Конец первой части. 5 страница

Энринна силой заставила себя выдохнуть.

Она ведь знала, что все так и произойдет.

Почему же сейчас ей настолько больно?

Слова Владыки ранили ее в сердце. Сейчас это сердце показалось вире хрустальным, прозрачным, словно слезы. И из крупной царапины по невинному хрусталю стекала яркая алая кровь.

К четырем предыдущим искрам присоединилась пятая. И звали ее Казнь.

— Никто не спешит спорить с моим приговором? — вполне миролюбиво поинтересовался Владыка. Ответа на его вопрос не последовало, лишь луна, вечная небесная жительница, высказала свое молчаливое неодобрение, и тогда он продолжил:

— Свое наказание ты считаешь справедливым, Ньерин?

Энри знала, что Ньер, конечно же, так не считал.

— Я готовился к этому, — вместо ответа объявил Ньерин.

Он был готов. И она, Энри, была к этому готова. Вот только она сейчас не могла нормально дышать, а Ньерин, Энринна смогла это заметить, стал на пару тонов бледнее.

Хотя, казалось бы, куда бледнее?

Ньерин бросил на Энри короткий взгляд, но вире все равно удалось его поймать. И в глазах начали собираться слезы, но она упорно продолжала сохранять серьезное выражение лица.

— А что со мной? — поинтересовалась Энринна, обращаясь к Владыке.

— Ты тоже будешь наказана, — Владилен внимательно на нее посмотрел. — Свадьбы с Ардианом завтра не будет… Кажется, я уже говорил это. Повторяюсь. Ах, да… Она состоится позже.

Теперь Энринне захотелось расплакаться ещё сильнее. Все действия Ньерина, которые смело назывались глупыми, растворились в где-то там, во тьме, и не принесли никакой пользы. Никому.

Только вред. И смерть.

— А сейчас ты отправишься в свою комнату, Энринна, — закончил свое высказывание Владыка. Потом он бросил куда-то в сторону:

— Можете идти.

…Вскоре стража увела Ньерина в одну комнату, а Энри — в другую. Ньера решили пока что посадить за решетку, чтобы он сидел там до завтрашней казни, а виру увели в ее комнату, в которой сейчас было неимоверно холодно, почти как на улице.

Оказавшись в ней, Энринна первым делом закрыла окно. Потом она села на кровать и несколько минут смотрела в одну и ту же точку.

Там, около её двери, в коридоре, стояла стража, и Энри очень не хотелось, чтобы та смогла ощутить её слабость. Энринна вообще в последнее время была очень слабой…

И сейчас она, не выдержав, все-таки расплакалась.

Интересно, когда-нибудь у нее кончатся эти слезы?

Глава 7

Казнь.

Это слово надо произносить медленно, растягивая единственную гласную, а потом, сказав его до конца, следует опустить голову вниз. И хмыкнуть — незаметно для других.

Смерть — это почти всегда смешно.

Рубиновая площадь была почти готова к казни. В ее центре, на высоком помосте, уже установили виселицу, а каменные плитки, уложенные на землю, заботливо подмели, думая, что таким образом возможно избавиться от грязи, наполняющей это место.

Казнь.

Скоро здесь соберется огромное количество вампиров и вир, от молодых до старых, от благородных до безнравственных… И все будут смотреть, как казнят того, кто посмел нарушить святой закон этих земель — запрет на нанесение вреда магам.

Это не самый страшный приговор, который мог бы быть.

Но наказывают по нему действительно страшно.

Впрочем, здесь наказывают страшно абсолютно всегда.

Казнь.

Если все пойдет по задуманному плану, то…

Впрочем, разве планы имеют привычку сбываться?

Нет.

***

Ардиан беспомощно лежал на кровати, а рядом суетились две виры, одетые в одинаковые темно-зеленые платья длиной до середины голени. Одна из них в данный момент перемешивала стоящий на прикроватной тумбе травяной отвар, который должен был ускорить выздоровление мага.

Вскоре травяной отвар был готов — его запах, чем-то напоминающий горящую на солнце траву, разлетелся по комнате, и вира любезно протянула его магу, в последний момент отведя глаза, чтобы не столкнуться с ним взглядом.

На сегодняшний день планировалась смертная казнь того, кто посмел напасть на приехавшего по государственным делам господина мага. То, что господин маг приезжал отнюдь не с дружелюбными целями, никто не уточнял.

Ардиан не знал, что сегодня состоится казнь Ньерина. Просто не мог знать — говорить ему это запретили под угрозой казни того, кто это скажет. Кажется, Владыка безумно любил проводить казни.

А эта, казнь так и не убившего мага вампира, должна была пройти довольно тихо. Конечно, собрание на Рубиновой площади никто не отменял, а запрета на посещения казни не объявлялось. Но о том, что состоится казнь, сообщили только определенному кругу лиц, не оглашая ее на все княжество. Владыка хотел, чтобы вампиры почувствовали его власть, но не стремился к тому, чтобы о казни узнали маги.

Их и так ожидает много… потрясений?

Маги всегда выступали против казни. На словах. На самом же деле они казнили тех, кто совершал преступления, чуть ли не каждый день.

Но вампиры этого не знали. Как будто.

Тот же самый план магов — привести вампиров к смерти… Разве он содержал хоть каплю человеческого отношения? Все же вампиры — такая же живая раса, как и маги.

Гораздо более сильная раса, чем маги.

И, если они объявят войну первыми, даже таким большим количеством магов победить их будет очень непросто.

…Ардиан любезно принял отвар из рук виры, и та вздрогнула.

***

Как нужно готовиться к казни?

Нет, конечно, сам заключенный к казни готовиться никак не может. А вот его родные и близкие? Они в первую очередь должны на ней присутствовать. Хотя бы для того чтобы понять, что делать так, как тот, кто был им дорог — нельзя.

Энринна стояла перед зеркалом в своей комнате. И почему говорят, что вампиры не отражаются в зеркале? Энри отлично себя видела, хотя предпочла бы этой картине что-то совершенно другое. Например, увидеть Ньерина…

За последние сутки лицо виры изменилось чуть ли не до неузнаваемости: под глазами пролегли круги, сами глаза потухли и перестали быть яркими, четче вырисовались скулы, кожа будто бы посерела… Наверное, именно так должны выглядеть те вампиры, которыми пугают маленьких магов.

Постояв и посмотрев на себя ещё немного, Энринна подошла к шкафу с одеждой и вытащила из него простое серое платье, похожее на то, в котором она бежала за Ньером. Надо же, их побег состоялся так недавно — всего лишь сегодня ночью, а Энри казалось, что прошло уже несколько месяцев или даже лет…

Вира закрыла глаза, надеясь, что когда распахнет их, сможет почувствовать, что проснулась. И что все закончилось. Ньерин жив, Ардиана она вообще не знает. О, это было бы просто замечательно!

Энринна распахнула глаза, но перед ней находился все тот же шкаф, зеркало, в котором отражалась она сама, донельзя непритязательная, а в руках Энринна продолжала держать точно такое же серое платье, мягкое на ощупь, какое она держала до.

Переодевшись, Энри убрала волосы в небрежный пучок, обула простые туфли на низком каблуке и накинула на плечи теплую шаль, переданную Сильванной через стражников.

Приготовившись к казне того, кто пытался ее защитить, Энринна вышла из комнаты. В коридоре она никого не встретила, хотя и надеялась, что Сильви зайдет за ней, поэтому вира пошла по коридору, гулко отражающему стук каблуков, одна — некоторое время назад стража, стоящая у двери Энринны, ушла на площадь, решив, что Энри точно не решится никуда сбегать.

Стража оказалась права.

Бежать — глупо. Энринна совсем недавно проверила это высказывание на себе. Сбежав от своих проблем и судьбы, ты в любом случае не сбежишь от себя.

Спустившуюся на первый этаж Энринну настигло небольшое оживление. Там, внизу, копошилась прислуга — несколько вир, что-то бурно обсуждающих между собой. Но родственников Энринны там не нашлось, поэтому она также, в одиночестве, под настороженными взглядами вышла на улицу.

На улице погода стояла гораздо более теплая, чем ночью.

Но все равно холодно. Или улица тут не при чем?

Энринна поплотнее закуталась в шаль и быстрым шагом направилась к Рубиновой площади. Идти до нее было далековато, и виры и вампиры, которые могли себе это позволить, предпочитали добираться до площади в каретах.

Энринна тоже могла себе это позволить, но все же решила дойти до площади пешком, растягивая время. Без нее в любом случае не начнут.

Или?..

Энри ускорила шаг. Кто знает, что её ждет там, на площади. Нет, понятно, что её ждет казнь того, кто всегда был ей дорог…

А, может, и её, Энринны, казнь. Владыка ведь говорил, что Энри будет наказана…

Нет, её казнь состоится все-таки навряд ли. Вампирам нужна кровь, и поэтому Энринну выдадут замуж за господина мага, благодаря которому все началось.

Интересно, а он будет там, на площади?

Энри пожалела, что не надела свое лучшее платье и не сделала восхитительную прическу. Увидев её во всей этой красоте, маг наверняка подумал бы, что её так просто не сломать…

Подул сильный ветер, выбивший из прически Энринны пару прядей. Надо же, теперь она придет к Рубиновой площади лохматой.

Это наверняка будет выглядеть очень смешно: она, вся такая растрепанная и, что скрывать, жалкая, будет стоять около Владыки, Сильванны, которую не видела с момента побега, и Киприана. Кровные родственники. Княжеская семья. Все — донельзя величественные, надменные — даже Сильви, когда это нужно — а Энри, вон она, вечно презираемая, серая, тусклая.

К тому же сейчас она — преступница.

Вдалеке показалась Рубиновая площадь. Энринна отсюда увидела, что там уже сейчас толпится множество народа. А уж к тому моменту, как она туда дойдет, там, пожалуй, вообще не останется свободного места…

Энри на секунду остановилась, сглотнула ком, застрявший в горле, и направилась дальше.

***

Ньерин, несмотря на свое положение, выглядел сегодня донельзя хорошо — наверх на рубашку и брюки у него был надет сюртук, украшенный золотой вышивкой.

Почти как на свадьбу. Только свадебный сюртук должен быть бордового цвета, как кровь, а сюртук, надетый на Ньерина, казался черным, словно ночь. А ведь именно в черном сюртуке провожают в путь воина.

Здесь черный — предвестник смерти. В отношении Ньера — неминуемой. В отношении воинов — смерти, перемешанной с надеждой. Ведь воины могут вернуться, а Ньерин, который в детстве тоже мечтал стать воином, обречен.

Ньер сидел в небольшой комнатушке, новой клетке, и ждал, пока за ним придут. Как только появятся стражники, он под пристальным взглядом пойдет прямо на помост с виселицей, где и должна будет закончиться его жизнь.

Ньерин вздохнул.

Он знал, что его поступок может к этому привести, но все равно верил в чудо. Надеялся на победу. Как настоящий воин.

Надежда умирает последней.

Сейчас надежда, которая находилась внутри Ньерина, была мертвой.

Он не сможет спасти и сбежать. Сбегать, идя к помосту, глупо — его убьют ещё раньше, чем он успеет моргнуть. Лучше с каменным лицом быть повешенным, хотя в этом тоже нет ничего притягательного…

Тем более что эта казнь будет происходить на глазах Энри.

Не надо было вообще все это начинать.

Хотя Ньерин просто не мог поступить по-другому. Какой он был бы тогда вампир, если бы не вступился за свою виру?

Какой он вампир сейчас, если и он, и его вира из-за своевольности Ньера проиграли самый главный бой: бой их чувств с обществом?

Через несколько минут раздался звук отмыкания замка, и дверь в комнатушку беззвучно распахнулась. Внутрь комнаты тут же заглянуло двое стражников — таких же мощных и грозных, как и все, кто служил воинами и охранниками в Вампирьем княжестве. Один из них произнес:

— Все в сборе. Пора идти.

— Все? — переспросил Ньерин.

Стражник уже хотел было что-то ответить ему, но его напарник сказал грубо:

— Перед смертью не надышишься. Хватай его, — обратился он к первому стражнику. — Если мы не приведем его в это же мгновенье, Владыка будет очень зол.

Вскоре руки Ньерина скрутили за спиной, а самого Ньера силой вытолкнули наружу.

Ведомый стражниками, Ньер с удивлением разглядывал вампиров и вир, довольно весомую шумящую толпу, собравшуюся на Рубиновой площади. Он и не думал, что на его смерть придет посмотреть так много народу… Думал, все пройдет тихо: он, Влыдыка, его дети, Энри и неизменные стражники…

Ньерин поднял подбородок, будто желая доказать самому себе, что он умрет с гордостью. А потом все же опустил ее: толпа манила его к себе.

Вот, недалеко от помоста, стоят те, с кем он когда-то крепко дружил. А вот — Милилла. Ньерин зло на неё посмотрел. Он был более чем уверен, что это она его подставила. Он ведь и не сомневался в этом ни капли… Но разве она не могла подставить его чуть позднее? Если бы не эта Милилла, их с Энри нашли бы гораздо позже или вообще не нашли бы.

Милилла, будто почувствовав на себе взгляд, обернулась и встретилась глазами с Ньерином. Заметив, как он недовольно на неё смотрит, вира радостно улыбнулась.

Ньерин пожалел, что на месте господина мага не оказалась именно она.

Хотя Милилла не давала Ньеру никаких клятв, в его памяти она навечно останется той, которая предала его.

Он отвернулся от предательницы и стал разглядывать то место, где состоится его смерть.

Вот деревянный помост, больше похожий на лестницу, рядом с ним — виселица, за ним, вдалеке, деревья с оранжевыми листьями, выкрашенными в серым, и беловатое небо. Вот, отдельно, небольшая площадка, на которой стоит вся княжеская семья.

Владыка.

Его старший сын, Киприан, хмурящий брови.

Сильванна с горящими зелеными глазами.

И… Энри. Бледная и очень грустная, с выбившимися из прически прядками, кутающаяся в теплую шаль.

Собравшиеся затихли, заметив преступника, и Энринна вместе со всеми повернула голову в том направлении, откуда шел Ньерин.

Она его заметила. Только не улыбалась так, как это делала Милилла, а побледнела ещё больше.

Наверняка чувствовала себя виноватой. Но зачем же зря себя винить?

Энри упорно продолжала смотреть на вампира. Когда-то Ньерин мечтал, что он, почти в таком же сюртуке, как сейчас, только цвета бордо, будет идти навстречу Энринне, а Энри в молочно-розовом платье будет двигаться навстречу ему так, как она обычно это делает — с легкостью, бесшумно… И смотреть на него, так же внимательно, как сейчас, но не с безысходностью, а с любовью и радостью.

Это должна была быть их свадьба.

Которая уже, увы, не состоится.

Народ жадно провожал глазами Ньерина, и, когда того подвели к самому помосту, все шепотки на площади затихли.

Вперед выступил Владыка. Он произнес громко, хорошо поставленным голосом:

— С древних времен славились вампиры силой своей. Но если кто-то из нас перестанет подчиняться законам, мы будем сломлены. Ты, — обратился он к Ньерину, — посмел нарушить наши законы, пойти против Владыки… И за это ты будешь наказан.

Будто подтверждая его слова, с деревьев, каркая, взлетели вороны.

Народ возликовал: кто-то радостно кричал: «Смерть преступнику», кто-то хлопал в ладоши. Будто на праздник собрались.

— Молчать, — приказал Владыка.

Гул утих. Стражники подтолкнули Ньерина к помосту.

— У тебя есть право на последнее слово. Что ты хочешь сказать?

— Ничего, — тихо ответил Ньер, отрицательно качая головой.

— Что же, — Владыка усмехнулся. — Раз ты до сих пор не хочешь покаяться в содеянном, думаю, пора провести казнь.

Ньерин шагнул на первую ступень, ведущую на вершину помоста. Народ замер в предвкушении. И серо-оранжевые листья на деревьях замерли. А вороны с желтыми глазами устремили все свое внимание на помост.

Тихо-тихо, как будто происходит нечто очень важное.

Обычно в такое время и рождаются откровения.

— Остановите казнь! — разрывая тишину, по площади пронесся требовательный голос Энринны, племянницы Владыки. Теперь главной виновницей торжества стала вира. Ох, Энри, что ты творишь, остановись, пока не поздно, помолчи… Послушай Ньера, сейчас он советует тебе это действительно осмысленно, хоть и молча.

Ты больше никогда не услышишь его голоса, Энри…

Эн-ри. Почему твое имя такое колкое?

— Вы желаете что-то сказать, вира? — обратился к ней Владыка. Даже издалека было видно, как он недоволен тем, что Энринна посмела вмешаться.

— Желаю, — согласилась Энри. Её взгляд устремился вперед, в пустоту, а пряди волос принялся трепать ласковый ветер. — Я желаю сказать то, что Ньерин не совершать ничего такого, за что может быть казнен. И своей силой и властью приказываю казнь остановить. А иначе… — договорить она не успела.

Народ охнул.

Да как она… Да она же… Всего лишь племянница… Как посмела… Казнить!

«Казнить преступницу», — возликовал народ. Те, кто когда-то были хорошо знакомы с Энринной и не желали ей смерти, тоже подхватили крик толпы и закричали вместе с ней. Удивительная, правда ли, вещь — все идут за большинством. Ведь множеством выступать против одиночки гораздо проще, чем бороться со всем светом, вопреки общественному мнению.

Владыка посмотрел на Энринну, будто спрашивая, поняла ли она, что наделала?

Энринна поняла. Вроде бы.

Ньерин обернулся и взглянул на Энри. В его глазах стоял укор.

В Энринне же одновременно боролось два чувства. В чем она виновата? Она действительно обладает властью, способной остановить казнь. Всего лишь одну казнь! Казнь не за убийство, а за всего лишь мелкое ранение! Так почему же сейчас все смотрят на нее, как на предательницу?!

Владыка молчал, а народ распалялся ещё больше.

— Прекратите, — спокойно произнес Киприан, сын Владыки. Народ недовольно, но все-таки замолчал: все же Киприан в будущем станет их правителем.

— Прекратите казнь, — приказал Киприан. — Я приказываю. Теперь я.

Стражники, держащие Ньерина, переглянулись, но все-таки отпустили вампира.

— Представление закончилось. Расходимся, — продолжил Киприан. Владыка молчал, давая сыну право вдоволь повластвовать.

— Закончилось? — не веря своим ушам, переспросила Энринна. Но ее фразу, кажется, услышал только ветер.

Неужели удалось? Неужели она смогла спасти Ньерина?..

Народ загудел и медленным потоком начал уходить с площади. Надо же, прервать такое зрелище! Множество вампиров остались недовольными словами Энринны и поступками Киприана, и сын Владыки, который в будущем должен был перенять власть отца, уже сейчас представлял, во что это может перерасти.

Но поступить иначе он не мог. Наверное. Должен же был Киприан сделать хоть раз что-то ради своей… сестры. Ведь Энри действительно его сестра.

Владыка молчал. Невероятно величественная сегодня Сильванна, ещё не отошедшая от удивления, рассеянно смотрела то на отца, то на брата, стараясь не встречаться взглядом с Энри. Энринна знала, что та тоже недовольна её поступком. И вире хотелось надеяться, что когда-нибудь Сильви простит ее.

— Иди за мной, — не попросил, а приказ Киприан Энринне. Вира сглотнула ком в горле, кивнула и собралась следовать за своим братом.

Что она натворила?

Что теперь ждет ее? А Киприана?.. Ведь она, получается, так крупно его подставила!

Когда Энри последний раз обводила взглядом дорогих ей людей, Ньерин так и продолжал стоять на помосте, не веря, что все обошлось. К нему, кажется, направилась Сильванна. На Энринну она так и не посмотрела.

Киприан пошел куда-то за пределы площади, не в ту сторону, куда направлялась основная масса вампиров и вир, а в укромные улочки Вампирьего княжества. В таких тихих закутках всегда происходит самое интересное. И Энри верила, что услышит что-то важное.

На одной из улочек, расположенной неподалеку от пекарни, Киприан и остановился. За то время, что они сюда шли, Энринна сотню раз успела убедить себя в том, что неправильно поступила, когда решила вмешаться в казнь. И тысячу раз сказать мысленно, самой себе, что поступить иначе она не могла. Сейчас ее раздирали противоречивые чувства.

Наверное, если бы не все эти обстоятельства, в будущем Ньерин и Энринна действительно стали бы хорошей парой. Такие благородные… И такие глупые.

Киприан развернулся к сестре. Не дожидаясь, пока он что-то скажет, Энринна спросила тихо:

— Что мне делать?

Киприан невесело усмехнулся и сказал:

— Все, что ты могла сделать, ты уже сделала. Я смогу постоять за свою честь и сделать так, чтобы Ньерина не казнили. Отец послушает меня. А ты…

— Народ никогда меня не любил, — произнесла Энринна.

Ну же, ветер, освободи от себя Энри! Может быть, сейчас проходит самый важный разговор в ее жизни?

Киприан сосредоточенно кивнул.

— Если завтрашним днем ты будешь ходить по Вампирьему княжеству целой и невредимой, Энринна, народ взбунтуется ещё больше.

— Я понимаю, — Энринна опустила голову вниз, чтобы Киприан не смог увидеть слез, появляющихся на ее глазах. И откуда в ней берутся эти слезы? Она ведь и так только и делает, что плачет. — Я могу уйти… Или должна уйти. Я уйду. И вы не услышите обо мне больше.

— Если ты считаешь, что твой поступок верный — уходи. Скоро сюда подъедет карета. Она должна была предназначаться мне, но я разрешаю тебе ей воспользоваться.

Энринна отвернулась от брата, рассматривая такие родные улочки. Крыши. Серые дорожки. Надо же, она видит их в последний раз…

— Ты, наверное, сама знаешь, что ты та, которой не должно было быть, — врезался в мысли Энринны голос Киприана. — И я даже рад, что все получилось именно так.

Он рад…

Эта фраза эхом разносилась внутри Энринны. Её не должно было быть… Но почему? Спросить это она не решилась.

Вдруг вира вздрогнула, будто вспомнив что-то очень важное:

— А свадьба? Как же свадьба с Ардианом?

— Не будет никакой свадьбы. Я сделаю так, чтобы не было.

— Это не навредит вампирам? — на всякий случай уточнила она.

Киприану захотелось рассмеяться: даже сейчас, покидая Вампирье княжество, Энринна сохраняет свое благородство, беспокоится о народе. Она всегда была такой: думала о ком-то другом, совершенно забывая о себе.

— Мы будем заключать новый договор. Ты здесь уже не требуешься.

Энринна кивнула. Как глупо все… Если бы она не вмешалась в казнь, то вскоре у неё состоялась бы свадьба с Ардианом. Вампиры спаслись бы… Все, кроме одного.

Но то, что сделано, не исправить. Пусть Киприан говорит, что Ньерин останется жив — он все равно может быть казнен, если не сейчас, то позднее. А она, Энринна, не выйдет замуж за Ардиана… Наверное, Владыка найдет другой способ спасти свой народ. Или уже нашел.

Пожалуй, второй вариант для нее, Энри, все-таки лучше. Даже с учетом того, что она уйдет — навсегда. Одна… Хотя они планировали сделать это с Ньерином.

Но народ против.

А сила — у большинства.

Или Владыка покажет уход Энринны как её смерть? Нет, это было бы неправильно. Все-таки в Энринне тоже бежит кровь княжеского рода. А кровное родство у вампиров ценится превыше всего.

А если Энринна останется здесь, посидит в своей комнате немного времени, а потом будет вновь попадаться на глаза прислуге?

— Ты в любом случае не останешься здесь, Энринна, — будто услышав её мысли, произнес Киприан.

Он не хочет, чтобы она тут оставалась.

Который раз за сегодняшний день Энринна кивнула.

Совсем рядом, в метре от неё и Киприана, остановилась невзрачная карета. Энри посмотрела на Киприана, и тот взглядом дал понять, что это — та карета, в которой она отсюда уедет.

Кучер, не обратив внимания на то, что пассажир кареты поменялся, любезно открыл дверь, позволяя Энринне забраться внутрь, что она и сделала. А, может, эта карета изначально была вызвана именно для Энри?

Киприан быстро скрылся за поворотом. Именно тогда Энри посмотрела на него в последний раз.

— Куда отправимся? — с улыбкой спросил кучер. Но Энринна видела, что в глазах его застыла, увы, не доброта. Наверное, он тоже видел ее публичное выступление… И разочаровался. Все так делают.

— К магам, — ответила, не медля, Энринна, и потом назвала один из известных городов, наполняемый магами, расположенный не слишком далеко от Вампирьего княжества и знаемый Энри только по коротким рассказам Сильванны:

— В Ринею. Надеюсь, вы сможете доставить меня сюда?

Кучер покивал и захлопнул дверь кареты. Энринна прикрыла глаза, удивляясь тому, что в глазах совершенно нет слёз. Но почему же так тоскливо?

Сейчас Энринна в абсолютном одиночестве, без вещей и с отсутствием денег отправится к давним врагам вампиров… И кто знает, что там ее ждет.

Если кто-то знает, то пусть расскажет ей, зачем она бежит.

Может, она действительно здесь лишняя?..

Это знаю и я… Это, друг мой, известно всем.

Не сбежишь от себя ты, сбежав от своих проблем.

Пусть алеет закат или тухнет — опять — заря.

Ты бежал от судьбы… Как потом оказалось — зря.

Ты сбежал от судьбы; от проблем ты нашел пути,

Только, милый мой друг, от себя тебе не уйти.

Конец первой части.

Часть 2. Охотник на вампиров, или Вино с кровью

Что ты молчишь, глядя меня

Мимо?

Остановись поговорить,

Вира.

Дай мне одно, только одно

Грио.

Думаешь, что сможешь уйти

Мирно?

Ты для меня будто вино

С кровью.

Остановись и поделись

Болью.

Лёд твоих глаз я растоплю

Скоро.

Как я хочу встретиться вновь

С тою,

Что упорхнет в тёмную даль

Птицей.

Ночью тебе всё так и не

Спится?

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒