Кэндес Бушнелл Стервы большого города 26 страница

– Тебе и раньше не в чем было винить себя, – заметила Виктория. – Я так рада за тебя.

Она встала, чтобы обнять Венди.

– Эй, это же всего лишь ребенок, – с деланным сарказмом произнесла та. – Еще один… Но на этот раз хотя бы настоящий ребенок, а не взрослый мужчина.

Посмотрев на Викторию и Венди, Нико чуть не расплакалась. «Мы все счастливы», – внезапно подумала она.

– И Виктория со своей шляпой, – весело сказала Нико. – Это восхитительно. Твоя шляпа уже сделала счастливыми двадцать тысяч женщин. Не говоря уже о двух девочках.

Виктория с благодарностью посмотрела на нее.

«Я становлюсь сентиментальной, – подумала Нико. – Вот что со мной происходит. Нужно немедленно прекратить это».

Выйдя после ленча на улицу, Нико решила пойти к Кирби и положить конец их связи. Она планировала заскочить к нему после премьерной вечеринки Венди, но, возможно, чем скорее с этим покончить, тем лучше. Их роман длится уже больше года. Как это случилось? Как и все в жизни, он превратился в рутину. Сначала страсть, возбуждение и трепет, что это сошло тебе с рук. Сейчас трепет отчасти остался – необходимость заметать следы, возможность иметь свою личную жизнь, о которой никто не знает. Вероятно, нечто подобное испытывают наркоманы. Только вот наркомана видно сразу, а тут люди постепенно начали догадываться о ее романе. Нико свернула на Пятьдесят седьмую улицу и поморщилась, вспомнив о заметке в «Пост». Она походила на огромный предупреждающий сигнальный флаг: кто-то что-то знает, но редакторы сочли, что информации недостаточно, чтобы назвать имена.

Небо казалось очень низким и тяжелым, и, быстро идя по Западной Пятьдесят седьмой улице, Нико подумала, что, если бы не холод, она не ощутила бы, что находится на улице. Ей всегда казалось, что этот город накрыт стеклянным колпаком и «находиться на улице» – лишь иллюзия. Все они, размышляла Нико, глядя на лица встречных прохожих, напоминают крохотных существ, заключенных в наполненные водой пресс-папье, в них вглядываются дети, завороженные тем, что происходит в этом крохотном мирке.

На углу Пятьдесят седьмой улицы и Пятой авеню Нико остановилась, собираясь перейти на другую сторону и проехать на такси по Мэдисон-авеню до дома Кирби, но внезапно вспомнила о галстуке для Сеймура. Муж не огорчится, если она забудет, но запомнит, как запоминал все сказанное другими, а потом ловил на слове.

– Люди должны отвечать за свои слова, – говорил он, – должны делать то, что обещали. Вообрази, во что превратится мир, если никто не будет чувствовать необходимости выполнять свои обещания, – воцарится анархия.

– Обещания бывают разной степени важности, – всегда пыталась втолковать ему Нико. – Приходится делать скидку на обстоятельства и важность.

– Важность – чепуха! – возражал он. – Важность – это вершина скользкого склона, ведущего в пропасть хаоса!

Она должна купить ему этот галстук, решила Нико.

Она пересекла Пятую авеню и словно переступила какую-то невидимую границу. Эта часть города, к востоку от Пятой авеню, была значительно приятнее, чем западная сторона. Архитекторы, что ли, много лет назад собрались и наколдовали – наша сторона будет лучше вашей? Толкнув вращающуюся дверь магазина мужской одежды «Бергдорф», Нико попала в объятия теплого, чуть ароматного воздуха. Пахло сосной, скоро Рождество. В этом году они поедут в Аспен и на Сен-Бартс; Сеймур будет кататься на лыжах и плавать, а она, видимо, – в основном работать.

Венди отправится в Индию со своим выводком и Селденом, оставив Шона в Нью-Йорке. Впрочем, нет, теперь, забеременев, она, наверное, не поедет. Шон, должно быть, страшно злится, но что он может сделать? Венди похожа на одного из тех преуспевающих мужчин, которые, разведясь, сразу же обретают новое счастье, тогда как женщина после этого варится в собственном соку дома. Нико пока не вполне была уверена в Селдене (поживем – увидим), но ей очень понравилось, что Венди так ловко обернула ситуацию против Шона. Он даже пожаловаться не мог – Венди дала ему все, что он требовал по бракоразводному соглашению: квартиру, совместную опеку над детьми, средства и алименты на них. Она платила ему пятнадцать тысяч долларов в месяц после вычета налогов.

– Когда мы были женаты, я давала Шону все, что он хотел, но ему и этого было мало, – сказала Венди, и Нико подумала, что точно так же многие мужчины говорят о своих бывших женах.

Шон хотел чего-то неуловимого (возможно, самоуважения), эмоционального, но заполнить эмоциональную пустоту никто другой не поможет. Это должно прийти изнутри. Шон, видимо, сделал ту же ошибку, что и все те несчастные домохозяйки пятидесятых.

– Будь с Сеймуром полюбезнее, – полушутя заметила Венди, – не то он проделает с тобой нечто подобное.

Пятнадцать лет назад такой разговор, по мнению Нико, могли вести только мужчины. Но нет, подумала она, щупая галстук, Сеймур никогда так не поступит. Сеймур доволен. Он командный игрок. Он всегда пытался сделать их жизнь лучше, и Нико ценила его. И проявляла к нему щедрость. Когда в отношениях ты по большому счету играешь мужскую роль, приходится быть щедрой и осторожной. Партнер никогда не должен чувствовать, что платишь ты; и, в сущности, это твое шоу. Иными словами, следует вести себя соответственно требованиям женщин к идеальным мужчинам, крайне редко выполняемым.

К Нико тихо подошел продавец в темном костюме и галстуке.

– Чем могу служить?

Нико внезапно почувствовала себя, как мужчина в магазине женского белья.

– Я хотела бы купить мужу галстук.

Она должна чаще это делать – каждую неделю покупать Сеймуру какую-нибудь мелочь, он заслужил это.

– Какой-то определенный цвет? Или особый случай? – спросил продавец.

– Это для кинопремьеры…

– Значит, ваш муж в кинобизнесе?

– Нет, – ответила Нико. – Моя подруга… это ее премьера.

– Следовательно, вы гости.

– Да.

– Есть ли какой-то определенный цвет?..

– Не знаю.

«Зеленый, – подумала Нико. – Но нет, зеленый считается несчастливым цветом. Желтый? Никогда. У Сеймура желтый ассоциируется с Уолл-стрит восьмидесятых годов».

– Как насчет розового? – спросил продавец. – Розовый сейчас очень популярен у мужчин.

Сеймур в розовом галстуке? Нет, это уж слишком.

– Только не розовый, – решительно произнесла Нико.

– Серебристый, – предложил продавец. – Он прекрасно подходит для любого случая. Ставит завершающую точку в костюме. Идеален для особых случаев.

Нико кивнула:

– Пусть будет серебряный.

– Пройдемте сюда…

Она пошла за продавцом в глубь магазина. По обе стороны стояли примерочные платформы – своими трехстворчатыми зеркалами они напоминали поставленные вертикально гробы без днищ. На стуле, рядом с таким «гробом», сидела молодая женщина, в которой Нико узнала свою служащую. Женщина работала в отделе рекламы в одном из ее журналов. Светлые волосы были собраны в хвост, внешность еще не сформировалась, как это часто случается у женщин лет тридцати: кажется, словно они до конца не поняли, кто они и где их место в мире.

– Здравствуйте. – Нико вежливо кивнула. Она не собиралась вступать с молодой женщиной в разговор, но лицо той выразило изумление, страх и такое смущение, будто ее застигли за незаконным деянием. В ужасе она перевела взгляд с Нико на мужчину, стоявшего на одной из примерочных платформ. Нико узнала в нем Майка Харнесса.

Майк делал вид, что занят с портным, но наверняка заметил ее в зеркале. Майк! Нико не раз размышляла о том, что с ним стало. Она слышала, что он уезжал в Англию. Пройти мимо, притворившись, что не видит его, как это делает Майк, и тем самым избавить их обоих от ненужной неловкости? Но Нико колебалась слишком долго. Майк поднял взгляд и увидел ее в зеркале. Вероятно, он любопытствовал, как она поступит, и прикидывал, что сказать. Но быть может, Майк уже придумал что-то заранее, зная, что когда-нибудь они встретятся.

– Здравствуй, Майк, – сказала Нико.

Она не протянула руки – вряд ли он пожмет ее.

– Так-так. – Майк смотрел на нее с высоты платформы. – Нико О'Нилли.

– Рада видеть тебя, Майк. – Она коротко кивнула и отвернулась.

Она правильно поступила. Поздоровалась, ни во что не ввязываясь. Но когда Нико начала рассматривать серебристые галстуки, в магазине словно повисла грозовая туча. Нико не могла сосредоточиться. «Я извинюсь перед ним», – решила она.

Нико обернулась. Майк сидел, завязывая шнурки, как будто стремился побыстрее покинуть магазин.

– Майк, – проговорила она, – я сожалею о том, что случилось.

Майк поднял взгляд, удивленный и все еще злой.

– Никогда не надо извиняться перед врагами, Нико, – покровительственно заметил он. – Я полагал, уж тебе-то это известно.

– Разве мы враги, Майк? Нам незачем быть врагами.

– Потому что я больше не представляю для тебя угрозы? В таком случае верно, мы не враги.

Нико улыбнулась немного печально. Майк никогда не изменится, никогда не преодолеет своего эгоизма.

– Надеюсь, у тебя все хорошо, Майк. – Нико повернулась, чтобы уйти. Майк встал.

– Что ж, пожалуй, кое за что я должен поблагодарить тебя, – вдруг сказал он. – Мы с Наталией собираемся пожениться. – Майк указал на молодую женщину, которая улыбнулась Нико, словно не зная, чью сторону ей следует принять. – Ты должна знать Наталию. Она работает на тебя. Сейчас, – добавил Майк.

– Конечно, – ответила Нико. – Поздравляю.

– Я сказал ей, что если она хочет продвинуться, то должна действовать в твоем духе, – продолжал Майк, взяв пальто.

Эти слова были явно задуманы как оскорбление, но Нико решила не реагировать.

– Очень мило, – ответила она, якобы польщенная.

– В любом случае, – сказал Майк, надевая пальто, – полагаю, что действительно должен поблагодарить тебя. Ты открыла мне глаза на то, что в жизни важно. Вы, женщины, постоянно об этом твердите: важны отношения, а не карьера. Карьера – это дерьмо. Карьера – для негодяев. Когда я думаю о том, как я наступал себе на горло… от чего отказывался, чтобы доставить удовольствие Виктору Мэтрику… – Посмотрев на Наталию, Майк жестом собственника взял ее за руку. – Правильно, малышка?

– Думаю, да, – прошептала Наталия, переводя взгляд с Майка на Нико. – Но мне кажется, что можно попытаться совместить то и другое, – осмелилась вымолвить она, не желая обидеть ни одного из своих боссов.

– Что ж, еще раз поздравляю, – сказала Нико. Она посмотрела им вслед. Бедная девушка идет замуж за Майка. У него такой тяжелый характер. Надо присмотреться к этой Наталии. Если она толковая, нужно ей помочь. Этот ребенок, связавший жизнь с Майком, заслуживает подарка.

– Завернуть и переслать вам? – спросил продавец, держа блестящую коричневую коробочку со свернутым серебристым галстуком.

– Да, – снова ощутив вкус к жизни, сказала Нико. – Будьте любезны.

Умеют же люди устроить себе веселую жизнь, думала Нико.

В семь часов автомобиль попал в плотный поток транспорта. Многие желали свернуть с Седьмой авеню на Пятьдесят пятую улицу, к Театру Зигфелда, на премьерный показ фильма Венди. Казалось, и от других автомобилей исходит напряжение – их пассажиры жаждут завершить день посещением кинопремьеры, нарядиться, найти машину, а затем очутиться в толпе перед театром (сдерживаемой с двух сторон полицейским заграждением) в надежде увидеть настоящую кинозвезду (неужели люди помнят до конца своих дней момент, когда они увидели Дженни Кейдайн наяву?). Тут же суетились фотографы и девушки из пиар-служб со своими списками: они пытались разобраться, кто тут важное лицо, а кто – нет…

Машина остановилась на маленьком пятачке перед театром, и Нико быстро выбралась наружу. Нагнув голову, она протиснулась сквозь толпу и скользнула в боковую дверь, избежав прохода по красному ковру. За последние полгода она все больше и больше осознавала, что совсем не хочет быть публичным человеком. Ей это не нужно. Генеральный директор и президент «Вернер пабликейшнз» должен быть слегка таинственной личностью, которая редко появляется на страницах газет. В любом случае это вечер Венди. Снимки Нико фотографам не нужны.

– Нико О'Нилли? – обратилась к ней молодая женщина в черном и в наушниках с микрофоном.

– Да, – приветливо ответила Нико.

– Для вас зарезервировано место в ряду Венди Хили. Ваш муж уже, по-моему, там.

Поблагодарив, Нико последовала за ней. Кресла целого ряда в середине были помечены табличками «Хили». С одного края сидели Шон, Тайлер и Магда, рядом с ней Катрина (какая она красавица – это лицо разбивает ей сердце), затем Сеймур в новом галстуке. И Магда и Катрина – в своих пушистых шляпах. Теперь они подружились, у обеих пони и одинаковые шляпы. Как это хорошо для них, подумала Нико, надеясь, что они навсегда останутся подругами… Рядом с Сеймуром осталось свободное место. Она устроится рядом с мужем, а к ней подсядут Виктория и Лайн. Нико посмотрела в конец ряда. По другую сторону от Шона оставались два свободных места – значит, Селдену придется сидеть рядом с ним! Но нет, между ними расположится Венди. И, разобравшись во всем, Нико опустилась в кресло рядом с Сеймуром.

– Здравствуй, – прошептала она.

– Здравствуй. – Он посмотрел на часы, без слов спрашивая, почему Нико опоздала.

– Пробки, – объяснила она. – У театра тысяча человек, не меньше…

Нико посмотрела в конец ряда. По проходу шел Селден Роуз. Остановился… посмотрел на Шона… и сел, оставив место между ними для Венди. Игнорируя Селдена, Шон смотрел прямо перед собой. Что ж, Шону теперь придется привыкать к Селдену. Интересно, он уже знает о беременности бывшей жены? Если нет, то скоро узнает: Селден собирался продать свою квартиру и переехать к Венди.

– Что делает твоя подруга? – спросил Сеймур, заметив подошедшего Селдена.

– По-моему, намерена выступить перед началом фильма.

– Нет, – прошептал Сеймур. – Я о Селдене и Шоне. Так нельзя.

– Они взрослые люди. – Нико пожала плечами.

– Шону это неприятно, – заявил Сеймур, приняв сторону экс-супруга.

– Поделом ему. Это он захотел уйти. И потом, ты же никогда не любил его.

– Ну и Селден нравится мне не больше, – заметил Сеймур.

– Он ничего… по-моему.

Нико снова посмотрела в ту сторону. Шон по-прежнему сидел, уставившись вперед… нет, теперь поправляет на Тайлере пиджак. Судя по выражению лица, мальчик вот-вот раскапризничается. Он вертелся и пинал ногой кресло переднего ряда. Селден украдкой наблюдал за Тайлером, видимо, прикидывая, стоит ли вмешаться. Теперь Шон пытался игнорировать и Селдена и Тайлера.

Это едва ли не интереснее, чем кино, подумала Нико.

Селден все посматривал на Шона… он собирается вмешаться. И точно – Селден наклонился через кресло и, похоже, сказал Шону что-то вроде: «Привет, старик» – международное мужское приветствие. Теперь Шону пришлось посмотреть на него. Селден пытался вести себя по-дружески… протянул руку. Шон ответил рукопожатием. И вот уже Селден что-то говорит Тайлеру. Мальчик тут же отвлекся и перестал капризничать. Селден скорчил смешную гримасу, и Тайлер залился смехом. Заметив, что Шон расстроен, Селден снова обратился к нему, явно пытаясь расшевелить. Молодец, Селден. Нико откинулась в кресле. Ей было приятно, что он взял ситуацию под контроль и пытается наладить отношения. Пожалуй, ее мнение о Селдене менялось в лучшую сторону. Может, у них с Венди все сложится счастливо. Во всяком случае, она, без сомнения, заслуживает личного счастья.

Свет в зале приглушили, и все затихли. В свете прожектора по проходу торопливо прошла Венди, поднялась на сцену, и кто-то подал ей микрофон.

Зрители зааплодировали. Сначала тихо, а потом все громче и громче. А ее, между прочим, любят, подумала Нико. Сколько симпатии, а ведь в зале не только актеры и коллеги, но и члены съемочной группы с семьями. Все обожали женщину, которая стольким людям помогла осуществить их мечту. Несколько секунд Венди стояла в свете прожектора, исполненная чувства собственного достоинства, кивая в благодарность за аплодисменты. Потом откашлялась, все засмеялись, и аплодисменты стихли.

– Всем добрый вечер. Я – Венди Хили, президент «Парадор пикчерс». Рада приветствовать вас сегодня на мировой премьере «Пилигримов поневоле». Фильм… наконец-то снят! (Эти слова вызвали взрыв одобрительного смеха.) В течение десяти лет над ним с любовью трудились те, кто не уставал верить: в один прекрасный день люди увидят эту потрясающую историю на экране…

Какая красавица Венди! Нико скользнула взглядом в конец ряда. Шон хмурился, а Селден со своими длинными прямыми волосами с гордостью смотрел на Венди. Потом Шон недовольно взглянул на Селдена. Что ж, тем хуже для Шона, который, как подметила Нико, уже терял красоту. Лицо у него было красным и опухшим, но, может, это результат косметической процедуры, например, лазерного пилинга. Новый взрыв аплодисментов. Венди спустилась со сцены и пошла на свое место, через каждый шаг останавливаясь, чтобы с кем-то поцеловаться, кому-то пожать руку. Подняв глаза, она поймала взгляд Нико. Та помахала и подняла вверх большой палец.

По проходу спешили Виктория и Лайн. Румяная от холода Виктория села рядом с Нико.

– Вот и снег пошел. – Она поцеловала подругу. – Пришлось пройти полквартала. Я думала, Лайна удар хватит. – Виктория посмотрела на Венди и помахала ей. – Взгляни-ка на Венди и двух ее мужчин! – прошептала она Нико.

– Вижу, – кивнула та.

– Я знал, что когда-нибудь этим кончится, – пробормотал Лайн. – Сначала женщины завоевывают мир, а теперь у них уже по два мужчины. А казалось бы, достаточно и одного…

Нико и Виктория переглянулись и засмеялись.

– Любая женщина знает: чтобы получить одного достойного мужчину, нужно соединить как минимум двух.

Виктория игриво сжала руку Лайна, свет стал гаснуть, и зрительный зал погрузился в темноту.

«Неужели именно это и нужно каждой женщине – двое мужчин?» – размышляла Нико, откинувшись в кресле. Как все же это интересно. Лет в двадцать они боялись, что вообще не найдут себе мужчину… и после тридцати сколько женщин продолжают искать своего единственного. А у ее подруги их целых два! А ведь Венди уже за сорок. То, что все пытаются убедить женщин, будто они никому не нужны, во всяком случае для секса, – самая настоящая ложь. Серьезная работа поддерживает в тебе молодой задор и жажду жизни. Мужчинам этот секрет известен: чтобы привлечь женщину, нужно добиться успеха и власти.

На экране засветился логотип «Парадора», и все захлопали. Пошла сцена вечеринки в Нью-Йорке в 1929 году, незадолго до Великой депрессии, и поверх нее появилась надпись: «Продюсер Венди Хили». На другом конце ряда Селден Роуз издал восторженный вопль, и Нико одобрительно кивнула. То, что она сказала Сеймуру, подтвердилось. Теперь, когда Селден сошелся с Венди, он уже не представлял собой угрозы. И Венди ему не позволит, и ему самому это больше не нужно. Нико полагала, что Селден похож на большинство мужчин: он проявлял амбициозность только потому, что мужчинам так полагается, а сам между тем, вероятно, мечтал отойти от дел. И как только Венди родит ему ребенка, он наверняка изменится. Полюбит малыша и будет проводить с ним все свое время. Правда, Нико надеялась, что ради Венди Селден продолжит работать хотя бы какое-то время. Это же страшно вообразить – содержать двух мужчин и четверых детей!

– Со мной всегда так, – с горечью проговорил Кирби, проходя в гостиную. – Я нравлюсь женщинам, они от меня без ума, а потом – не знаю… что-то происходит, и они больше не хотят быть со мной.

Нико сочувственно кивнула и украдкой посмотрела на часы: почти половина одиннадцатого. Она уехала с вечеринки в десять, когда Сеймур повез Катрину домой. Нико сказала, что ненадолго заедет к себе в офис, где они с Викторией и Венди договорились встретиться уже на своей вечеринке. Сеймур ни о чем не знал, но чтобы не вызывать у него ненужных подозрений, следовало уладить ситуацию с Кирби. После этого она поедет к себе в контору и позвонит Сеймуру с городского телефона. Сердце ее нетерпеливо стучало. Она здесь, развязка близка. Нико хотелось поскорее все закончить и уехать.

– Прости, Кирби, – неубедительно проговорила Нико, но что еще она могла сказать? Сделала несколько шагов к нему. Он был в одних джинсах, как будто Нико застала его в момент переодевания.

– Я думал, что у нас с тобой все будет по-другому. – Кирби стоял у окна, спиной к Нико, словно не в силах был смотреть на нее. Она же надеялась, что он не устроит сцены.

– Кирби, ты знал, что я замужем. – Нико проглотила комок в горле.

– И что? – Он повернулся к ней.

– А то, что я люблю своего мужа, Кирби. Он замечательный человек. И я не хочу причинить ему боль.

Ее слова прозвучали как заранее подготовленная речь, и Кирби кивнул, словно не раз уже все это слышал. Слегка раздраженная, Нико скрестила руки на груди. Вероятно, ей вообще не стоило приходить; нужно было поступить так же, как мужчина – перестать звонить, и все, а на звонки Кирби, если бы он попытался связаться, попросила бы помощниц отвечать, что ее нет. Но такое решение казалось неприятным и трусливым.

– Значит, ты использовала меня, чтобы это выяснить, – заметил Кирби.

– О, Кирби!

Присев на край дивана, Нико уставилась на стену. На Кирби она не решалась смотреть и, чувствуя себя виноватой, злилась. Неужели она использовала Кирби, чтобы проверить свое отношение к Сеймуру? Нет. Она сама не знала, что ей нужно, когда начинала этот роман; просто в ее жизни чего-то не хватало, она опасалась что-то упустить. Но сейчас Нико ощущала себя наполненной до краев, и для Кирби в ее жизни места больше не было.

Нико заставила себя поднять на него глаза.

– Мне очень жаль, если ты так думаешь, Кирби. Я ничего подобного не желала. Я полагала, мы друзья и хорошо проводим время. – О Господи, теперь она действительно говорит как мужчина.

– Хорошо проводим время? – переспросил он.

– Кирби, ты чудесный, и ты – молодой человек. У тебя впереди вся жизнь. Я тебе в ней не нужна. – Теперь Нико говорила как мать. – Ничего страшного в этом нет.

– Не понимаю. – Кирби снова отвернулся к окну. – Может, я что-то упускаю. Знаешь, этот город мне опротивел. – И через мгновение воскликнул: – Эй, ты видела – снег пошел!

«Ну что ж, – думала Нико, натягивая перчатки. – Я только что дала мужчине пять тысяч долларов за то, чтобы он не спал со мной».

От этой мысли ей стало и смешно, и немного грустно.

– Домой, миссис О'Нилли? – спросил Димитрий, глядя на нее в зеркало заднего вида.

– Мне ненадолго нужно заехать в офис, – ответила она и тут же добавила: – Извините, Димитрий. У вас сегодня получился длинный день. Вы, конечно, тоже хотите домой.

– Мне нравится ездить по городу. – Водитель аккуратно отъехал от дома Кирби и свернул на Семьдесят девятую улицу. – И кроме того, нужно работать. Ты должен делать то, что должен, верно?

– Верно, – согласилась Нико и снова почувствовала себя виноватой.

Она посмотрела сквозь тонированное стекло. Снег падал на землю сверкающими хлопьями, словно дождь из бриллиантов. Но с этим покончено. Она положила этому конец и больше никогда так не поступит. Так что отныне у нее нет причин испытывать чувство вины.

Какое облегчение!

Теперь остается только молиться, чтобы Сеймур не узнал о чеке, который она выписала Кирби. Но он не узнает. Нико выписала его на свой личный счет, а Сеймур считает ниже своего достоинства шпионить. И, чуть улыбнувшись, Нико вспомнила, как отдавала чек Кирби.

– Почему меня никто не любит? – стонал Кирби, ходя кругами по гостиной и водя руками по голой груди. – Мне двадцать восемь лет. Я хочу жениться и иметь детей. Где моя женщина?

– Прошу тебя, Кирби! – Нико встала и взяла сумочку. – Вокруг сотни молодых женщин, и они, я уверена, умирают от желания полюбить тебя. А если ты хочешь жениться, не стоит терять время с замужними женщинами.

– Значит, все действительно закончилось?

– Да, Кирби, боюсь, что так. – И затем Нико достала из бумажника чек.

Кирби, конечно же, запротестовал.

– Не нужно этого, – твердил он. – Я не из тех, от кого можно откупиться.

– Не говори глупостей, дорогой. Это не плата, а подарок.

И несмотря на возражения, Кирби все же взял чек. Потом посмотрел на сумму, и глаза у него расширились. Сложив чек, Кирби сунул его в задний карман джинсов.

– Ты уверена, что не хочешь… еще раз? – спросил он, сделав жест рукой. – В память о старой дружбе?

– Нет, спасибо, Кирби. По-моему, это ни к чему. А потом Нико быстро шла по длинному узкому коридору к лифту, думая о том, что идет по нему в последний раз.

Она откинула голову на спинку сиденья. «Теперь у меня уже, наверное, никогда не будет хорошего секса, – подумала она. – Стоит ли себя пожалеть? Вероятно». Может, однажды она и пожалеет. Но сейчас никакого сожаления Нико не испытывала. Секс… Ну и что! Подумаешь, важность. Она не мужчина, который зависит от похоти. Она женщина, и она свободна… Звякнул ее телефон.

«Мы с Венди. Ты в офисе?» – сообщение от Виктории.

Нико улыбнулась.

«Через 2 минуты», – ответила она.

«Готовь шипучку. Встреча через 20».

Фильм Венди станет хитом. Это не подлежало сомнению. Это всегда видно по реакции публики, а премьерная публика Нью-Йорка – самая пресыщенная в мире. Но в конце они хлопали и кричали, пока шли титры. Затем, на вечеринке в отеле «Мэритой», у всех было хорошее настроение, все искренне радовались. А это еще один знак, что фильму уготована роль хита. Если бы он провалился, приглашенные провели бы на вечеринке десять минут и свалили, сказала Венди. Она не раз побывала и в такой ситуации.

Они сидели в офисе Нико, возбужденные большим успехом премьеры.

– Все сводится к тому, чтобы удержаться в игре, – заметила Виктория. – Тебя всегда хотят выпихнуть при малейшей возможности.

Она передала Нико бутылку «Дом Периньон», и та разлила шампанское в три хрустальных фужера. Для высшего руководства «Сплатч Вернер» – все самое лучшее. Она усмехнулась.

– Они пытаются, но не могут, – сказала Нико.

– Совершенно верно, – поддержала ее Венди, поднимая фужер.

– А Селден-то как хорошо себя вел. Мне понравилось, как он стоял рядом с тобой на вечеринке, подавал тебе напитки, позволил поговорить со всеми, держался уверенно и не совал свой нос куда не надо. – Виктория подошла к стеклянной двери и отодвинула ее. – О, Нико! – воскликнула она. – Какая терраса.

– Да. – Нико немного смущала эта терраса, да, признаться, и весь ее кабинет, огромный, со встроенным баром, который шел вдоль одной из стен, – наследство Майка! Нико решила оставить бар. Небольшой райский утолок на тридцать втором этаже с видом на Центральный парк, причудливые здания Пятой авеню и остроконечные небоскребы, могучим лесом высившиеся в Манхэттене. В здании «Сплатч Вернер» было всего восемь кабинетов с террасами, и только один принадлежал женщине – ей.

Виктория вышла на террасу, за ней последовала Венди. Нико остановилась в дверях и, увидев подруг на фоне падающего снега, внезапно поняла, что счастлива. Ощущение счастья охватило ее так внезапно, что она лишь изумленно ахнула.

Венди подняла бокал.

– За нас, – провозгласила она и, обведя взглядом небоскребы Манхэттена, добавила: – Знаете, как их называют? Джунгли.

– Нет, девочки, это не просто джунгли, – сказала Нико, выходя к ним. Она раскинула руки, словно желая обнять весь город. – Это джунгли, где царствуют женщины!

^{^[1]} Общенациональный праздник, отмечаемый в первый понедельник сентября. – Здесь и далее примеч. пер.

^{^[2]} Фестиваль независимого кино в США.

^{^[3]} Мне (фр.).

^{^[4]} Бампи – рытвина (англ.).

^{^[5]} Бидермейер – стилевое направление в немецком и австрийском искусстве первой половины XIX в., для которого характерна переработка форм ампира в духе интимности и домашнего уюта.

^{^[6]} Питер Пэн – герой одноименной пьесы-сказки английского писателя и драматурга Джеймса Барри.

^{^[7]} Имеется в виду круглый отложной воротник.

^{^[8]} Здравствуйте (фр.).

^{^[9]} Задушевно (фр.).

^{^[10]} Бокал шампанского (фр.).

^{^[11]} Средство для похудания.

^{^[12]} Ред Баттонз – американский киноактер.

^{^[13]} Купите розочку? (фр.).

^{^[14]} Конечно. Спасибо (фр.).

^{^[15]} Ах, мадам! Вы такая добрая. И очень красивая. Вы кинозвезда? (фр.).

^{^[16]} Осторожно. Машины! (фр.).

^{^[17]} Тем хуже для него (фр.).

^{^[18]} «Да здравствует Виктория!» (исп.).

^{^[19]} Доброе утро, мадам (фр.).

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 22 23 24 252627 Следующая ⇒