Конец третьей части.

Эпилог

Переезд прошел вполне успешно. Может быть, потому, что Энринна хорошо к нему подготовилась? Или потому, что она холодная и бесчувственная, как ледышка, и поэтому неспособна испытывать эмоции и, например, переживать из-за оставленной в карете перчатки?

Она ведь об этом пыталась сказать на их последней встрече Лэру. Её личному теплу, ее солнцу — закатному, согревающему, но не сжигающему дотла.

Может быть, когда весь лед ее души растает, в глазах Энринны будет виднеться небо?

Или это небо виднеется в ее глазах уже сейчас? Так говорила Мира. Интересно, как там она? Смогла полюбить того мага? Или она любила его ещё тогда, когда приходила к Энри, но боялась в этом признаться — не столько вире, сколько самой себе?

Вокруг раздавалось множество голосов, летали улыбки и разочарование, перемешиваясь с крупными белыми снежинками, и Энринна плотнее куталась в меховую шубку. Плащ пришлось убрать сразу по прибытии сюда — на севере уже наступила настоящая зима.

Кареты то подъезжали, то отъезжали; из них выходили люди и маги, усаживались новые, но Энринна никак не могла заметить знакомые ярко-рыжие волосы. Почему же его нет? Опаздывает? Пусть опаздывает, главное, чтобы с ним ничего не случилось! Может, их карета встретилась с метелью? Или на нее напали разбойники?

Голыми пальцами Энринна коснулась горячего лба.

Надо успокоиться. Все обязательно будет в порядке. Энри ведь в это верит. Лэр сообщил, что едет — конверт с письмом плюхнулся прямо на стол новой квартиры Энринны, влетев в приоткрытое окно. Сначала Энри очень удивилась, увидев его, а потом вдруг поняла, что это.

Венитор называл такие штуки магическими открытками. Вернее, это была и не открытка — просто короткое сообщение, из-за которого Энринна и оказалась здесь.

Очередная серая карета проехала мимо, но Лэр так и не появлялся. И где же его рыжие волосы? Энри так хочется их увидеть!

Она повернулась, будто почувствовав чей-то взгляд, и улыбка сама собой появилась на ее лице. Следом за ней выступили слезы.

Он приехал.

Он обещал, что приедет, и приехал. А ещё сделал так, чтобы Энринна не смогла его узнать! Ну как так можно?

Лэр приблизился к Энринне и взял ее за ладони, согревая их своим теплом. Потом спросил совсем обыденно, будто и не было того расставания длиною в неделю:

— Ну и почему же ты без перчаток? И без головного убора? Теперь ругаться буду я. Я ведь в шапке, как ты и просила. Опять переживаешь обо всех, кроме себя?

Его голос вире было до безумия приятно слышать.

— Нет, — Энри покачала головой из стороны в сторону.

Ей очень хотелось спросить, как у него дела. Не сказала ли что-то по поводу его ухода Дини. Видел ли он Телль. Как жил эту неделю?

Но сделать это Энринна не успела.

Шапка, до того надетая на голову Лэра, оказалась на Энринне, и вира смогла лицезреть такие привычные рыжие волосы. Она приоткрыла рот, возмутившись, и спросила:

— Ты что творишь такое?

— Грею тебя, — серьезно ответил Лэр.

— Ну… — протянула Энринна. — Мне наверняка совершенно не идет эта шапка.

— Как будто это важно. Тебе тепло, а на то, что подумают окружающие — идет тебе эта шапка или нет — нужно плевать с высоты птичьего полета. Тем более, такой холод, — Лэр поднял глаза, разглядывая темное небо. — Даже птицы предпочитают отсиживаться в собственных гнездах.

— Потому что уже поздно, — заметила Энринна с некоторым укором.

— Вот именно, — подхватил Лэр. — Уже поздно, а мы до сих пор на улице. И ты продолжаешь мерзнуть из-за моей задержки. Пойдем. Где ты остановилась?

— Я сняла квартиру… — протянула Энринна. — В трехэтажном доме. Тут грио три-четыре пути. Пойдем?

— Шустрая ты, — Лэр улыбнулся. — Пойдем.

Энринна почувствовала взгляд в спину. И кто мог на нее смотреть? Она ведь уже встретила Лэра. Не выдержав, Энри обернулась; Лэр, кажется, что-то спросил, но вира не обратила на это внимание. Она со всей внимательностью разглядывала женщину с золотыми кудрями.

Она отлично помнила ее.

Тогда, в лесу, с Кирмой, они и встретились... Женщина ещё говорила о том, что ее дочка была бы такой же, как Энринна.

Магичка зазывающе махнула рукой.

Или это была не магичка?

Глаза у той женщины оказались такими же льдинисто-голубыми, как те, что Энринна порой видела в зеркале. И в голову проникла догадка: неужели?..

Это будет слишком смешно.

Но Энринна привыкла смеяться над тем, что вытворяет с ней судьба.

— Пойдем,— произнесла она, схватив Лэра за запястье.

— К ней? — кивнул на златокудрую маг.

— К ней.

Она несколько изменилась за время, прошедшее после их первой и, пожалуй, единственной встречи. В уголках глаз появились морщинки. Теперь по человеческим меркам ей можно было дать лет тридцать восемь. Женщина куталась в белую шубку, а на ее голове красовалась такая же белая шапка.

А на голове Энринны — шапка Лэра.

Вира быстро стянула ее с волос и протянула Лэру. А потом, ведя мага за собой, потянула его к женщине.

— Здравствуй, — произнесла златокудрая с улыбой. Голос ее звучал спокойно и несколько умиротворенно. С мудростью. А в ушах виднелись сережки с жемчугом, ужасно ей идущие.

— И все-таки, это — ты? — не отвечая на приветствие, спросила Энринна.

Ей очень важно было узнать правду.

А ещё сейчас она, кажется, понимала Телль. Понимала как никогда.

— Это — я, — согласилась женщина. — Меня зовут Мариэттой.

— Энринна, — представилась вира.

— Я знаю, — Мариэтта улыбнулась.

Теплая ладонь Лэра коснулась пальцев Энри, и вира бросила на мага благодарный взгляд. Потом вновь посмотрела на Мариэтту и произнесла:

— Приятно было познакомиться. Всего хорошего.

Наверное, это звучало слишком холодно.

Но Мариэтта поймет. В глазах у нее точно такой же лед, как у Энринны. Не растаявший.

— Энринна? — раздалось за спиной. Уверенный голос явно принадлежал мужчине и казался Энри смутно знакомым. Или хорошо забытым.

Да что же это такое! Энринна вновь обернулась. А потом замерла, не веря своим глазам.

В черных волосах увиденного ей вампира появились серебряные нити. Он был одет в плащ, и хотя Энринна видела этот плащ впервые, сразу поняла, что он может принадлежать только этому вампиру; в нем присутствовали детали, присущие именно ему: воротники стойкой, манжеты на рукавах, брошь с черными корнями, прикрепленная к груди.

Так задумано, верно? Ее хотят разыграть? Не может быть столько встреч — и в один вечер!

— Ты обстригла волосы, дорогая Энринна? Удивительно, — произнес он.

— Дядя, — не спрашивала, а утверждала Энринна. Она вспомнила о стоящей за спиной Мариэтте и уточнила: — Вы встретились с сестрой?

Энри всегда считала маму погибшей.

Но вот она, мама, стоит за спиной и улыбается. Она ведь сама призналась ещё при первой их встрече, что покинула Энринну. Но вира не смогла сразу это понять.

— Она мне не сестра, Энринна, — признался Владилен.

Вот какие у него глаза: темно-зеленые, словно листва в Вечно Зеленом лесу. Такие же самые, как у Сильванны. И как Энринна смогла забыть этот цвет?

— Неважно, — отмахнулась Энри. — А как же… Как же Кровавый замок? Раз вы здесь, то что случилось с ним? Им управляет Киприан?

Владилен улыбнулся — своей безмятежной едва заметной улыбкой и ответил:

— Киприан тут ни при чем. Сильванна. Она заключила с магами новый договор. Все в порядке, Энринна. Хотя мы очень ждали тебя в гости. Пусть то, что ты совершила, и выглядело несколько… неразумно, Кровавый замок тяжело пережил уход княгини.

Сильви. Она спасла Энринну, как обычно.

— Княгини, которой не должно было быть?

Ладонь Энри соскользнула с запястья Лэра, но маг тут же взял ее в свои руки. Кажется, это действие не осталось незамеченным бывшим Владыкой: он вновь улыбнулся, а потом признался:

— Ты — моя дочь.

Энринна качнула головой.

— Необычно узнавать это спустя столько лет, правда?

— Не смешно, — вира подняла на него глаза.

— Разве кто-то смеется?

Энри заправила за ухо прядь черных волос, посмотрела на безмятежного Владилена и решила, что ей пора уходить. Дальше Владилен с Мариэттой разберутся сами. Энринна не хочет участвовать в этом цирке.

Она вдруг подумала о том, что все сложилось. Нашлась и мать, и отец, который, оказывается, до побега Энринны был рядом. Казалось бы — радуйся!

Но Энри была слишком стара, чтобы радоваться.

А ещё она слишком переживала об упущенном элементе.

Телль.

— Ри, — произнес Лэр. Они, кажется, на некоторое расстояние уже отошли от Владилена с Мариэттой. Но, поняла вира, недостаточно далеко.

Пусть они скроются с ее глаз.

В данный момент Энринна не хочет их видеть.

Все волшебство встречи с Лэром собиралось вот-вот исчезнуть, сделать вид, будто его никогда и не существовало, спрятаться в сугроб, подняться на небо ярко-белой звездой и так и замереть, печально поглядывая на эту встречу.

— Я слушаю тебя, — Энри подняла на него голову.

— Думаю, нам проще будет добраться на карете.

Энринна улыбнулась. Нет, никто не посмеет испортить момент ее личного счастья! Она тот час же забудет о всех проблемах, которых с переездом в Норд стало лишь больше.

Все обязательно будет хорошо.

Когда-нибудь.

И чуть-чуть — сейчас. Энри не будет вспоминать ни о Телль, оставшейся в Ринее, ни о Мариэтте с Владиленом, обретенных спустя много лет родителях, ни о Вениторе, который, хоть ещё и не встретился Энри, бродит где-то рядом.

Ведь так?..

***

К холоду Энринна уже почти привыкла. Нужно лишь одеваться чуть теплее, и он не сможет тебя достать.

Да и в остальном тоже… Жизнь пошла гладко, слишком гладко, будто лодка плывет по реке… Но ведь обычно в конце таких путешествий ждет водопад, резкий и неожиданный, а ещё беспощадный.

Нет, жизнь не стояла на месте. Просто до водопада ещё далеко. Или?..

Энринна возвращалась домой. Она ходила на рынок, чтобы купить запасы пропитания; работать она ещё не начала и продолжала тратить сбережения, накопленные ей в Ринее. Лэр предлагал ей свои деньги, но вира с завидным постоянством от них отказывалась.

Пока деньги ей не нужны.

А когда станут нужны, Энринна найдет работу.

Вот и сейчас Энри шла, размышляя о том, что она умеет или чему может научиться. Поэтому совершенно не смотрела по сторонам. Конечно, природная внимательность никуда не делась, но сейчас Энри не обращала внимания даже на нее.

А потом вдруг взглянула на левую сторону улицы — сама она шла по правой. А ещё не совсем понимала, что побудило ее к этому. Ведь на этот раз на виру никто не смотрел.

Зато смотрела она.

Темно-синий плащ спускался чуть ниже колен. Волосы, чуть длиннее, чем те, что остались в памяти Энринны, растрепались. Под ботинками скрипел снег, а на лице виднелась щетина. Ее случайно встреченный куда-то спешил.

Он почти не изменился. И при одном взгляде на него замерло сердце. Внутри стало горячо, словно на улице стояло жгучее лето.

И все-таки сейчас Венитор выглядел взрослее.

Он и без того казался Энринее взрослым, самостоятельным, решительным. Вот и сейчас.

Про таких людей говорят, что их невозможно сломать. Венитор не сломался: даже оказавшись тут, он не потерял свое достоинство и благородство. Даже спустя восемнадцать лет он оставался таким же волевым, сильным, мудрым, таким же самым, как он когда-то предстал перед Энринной, потерянной, загнанной собственными принципами в темный угол.

Женщинам нравятся такие мужчины.

Может быть, именно поэтому он уже женился?

Или этот Венитор — всего лишь мираж? Всего лишь кто-то, отдаленно напоминающий мага… Ведь Энринна уже не надеялась встретить его.

Вен, скажи, ты ведь мираж?

Он вдруг поднял голову и посмотрел влево. На Энри. А ведь уже почти скрылся из вида!

За магом возвышались трехэтажные дома, над ним кружились снежинки, и неподалеку излучал белое сияние фонарь.

Венитор узнал ее. Энринна сразу это поняла. Он со всей внимательностью смотрел на её лицо, сейчас как раз освещенное одним из фонарей. Нордовские фонари отличались от ринейских, подумала вдруг Энринна. Были несколько ниже и чуть толще…

Она тоже не сводила глаз с мага.

Интересно, а он знает, что у них есть дочь? Ведь они жили с ней в одном городе почти семнадцать лет. Хотя, если тайна эта была неизвестна даже Дини…

Наверняка такая новость для Венитора станет открытием.

Но кто сказал, что Энри станет ее сообщать?

— Энринна? — прошептал маг одними губами.

Вира кивнула. Энринна. Так ее назвали в Кровавом замке.

Энри улыбнулась — почти так же, как ее настоящий отец.

А потом дернулась с места и быстро пошла вперед, стараясь сократить расстояние между ней и магов, сумевшим спасти ее, согреть своими руками.

— Энринна! — донеслось ей вслед: Венитор определенно пошел за ней. Надо было бежать сразу, как она его увидела! Почему вира сразу до этого не додумалась? Была обескуражена?

За спиной раздались шаги, и Энри ничего не оставалось, кроме как обернуться.

Она не верила, что перед ней действительно лицо Венитора.

Но так оно и было.

— Обычно меня называют Риной, — напомнила она. — Здравствуй.

— Рина. Здравствуй. Откуда ты?

Глаза у него оказались точь-в-точь такими же, как у Телль. А волосы будто чуть потемнели… Или Энринне кажется?

Изо рта Венитора вылетал пар.

А голос Энри, кажется, чуть дрожал, когда она отвечала:

— Из Ринеи.

Взгляд виры соскользнул на его губы; а она ведь уже совсем забыла, какой у них вкус!

— Я не вернулся, — не спрашивал, а утверждал он.

Энринна не стала спорить: кивнула и заметила:

— Зато приехала я.

— Ко мне?

Энри пару раз хлопнула ресницами. Кажется, в уголках глаз начинали собираться слезы. Непонятно только, из-за чего: ветра, разбушевавшегося к вечеру, или встречи с Веном.

— Не к тебе, — призналась Энри. — Ты ведь женат. И у тебя есть сын. Не спрашивай, откуда я знаю, — остановила Венитора она.

— А ты — замужем.

— Я? — удивилась Энринна.

— Разве нет? — Венитор выглядел несколько рассеянным.

— Разве нет, — согласилась Энринна. — Нет, Вен. Я не замужем. Никогда не была и не уверена, что когда-либо буду. Даже дочери у меня теперь нет.

— Дочери? — Венитор взглянул в ее глаза.

Интересно, что видит в них он?

— Дочери. Моей дочери. Нет. Понимаешь?

Венитор медленно кивнул.

Он ведь не знает, что это и его дочь тоже.

— Я уехала от нее, — продолжила Энринна. — Мне пришлось. Ничего не напоминает? — она перевела взгляд на одно из окон домов. — Мира очень скучала.

Этот разговор больше напоминал встречу старых знакомых, нежели бывших возлюбленных. Энринна уже остыла. Венитор, как не грустно это признавать, тоже. Она ведь видит.

— И ты?

— И я. Как я могла не скучать? — улыбнулась Энри.

— Я хранил твой портрет. Все это время, — признался Венитор, смотря в небо.

«А я родила твою дочь. И рассказала ей все, что смогла. Совсем недавно», — хотелось сказать Энринне. Но разве это важно?

— Слишком много времени прошло, — вдруг произнесла она.

Взгляд машинально опустился на ладонь.

Нет, на ней уже нет кольца. Оно хранится где-то там, у Лэра. Лэр тоже где-то там. А Венитор стоит перед ней.

— Ты думаешь? — уточнил Венитор.

Он, кажется, отлично понимал, о чем говорит Энринна.

А она отлично понимала, что этот разговор все же должен был состояться хотя бы для того, чтобы прояснить все моменты до конца. Даже спустя столько лет. Даже если надежды и так не оставалось.

— Ты женат.

— Зато ты — не замужем, — напомнил он.

— Думаешь, сама я этого не знаю?

Все-таки, он слишком красив. Даже для этого разговора. И они, наверное, хорошо смотрятся рядом — хрупкая вира с большими голубыми глазами и черными волосами и уверенный, высокий маг с невероятно аристократическим лицом.

— Твой сын ждет тебя, — Энринна кивнула на игрушечного деревянного коня, угол которого выглядывал из кармана плаща.

Венитор не стал следить за ее взглядом. Вместо этого он спросил:

— Ты обижаешься на меня?

Энринна с легкостью могла расплакаться. Слишком драматичный момент, слишком долгожданный… Слишком много ее мечтаний рушатся, причем не без ее собственной помощи.

— Все так, как должно было быть. Понимаешь? Уже не надо что-либо менять. Поздно. Бесполезно. Я могу уехать, если так тебе будет легче.

— Оставайся.

— Спасибо, — Энри искренне улыбнулась.

Она, не выдержав, коснулась щеки Венитора, чуть колючей, но оттого не менее красивой. Ее рука плавно соскользнула к подбородку мага, а после оказалось взятой в ладони Венитора.

— У тебя такие холодные руки, — заметил он шепотом.

— Как обычно.

Слишком неправильно. Все — слишком неправильно. Некрасиво. А Энринна привыкла к благородству, даже сейчас.

— Знаешь, я рад, что с тобой все в порядке.

— И я, — согласилась Энринна. — И я… рада. Мне пора. Тебе тоже. Прости, пожалуйста. За то, что вновь ворвалась в твою жизнь. Я, честно, этого не хотела.

— Это ты должна меня прощать, ведь именно я не исполнил свое обещание.

— Обижаться — глупо, — серьезно заметила Энринна. — Пока?

— Пока, — согласился Венитор.

Но никто из них так и не сдвинулся с места. И тогда Энри решилась сказать:

— Береги семью.

— И ты, — произнес Вен в ответ. — Она обязательно у тебя будет. Лэрьер — он, кажется, тебя любит. Защитить сможет — это точно.

И когда они успели познакомиться?

Впрочем, сейчас это не слишком и важно.

— Может быть, мы ещё встретимся. Ведь теперь в одно городе живем… — протянул Венитор.

— Да, — согласилась Энринна. — До встречи. Хотя я и не уверена, что выдержу ещё один такой разговор.

Венитор, кажется, отлично ее понял. И улыбнулся.

А потом они пошли в разные стороны и вскоре скрылись за снежной пеленой. Пути Венитора и Энринны разошлись.

Теперь — уже окончательно, понимала Энринна, глядя в окно, на темную ночь и бушующий снег.

***

«Телль, здравствуй.

Мне будет легче, если я признаюсь во всем честно, хоть и спустя некоторое время. Тебе, я надеюсь, тоже. Мне глупо просить у тебя прощения за мой побег, потому что сейчас я сама столкнулась с почти такой же ситуацией, в какой оказалась ты. Представляешь? Я нашла своих родителей. Спустя столько лет…

Наверное, это проще: написать все на бумаге, куда-то в пустоту, чем сказать вслух.

И все же, прости, Телль.

Прости, прости, прости!

А ещё лучше: разорви это письмо, сожги его, прах развей по ветру. Думаю, так тебе станет легче.

Маги уже позаботились о том, чтобы у вас шел снег? У нас он идет без магии. Впрочем, ты знаешь об этом больше: ведь там, где нахожусь сейчас я, ты уже была раньше.

Наверное, ты догадываешься, на что я намекаю.

Ты очень умная девочка, Телль.

А ещё, знаешь, недавно я повстречала твоего отца. Ты очень на него похожа. Может быть, когда-нибудь ты и познакомишься с Венитором — я ведь уже называла тебе его имя?

Но пока что я молчу.

Я не хочу разрушать его семью.

Я привыкла молчать, Телль, и поэтому ушла тоже молча.

Глупо будет оправдываться тем, что я вынуждена была уехать. Потому что, сейчас я понимаю это, наша жизнь зависит только от нас. Я могла бы остаться в Ринее, чтобы продолжать общение с тобой. Я могла бы не оставлять тебя семнадцать лет назад, а продолжить бороться. Я могла бы… Знаешь, будь я чуть смелее, я могла бы всю свою жизнь прожить в Кровавом замке, где сейчас правит моя милая сестра, Сильви.

Но, останься я там, не появилась бы ты.

Все в нашей жизни связано, Телль, связано настолько крепко и сильно, что эти нити просто невозможно распутать.

Я буду надеяться, что ты простишь меня, милая.

А ещё совсем чуть-чуть верить в то, что это мое письмо не будет тебе последним. Что та наша встреча не была последней.

Кажется, теперь я могу сказать тебе много чего ещё. Но свеча догорает, а за окном давно наступила ночь. Вокруг тихо, скорее, бесшумно. А где-то там, в соседней комнате, сидит твой дедушка. Ты ведь уже была знакома с ним. И имя его написано на конверте.

Я тоже не верила, что так бывает.

Но, знаешь, Телль, сейчас я понимаю, что в нашей жизни верить — самое главное.

Ещё раз прости.

Твоя Э.»

Энринна сложила лист надвое и аккуратно вложила его в конверт из темно-коричневой бумаги, подписанный самим бывшим Владыкой. Встреча с Владиленом все-таки произошла вновь, не без помощи Лэра, и на этой встрече Владилен признался, что познакомился с Телль, когда она ещё жила в Норде.

Он говорил, что сразу узнал в ней свою внучку. Но предпочел молчать.

А ещё вдруг сознался, что порой они пишут друг другу письма.

И тогда Энри поняла, что это — шанс. Конечно, она уже не сможет ничего исправить. Но ей хотелось объяснить все дочери. Честно.

Свеча действительно догорала, но Энринна не дала ей умереть самостоятельно. Она чуть дунула на язычок пламени, и тот потух, мигом погрузив комнату в новом доме Владилена во тьму.

Впрочем, Энри отлично видела в темноте.

Она тихо пробралась по коридору, мимо кабинета, в котором сейчас находился Владилен. Входная дверь за ней скрипнула, и, хотя бывший Владыка прекрасно услышал ее уход, идти следом он не стал.

Тьма привычно укутала Энринну и вытерла с ее щек соленые слезы.

Снежная пелена оградила виру от всего оставшегося мира.

Но Энри не обращала внимания ни на тьму, ни на снег. Ее взгляд был прикован к одной-единственной звезде, просвечивающей сквозь тучи.

Имя этой звезде — Вера.

И Энри обязательно будет верить до последнего вдоха.

Мы окончательно бедны:

Пусты карманы, свет потушен.

Но нам и деньги не нужны,

Нам стимул для победы нужен.

Под рыжим солнцем догорит

Тщеславий зов. С небес прохладных

Откроется нам чудный вид

На жизнь людскую. Но не надо

Нам этой жизни. Мы глядим

На небо, отмерзая щеки.

Мы верим, видишь? И твердим:

«В своей мы вере одиноки».

Но звезд на небе нам не счесть,

Во все глаза не окунуться.

Мы будем верить — там пусть, здесь,

Чтобы однажды все ж вернуться.

Анастасия Зарецкая, август 2016 — февраль 2018.

Не забудьте подписаться на группу автора ВКонтакте: https://vk.com/ruby_l

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 15 16 1718