?

- Это как замок, - Широ щелкнул пальцами, - или пароль. Откроется, если знаешь правильную комбинацию.

- Или обладаешь нужной кровью, - рассмеялась Юза. – Печать отвечала не на твою магию, мальчишка.

«Если бы я прятала осколок священного меча, - подумала я. – То в таком месте».

- Как нам ее открыть? – спросила я.

Широ пожал плечами.

- Может, тебе нужно встать на пентаграмму и попробовать жест ясности?

- Дай ее сначала найти… - я пошла к тому месту, снова сложила Рин, и мои пальцы загорелись. Земля пылала вокруг меня, пентаграмма появилась под ногами. Я чуть не рассмеялась от удивления, радостно смотрела на белое кольцо света. Символы – многие я не узнавала – горели среди пыли. Мой браслет ярко засиял.

Я посмотрела сквозь свет на Широ. Он стоял на другой стороне стены света, раскрыв рот. Я поманила его, а диск света стал двигаться под ногами, словно ключ поворачивался в замке.

Земля пропала под моими ногами.

Я даже не успела вдохнуть.

Широ прокричал мое имя, я провалилась во тьму. Я падала в холодную воду, ударилась об поверхность с грохотом. Воздух пузырьками поддерживал мое тело. Холод ударил по мне, кожа онемела. Я с паникой устремилась к поверхности, закричала, врезавшись в раздутый труп крысы. Моя другая рука задела что-то плотное, склизкое и мягкое. Я поежилась, отдернула руку. Я старалась не думать о болезнях, которые могли оказаться на моей коже, пока вытирала воду с глаз. Я с силой шевелила ногами, чтобы не утонуть.

Крики и эхо «Кира! » доносились до меня. Я повернула голову на звук. Я не видела лицо Широ – свет ослеплял и бросал на все остальное тень. На глубине сияние моего браслета делало рябь на воде серебряной. Я не видела больше ничего.

«Где я? ».

- Кира! – крикнул Широ. – Кира! Ты в порядке?

- Я жива! – крикнула я в ответ, плескалась и пыталась упереться ногами в дно. Похоже, я оказалась в колодце, где воняло гнилью. Я убрала кусок водорослей с ресниц, кривясь.

- Что случилось? – отозвался Широ.

- Думаю, это мой вопрос! – сказала я, тревожа воду ногами. – Ты можешь что-то сделать? Вытащить меня?

- Занимаюсь этим, - сказал он. Силуэт веревки появился сверху в колодце, она тянулась ко мне растрепанным краем, будто ладонью. Веревка оказалась на пару футов короче, чем нужно было. Я пыталась забраться по склизким камням колодца к веревке, но падала в воду. – Погоди, - крикнул Широ. – Я найду что-нибудь еще!

- Скорее, - отозвалась я. – Тут холодно.

Я держалась на воде, надеясь – молясь – что Широ вернется быстро. Зубы стучали, мышцы стали свинцом. Медленно. Что-то задело мою ногу. Я завизжала и отплыла. Было невозможно видеть что-то под черной блестящей поверхностью. Я хотела оставаться тихой и неподвижной, прижалась спиной к стене и старалась не тонуть.

Браслет нагрелся. Его свет растекался под водой, но не пронзал тьму глубже, чем на половину фута. Я держала браслет перед собой, заметив движение на краю света.

- Скорее, Широ, - прошептала я. – Скорее.

Юза засмеялась, но скользкие стены колодца делали звук потусторонним.

- Осторожнее, жрица. Не думаю, что мы одни…

Ладонь обвила мою лодыжку. Я опустила взгляд, заметила глубокие глазницы в лысой голове. Тонкий изорванный саван сдерживал кости вместе, словно прозрачная плоть.

Я закричала, ударила ёкая ногой по лицу. Он тянул меня глубже. Я запаниковала, пыталась ухватиться рукой, чтобы не провалиться во тьму. Мои ногти царапали склизкий камень. Существо тянуло меня в густую тьму, давящую на тело, пытающуюся проникнуть мне в рот и нос. Я вонзила пятку в плечо ёкая, но костлявая ладонь крепко держала меня.

Ёкай обрушил меня на каменистое дно колодка. Я ударилась так сильно, что закашлялась, и последний воздух покинул меня. Пузырьки поднялись во тьму. В ушах хлопнуло. Существо сжало пальцами мою шею, мои ладони искали хоть какое-то оружие. Чары огня под водой не помогли бы. У меня не было меча, ничто не одолело бы ёкая.

Я умру.

Легкие горели, перед глазами покраснело. Все во мне кричало. Без воздуха. Без звука.

«Я умру».

А потом я увидела кусочку света во тьме, копье солнца на глубине. Я отчаянно подтянула ноги и толкнула ими монстра в грудь. Вторым ударом я сломала его запястье и вырвалась. Ёкай схватил меня за волосы. Я отплыла, лишившись пары прядей. Я спешила к тому свету. Тянулась. Вода уже не казалась холодной. Легкие просили воздуха. Я плыла, тянулась.

Пальцы врезались в твердое гладкое серебро. Оно обжигало. Я сжала его, и острые края оставили порезы на коже.

Ёкай потащил меня назад. Он попытался вонзить пальцы в мое горло, но я пронзила его торс. И руки. И все костлявые части, которые оказались близко. Каждый удар оставлял рану света в костях ёкая, и мое оружие вонзилось во что-то мягкое. Как из плоти.

Ёкай завизжал, звук оглушал под водой. Я выдернула осколок, но вяло. Усталость охватила мое тело. Мышцы не слушались. Глаза закрылись, хотя я пыталась их открыть.

Я вдохнула воду, словно стала рыбой. Разум потемнел, тело было готово провалиться в темную бездну. Я ощутила давление, легкость. Я не знала, были мои глаза открыты или закрыты. Все части тела онемели.

Я отпустила.

Когда я проснулась, я оказалась в коконе одеял. Я закашлялась, ощущала вкус грязи колодца на губах. Голова гудела.

- Ты проснулась.

Я повернула голову и удивилась Роджи, сидящей у моей кровати. Она склонилась вперед, уперлась локтями в колени.

- Я думала, что превращу тебя в бабочку, дитя.

- Что, - я закашлялась, пытаясь сесть, - что случилось?

- Не садись, ты чуть не утонула, - Роджи подняла босые ноги на мою кровать. Они-чан мяукнул, оставил мой бок и прыгнул на ее колени. – На тебя напал кьёкоцу в проклятом колодце. Тебе повезло, что парень тебя безумно любит и прыгнул, чтобы вытащить. Дурак.

Я не знала, кто был большим дураком, Широ или я. Или оба.

- Широ меня не любит, - прошептала я потолку. Слова звучали как ложь.

- Я не знаю, как тогда это звать, - Роджи чесала Они-чана за ухом. – Просто забыть, как ощущается любовь, после больше сотни лет.

- Мы друзья.

- Я мертвая, не слепая.

- Ты сказала, что не помнишь, как ощущается любовь!

- Это не значит, что я не помню, как это выглядит, - она цокнула языком.

«Ладно, я не спорю сейчас о любви в моей жизни».

- Широ…?

- Он в порядке, - сказал Роджи. – Они с Горо очищают колодец…

Я села, воспоминания вернулись.

- Колодец! Я нашла что-то внизу. Что-то было запечатано под пентаграммой Сэймэя, и я… вытащила это?

Роджи рассмеялась, взяла с тумбочки у кровати предмет, замотанный в шелк.

- О, да. Шимада оставил это со мной, потому что знал, что ты захочешь увидеть это.

Я села прямее, она развернула шелк и показала длинный тонкий кусочек металла.

- Это то, о чем я думаю? – прошептала я.

Она улыбнулась.

- Вытяни руки, Кира Фуджикава. Переверни ладони.

Я так и сделала. Роджи опустила металл с шелком на мои ладони.

Металл загорелся, нет, засветился. Он вспыхнул в моей комнатке, и когда я посмотрела на Роджи, я видела ее иначе. Ее татуировки пропали, как и цинизм в ее глазах. Ее волосы ниспадали по спине длинным прямым полотном, и ее кимоно казалось другим, ткань была не такой, какую я привыкла видеть, словно сплетенной дома. Ее хакама были красными, как у мико.

- Последний осколок, - тихо сказала я. – Наконец-то.

И девушка, какой много веков назад была Роджи, улыбнулась.

Двадцать шесть

Храм Фуджикава

Киото, Япония

В пятницу перед восходом кровавой луны я проводила день обычно. Завтрак с Горо, который уедет в Токио вечером. Тренировка с Роджи, которая оставила мне пару новых синяков. Школа с Широ. Мы тайно держались за руки в кармане его пальто по пути домой. Это был последний день в школе перед зимними каникулами, и мне хотя бы не нужно было делать домашку, пока я пыталась спасать мир.

Мы с Широ вечерами искали больше шинигами, но в этот раз отправились домой, чтобы попрощаться с Горо. Когда мы прибыли, Горо ждал на вершине лестницы с Шимадой и Роджи. Рядом с ним был маленький чемодан.

- Горо! – позвала я, взбегая по лестнице. Я уже была в лучшей форме, от бега я ощущала прилив сил, а не задыхалась. Я обвила руками старшего кицунэ, тот рассмеялся и опустил ладонь на мою макушку. – Я буду скучать, - тихо сказала я.

- Твой дедушка гордился бы тобой, Кира, - сказал он, когда я отодвинулась. – Доверяй Шимаде-сан и Роджи-сан, они хорошие души, - он улыбнулся им, - как для мертвых.

- Я не знаю о хорошем, - Роджи почесала нос. Она улыбнулась Шимаде, который скрестил руки на груди, выглядя невесело. Он хорошо изображал эмоции, щурил глаза, пока они сверкали. Если бы я не знала его лучше, я бы испугалась. Может, я и так испугалась.

- А ты, - Горо повернулся к Широ. Он опустил ладонь на плечо младшего кицунэ. – Не так часто Аматэрасу дает такую ответственность юным, но ты справишься. Верь в себя.

Широ поклонился Горо. Горо схватил свой чемодан, посмотрел еще раз на храм Фуджикава, а потом на нас.

- Когда наступить тьма, - он низко поклонился, - пусть Богиня присмотрит за вами.

- И за тобой, - я поклонилась ему, а потом смотрела, как он спускается по лестнице. Он поедет на поезде, поможет жрецам в храме Мейдзи подготовиться к кровавой луне. Многие храмы будут усиливать защиту на этой неделе, Шутен-доджи хотел ослабить Аматэрасу как можно сильнее. Уничтожение ее храмов было только первым шагом.

- Простите, что мешаю, - сказал голос за мной. Я обернулась, удивившись при виде Юзы у ворот. Ее оковы пропали. Она стояла передо мной, отмытая от грязи погреба, одетая в полночно-черное. Ее хакама развевались, как колокола на ветру. Как и другие шинигами, она носила кимоно, заправленное с правой стороной поверх левой – только мертвые так носили кимоно. – Леди О-бэй хочет обсудить следующий ход.

Юза внешне отличалась от монстра, которых хотел забрать мою жизнь.

- Юза, - сказала я, повернувшись к сторожке. – Ты свободна.

- Нет, пока Шутен-доджи не умер, - холодно ответила она. – Он забрал у меня десятки лет, и он за это заплатит.

- Значит, ты с нами? – спросила я с надеждой в груди.

Тень улыбки задела ее губы. Она повернулась.

- Идем. Нужно многое обсудить.

Я взглянула на Широ, произнеся беззвучно: «Шесть! ». Считая О-бэй и Ронина, конечно. Если мы найдем еще одного шинигами за дни до кровавой луны, мы сможем уничтожить Шутен-доджи. И он пропадет навсегда.

Мы собрались в кабинете, где кипела активность. Юза села за стол с О-бэй, как и Шимада. О-бэй смотрела на карты храма. Роджи опустилась на стул неподалеку. Ронин сидел у окна спиной к нам, сцепив за собой ладони. Хейхачи прислонился к стене, играл со своей бабочкой. Мы с Широ сели на край другого стола, ладони были близко, мизинцы почти соприкасались.

Бабочки разных цветов и формы трепетали вокруг голов. Я повернула голову к потолку, пыльца с их крыльев покрыла мои губы и попала в нос. Я чихнула.

- До кровавой луны меньше недели, - сказала О-бэй, стуча длинным алым ногтем по картам. – Моя команда говорит, храм будет завершен к тому времени, но нужно найти седьмого шинигами, - она пронзила меня взглядом, будто смотрела в душу.

- Мы найдем седьмого, леди О-бэй, - сказала я, подняв голову. Я не собиралась бояться ее. Мы с Широ почти каждый вечер искали в Киото шинигами. Мы смогли собрать шестерых богов смерти, это уже было чудом. Но все недели труда будут напрасными, если мы не найдем еще одного шинигами. Нам нужно было семь. Только семь смогут убить демона.

- Постарайтесь, - сказала О-бэй. – Поймите, я разрушила отношения с Железным замком из-за вас и этого храма…

«И своих амбиций», - подумала я, но понимала, что такое говорить нельзя было.

- И если мы проиграем, Шутен-доджи поработит нас и убьет смертных, - сказала О-бэй, голос стал выше. Несколько ее бабочек шелестели на шелке золотого кимоно, словно их беспокоил ее тон. – Он скорее всего поймает всех членов моего двора и твоей семьи, Кира.

Дрожь пробежала по спине в череп. С одной стороны, О-бэй могла управлять мной, используя семью, но с другой – я видела жестокость Шутен-доджи. Я не хотела отдавать семью, друзей и этот мир в его правление.

Нам нужно было одолеть его. Любой ценой.

- Если хотите преуспеть, - сказал Шимада, потирая щетину на подбородке рукой, - нам нужны остальные осколки Кусанаги, которые у Шутен-доджи.

- И как нам их забрать? – мило спросила О-бэй, приподняв бровь. – Мне отправить армии к его двери и потребовать осколки? Или мы с вами поднимем из могилы последнего убийцу Шутен-доджи? Один смертный – не проблема для нас.

О-бэй улыбалась, но без тепла. Я не знала, дразнила она Шимаду или бросала вызов.

- Не усугубляй, - сказал Шимада. – Группа из нас может пройти в Железный замок и забрать меч. Там они – простые огры, опасные, но и глупые. Они – не божества.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒