Теодор Адорно 7 страница

основываться на действительном знании предмета.

F139 — учитель теологии.

Последние 10 лет она считает себя очень прогрессивной, хотя для чтения у нее очень мало времени. Ее муж достаточно читает и постоянно информирует ее и держит в курсе дел, вступая с ней в дискуссиии. «Среди всех государственных мужей я выше всего ценю Литвинова. Я считаю, что он произнес самую драматическую речь нашего времени, когда на Женевской конференции требовал коллективной безопасности. Мы были очень рады, что наконец-то рассеялся туман незнания и недоверия, который окружал Советский Союз во время войны. Конечно, еще не все выяснено. В нашей собственной стране есть много фашистов, которые боролись бы против России, если бы могли.

Ее пустые слова, полные энтузиазма в адрес Литвинова, уже упоминались в главе IV, в которой исследовалось стереотипное политическое мышление. То же самое, кажется, действительно и для ее утверждения, что она интернационалистка. Следующий ее риторический вопрос: «Разве я не истинная христианка? », типичен для дедуктивного мышления закостенелого; V. Как к вопросам меньшинств, так, кажется, она подходит и ко всем другим проблемам.

Она считает, что все люди равны, и здесь она тоже думает, что это единственно возможная точка зрения для истинного христианина.

В отношении несколько общей фразы «все люди равны» следует заметить, что кто свободен от стереотипности, тот скорее признал бы различия и судил бы о них позитивно. Возможно, она считает их «равными в глазах Бога» и выводит свою терпимость из этого распространенного мнения.

Насколько поверхностна ее прогрессивность, показало ее весьма агрессивное отношение к алкоголизму²', который она называет одной из своих самых любимых тем и имеющий для нее почти то же значение, что и определенные параноидные идеи «фантазера» среди Н. В этой связи стоит вспомнить, что тесная связь между прогибиционизмом (сухим законом) и предубежденным мышлением была доказана Альфредом Мак Ли. Действительно, у нас много доказательств того, что эта закостенелая N имеет нечто большее, чем налет ментальное™ Н. Например, она считает свой статус весьма высоким, как это видно из одного замечания о ее дочери:

Я также очень озабочена по поводу ее школы (называет школу). Приток людей с более низким образованием и уровнем, чем наш, конечно, повлиял также и на школу.

Она также лелеет деструктивные фантазии, которые слегка вуалирует моральными рассуждениями:

Также и е курением, хотя я в действительности этим не очень обеспокоена. Никто из наших двух семей никогда не курил и не пил, за одним исключением. Сестра моего мужа курила. Сейчас она умерла.

Она рационализирует свою потребность наказания:

Если бы я завтра могла бы ввести сухой закон, я бы это сделала. Я считаю, нужно запретить все, что не делает человека лучше, что делает его хуже. Многие люди говорят, что если что-то запрещают, лкэди делают это тайно. Но, посмотрите, как обстоят дела с убийством, воровством и наркотиками? Это все запрещено, однако некоторые люди идут на преступление, и мы не думаем о том, чтобы отменить запрет.

И в конце опроса появляется официальный оптимизм, характерная реакция против скрытого деструктивизма:

Если бы не существовали всегда вера и надежда на то, что все идет вперед, тогда наша христианская вера ничего не значила бы, не правда ли?

При изменившихся условиях, по-видимому, она будет готова присоединиться к субверсивному движению, пока она считает себя «христианкой» и «прогрессивно мыслящей».

2. «Протестующий» свободный от предрассудка²²

Этот синдром в некотором отношении противоположен «авторитарному» Н. Его причины более психического характера, чем рационального, он восходит к специфическому разрешению эдипова комплекса, которое оставляет в соответствующем индивиде неизгладимые впечатления. Они противятся отцовскому авторитету, однако одновременно глубоко запечатлели в себе образ отца. Можно сказать, что у них так сильно сверх-Я, что оно обращается против собственного «образца», отца и всех других внешних авторитетов. Они руководствуются полностью своей совестью, являющейся, вероятно, во многих случаях секуляризацией религиозного авторитета, которая, однако, полностью автономна и не зависима от внешних законов. Они «протестуют» из-за чисто моральных причин против социального гнета или, по крайней мере, против его некоторых экстремальных манифестаций, таких как расовые предрассудки. '"

Большинство «невротических» Λ ', которые доминируют в нашем примере, проявляют синдром протеста. Они большей частью робки, сдержанны и неуверены, мучают себя всякими выдуманными сомнениями и угрызениями совести. Иногда в них развиваются некоторые насильственные черты, и их реакция на предрассудок оставляет к тому же впечатление, как будто она им навязана несгибаемым сверх-Я. Часто они

чувствуют себя виноватыми и рассматривают априори евреев как «жертву», как специфически иных, чем они сами. В их симпатиях и идентификациях может присутствовать момент стереотипии. Они руководствуются желанием исправить несправедливость по отношению меньшинства; одновременно их пленяют действительные или вооброжаемые способности евреев, которые кажутся им родственными по желанию «отгородиться» от реальности. Хотя они думают не авторитарно, они часто чрезмерно напряжены и поэтому не способны действовать так энергично, как диктует им совесть. Они так «стеснительны» или даже психически «парализованы», будто им хорошо удалось осознать свою совесть. Их вечное чувство вины заставляет верить, что каждый «виновен». Ненавидя дискриминацию, иногда они едва ли в состоянии выступить против нее. С точки зрения социологии, они. как кажется, в большинстве являются выходцами из среднего сословия, но их групповую принадлежность едва ли можно определить точно. Тем не менее, наш материал разрешает утверждать, что этот синдром встречается у людей, которые пережили трудные семейные конфликты, как например, развод родителей.

F127 чрезвычайно красива, конвенциональный тип «кампус гёл» [девушки из университета]. Она очень хрупка, блондинка, со светлой кожей и голубыми глазами, носит изящный пуловер «слоппи Джо», блузку, показывающую ее хорошие вкус, короткую юбку и носочки бобби. На ней значок студенческого союза. Она очень приветлива и заинтересована, кажется, что разговор с ней доставляет ей радость, однако пока интервью не продвинулось далеко, она сообщает о себе лишь скупые сведения. Потом вдруг она решилась сообщить важный факт для ее теперешней жизни — развод родителей, о котором она обычно умалчивает, и с этого момента она, очевидно, уже свободно говорит о своих чувствах.

Она проявляет характерную для невротиков склонность быть занятой только собой, что является проявлением слабости. У нее нечто вроде магической веры в психологию, и она ожидает, по всей видимости, что психологи знают о ней больше, чем она сама:

Больше всего она хотела бы стать психиатром. (Почему? ) Так как психиатры больше знают о людях. Каждый рассказывает мне о своих заботах. Я ничего не знаю, что принесло бы в большей степени удовлетворение, чем возможность помогать людям в решении их проблем. Но у меня не хватает ума и терпения, чтобы стать психиатром. Это только так, идея.

По отношению к отцу она настроена враждебно:

Отец адвокат. Сейчас он в армии и где-то в Тихом океане является командиром негритянского батальона. (Что он думает об этом? ) Я вообще не знаю, что он думает.

Ее позиция в общественных вопросах является смесью конформистской «корректности», подчеркнуто и открыто высказываемой потребности удовольствия, выраженной почти так, как будто ее совесть приказывает ей развлекаться и склоняет замыкаться в себе. Ее безразличие по отношению к ее «статусу», хотя, возможно, и не совсем искреннее, удивительно:

(Особые интересы? ) О, все, что нравится, а также и серьезные вещи. Я люблю читать и дискутировать. Люблю встречаться с умными людьми. Но я не выношу тех, кто пристает. Я люблю танцевать, хорошо одеваться, выхожу в общество. В спорте мои успехи не особенно хороши, но я занимаюсь им. Я играю в теннис и плаваю. Я — член студенческого общества, у нас много дел из-за войны, например, уход за солдатами. (Она называет общество. ) (У него ведь хорошее название, не такли? ) Да, так говорят. Но я не верю, что оно представляет собой нечто особенное.

Следы страха и чувства справедливости характеризуют ее размышления по социальным вопросам:

(ЧтоВы думаете о бедности? ) Я не люблю об этом говорить. Я думаю, что ее не должно быть. (Кию виноват в этом? ) О, я не думаю, что бедные люди сами в этом виноваты. Я не знаю, но следовало бы подумать, какой найти путь, чтобы у каждого всего было достаточно.

Благодаря чувству страха она лучше осознает потенциальный фашизм, чем большинство других N:

Это было бы ужасно, если бы у нас был фашизм. Конечно, фашисты есть. И они хотели бы, чтобы у нас было то же самое. Многим еврейским парням трудно — в армии и на медицинском факультете. Это несправедливо. (Почему такая дискриминация? ) Я не знаю, наверное, сказывается влияние нацистов. Нет, это имеет более ранние причины. Я предполагаю, всегда существуют люди с такими представлениями, как у нацистов.

Ее возмущает прежде всего «нечестность». Необычно мнение, что всегда будут люди с представлениями, как у фашистов. Высокоразвитое чувство ответственности, по-видимому, делает ее более рассудительной в социальных вопросах, чем чисто интеллектуальное знание. С точки зрения психологии полное отсутствие предрассудков в ее случае становится лучше всего понятным как функция сверх-Я, так как эта девушка рассказывает об одном неприятном инцинденте, который в других случаях привел бы к возникновению предрассудков: в возрасте 4-х лет она была похищена негром:

Он не сделал мне больно. Я думаю, я даже не испугалась.

К клинической подоплеке ее позиции относятся следующие данные:

Я опасаюсь, что я очень похожа на отца, а это нехорошо. Он очень нетерпелив, властен и думает только о себе. Мы плохо ладили. Он предпочитал мою сестру, потому что она ему льстила. Но мы обе от него страдали. Когда я употребляла против сестры ругательства, как это обычно делают дети, когда спорят, он меня бил и сильно. Это всегда печалило мать. Поэтому она сама нас мало наказывала, так как всегда это делал отец, и большей частью ни за что. Меня часто били. Об этом я вспоминаю больше, чем о чем-то другом. (Верите ли Вы, что Ваш отец и Ваша мать любили друг друга? ) Нет, может быть в начале. Но моя мать не могла переносить, что он с нами так обращался. Она развелась с ним. (Она разволновалась и ее глаза при этих словах наполнились слезами. На замечание интервьюирующего, что она не указала на развод родителей, она ответила: «Я не намеревалась говорить это. Я почти никогда это не говорю». )

Показатели сильной привязанности к матери могли бы объяснить невротические черты:

Я бы не хотела, чтобы моя мама когда-либо вновь вышла замуж. (Почему? ) Я не знаю. Ей это не нужно. У нее могут быть друзья. Она очень привлекательна, и у нее много друзей, но я не смогла бы это выдержать, если бы она еще раз вышла замуж, (бы думаете, что она все-таки это сделала бы? ) Нет, нет, если я этого не хочу.

Кроме того, в сексуальном отношении есть затруднения, которые вероятно, основываются на переживаниях в связи с распавшимся браком

родителей:

(Друзья? ) О, я не придаю этому серьезного значения, и я также не хочу, чтобы они придавали этому серьезное значение. Конечно, я чуть-чуть флиртую, но не так, чтобы они думали, что меня легко завоевать. Я не люблю также парней, которые доступны.

Ее объяснение, что она не хочет связывать себя, так как боится обручения с военным, по-видимому, является рационализацией.

3. «Импульсивный» свободный от предрассудков

Случай «импульсивного» дописали Френкель-Брюнсвик и Сенфорд²⁴следующим образом:

Самый замечательный патологический случай среди наших. V показал структуру, которая в высшей степени отличалась от той, которую мы рассматривали как самую типичную для не имеющих предрассудков.

Девушка была явно одержима влечением. Ее Я было тесно связано с ее Оно, так что ей казалось, что эксцессы любого вида ей разрешены. Свою любовь к евреям она обосновывает почти теми же аргументами, которые приводят типы Н в отношении своей ненависти.

Можно предположить, что этот случай — это синдром особого рода и в некотором отношении является противотипом психопатического Н. Он проявляется у совершенно приспособившихся опрашиваемых лиц, у которых весьма сильное Оно, но которые относительно свободны от деструктивных импульсов: у людей, которые в результате их собственной либид-ной склонности симпатизируют всему, что они считают угнетенньм;

которые далее так интенсивно реагируют на стимулы, что отношение собственная группа — чужая группа для них не имеет никакого значения. Наоборот, ее притягивает все, что «не такое» и что обещает новый вид удовлетворения. Поскольку они не лишены деструктивных моментов, то кажется, что последние направлены против собственной персоны, а не против других. Этот синдром простирается от либертинистов, через «одержимых» разного толка и лиц определенных асоциальных характеров, таких как проститутки и не применяющие грубую силу преступники, до некоторых психопатов. В этой связи также стоит упомянуть, что в Германии среди актеров было мало нацистов, так же как и среди артистов цирка и бродяг — людей, которых нацисты угоняли в концлагеря. Нелегко распознать более скрытые психические причины этого синдрома. Я и сверх-Я — оба кажутся ослабленными и делают этих лиц немного лабильными в политических вопросах, а также других областях. Наверняка, они не думают стереотипными понятиями, однако вызывает сомнение, в какой степени они вообще способны образовывать понятия.

Наш пример, F205, был взят из группы нервной клиники:

Она привлекательная молодая студентка с приятным обхождением, которую, очевидно, серьезно вывели из равновесия и которая сильно страдает из-за психических колебаний и напряженности. Она не может сконцентрироваться на учебе, у нее нет цели в жизни. Иногда она становится чрезвычайно взволнованной, плачет, «сбита с толку» и жалуется, что ей недостаточно быстро помогают. Терапевт считает, что она не выдержит более основательного лечения, и что терапия прежде всего должна поддержать ее слабое Я, так как существует опасность внезапного психоза, и имеются шизофренические тенденции.

Она противится предрассудкам и эмфатически выступает за «смешение рас», что можно толковать как выражение ее собственной тяги к промискуитету [связь с несколькими партнерами]. По ее мнению, не должно быть никаких «ограничений»:

{Предрассудки? ) Если бы расы смешивались, был бы обмен культурами,

что могло бы интернационализировать культуру. Я считаю, повсюду должна быть единая система воспитания. Может быть, это не практично, но было бы возможно привлечь селекцию — это дало бы накопление хороших свойств. А душевнобольных можно было бы стерилизовать. (Она приводит пример учения о наследственности, о котором слышала. ) Мне кажется, улучшения не будут идти достаточно быстрыми темпами. Все общество больно и несчастно.

Последнее суждение показывает, что ее собственное недомогание благодаря интуиции делает ее способной к достаточно радикальной и консистентной критике общества. Ее ясный взгляд, а также любовь ко всему, что является «иным», выступает еще отчетливее в ее позиции по отношению к проблеме меньшинств:

Угнетение меньшинств — предрассудок, оно получило ужасный размах. Боятся меньшинств по незнанию. Я за то, чтобы все группы ассимилировались — во всем мире. Воспитание во всем мире должно быть единым. Меньшинства сами держатся в стороне. Это порочный круг. Общество превращает их в изгоев, и они адекватно реагируют. Они отличаются? Интервьюирующий настоятельно пытается заставить эту респон-дентку назвать различия между группами, но она подчеркивает'. Все различия, которые имеются, основаны на условиях, среди которых вырастают люди, и на эмоциональных реакциях (на дискриминации). (Евреи? ) Я не вижу, почему они как группа должны быть другими. У меня среди друзей есть евреи... Может быть, они более восприимчивы из-за предрассудков против них. Да. это так.

Судя по клиническим документам, эта девушка врожденная лесбиянка;

по этому поводу ее строго предупредили, и потому она вступала в беспорядочные половые связи с мужчинами, чтобы выяснить, реагирует ли она сексуально на мужчин. «Чувства всегда как-то выходят из равновесия», сказала она. Ее последующая история подтверждает, что лесбийский момент сильнее, чем все остальное.

Здесь еще следует добавить, что в Лос-Анджелесскую группу входили три проститутки, которые полностью были свободны от предрассудков и имели на F-шкале более низкое число пунктов. Так как они, вследствие своей профессии, по отношению к сексу имеют склонность к скрытой враждебности и проявляют признак фригидности, то их нельзя, по-видимому, причислять к «импульсивному» синдрому. Только более подробное исследование могло бы определить, является ли структура их характера структурой «импульсивных» или имеет только наслоения вследствие более позднего образования реакций, или низкие показатели объясняются чисто социальными факторами, а именно: общением с бесчисленным количеством людей различного сорта.

4. «Непринужденный», лишенный предрассудков

Этот синдром точно противоположен «манипулятивному» Н. Отрицательные признаки — бросающаяся в глаза склонность «оставить все, как есть», решительное нежелание применять насилие к окружающему миру, на первый взгляд почти граничащее с конформизмом, и крайнее нежелание принимать решения, которое подчеркивали многие опрашиваемые сами. Это сопротивление даже отрицательно влияет на их речь: «непринужденных» часто можно узнать по неоконченным предложениям; они производят впечатление, как будто они боятся связать себя словом и поэтому дают лучше слушателям возможность судить о спорном вопросе. В позитивном смысле они хотели бы «жить и давать жить другим», и они сами кажутся свободными от желания обогащаться. Они не завистливы и не проявляют недовольства. Они обладают некоторым внутренним богатством, противоположностью к принуждению, проявляют способность наслаждаться, имеют фантазию и чувство юмора, которое иногда становится самоиронией. Однако их самоирония так же мало деструктивна, как и их обычное поведение. Оно проявляется как готовность тех, которые признаются в своей слабости не из-за невротического принуждения, а сильного чувства внутренней безопасности. Они могут жертвовать собой, не опасаясь потерять себя. Их политические убеждения редко бывают радикальными;

они ведут себя так, как будто живут уже не в репрессивном, а в действительно гуманном обществе. Иногда это поведение может ослабить их силу сопротивления. Отсутствуют признаки чисто шизоидных тенденций. Они абсолютно лишены стереотипности и даже не сопротивляются ей, ибо им не известно стремление подчинять.

Причины данного синдрома еще несовсем известны. Респондентов, у которых он проявляется, нельзя определить ни по преобладанию психологической инстанции, ни по регрессии на особую инфантильную фазу, хотя у них при поверхностном рассмотрении есть что-то детское. Их нужно скорее понимать, исходя из их динамики как людей, структура характера которых не «закостенела». Ни одна из контрольных инстанций из типологии Фрейда не приняла в их случае прочную форму, они совершенно «открыты» для любого опыта. Это, однако, не означает, что их Я ослаблено, наоборот, у них нет травматических переживаний и дефектов, которые в противном случае привели бы к «опредмечиванию» Я; в этом смысле они «нормальные». Однако как раз эта «нормальность» в нашей цивилизации производит впечатление некоторой незрелости. Не только их детство прошло без серьезных конфликтов, оно, кажется, целиком определялось материнскими и другими женскими образцами²⁵. Может быть, их лучше всего охарактеризовать как людей, которые не боятся женщин. Это объяснило бы отсутствие агрессивности, но одновременно указывало бы на архаическую черту: мир в их глазах регулируется еще законами матриархата. Так,

очень часто они олицетворяют с социологической точки зрения первозданный «народный» элемент в противоположность рациональной цивилизации. Представители данного синдрома нередко относятся к нижнему уровню среднего сословия, несмотря на то, что от них нельзя ожидать «акций», их можно отнести к тем, которые никогда ни при каких обстоятельствах не приспособились бы к политическому или психологическому фашизму. Уже упомянутый М711

любезен, кроток, приветлив, неопределенен и несколько летаргичен в поведении и речи. Он красноречив, но очень обстоятелен. Все то, что он высказывает, он обычно облекает в 4)орму ограничений, которым он, как правило, уделяет больше внимания, чем самому содержанию заявления. Он, кажется, страдает, из-за нерешительности и сомнений, неуверенности, что касается его собственных мыслей, и ему во многих вопросах трудно принять однозначное решение. В общем, он боится связывать себя в духовном и эмоциональном отношениях и пытается обычно держаться от всего в стороне.

Выбор своей профессии он считает случайным; показательно, однако, что вначале он был ландшафтным архитектором, причем, у него не было желания господствовать над природой, а было желание ее восстанавливать. Позднее он, работал на государственной службе в качестве интервьюирующего. Эта работа приносила ему удовлетворение, он помогал людям, но он не подчеркивает этот аспект нарциссически. Благосостояние для него не важно, он высказывает желание «безопасности», но к деньгам как таковым он равнодушен. Его отношение к религии, которое было описано в главе V²⁶, с психологической точки зрения, соответствует в деталях структуре синдрома «непринужденного». Однако следовало бы добавить, что он «не верит в непорочное зачатие», считает его «несущественным». На вопрос о наказаниях в детстве он отвечает, что их «практически не было». Он «очень недисциплинирован». Без стеснения подчеркивает сильную привязанность к своей матери; ссоры были в его молодости только тогда, когда его мать хотела иметь его только для себя. «Она не любила девушек, с которыми я ходил». Что ему нравится в женщинах, он описывает следующим образом:

Ужасно трудно сказать, если влюблен в девушку... Кажется, она имеет все, что я люблю — весело быть рядом с ней, она умна. красива. Она меня любит, и это важно. Мы все делаем вместе. (Что Вы больше всего любите делать вместе? ) Слушать музыку, читать, плавать, танцевать, т. е. то, что не требует много усилий, и делает все приятным.

Несмотря на привязанность к матери, у него отсутствуют следы враждебности по отношению к отцу, которого он очень рано потерял. Но

30. 5

воспоминания о богатой фантазии отца еще живы:

(Приятные воспоминания об отце? ) Большое количество приятных воспоминаний, так как он нас баловал, когда был дома, все время он придумывал великолепные вещи, которые мы могли бы предпринять. (Мать и отец хорошо друг с другом ладили? ) Я думаю, очень хорошо. (В кого из родителей Вы пошли? ) Я не знаю, так как я не очень хорошо знал моего отца. (Ошибки отца? ) Я не знаю.

В высшей степени характерны его высказывания о расовой проблеме:

(Что Вы думаете о проблемах меньшинств? ) Я хотел бы, чтобы я мог это сказать. Я не знаю. Я считаю, что это — проблема, которой мы все должны заниматься. (Самая большая проблема? ) Негры, по числу их... я не думаю, что мы когда-либо честно относились к данной проблеме... Многие негры пришли к западному побережью. (У Вас когда-либо были друзья среди негров? ) Да, но не близкие друзья, хотя я многих знал, которые мне нравились и были мне приятны. (Что Вы думаете о людях? ) Я считаю, это — неправильный вопрос... Нужно было бы спросить: «Что бы было, если бы Ваша сестра вышла замуж за негра? » Честно говоря, я бы не забивал себе этим голову... (Типичные свойства негров? ) Никаких.

До защиты евреев дело не доходит, но он отрицает, что это «проблема»:

(Как обстоит дело с еврейской проблемой? ) Я не думаю, что существует еврейская проблема. Я считаю, что это опять была приманка для агитаторов. (Что Вы имеете в виду? ) Гитлер, Ку-клукс-клан и подобные. (Еврейские черты? ) Нет. я видел евреев е так называемыми еврейскими чертами, но эти черты имели также и не евреи... (Испытуемый подчеркивает, что не cyufecmeyem расовых различий. )

О присущей этому синдрому опасности (отрицание использования силы даже против насилия) свидетельствует следующий пассаж:

(Нужно ли было останавливать собрание Джеральда К. Смита? ) Я думаю, Джеральд К. Смит должен был иметь возможность высказаться, если уж мы живем в условиях демократии. (А группа для срыва мероприятия как выражение протеста? ) Если определенная группа этого хочет, то она имеет на это право... я не думаю, что это всегда имеет действие.

То, что тенденция данного испытуемого — не связывать себя никаким «принципом», основывается, собственно говоря, на понимании конкретного, а не является просто лишь обходным маневром, чтобы избежать столкновения, следует из следующего показательного высказывания:

(Интервьюер зачитывает вопрос о неутомимых вождях и указывает

на то, что опрашиваемый с этимлегко согласился и просит о дальнейших объяснениях. ) Я немного е этим согласен, но в противоположность этому Хуэй Лонг был мужественным неустанным вождем... и Гитлер /смеется/. Смотря по обстоятельствам. (Что Вы имеете в виду? ) Ну, я восхищен Уиллки; я восхищаюсь Рузвельтом; я восхищаюсь Уоллесом. Но я не считаю, что мы должны иметь вождей, которым народ дарит свое доверие, для того чтобы потом самим ничего не делать. Как кажется, люди ищут вождей, чтобы потом самим не думать.

Интервью заканчивается диалектической констатацией: «Власть почти равна злоупотреблению властью».

5. Врожденный либерал

В отличие от только что описанного, следующий синдром откровенно открыт для реакций и мнений. Опрашиваемые данного типа высоко ставят автономию и независимость. Вмешательство извне в их личные убеждения они не переносят, и сами они не хотят вмешиваться в дела других. У них хорошо развито чувство Я, но не проникнуто либидностью. Они редко настроены нарциссически. Тем не менее, они не без колебания соглашаются с тенденциями Оно и делают из этого выводы — как это наблюдается у «эротического типа» Фрейда. ²⁷

Примечательным признаком является гражданский кураж, который часто преодолевает все рациональные сомнения разума. Они не могут «молчать», если происходит несправедливость, даже если это будет связано для них с серьезной опасностью. Так как они сами являются четко выраженными индивидуалистами, то и других они рассматривают как индивидуумов, а не как представителей какого-либо рода. «Врожденный» либерал разделяет некоторые черты с другими синдромами N. Как и «импульсивный», он ничуть не стесняется, ему даже трудно держать себя под «контролем». Однако его эмоциональная подчеркнутость не слепа, а направлена на другого в качестве субъекта. Его любовь — это также сопереживание, а не только желание, так что его почти можно было бы назвать «сочувствующим» N. Так же как и «протестующий», он энергично идентифицирует себя с обделенными, однако без признаков принуждения и сверхкомпенсации; он не филосемит. Как и «непринужденный», он антитоталитарен, однако более осознанный и без их сомнений и нерешительности.

Скорее эта констелляция является единственной чертой, которая характеризует «врожденного» либерала. Часто, по-видимому, имеются эстетические интересы.

Наш пример являет собой девушку, «врожденная» либеральная структура характера которой выступает более отчетливо, когда она, как говорит интервьюирующий, политически наивна, как и большинство наших студенток, причем не важно, имеют ли они высокое или низкое количество очков.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒