БРЮНГИЛЬДА И ПРАВО ВЛАСТИ

11 БРЮНГИЛЬДА И ПРАВО ВЛАСТИ

Два корабля под бургундским флагом двигались вверх по Рейну по направлению к морю. На каждом было по десять гребцов и по десять солдат, а с ними — слуги и советники. Гунтер, Гернот, Зигфрид и Хаген находились на палубе первого корабля. Река спокойно несла свои воды, словно старалась услужить и благополучно переправить королей к месту назначения.

В то время как Гунтер и его советники были заняты обсуждением возможного заключения союза между Исландией и Бургундией, Гернот сидел на корме и печально смотрел на воду. Зигфрид, который чувствовал, что его сила сейчас не нужна, пристроился возле фигуры орла, украшавшей нос корабля. Его взгляд был устремлен вперед в поисках новых впечатлений. Беспокойство молодого воина было вызвано не только тоской по Кримгильде и полным бездействием, но и пониманием того, что река ведет его по обратному пути жизни: уже через неделю они проплыли мимо леса Одина, и Зигфрид уговорил Гунтера сделать привал в том месте, которое он так хорошо знал.

Он прогулялся по знакомым местам, вдыхая родные запахи, и в конце концов пришел к заброшенной кузнице. Где-то в глубине души у него затаилась надежда встретить здесь Регина, но старый мастер, судя по всему, действительно отправился в новую страну в поисках новой жизни, и Зигфрид был глубоко разочарован. Кузница была мертвой, покинутой, и жизнь теплилась здесь лишь в воспоминаниях. Немного подумав, Зигфрид достал Нотунг и разрушил не только кузницу, но и пристройку, так что от них остались одни руины. Помолившись в последний раз перед могилой матери, он побрел обратно к Рейну При этом Зигфрид специально выбрал не тот путь, который привел бы его к ручью, где он когда-то познакомился с девчонкой по имени Брюнгильда.

Чувствуя приятную усталость, Зигфрид подошел к берегу, где отдыхали бургунды. Несмотря на сладостную тяжесть в теле, у него было плохое настроение, и, следуя мрачной атмосфере вечера, он занял место рядом с принцем Гернотом, который, усевшись на траву, смотрел на спокойные воды Рейна.

— Мой принц, я нисколько не хочу вас упрекать, но не должен ли такой молодой человек, как вы, испытывать восторг, оттого что он может поехать с братом в чужую страну?

Гернот попытался рассмеяться, но сумел выдавить из себя лишь усмешку.

— Зигфрид, не каждый ищет приключений по ту сторону горизонта. Все, что мне нужно, осталось дома.

Зигфрид знал, о чем говорит молодой человек, да и Кримгильда успела рассказать ему о любовных отношениях Гернота и Эльзы.

— Благодаря разлуке ваши чувства лишь окрепнут, — мягко произнес Зигфрид. — И когда мы подъедем к Вормсу, вы ощутите, как вашу грудь распирает от нахлынувших чувств и она, кажется, готова вот-вот лопнуть. Поверьте, я знаю, что говорю.

— Неужели ты не скучаешь по моей сестре? — спросил Гернот.

Зигфрида этот вопрос поставил в тупик.

— Скучаю? Да у меня сердце разрывается каждую секунду, когда я вспоминаю о ней. И осознание того, что она чувствует то же самое, нисколько не облегчает мою муку, скорее наоборот. Но слишком многое зависит от успеха нашего путешествия, и я не мог отказать вашему брату в его желании.

Гернот умело бросил камень, и по воде разошлись круги.

— Когда я рассказал Эльзе, что мне нужно ехать в Исландию…

Поспешно оглянувшись, Зигфрид сжал руку принца и, убедившись, что никого нет, ослабил хватку и понизил голос:

— Я думаю, что сейчас не стоит произносить вслух имя вашей избранницы. После свадьбы, когда две королевские семьи объявят о своем намерении завести детей, к вашей любви будут относиться с большим уважением.

Гернот с благодарностью кивнул:

— Ты, конечно же, прав, и мне очень приятно знать, что кто-то на моей стороне.

Принц с грустью подумал о том, что он воспользовался доброжелательностью Зигфрида, чтобы повесить на него свои проблемы.

— Когда я сказал ей, что поеду с Гунтером в Исландию, — негромко продолжил он, — Эльза заперлась в комнате, и я двенадцать часов слушал, как она плачет.

Зигфрид положил руку Герноту на плечо.

— Учитывая, что Эльза — дочь такого человека, как Хаген, она, несомненно, привыкла к слезам. Но она простит тебя, как только ты въедешь в ворота замка.

Если лес Одина напомнил Зигфриду о его прошлом, то путешествие через Ксантен дало ему возможность заглянуть в будущее. Королевское посольство Бургундии решило не сообщать властям страны о проезде через ее территорию. Ксантен и Дания по-прежнему находились в смятении, которое без сильной руки короля легко могло перерасти в восстание и закончиться кровопролитием. Ксантенцам вряд ли понравилось бы смотреть на то, как Зигфрид, их будущий король, словно вассал другого короля, проезжает мимо своей страны.

Зигфрид и сам был поражен, насколько сильно он переживает тот факт, что ему удалось взглянуть на город и замок лишь издалека, а из своих подданных увидеть только крестьян, которые, отрываясь от работы на полях, махали путешественникам руками. У него даже не было времени подумать о королевстве, где ему предстояло править. Его душа, сердце и внимание — все это принадлежало Бургундии. Но сейчас, когда Ксантен, словно сонный рай, проплывал мимо, Зигфрид чувствовал его зов. Короля призывали к власти. Те два дня, которые они плыли по Рейну между границами его королевства, Зигфрид тосковал не меньше Гернота. Он постепенно начал понимать, что вместе с великолепной наградой за его героизм пришли беспокойство и ответственность. Одной только сильной руки было недостаточно. Ни один меч не мог прокормить народ и исцелить болезни. И лишь мысль о том, что Кримгильда была сведуща в этих делах благодаря своему воспитанию, придавала ему уверенности. Она будет хорошей королевой.

Все бургунды радовались, что их путешествие проходит столь мирно, а Гунтер и вовсе воспринимал это как добрый знак. Каждое утро он с Гернотом молился о защите кораблей, в то время как Хаген и Зигфрид, объединенные общей верой, обращались к милости своих богов.

Вскоре Ксантен остался позади, и, когда пресная вода Рейна смешалась с солеными водами Северного моря, путешественники подняли паруса и взяли курс на север, по направлению к Исландии. Еще в Вормсе дно кораблей оснастили тяжелым железом, чтобы они могли выдержать морской шторм. Если неподалеку от берега время от времени им встречались торговые суда других королевств, то уже через день весь мир, казалось, состоял из одной воды. Дважды они видели на горизонте острова, но Гунтер велел проплыть мимо.

Все это время бургунды питались вяленым мясом, фруктами и хлебом, пока оставшиеся продукты не испортились и их пришлось выбросить за борт. На корабле звучали старые песни, солдаты играли на счастье в кости и гадали на картах, каким будет путь. Казалось, судьба дает воинам время отдохнуть и приготовиться к приключениям, но в воздухе уже ощущалось напряжение.

Спокойному путешествию пришел конец, когда через неделю на горизонте появилась черная полоса. Это были облака, но они казались чудовищными, потому что от них исходила угроза, как от Фафнира. Облака спускались очень низко к воде, и Зигфриду казалось, что боги Валгаллы могут опустить в море ноги. Иногда между облаками появлялись просветы и оттуда били молнии. Неистовый ветер готов был бросить волны под нос корабля, хотя они были еще далеко оттуда.

— Шторм, — проворчал Хаген, с недовольством глядя на север своим единственным глазом.

Гунтер тоже был расстроен.

— Я еще такого не видел.

— Это магия древних богов, — сказал советник. — Как гласит легенда, они отступали все дальше и дальше на север, когда римляне принесли сюда христианство.

Король Бургундии с гордостью выпрямился.

— Возможно, это проделки дьявола, но древние боги тут ни при чем. Существует лишь один Бог, и нет богов, кроме него. Наши корабли смогут противостоять грозе?

Хаген кивнул:

— Мы закрепим весь груз, а сами привяжемся канатами к деревянным поручням. Паруса и весла следует убрать. Течение принесет нас прямо к Исландии. А что нас ждет там…

— Прошу, избавь меня от дальнейших историй о королеве, пожирающей своих женихов, — отмахнулся Гунтер. — Это лишь жалкие отговорки тех, кто не сумел добиться руки Брюнгильды.

Король старался говорить уверенно, четко отдавая приказы, но его сердце разрывалось от тревожных предчувствий. Ему не нравилось, что он вынужден просить руки королевы, которая поклоняется языческим богам. И хотя епископ Вормса убедил Гунтера, что свадьба станет и крещением, тот не мог успокоиться. Скрывая смятение, он думал о женщине, о которой при дворах континента говорили, что лишь бог сможет выстоять перед ее испытаниями.

Но что бы ни болтали о Брюнгильде, она была подходящей королевой и должна была взойти вместе с ним на трон Бургундии. Если она родит ему здоровых детей, то между северными землями и горами на юге могло возникнуть королевство, расцвет которого будет длиться много поколений. Королевство, которое сумеет пережить падение Рима и прогнать гуннов на восток.

Гунтер очень гордился тем, что при выборе невесты не полагался на такие глупости, как зов сердца, и думал лишь о политической выгоде.

Низкие тучи быстро и жадно поглотили корабли бургундов. В их чудовищной пасти деревянная обшивка готова была треснуть, а металл — расплавиться. Молнии били так часто, что весь мир превратился в бесконечные вспышки, а раскаты грома заставляли корабли танцевать на воде подобно тому, как листья кружатся на ветру. Еще час назад они гордо плыли с развевающимися флагами Бургундии, а теперь стали маленькими и жалкими. Корабли поднимало на вершины огромных волн, чтобы снова обрушить их вниз, в водные долины, казавшиеся каменными.

Большинство воинов сражались в трюме за свою жизнь и молились разнообразным богам о милости или, по крайней мере, о скорой смерти. Их тела были привязаны кожаными ремнями к скамьям гребцов. На палубе первого корабля оставались только Хаген и Зигфрид, привязанные к фигуре орла. Лица саднило от ударов соленой воды, раз за разом падавшей на них. Но они продолжали искать Исландию и надеялись найти хотя бы просвет на горизонте, обещавший выход из шторма. Они молчали, поскольку им нечего было сказать друг другу.

Так продолжалось пару часов: бешеная скачка вверх-вниз, сопровождавшаяся яростными порывами ветра. Казалось, сама природа пытается отомстить им за что-то. В тот момент, когда Зигфрид подумал, смогут ли их корабли выстоять в такой буре, за его спиной с чудовищным треском начала валиться мачта. Она разломилась на две части, словно тростинка, и упала, разбрасывая щепки. Мачта ударила по палубе, наматывая на себя тяжелые спущенные паруса. При этом она задела натянутый канат, с помощью которого был зафиксирован штурвал. Канат порвался, корабль мгновенно бросило в сторону, а штурвал начал бешено крутиться.

Существовало две вещи, благодаря которым корабль не мог потонуть — исправный штурвал и неповрежденный корпус. Первая нужна была для того, чтобы корабль принял нужное направление, а вторая — чтобы он держался на воде. И Зигфрид, и Хаген понимали это. Как только мачта коснулась палубы, старый советник вытащил кинжал и перерезал кожаные ремни, которыми был привязан к орлу.

— Нет! — заорал Зигфрид, пытаясь перекричать шторм, но Хаген уже бросился к неистово крутившемуся штурвалу.

Он полз, настойчиво пробиваясь к своей цели, но, чтобы схватиться за штурвал, ему нужно было перелезть через остатки парусов и мачты, что делало продвижение еще сложнее. Порывы ветра могли просто снести его с палубы. Зигфрид поспешно выхватил свой кинжал, чтобы тоже броситься навстречу опасности. Пригнувшись, он попытался пройти сквозь стену дождя и помочь Хагену, которому оставалось сделать всего пару шагов до штурвала. Железная воля придавала сил старым мышцам, и Хаген наконец выпрямился, чтобы схватить вращающийся штурвал.

Он не видел ни волны, ударившей в корабль, ни подброшенной силой удара мачты, которая летела прямо на него. У Зигфрида не было времени предупреждать старика или отталкивать его в сторону, и молодой воин смело принял удар на себя. Немного наклонив правое плечо и повернув голову влево, он подставил спину, чтобы мачта упала на него, как мешок с мукой, который нужно перенести.

В свете двойной молнии Хаген Тронье увидел, как Зигфрид принял на себя удар деревянной мачты, огромной, как ствол дерева, и понял, почему он это сделал. Тело мускулистого воина отбросило на пару шагов назад. Зигфрид взревел, как бык, но остался стоять на ногах. Его руки вцепились в мачту, будто он должен был охранять ее от грозы. Отколовшиеся от мачты куски дерева, острые, как кинжалы, ломались о его тело. Наконец Зигфрид подтащил мачту к поручням и вместе с парусом выбросил в море, жадно поглотившее приношение.

Запыхавшись, Зигфрид схватился за поручни и метнул взгляд на Хагена. Тот смотрел на него с невольным восхищением и ужасом.

Гунтер с двумя моряками вышел на палубу, напуганный шумом ломающегося дерева. Сражаясь с ветром и дождем, они тоже пробились к штурвалу и помогли Хагену. Вчетвером они удерживали штурвал, пока им не принесли новый канат.

Гунтер с благодарностью кивнул Зигфриду, и это не ускользнуло от внимания Хагена. Советник пошел обратно в трюм, чтобы не рисковать больше своими старческими костями. Он привязал себя рядом с остальными мужчинами, совершенно не радуясь спасению своей жизни. Его руки и ноги болели, а душа горела огнем.

Советник кое-что понял, наблюдая за поведением Зигфрида, и сделал вывод: какую бы хитрость он ни придумал, чтобы сделать Зигфрида другом Бургундии, сила принца Ксантена в любой момент могла превратить его в опасного врага. Хаген был уверен в том, что, пока Зигфрид жив, Бургундии не жить в мире.

Когда стало ясно, что корабль выдержал испытание, шторм внезапно утих. Тучи уже не пронзались молниями, а гром не гремел в холодной ночи. Дождь поутих, ветер не вздымал волны. Резко похолодало, и вместо дождя пошел град. Изо рта мужчин повалил пар, а влага, пропитавшая их одежду, быстро превратилась в лед.

Гунтер присоединился к другу, который в изнеможении сидел у поручней.

— Вряд ли можно сомневаться в моем чутье короля. Я не зря решил взять тебя с собой.

Зигфрид устало улыбнулся.

— Все ради Бургундии, — сказал он, имея в виду не столько государство, сколько Кримгильду.

— Будем надеяться, что исландская королева стоит всех этих усилий, — проворчал Гунтер. — Я готов бороться за ее руку, но пусть мне, по крайней мере, позволят выйти на поле боя.

Будущий король Ксантена положил руку ему на плечо.

— Если мне даже придется для этого тащить за собой корабль, я все равно отвезу вас в Исландию и обратно.

Оглянувшись, Гунтер нахмурился.

— Что случилось? — спросил Зигфрид.

Король сжал челюсти.

— Нашего второго корабля нет.

Протрубил рог, потом еще раз и еще. Звуки передавались по цепочке от сторожевого поста на берегу до замка Изенштайн. Услышав сигнал, Эолинд вздохнул.

Это был уже шестой корабль. Два корабля повернули обратно, когда женихи увидели огонь перед фьордом. Другой претендент решил развернуться, как только начал гореть мех его мантии. Три корабля сгорели в огне, и до сих пор прибой выносил обугленные куски древесины на берег. Огненная стена продолжала гореть день за днем, как символ желания Брюнгильды отдать Исландию лишь тому, кто был достоин ее.

На этот раз Эолинд вышел на стену замка до того, как туда явилась Брюнгильда.

— Вы знаете, кто это? — спросил он, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучал упрек.

Брюнгильда, чьи острые глаза уже давно заметили корабль без мачты, попыталась изобразить равнодушие.

— Ни паруса, ни герба. Если подумать о том, скольких других кандидатов этот жених пропустил перед собой, он либо не очень старателен, либо не очень храбр. Наверное, это франки. В любом случае не гунны: те интересуются лишь той добычей, которую могут заполучить верхом на своих лошадях.

— Возможно, это один из тех, кто уверен в своей способности выстоять перед всеми испытаниями, — осторожно произнес Эолинд.

На мгновение Брюнгильда задумалась, и Эолинд заметил особый блеск в ее глазах, которого уже давно не видел. Он догадывался, что Брюнгильда что-то скрывает. Испытания были выбраны не случайно. Брюнгильда ждала чего-то. Или кого-то. И она была готова пожертвовать ради этого своим королевством.

— Мы могли бы повернуть на запад и поискать другой путь на остров, — предложил кормчий.

Хаген покачал головой, продолжая смотреть на огромную стену пламени, полыхавшую впереди.

— Послы высказались недвусмысленно: тот, кто хочет жениться на Брюнгильде, должен проплыть на своем корабле через фьорд к воротам Изенштайна.

— И как нам это сделать? — выдохнул Гунтер, снимая плащ. — Уже сейчас на этом огне можно поджариться, хотя мы еще достаточно далеко. Сперва дождь, затем снег, а теперь огонь. Все стихии против нас!

— Давайте наполним корабль водой, — предложил Гернот, — и погрузимся в нее.

— Сваримся, как в горшке на открытом огне, — возразил Зигфрид. — Медленная и мучительная смерть.

Он уставился на стену огня, преграждавшую путь в Исландию, и подумал о том, что все это очень похоже на Брюнгильду, с которой он познакомился много лет назад. После довольно продолжительной паузы Зигфрид ударил ладонью по фигуре орла, от которой уже поднимался пар, и воскликнул:

— Что ж, если она требует, чтобы мы прошли сквозь огонь, мы сделаем это! Но никто не ждет от нас, чтобы мы при этом поджарились. — Подойдя к проходу в трюм, он крикнул солдатам и морякам: — Эй, вы! Сорвите железо со дна и принесите его сюда!

Мужчины не поняли, какую цель преследует Зигфрид, но схватили инструменты и принялись за дело.

— И каким образом это поможет? — насмешливо спросил Хаген, в то время как Зигфрид уже принялся укладывать металл с правой стороны корабля.

— Дно корабля густо намазано смолой, чтобы удерживать дерево, верно? — сказал Зигфрид. — Плотники делают так, чтобы эта смола не горела, как в факелах.

Солдаты стащили почти все железо на правую сторону, и корабль начал крениться. Гунтер схватился за поручни, чтобы не упасть.

— Я тоже не понимаю твоего плана. Если ты не распределишь железо равномерно, корабль перевернется!

Лицо Гернота, наоборот, озарилось улыбкой.

— Как и задумывалось! — воскликнул принц. — Языки пламени коснутся лишь дна корабля, защищенного от огня, а мы будем сидеть внутри и сможем дышать, пока нас не вынесет на берег течением!

Гунтер изумленно взглянул на Зигфрида.

— Ты это задумал? Перевернуть корабль, после того как нам с таким трудом удалось выдержать шторм?

Его молодой друг улыбнулся.

— Королева может требовать, чтобы мы приплыли к ней через фьорд, но вряд ли она хотела бы, чтобы мы пошли на смерть.

— Я сомневаюсь, что Брюнгильда оценит нашу хитрость, — проворчал Хаген.

Король Бургундии завершил их спор:

— Если бы Брюнгильда хотела вступить в честное противоборство, она бы не использовала силу магии. Значит, и нам позволено пойти на любую хитрость.

— Что ж, тогда давайте встанем там, где лежит старое железо, чтобы корабль скорее перевернулся, — сказал Зигфрид. — Но сначала привяжем канат к поручням.

Он вместе с моряками укрепил канаты, и все переместились на правую сторону, которая почти сравнялась с водой.

Это было достаточно необычное зрелище. Корабль бургундов лежал на боку, словно судно вынесло во время кораблекрушения на берег моря. Команда изо всех сил тянула за канаты, чтобы корабль скорее перевернулся. Несмотря на вес людей и железа, судно упорно сопротивлялось.

— Тяните сильнее! — закричал Гунтер. — Как только мы перевернемся, сразу же перебирайтесь в трюм. Я не хочу больше терять никого из своих людей.

Прежде чем он успел договорить, корабль наконец сдался и со стоном перевернулся. Палуба опустилась, и бургунды поспешно нырнули под воду.

— Странно, — пробормотала Брюнгильда. — Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы мужчины при виде опасности шли на верную смерть?

Она стояла на крепостной стене, завернувшись в черную меховую накидку, и без всякого сочувствия смотрела на море, словно злая богиня мести. Эолинд тоже был удивлен. Даже издалека было видно, что команда изо всех сил пытается перевернуть свой корабль.

— Что ж, по крайней мере, они поняли, что возвращение невозможно.

Некоторое время королева и ее советник молча наблюдали за тем, как перевернутый корабль вошел в огненную стену… и не загорелся! Языки пламени прикасались к судну, нагревали смолу, пока та не пошла пузырями, но не могли разрушить его. Через четверть часа корабль, словно черепаха, преодолел огненную стену, а затем приблизился к фьорду, ведущему ко двору Исландии.

Эолинд заметил, как Брюнгильда судорожно сжала руки. Очевидно, она не рассчитывала на то, что за таким безумным поведением чужестранцев скрыт определенный план. Он сомневался, была ли Брюнгильда вообще готова к тому, что кто-то сумеет пройти сквозь пламя.

— Мне кажется, к сегодняшнему вечеру следует готовить роскошный ужин.

Брюнгильда холодно посмотрела на корабль, приближающийся к берегу из черной вулканической породы.

— Мне нужно сорок солдат в полной боевой готовности. Я сама встречу чужестранцев.

Повернувшись, королева пошла прочь, и ее накидка, развевающаяся на ветру, стала похожа на крылья ворона, который полетел за ней.

— Я чувствую дно, — прокряхтел Гунтер в темноте перевернутого корабля, который уверенно привел бургундов в гавань.

— Нужно немного подтолкнуть корабль, чтобы вытащить его на берег, — посоветовал Зигфрид, тоже совершенно измотанный от перенапряжения.

Король Бургундии смущенно рассмеялся.

— Вскоре я уже не буду знать, как выразить тебе свою благодарность, мой дорогой друг. Ты богат, у тебя есть власть, а совсем недавно я пообещал тебе руку моей сестры.

— Сейчас, мне кажется, лучше подумать о предстоящих испытаниях, — ворчливо заметил Хаген.

Дернувшись, судно ударилось о берег, и команда, поднатужившись, стала толкать нос корабля, пока тот не опустился на землю.

— Я сейчас нырну, чтобы удостовериться в том, что со стороны исландцев нам ничего не угрожает, — заявил Зигфрид, и по легкому всплеску стало понятно, что он не стал дожидаться ответа.

Ледяная вода проникла сквозь одежду, но Зигфрид наслаждался прохладой. Огненная стена разогрела воздух внутри корабля, и дышать было очень трудно. Он почувствовал камни под ногами и, вынырнув, выпрямился и положил руку на Нотунг.

Эти меры предосторожности не были напрасными.

На берегу его уже поджидали около пятидесяти исландских солдат. Обнажив оружие, они мрачно смотрели на него.

Брюнгильда повнимательнее присмотрелась к кораблю, отметив его римский стиль, для которого были характерны широкое днище и небольшая грузоподъемность, рассчитанная на речные переходы. Когда она была девочкой, ей не раз доводилось видеть такие корабли у презренных бургундов. Она вспомнила о том, что у Гундомара было двое сыновей. Или трое? Ходили слухи, что король некоторое время назад умер.

— Обнажите мечи, — приказала она, и ее воины тотчас подчинились.

— Кем бы ни был гость, он здесь по вашему приглашению, — напомнил Эолинд. — Мне кажется не вполне уместным приветствовать его с обнаженными мечами.

Но Брюнгильду трудно было переубедить.

— Кем бы ни был гость, — мрачно заявила она, — он хитер и достаточно храбр. А умный враг, говаривал мой отец, опаснее глупого друга.

В этот момент из темной воды показалась чья-то фигура. Влажные волосы спадали на светлые глаза. Когда незнакомец выпрямился, стали видны широкие плечи и сильные руки. Брюнгильда сразу же узнала его, несмотря на все те годы, которые прошли со времени их первой встречи. Ее сердце замерло, а мир закружился в бешеной скачке.

Нельзя было сказать, что Зигфрид сильно изменился, но он возмужал и стал более мускулистым. Он превратился в настоящего мужчину. Перед ней стоял воин, который одним своим видом мог вызывать как страх, так и страсть.

Брюнгильда надеялась, что он придет. Молилась об этом. Верила в это. Но сейчас, когда он так внезапно появился, словно рожденный самим морем, она осознала всю невероятность происходящего.

— Зигфрид, — прошептала королева.

Он держал руку на своем мече и оглядывался, полный решимости защищаться, если вдруг обнаженные мечи действительно станут сигналом к битве. И тут он увидел ее в толпе воинов.

Королева Исландии сделала шаг вперед, едва сдерживаясь, чтобы не побежать к нему. Она готова была закричать от радости и броситься к Зигфриду прямо в воду. Тем не менее каждое движение Брюнгильды было выверенным — ее положение не позволяло выказывать восторг и нетерпение.

Зигфрид пристально смотрел на королеву. Конечно, он тоже узнал ее. В его взгляде не было удивления — в конце концов, он догадывался, в чье королевство едет. Однако Брюнгильда недоумевала, почему он смотрит на нее с таким спокойствием, вместо того чтобы бурно проявлять свои чувства.

Больше всех был поражен Эолинд, когда увидел, как его королева беспечно направилась к чужеземцу. Советник легким движением руки приказал солдатам спрятать оружие. Он не понимал, что происходит в данный момент, но никакой опасности этот одинокий воин явно не представлял. Зигфрид вышел из воды, и Брюнгильда медленно приблизилась к нему.

— Он меня узнал?

Зигфрид кивнул, все еще не зная, что ему думать об этой встрече. Подняв левую руку, он показал ей неправильно сросшееся запястье.

— Перед каждой грозой боги напоминают мне о мальчишке, который оказался девушкой.

Она рассмеялась.

— В замке Изенштайн он не найдет ни мальчишки, ни девушки. Он найдет королеву, которая так долго его ждала.

Зигфрид замялся, чувствуя, что радость в глазах королевы не сулит ему ничего хорошего. Ее взгляд искал нежности, быть может, даже предчувствия судьбы. Но Зигфрид не мог дать ей ни того, ни другого.

Из воды вышли и остальные — во главе с Гунтером, Хагеном и Гернотом. Поддерживая друг друга, вскоре появились солдаты и гребцы.

— Твои вассалы, твои друзья, твои спутники? — дружелюбно спросила Брюнгильда. — Они столь же желанные гости в стенах моего замка, как и ты.

Зигфрид посмотрел на Гунтера, который с самоуверенным видом остановился рядом с ним, а потом перевел взгляд на Брюнгильду. Зигфрид не знал, как ему вести себя, чтобы объяснить ошибку, но король взял инициативу в свои руки и опустился перед исландской королевой на колени.

— Королева Брюнгильда, я — Гунтер из Бургундии, законный король моей страны. Я приехал, чтобы завоевать ваши руку и сердце. Этой благородной цели я посвятил свой меч и свою жизнь.

Глаза Гунтера блестели не только от морской воды. Первый же взгляд, брошенный на королеву Исландии, заставил его сердце бешено биться, и если минуту назад Гунтер проклинал невыносимо долгое путешествие, то теперь, похоже, был готов ко всем испытаниям.

Кожа Брюнгильды всегда была бледной, но сейчас она побелела как мел. Девушка посмотрела на Зигфрида в надежде, что он прекратит эту жестокую шутку, а затем перевела взгляд на Гунтера, чья серьезность не допускала сомнений по поводу его намерений.

— Вы… вы Гунтер, а это ваш корабль? — запинаясь, спросила она до странности незнакомым голосом, что очень удивило Эолинда.

Король Бургундии кивнул.

— Паруса с гербом сорвало во время шторма, но это действительно так. Рядом со мной стоят принц Гернот, мой советник Хаген и мой добрый друг Зигфрид, таланту которого мы обязаны тем, что смогли пройти сквозь пламя.

Каждое слово било по Брюнгильде, словно плеть, и ей казалось, что боги жестоко смеются над ней. Она сама придумала эту огненную стену, зная, что такое препятствие сумеет преодолеть только Зигфрид. Но могла ли она допустить, что он отправится в это путешествие не ради себя самого?

— Так вы… вассал короля Бургундии? — хрипло прошептала она, обращаясь к Зигфриду.

Гунтер, пытаясь помочь другу, ответил за него:

— Зигфрид — законный наследник Ксантена, завоеватель Дании, победитель Фафнира и Хъялмара. А кроме того, он мой лучший друг, и вряд ли его можно назвать вассалом.

Зигфрид глубоко вздохнул и тоже опустился на колени.

— Королева, в этом путешествии мой меч служит Гунтеру. Я прошу вас о его благополучии.

В воздухе повисла тишина, и лишь усталые волны накатывались на берег да перевернутый корабль тихо шуршал, покачиваясь на гальке. Все вдруг почувствовали, что атмосфера стала напряженной; появилось неприятное ощущение, что здесь, у берегов Исландии, встретились актеры, чтобы сыграть комедию, но пьеса неожиданно оказалась трагедией.

Брюнгильда, которая давно научилась скрывать свои чувства, попыталась найти достойный ответ, но у нее ничего не получилось. В отчаянии взмахнув рукой, она побежала к замку.

Эолинд проводил королеву взглядом, а затем повернулся к гостям.

— Я прошу у короля прощения, — учтиво произнес советник. — Дело в том, что огненную стену еще никому не удавалось преодолеть, и ваш успех, хоть и радует нас, все же оказался неожиданностью. Я покажу вам ваши комнаты на ночь, если, конечно, вы согласны остаться. Королева приглашает вас на трапезу в вашу честь.

Гунтер встал, стараясь скрыть свое раздражение.

— Я ценю ваше гостеприимство.

Король Бургундии не хотел терять Брюнгильду из виду даже на мгновение. Она была красива. Разведчики Хагена не солгали. К тому же девушка обладала силой и особой гордостью, какой Гунтер еще никогда не видел. Ее высокомерие вряд ли удалось бы сломить лестью или пустой болтовней. Эту женщину, несомненно, нужно было завоевать, победить, словно вражеское войско. Он попытался представить себе, какой сладостной будет награда за победу.

Бургунды и исландцы вместе пошли к каменной лестнице, ведущей к входу в замок. Ветер играл на скалах фьорда, и в воздухе все время звучала его мелодия. Птицы, кружившие в небе, были такими же черными, как земля, замок и одежда солдат.

— Пусть они и не ценят искусство, — с уважением прошептал Гернот Зигфриду, — но хорошо умеют показать свою гордость и мощь.

Зигфрид кивнул. Эта страна была точно такой, как он ее себе представлял после встречи с Брюнгильдой, — дикой, напористой, страстной. Оставалось только узнать, сопутствовали ли гордости Исландии рассудительность и взвешенность.

Тем временем Гунтер обратился к Эолинду:

— Так что, я первый, кто ступил на исландскую землю, чтобы попросить руки королевы?

Старый советник кивнул:

— Да, это так.

— И какие же меня ожидают испытания? — осведомился король.

Эолинд шумно вздохнул, словно сама мысль об этом доставляла ему физическую боль.

— Вы вымокли до нитки и устали, король Гунтер. Когда вы насытитесь и согреетесь у огня, я отвечу на этот вопрос.

Они дошли до высеченных в камне широких ступеней и стали подниматься наверх.

— Простите, Эолинд, — продолжал настаивать Гунтер. — Но ведь я рискую жизнью в дальнейших испытаниях и поэтому хочу как можно раньше узнать правила игры.

Советник королевы снова вздохнул:

— Испытание только одно — вы должны победить в честном бою сильнейший меч Исландии.

Гунтер с уважением кивнул:

— Я с радостью сражусь с любым воином, которого королева пошлет на арену.

— Вы не будете сражаться на Поле Огня и Льда с воином. Вы будете сражаться с самой королевой. Если вы победите ее, то она поедет с вами в Бургундию. Но если вы проиграете, то ваш младший брат наденет корону вашей страны раньше, чем вам бы хотелось.

Слуга, принесший Зигфриду горячую, пахнущую серой воду, рассказал ему о множестве горячих источников, благодаря которым здесь не нужно греть воду на огне, чтобы выкупаться. После того как бургундский воин и будущий король Ксантена отогрелся в горячей воде, он надел кожаные штаны и рубашку, приготовленные для него слугой. Одежда, которую он взял с собой в путешествие, по-прежнему оставалась внутри корабля. Поверх рубашки Зигфрид накинул куртку, сшитую из меха какого-то неизвестного ему животного. Ботинки с опушкой из того же меха он завязал кожаными ремешками.

Зигфрид решил поговорить с Брюнгильдой. До битвы, а еще лучше — до ужина. Что бы ни случилось между ними, это не должно было помешать намерениям Гунтера. Он отправился бродить по лабиринту лестниц и коридоров, которые были уже и ниже, чем при дворе Бургундии, в поисках покоев королевы. Наконец он нашел эту комнату. Перед тяжелой дубовой дверью стояли двое стражников.

— Мне нужно к королеве, — сказал он.

— Никому нельзя входить в покои Брюнгильды, — сообщил один из солдат. — Даже ее собственным слугам.

— Разрешите вассалу Бургундии войти, — донесся из-за двери приглушенный голос.

Опешившие солдаты сделали шаг в сторону, и Зигфрид вошел в комнату, которая казалась скорее подвалом, хотя и была расположена настолько высоко над землей, что от разреженного воздуха было трудно дышать. Черные стены поддерживали немного выгнутый потолок, а в колоннах у полукруглых стен были ниши с маленькими факелами. Если в Бургундии стены всегда украшали богатыми коврами, то в Исландии повсюду царил голый камень.

Брюнгильда стояла в центре скудно обставленной комнаты, словно статуя в собственном храме. Она сняла накидку, и Зигфрид увидел, какое у нее сильное мускулистое тело, обтянутое темно-серым платьем. И все же ее женственность не вызывала никаких сомнений.

Он вежливо кивнул:

— Королева Брюнгильда.

Она взглянула на него с отчаянием и презрением в глазах.

— Я так долго его ждала, моего кузнеца Зигфрида, и вот он приезжает в мой замок в свите другого, который хочет на мне жениться.

Зигфрид выпрямился.

— Я сожалею об обстоятельствах нашей встречи, но это правда. Сейчас я помогаю Гунтеру, мечтающему видеть вас своей супругой.

Она подошла на пару шагов поближе, и Зигфрид снова ощутил ее опасную притягательность, благодаря которой он так увлекся ею, встретив тогда в лесу Одина. Он видел сильные мышцы под ее бледной кожей и колючие глаза, которые наверняка еще никогда не уступали ничьему взгляду.

— И чего же хочет кузнец из леса, который теперь стал королем?

Зигфрид задумался, подыскивая слова, которые не были бы ложью и в то же время не рассердили бы Брюнгильду. Она же подходила к нему все ближе и ближе, пока он снова не ощутил ее особый запах, запах теплой земли. Она стояла прямо перед ним, игнорируя предписанное этикетом расстояние. Ее губы были рядом с его губами. Она была выше Кримгильды, и ему не пришлось бы наклоняться, чтобы поцеловать ее.

— Я хочу мира между королевствами, — наконец выдавил Зигфрид. — Мира, ценой которого будет ваш союз с Гунтером.

Брюнгильда немного нагнулась, и борода Зигфрида коснулась ее щеки. Ее губы приблизились к его уху, но она тщательно следила за тем, чтобы не притронуться к нему.

— Он подчинил себя этой мысли, — прошептала она. — Но чего хочет его сердце? Чего желает он ночами, когда мечты освобождают его от придворных обязанностей?

Казалось, это было волшебство, которому Зигфрид не мог противостоять. Кольцо на руке трепетало, заставляя его поднять руки и обнять Брюнгильду. Им овладело страстное желание обладать королевой Исландии прежде, чем Гунтер сможет насладиться ее телом.

Нет! Он отступил на шаг, сумев подавить низменный инстинкт.

— Сожалею.

Брюнгильда, тоже стряхнув с себя наваждение, с разочарованием взглянула на него.

— Я думала, что мы предназначены друг другу судьбой.

Зигфрид провел рукой по глазам, словно просыпаясь от глубокого сна.

— Возможно, так и было. Все мои мысли были заняты только вами, и в моих мечтах всегда был ваш образ.

— А что же случилось потом?

Зигфриду хотелось облегчить свою душу, рассказав ей всю правду, но он боялся этого так же, как боялся дыхания дракона.

— А потом я стал человеком с определенными обязанностями, и судьба связала меня с Бургундией.

Брюнгильда подошла к окну, сдвинула в сторону тяжелый полог из меха и глубоко вдохнула холодный вечерний воздух.

— Зачем же он приехал сюда? Ч

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒