Кортни Аламеда, Валинн Метани «Семь опасных теней» 9 страница

Он посмотрел на мои книги, прислонившись к столу.

- И чтение ужасов о Шутен-доджи помогает?

- Ты знаешь, что я люблю быть готовой.

- Даже слишком, - улыбнулся он.

- Только когда нельзя проиграть, - я встала со стула, сдвинула Кит-Каты с книги из библиотеки и закрыла ее. – Но мне кажется, что этого мало, хотя я каждую минуту готовлюсь к кровавой луне. Давление из-за попыток все удержать в равновесии…

Я замерла, не зная, как описать то, как я себя чувствовала, не рассыпавшись.

- Это сильно, - Широ поймал мой мизинец своим.

- Ага, - вздохнула я.

Он прижался щекой к моей макушке. Я повернула лицо к нему, будто меня тянула некая сила. Наши носы столкнулись. Я захихикала. Может, это и испугало бы меня в другой момент, но Широ счастливо вздохнул. Значит, было не так плохо.

- Мы можем закончить то, что начли под зонтом? – спросил он, водя большим пальцем по моей челюсти.

Я сжала кулаком его футболку.

- Ты про то, как нас грубо перебили?

- Раздражающий они.

- Раз ты все еще должен мне поцелуй под зонтом…

Крик раздался вдали, и мы вздрогнули. Широ оттолкнулся от стола, напряженный, прислушивался к звуку.

- Что это было? – прошептала я.

- Звучало как женский визг, - сказал Широ.

- Это я поняла, - я старалась не закатывать глаза.

Широ прижал палец к своим губам, еще крик проник в дом.

- Оставайся тут. Я проверю, что такое.

- Шутишь? – я пересекла комнату. Я схватила джинсы из шкафа. – Я не останусь тут, когда кто-то кричит в моем храме.

- Остаться безопаснее… - но он затих, когда я сняла штаны пижамы, длинная футболка скрывала трусики. Он смотрел, и в этот раз краснел он.

- Ты против? – я натянула джинсы. – Нет времени на приличия.

Он повернулся к стене, посмеиваясь, вытирая ладони о джинсы. Я застегнула джинсы, заправила в них футболку, схватила свитер. Я надела его, пока мы спускались по лестнице. Широ открыл входную дверь. Я обула балетки и вышла за ним в темноту.

Ночь была холодной и неподвижной, словно боялась с нами. Мы замерли на миг, слушали. Мое дыхание вылетало паром. Еще крик пронзил воздух, и Широ взял меня за руку. Мы побежали в увядающие сады дедушки, следуя за криками к мотомии.

Мы добрались до маленького храма, и я посмотрела на люк. Он был открыт, тьма внутри была идеальной. Вой женщины понимался из погреба.

Я пошла к двери.

- Кира! – зашипел Широ, схватив меня за руку. Я стряхнула его ладонь, вошла в маленький храм и спустилась в подвал. Внизу было немного света. Я услышала низкий голос, от которого желудок задрожал. Язык был чужим, звучал жестоко, словно во рту говорящего были гвозди.

Широ спустился за мной.

Воздух стал холоднее, когда мои ноги коснулись земляного пола подвала. Тьма была густой, ее с трудом разгоняли сферы хитодама под потолком. Я дышала носом. Сухой пыльный воздух жалил ноздри и горло.

Шинигами собрались тут как тени. Хейхачи повернулся, когда я вошла, он был ближе всех к двери. Его бабочка встревоженно била крыльями на его плече. Другие собрались свободным полукругом возле угла комнаты: Шимада в центре с мрачным лицом, ладони скрылись в рукавах. О-бэй рядом с ним, поджав губы в тонкую линию. Роджи упирала кулаки в бока, а пятый был спиной ко мне. Несмотря на его пепельные волосы, я не сразу его узнала.

Ронин.

- Что ты тут делаешь? – я бросилась в подвал, глядя на Ронина. – Я говорила тебе не лезть…

Визг остановил меня. Женщина в грязном кимоно сидела на коленях на полу, оковы были на запястьях и лодыжках. Серый металл напоминал клинки шинигами – он сиял как пасмурный день. Она смотрела на меня из-под спутанных волос, радужки пропали за зрачками. Ее вид пробивал дыры в моем здравом разуме.

- Юза? – прошептала я.

Она бросилась на меня, крича. Слезы текли по ее щекам, оставляя темные следы на коже. В холодном свете ее оков она выглядела как мстительный призрак. Она боролась с оковами миг, шея была напряжена, а потом она скорбно всхлипнула и рухнула на пол.

- Что вы с ней делаете? – спросила я. Отвращение сковало льдом мой гнев.

- Ничего, - О-бэй шагнула ближе и опустила ладонь на голову Юзы. Юза зарычала. – Приспешники Шутен-доджи прокляли ее, а теперь пытаются призвать домой. Пойми, Кира, потребовались таланты пятерых шинигами, чтобы подавить ее.

- Нужно было спросить у меня разрешения, - процедила я.

О-бэй ворковала с Юзой, подняла голову шинигами, погладила ее щеку.

- Если бы я выждала хоть миг, она вырвалась бы и перерезала твое милое горло…

Юза завопила как полицейская сирена. Ее тело содрогнулось, шея выгнулась под невозможным углом. Она рухнула на пол, потянулась ко мне дрожащей рукой. Я отошла на шаг, врезалась в грудь Широ. Он поймал меня за плечи.

Даже О-бэй отпрянула, когда она завизжала снова. Хейхачи дрожал. Только Шимада оставался спокойным и неподвижным.

- Вы не можете ей помочь? – спросила я.

- Нет, - сказал Шимада. – Но проясню, если мы не уничтожим Шутен-доджи, все шинигами в этой комнате разделят судьбу Юзы-сан. Ее проклятие может пройти, но наши мучения будут вечными.

- Мы не проиграем, - сказала я, хотя ощущала беспомощность, глядя на Юзу. Если я не могла защитить одну шинигами, как спасти семерых?

- Я могу кое-что попробовать… хм, - Хейхачи опустился на корточки рядом с Юзой. Она замахнулась на него рукой, но слабость подавила ее злость. – Познай покой, сестра, - сказал Хейхачи и прижал большой палец ко лбу Юзы. Его мотылек сидел на костяшках.

Дым поднялся от тела Юзы. Он окутал ее лицо, направился к Хейхачи, проник в его ноздри, глаза и уши. Он охнул от боли. Дыхание Юзы замедлилось, ее тело расслабилось. Она рухнула на пол, медленно и судорожно дыша.

Хейхачи побледнел, лицо стало серым, и я боялась, что он рассыплется пеплом. Черная слеза появилась в уголке глаза. Он вытер ее пальцем.

Юза кашлянула и посмотрела на шинигами.

- Дураки… мой господин… найдет меня…

- Не за что, - Хейхачи поймал ладонями свою бабочку. Он поднялся, пошатнулся, и Шимада поймал его. Роджи прижала ладонь к его спине, хмурясь. Казалось, Хейхачи упадет без их поддержки.

- Что ты с ней сделал? – спросил Шимада.

- Забрал столько боли, сколько могу терпеть, - Хейхачи разжал ладони. Его бабочка, Сана, взлетела и спряталась под его воротником. – Не вся сила из меча, Шимада-сан.

- И не все смерти, - ответил Шимада.

Хейхачи промолчал, но утомленно кивнул.

Мы с Широ отошли, и Шимада с Роджи вывели Хейхачи из подвала. Хейхачи утомленно волочил ноги, поднимая пыль, и стало видно маленький белый предмет у лестницы.

Я прошла по погребу, гадая, что лежало в пыли.

- Я хочу, чтобы Юзу все время охраняли, - сказала О-бэй за мной. – Если не кто-то из вас, то Минами.

- Это много работы, - Широ потер шею. – Особенно, когда нам с Кирой ищем шинигами.

- Ты можешь выделить восемь часов в день, брат, - сказал Ронин. – На что еще годится кицунэ без хвостов?

Пока братья ругались, я опустилась у лестницы и подняла с земли сложенную бумагу. Я отряхнула ее, сердце сжалось. Лиса-шикигами. Пятна крови стали коричневыми, края притупились. Я встала. Жестокость в шикигами пропала, но я все равно хотела его сжечь. Без магии. Просто я и спичка, простая физика и немного пепла.

Я повернулась уходить, но Ронин окликнул меня:

- Кира, стой. Мы можем поговорить?

Моя ладонь смяла шикигами. Я повернулась, ощущая на себе вес внимания. О-бэй, Ронин и Широ были странной семьей, два шинигами и кицунэ. Юза прислонялась к стене, ее лицо было скрыто волосами, и она уснула.

Ронин шагнул вперед. Широ устремился наперерез, прижал ладонь к его груди. Братья хмуро смотрели друг на друга, но Ронин отпрянул.

- Я могу извиниться? – Ронин первым отвел взгляд от брата. Я не знала, спрашивал он у меня или Широ.

Ронин изменился сильнее, чем был на вокзале. Он двигался с грацией шинигами, словно его мышцы и кости не слушались притяжения. Он выглядел старше, но, может, это было из-за костюма в полоску и галстука. Он выглядел как работник офиса, но со смертью в глазах.

Может, он думал, что слова могли ему помочь, но, живой ты или мертвый, а извиняться нужно всей душой. А у Ронина ее уже не было.

- Я благодарна леди Катаяме за работу в храме, - сказала я, - но извинения не вернут моего отца.

- Кира… - сказал Ронин.

- Значит, вы остаетесь? – спросила я у О-бэй.

Она кивнула.

- Ладно, - я вышла из погреба одна.

Двадцать один

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Следующим утром мы с Широ сидели за столом на кухне перед уроками, оттачивали жесты онмёдо. Горо убирал после завтрака и чаепития. Они-чан сидел на плите, шумно доедал остатки. Утренние новости звучали из гостиной, а снаружи гремел ремонт храма.

- Дзай! – сказал Широ. Я растопырила пальцы, опустив ладони, только большие и указательные пальцы соприкасались. Когда я посмотрела на него, Широ уже сделал идеальную Дзай.

Я почти закончила раньше него. Почти.

- Ты чуть не опередила его, Кира-чан, - рассмеялся Горо. – Ты становишься быстрее.

- Недостаточно быстро, - я улыбнулась Широ.

- Широ, ты должен научить Киру усиливать жесты в бою, - сказал Горо, осушил чашку. – Я ненадолго в храме Фуджикава, но я не хочу, чтобы она и дальше взрывала вагоны.

- Правда? – я села прямее. Я мечтала учиться настоящему онмёдо с тех пор, как узнала, что люди могут колдовать против ёкаев.

Горо кивнул.

- Мы усиливаем куджи-кири, наполняя их своими намерениями. В бою мы жестами атакуем врагов или защищаем союзников. Нужно тренироваться, но ты быстро учишься.

Мое сердце сияло. Меня редко хвалили старшие. Радуясь, я стала по порядку изображать нужные жесты. Рин, Пьё, То…

- Может, даже слишком быстро для человека, - добавил Широ, окинув меня взглядом. – Она точно человек? Роджи говорит, она и с мечом учится владеть быстро.

- Она человек, - Горо налил себе еще чаю. Он опустил чайник на плиту. – Ты видишь в ней след ёкая?

- Хм, - Широ стал разглядывать меня, убрал волосы мне за ухо. – У нее неправильные уши. Даже у полукровок они заострены, - он коснулся вершины моего уха.

- Эй! – я игриво отбила его руку. – С моими ушами все правильно!

Широ в ответ тряхнул лисьими ушами.

- Вредина, - я сделала вид, что обиженно ворчала.

- Прости, - он робко улыбнулся.

- Ты можешь загладить вину, научив меня усиливать жесты, - сказала я с улыбкой.

- О, точно! Чтобы усилить жест, мало думать о его названии, - Широ изобразил Рин. – Тебе нужно думать о его значении для тебя. Если Рин – огонь, что значит огонь? Он уютный в холодную зимнюю ночь или это поглощающий пожар? Твое намерение определяет силу атаки. Например, если я хочу призвать огонек – как на свечке – я получаю это, - Широ вытянул ладони, и указательный палец загорелся. Из огня появилась крохотная лиса. Она забралась на кончик пальца и обвила его огненным хвостом. – Попробуй.

- Не в доме, - Горо опустил чашку. – Такому контролю учатся годами. Десятки лет. Снаружи.

- У меня едва есть недели, - сказала я.

- Мы потренируемся, - Широ сжал мои ладони, когда я стала изображать Рин.

- Один вопрос, пока вы не ушли, - Горо не обманул никого фальшивым спокойным тоном. – Я видел утром Ронина, выходящего из мотомии. Я не знал, что ты позволила ему входить в храм, Кира.

- Я не позволяла, - я раздраженно тряхнула руками. – Леди О-бэй думает, что в ее власти делать тут все, что она хочет.

- Я предупреждал насчет нее, - сказал Горо. – Она думает только о себе.

- Это не правда, - сказал Широ.

- Ты все пытаешься убедить меня, что твоя «мама» не монстр, - я изобразила кавычки в воздухе на слова «мама». – Но она продолжает соответствовать низким ожиданиям от нее.

- У меня есть доказательство, - сказал Широ.

- Да?

- Идем, - Широ встал из-за стола. – Я хочу, чтобы ты кое-что увидела.

Мы с Широ вышли из дома дедушки и пошли к общежитию жрецов. Издалека было слышно, как О-бэй отдает приказы кому-то под грохот ремонта храма.

Я взглянула на Широ. Он кашлянул, но промолчал.

Общежитие жрецов было небольшим – многие жрецы храма жили не в нем, а со своими семьями или соседями по комнате. Около двенадцати жрецов могли жить тут, и комнаты никогда не были наполнены больше, чем наполовину. Дедушка порой сдавал комнаты бездомным в холодную ночь или путешествующим жрецам, которым нужно было безопасное место. Я предложила комнаты шинигами, но они, похоже, не спали. И не считались с личным пространством.

Мы разулись в гэнкане, а потом прошли сквозь штору в главный зал. Деревянный пол был вытертым за годы использования. Широ повел меня мимо гостиной – пустой в этот миг – и ванной с душевыми кабинками. Его комната была последней справа, дерево у ручки было надбитым.

Спальня Широ была не просто чистой, а идеальной. Книги на полке были разделены по темам и авторам. Футон был идеальным кубом у стены. И не было видно ни пылинки. Комната была не больше моей в доме родителей, но отсюда открывался милый вид насады и половину пруда. Я стала завидовать. Я бы многое отдала за такую комнатку в храме. Эта мечта могла осуществиться, но мои родители могли легко лишить меня ее.

- Мне тут нравится, - тихо сказала я, пройдя к окну. Маленький фарфоровый колокольчик висел на окне, и я задела его, вызывая звон. – В этом месте хорошая энергия.

- Я был счастлив в храме Фуджикава, - сказал Широ, открыл шкаф и вытащил пыльную потрепанную коробку с верхней полки. Я с интересом отвернулась от окна. Он взглянул на меня. – И я надеюсь, что останусь надолго, Кира.

Слова были простыми, но воздух давил на меня, словно я вышла на улицу в бурю. С нападения на храм – может, и до этого – мы обходили то, что существовало между нами. Я говорила себе, что это было неприлично, что жрица не должна была влюбляться в стража храма, и я говорила себе, что мне было все равно. Я разрывалась от правил и своих желаний.

Он поманил меня, снял крышку с коробки. Внутри были фотографии – сотни – кицунэ, которых я не знала.

- Что это? – спросила я.

- Моя семья, - он сел на пол. – Настоящая семья.

Я опустилась рядом с ним, он разложил фотографии дугой перед нами. Я не знала, кто на фотографиях был, но некоторые были похожи на Широ или Ронина.

- Когда я был маленьким, я просил маму рассказать о моих родителях, - Широ опустил ладони на колени. – Думаю, вопросы задевали то, что осталось от ее сердца, потому что она всегда настаивала, что она была моим родителем. Но у нее не было чудесных ушей, - Широ постучал указательными пальцами по своим лисьим ушам. Я рассмеялась. – Я хотел узнать о своей матери, - Широ взял фотографию женщины с семью хвостами, ее волосы и шерсть были рыжими, как у Широ. Он потер край большим пальцем, улыбаясь. – Я был маленьким, когда она умерла. Три или четыре года. Она делала амулеты для О-бэй, и я спал на ее хвостах, пока она работала.

- Звучит уютно, - сказала я. – И раз у нее было семь хвостов, она была очень сильной и очень мудрой.

- В этом Ронин, похоже, пошел в нее, - сказал Широ, и я уловила его горечь. Наверное, было больно, что у Ронина было два хвоста в возрасте Широ, но он отказался от этого ради силы приемной матери.

- Расскажешь кое-что? – спросила я.

- Что угодно.

- Если бы ты был старшим братом, и О-бэй попросила тебя стать шинигами вместо Ронина, - я склонилась к нему, - ты сделал бы это?

- Нет, - сказал он хрипло и с болью. – Я бы никогда не сделал то, что навредило бы тебе или твоему дедушке. О-бэй меня вырастила, но Фуджикава-сан дал мне дом.

- Кто тогда мудрее из братьев? – спросила я.

Он сглотнул и не ответил.

Двадцать два

Старшая школа Когаккан

Киото, Япония

В школе на следующий день все говорили о пожаре в учительской.

Мы с Широ шли в класс, и меня мутило. Если мои родители узнают, что я была связана с пожаром, свободы, которыми я наслаждалась в храме, пропадут. Невидимость Широ должна была спасти нас, потому что я не слышала, чтобы в коридорах шептали наши имена.

Араки-сенсей, видевшая Юзу в учительской, говорила о женщине в белом кимоно, но не смогла описать ее подробнее. И никто не мог ее найти, она была скована в мотомии в моем храме. Для властей Юзы из Осорэ не существовало.

Перед тем, как мы с Широ ушли из школы, я побежала в туалет поправить блузку, выбившуюся, пока мы мыли окна. Она стала комками под моим свитером, и я не хотела выглядеть неряшливо на улице. Это было бы неуважением к школе.

Я поправила юбку в кабинке, и за дверью прозвучали хихиканье и резкое шипение.

Я замерла.

- Кто там? – крикнула я, но никто не ответил. Я не могла видеть из-за дверцы, не было брешей ни сверху, ни снизу, ни по бокам. Я была закрыта, не знала, кто ждал на другой стороне или зачем. Я оставила телефон в сумке в классе, так что не могла написать Широ. – Эй? – сказала я.

Ответа не было. Это не удивляло.

- Слушайте, - я изобразила дерзость Роджи и власть О-бэй, насколько могла. – У меня нет времени на глупую драму. У вас пять секунд, чтобы отойти от двери. Останетесь – уйдете отсюда в крови.

Я отчасти блефовала, но рассчитывала, что Аяко и ее отряд струсят. Правильный настрой мог принести победу. Мне нужно было просто вызвать сомнения, и я выиграю.

- Пять, - сказала я.

Подошва скрипнула по плитке пола.

- Четыре, - сказала я.

Испуганный шепот донесся до моей кабинки.

- Три, - я изображала скуку в голосе.

Внешняя дверь туалета с силой хлопнула.

- Два, - я щелкнула замком дверцы. – Один.

Кто-то захихикал за дверью.

- Будто мы тебя боимся, Кира.

Я прищурилась, ощущая необычное спокойствие, которое развила в тренировках с Роджи.

- Время вышло, - тихо сказала я.

Я ударила ногой по двери так сильно, что она распахнулась и ударила девушку по лицу. Она завизжала. Я не видела, кого ударила. Я схватила край дверцы и вышла из кабинки. Нанао Миямото горбилась у рукомойников, держась за кровоточащий нос.

Нанао была из любимых монстров Аяко. Девушка увидела меня и завизжала, упала на пол и забралась под рукомойники. Кровь растекалась на ее белой блузке как красные фейерверки.

- Я предупреждала, - я повернулась к трем другим девушкам, включая Аяко. В трех были ёкаи-паразиты, которые и повели их вредить мне. Кровавая луна была все ближе, и ёкаи становились смелее. – Но нет, вы слишком глупы, чтобы слушать, когда вам говорят отойти.

Девушки пятились к выходу из туалета, держась друг за друга. Девушка слева от Аяко – вроде, ее звали Харухи – дрожала и споткнулась. Другая закричала в общей тревоге. За секунды я изменила власть в комнате. Эти девушки думали, что придут за моими страданиями, страхом и болью. Я почти сожалела их душам, таким пустым, что им нужно было направлять гнев на другого человека, чтобы ощутить себя целыми.

И все равно не становиться целыми.

- М-мы тебя видели, - сказала Аяко. – В день пожара! Тебя и твоего странного парня. Вы убегали со двора.

- Да? – спросила я. – Звучит как выдумка, Аяко. Такое может оставить пятно на стерильной репутации Когаккана, - ядовито сказала я, вспоминая их слова в тот день.

- Для тебя – Аяко-семпай, - рявкнула Харухи.

- Уже нет, - я склонила голову, как делала О-бэй, когда открыто насмехалась над кем-то. – Семпай означает уважение. И я не вижу тут никого, достойного уважения. Вы только мучили меня с моего прибытия в Когаккан, но это закончится сегодня.

- Не смей так со мной говорить, - Аяко смотрела с ненавистью. – Ты знаешь, кто мой отец, и что он сделает с тобой, если…

- Ты когда-нибудь задумывалась, как позоришь свою семью, Аяко? – я прищурилась. – Нападать на внучку недавно умершего главного священника местного храма. Что скажет твой отец, если ему сообщат о твоем поведении?

Слезы появились в глазах Аяко, выдавая ее стыд. И страх. Я старалась не питаться теми эмоциями, не радоваться всхлипам Нанао. Дело было не в мести, это были мелкие школьные ссоры, трата времени и сил.

- Ты не расскажешь, - сказала Аяко.

«Да, но потому что ябедничество – детская забава».

- Иди, Нанао, - сказала я девушке под рукомойниками. – Скажи школьной медсестре, что ты споткнулась и упала. Будет стыдно признать, что вы вчетвером проиграли школьному изгою, да?

Нанао выбралась из-под рукомойников, вытирая кровь с губ рукавом. Она шагнула к подругам, испуганно взглянув на меня. Харухи взяла девушку под руку.

- Никто не поверит, что она споткнулась, - фыркнула Аяко.

- Поверят, - я показала Аяко свои ладони с розовыми шрамами от нашей прошлой жестокой встречи. – Они десять месяцев верили лжи.

- Это все ты виновата, Аяко, - гнусаво выдавила Нанао. Ее нижняя губа стала опухать, кровь и слюна стекали с нее. – Если у меня будет запись о плохом поведении, и я не попаду в Токийский университет…

- О, замолчи, - Аяко открыла дверь туалета для Нанао. Она повернулась ко мне. – Это не конец, Кира.

- Теперь ты угрожаешь? – я уперла руки в бока. – Это конец. Еще раз ко мне подойдешь, кровь потечет у тебя.

Лицо Аяко вспыхнуло. Она хлопнула дверью так, что стены задрожали.

Они ушли, и я уперлась руками в рукомойник, содрогаясь. Я не боялась того, что могла сделать Аяко – я знала теперь, что могли настоящие монстры – но от произошедшего тревога во мне усилилась. Но я не могла выпустить эмоцию в виде рвоты. Я была пустой.

Я вымыла руки и лицо. Я смотрела в зеркале, как струйки воды стекают по щекам и капают с подбородка. Порой меня успокаивала физика моего мира, ведь в ней был смысл.

Я вытерла лицо, вытерла туалетной бумагой кровь Нанао с пола. Я жалела, что так сильно ее ударила, судя по количеству крови. Ее нос, наверное, был сломан.

Но если бы она послушалась меня, она бы и не пострадала.

Я вышла из ванной, Широ ждал меня снаружи, мрачно улыбаясь. Моя сумка висела на его плече.

- Я хотел вмешаться, но ты, похоже, держала ситуацию под контролем, - он протянул мою сумку.

- Было бы странно, если бы ты вошел в женский туалет, - заявила я, давая понять, что я была в порядке, но хотела уйти отсюда. – Идем, нужно искать шинигами.

Двадцать три

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Тем вечером в храм пришли родители.

Это была ночь новолуния, и Роджи увела меня в зал собраний для тренировки. После недель я уже радовалась ощущению деревянного меча в руках. Мозоли на пальцах стали тверже, и когда-то мягкие мышцы рук, спины и живота привыкли к весу меча.

- Эй! – сказала Роджи. – Двигай руками серьезно!

Мы стояли, расставив ноги на ширине бедер, подняв деревянные мечи над головами и методично опускали их. Вверх, вниз. Вверх, вниз. Мы начинали разминку с тридцати взмахов, и в теории это было просто. Но даже после недель тренировок от этого горели мышцы.

- Я не неуклюжая, - я запыхалась. – Ты даже не следишь за своими ногами!

Стук перебил нас. Мы повернулись. Три темные фигуры стояли на пороге. Я сразу узнала Горо по силуэту ушей. Через миг я узнала маму.

Я выругалась под нос. Мама прошла в зал в носках, выглядела чисто в шерстяном пальто и черных слаксах. Отец прошел за ней внутрь, все еще был в темном костюме с галстуком. Наверное, он только пришел с работы.

А я? Я выглядела ужасно – мешковатая одежда, растрепанные волосы и потная раскрасневшаяся кожа. Мама приподняла брови от пятен на моем наряде. Если бы неодобрение могло принять облик человека, оно выглядело бы как моя мама. Поджатые губы, строгое пальто и взрослые духи, которые я ощущала в десяти футах от нее.

- Мать. Отец, - я вежливо поклонилась. Мне не нужно было спрашивать, почему они были тут. Я видела тихую ярость в глазах мамы.

- Могу я побыть немного наедине с дочерью, мисс…? – сказала мама Роджи, и я смотрела, как мама запнулась, понимая, что не знала имена тех, с кем я «работала».

- Я не мисс, - сказала Роджи, но кивнула. – Хочешь оставить это? – она указала на мой бокуто, пока шла к двери спиной вперед. Я бросила меч ей с улыбкой, скрывая тревогу, грызущую меня внутри. Я обещала родителям, что не буду позорить их еще сильнее, и что? Я разбила нос девушке в туалете и подожгла учительскую.

Я надеялась, что они не слышали о последнем. Я убрала пряди волос за уши, пытаясь выглядеть лучше. Но ничего не вышло.

Роджи и Горо ушли, и мама сразу перешла к теме:

- Ты ударила Нанао Миямото в туалете для девочек сегодня.

- Воспитанные девочки не дерутся в школе, - сказал отец.

- Я не начинала драку, - я уперла руки в бока. – Но я не собиралась истекать кровью.

- Ты сломала Нанао нос, - сказала мама. – Ты понимаешь, как это позорит нашу семью? Ее отец – наш деловой партнер, Кира! Ты понимаешь, как это повлияет на наши отношения с ним?

- Нет, - я покачала головой. Конечно, родители пришли в храм, как только под угрозой оказалась работа, не раньше. – Я думала о выживании. Знаете, что произошло в прошлый раз, когда Аяко и ее подруги поймали меня? Они меня побили.

Мама повернула голову и резко вдохнула.

Я продолжила:

- Они толкнули меня на землю, пнули в грудь и тянули за волосы. Что мне было делать сегодня? Дать им вредить мне?

- Нет, - мама взмахнула руками, словно прогоняла идею. – Но все еще не правильно опускаться до их уровня и позорить семью. За такое тебя, скорее всего, исключат из Когаккана, Кира.

- Ладно, - хотя я знала, что это было плохо. Мама охнула. – Зачем мне ходить в школу, где у учеников нет чести?

- Потому что Когаккан – одна из лучших старших школ в Киото, - отец повысил голос, - и ходить туда – привилегия.

Я подняла ладони, показывая родителям розовые шрамы.

- Привилегия быть сбитым на землю, отец? Быть лишенной достоинства день за днем, когда меня обходит весь класс?

Мама прижала ладонь к губам и отвела взгляд. Отец скрывал эмоции, но мышцы челюсти дергались. Он злился. Родители пришли сюда забрать дочь-бунтарку и отвести ее домой с позором. Но я разбила их намерения, и они пытались разобраться с неожиданной помехой: я нарушила обещание им, но не из-за дикости. Я защищалась.

- Я знаю, вы хотите забрать меня домой, но я не могу покинуть храм. Не сейчас, - сказала я. Луна висела над моей головой как меч палача.

- Не тебе решать, Кира, - тихо сказала мама.

Я не успела возразить, вдали раздался крик. Я отвернулась от родителей, склонила голову в сторону крика и прислушалась.

- Что это было? – спросила мама. Я подняла руку, прося тишины. Это не могла быть Юза, она перестала кричать от боли после первой ночи тут.

Шаги застучали по веранде снаружи. Дверь распахнулась, Роджи заглянула в зал.

- Кира, у нас гости.

- Какие? – спросила я.

Второй крик раздался ближе.

- Скажу просто, что они пришли не на чай, - ухмыльнулась Роджи.

- Что происходит? – спросила мама, но я уже бежала по комнате. – Кира!

- Оставайтесь тут! – крикнула я родителям. Роджи открыла дверь, и я выбежала наружу. Она захлопнула дверь за мной. – Это срочно, или ты спасаешь меня от лекции? – спросила я.

- О, нет, тут ёкаи, - Роджи быстро заколдовала двери зала, заперев их. Мои родители стучали по стеклу кулаками, звали меня. Роджи улыбнулась и кивнула в их сторону. – Милые у тебя родители.

- Не начинай, - сказала я.

Она бросила мне меч. Я вытащила его на дюйм из ножен и заметила свое отражение в блестящем металле. Живая сталь.

- Не убей себя этим, - Роджи кивнула вперед. – И лучше не убивай меня этим.

- Ты уже мертва, - сказала я.

- И я не хочу еще больше смерти!

- Что происходит? – спросила я, пока мы бежали вокруг зала собраний.

- Шутен-доджи решил, что хочет вернуть Юзу, - сказала Роджи. – Он послал несколько маленьких друзей за ней.

- Сколько? – мы спрыгнули с веранды в маленький двор.

- Достаточно, - ответила Роджи.

Я следовала за Роджи, сердце колотилось в груди. Хватка на катане скользила от пота. Страх впился когтями в мое сердце, я помнила такую ночь, когда существа Шутен-доджи пришли и забрали у меня все. Крики той ночи звенели в голове, терзая мою смелость.

Я не собиралась прятаться от убийц дедушки.

Больше нет.

Мы миновали дом дедушки, и несколько темных паучьих фигур направлялись к подвалу в мотомии, где сидела Юзу.

- Я возьму йорогумо, - Роджи указала на что-то на стене над нами. – А ты – ее!

Я посмотрела выше. Ёкай сидела в тени на каменной стене, ледяные глаза пылали ненавистью. Ее когда-то красивое лицо будто растаяло, а потом замерзло. Юки-онна. Была ею, пока ее не подожгли.

Ёкай издала неприятное бульканье. Она спрыгнула со стены, когти тянулись к моему лицу.

Я отпрянула на шаг от ее рук. Как на тренировке с Роджи. Юни-онна упала на землю, хмуро посмотрела на меня из-за спутанных отчасти сожженных волос. Что-то во мне закипало – наверное, адреналин, или мозг оглушительно кричал «убей или погибнешь! ». Я сжала меч, шагнула вперед и вонзила клинок в грудь демона. Кость, плоть и мышцы сопротивлялись. Я толкала катану сильнее, ощущала, как острый кончик пронзал грудную клетку.

Последний вдох юки-онны сотряс мечи до рукояти и мои руки. Она обмякла на моем клинке, без костей и крови. Ее тело разлетелось снежинками на ветру.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒