Кэндес Бушнелл Стервы большого города 12 страница

А затем ее охватила ярость. Двести тысяч долларов на самом деле были четырьмястами до выплаты налогов. Четыреста тысяч долларов, заработанных тяжким трудом. Интересно, Шон представляет, сколько нужно приложить усилий, чтобы заработать такие деньги?

Она убьет его. Она потребует, чтобы он вернул все до последнего цента, даже если на это ему потребуется двадцать лет…

Венди схватила телефон и набрала номер его сотового. Не важно, что рано – хоть раз она устроит ему выволочку и постарается, чтобы он никогда ее не забыл. Естественно, Венди попала на голосовую почту.

Она положила трубку. Ей незачем оставлять сообщение – лучше отправиться к нему на квартиру и высказать все ему в лицо. Она поедет прямо сейчас, в выцветшей старой пижаме. Ярость погнала ее в спальню, где Венди сунула босые ноги в старые кроссовки.

Нет. Она остановилась. Уйти нельзя. У нее в доме трое детей.

Безумная мысль посетила Венди: они крепко спят, она съездит к Шону и вернется через тридцать минут. Дети ничего не узнают.

Венди помедлила, глядя на ноги – черные кроссовки нелепо торчали из-под штанин голубой фланелевой пижамы. Из-за Шона она сходит с ума. Оставить маленьких детей одних в доме – так поступают только бедняки. Бедняки, у которых нет иного выхода, или люди, настолько забитые безжалостной бессмысленностью жизни, что им все равно. О таких случаях постоянно пишет «Нью-Йорк пост». Они оставляют детей одних, что-то происходит, и дети гибнут. Обычно виноваты бывают мужчины. Матери работают, а отцы решают выпить пива с приятелями.

Венди посмотрела на часы. Почти шесть. Миссис Миннивер приедет через час. Схватка с Шоном подождет до этого времени.

Но целый час! Венди снова охватила ярость. Она не сможет думать ни о чем другом. Так не пойдет. Придется поработать. Сосредоточиться. Ко всему прочему еще придется в девять утра идти в банк и исключать Шона из всех их счетов.

И это ничтожество она сделала отцом своих детей!

Венди пошла в ванную комнату. Шон заплатит. Если он забирает ее деньги, она заберет его детей. Сегодня же наймет адвоката и потратит сколько угодно денег, чтобы навсегда изгнать Шона из своей жизни. Пусть посмотрит, как там в настоящем мире, мире работы. Пусть Шон поймет, что такое быть настоящим мужчиной.

Она встала под душ и, когда горячая вода ударила в лицо, вдруг вспомнила: сегодня суббота. Миссис Миннивер не приедет. И Шон сказал, что собирается уехать на выходные и будет недоступен.

Никакого облегчения.

И затем, словно чужая жизненная сила, из нее рванулся крик, огромный всплеск эмоций, от которого, казалось, сейчас лопнет живот. Венди пришлось ухватиться за шторку душа. Скрестив ноги, она села в ванне под потоком воды и начала раскачиваться взад-вперед как в трансе. Венди словно превратилась в животное – все плакала и плакала, но душа ее вдруг стала независимой, как будто отделилась от тела. Значит, вот почему это называют разбитым сердцем, подумала Венди отстраненно. Забавно, насколько клишированные описания эмоций оказываются уместны в тех немногих случаях, когда эти эмоции действительно испытываешь. Ее сердце разрывалось. Все, во что оно верило, на что рассчитывало и чему доверяло, отрывалось от Венди. Она никогда уже не поверит в то, во что верила прежде.

Но во что же, черт побери, ей поверить теперь?

Телефон в кабинете Венди в «Парадор пикчерс» имел пять линий, и сейчас все пять лампочек мигали.

И так все утро. Более того, всю неделю. А вообще-то примерно так это выглядело постоянно.

Венди посмотрела на электронные часы на столе – они показывали не только минуты и секунды, но и десятые доли секунды, – телефонное совещание продолжалось уже пятнадцать минут тридцать две и четырнадцать сотых секунды. Если она хочет уложиться в свое расписание, нужно закончить его через три минуты двадцать семь и сколько-то там десятых секунды. На то, чтобы посчитать эти десятые, математических способностей Венди не хватало.

– Вам все еще нужно дорабатывать сюжет, мальчики. Побольше фактуры, – сказала в микрофон Венди.

Это было утро четверга. Утро четверга отводилось на телефонное совещание, во время которого обсуждался ход работы над сценариями, отобранными «Парадором» для производства. В разное время их количество колебалось от сорока до шестидесяти, и из этих шестидесяти Венди давала зеленый свет тридцати; они запускались в производство, и примерно пятнадцать оказывались успешными, то есть приносили доход. Большая часть студий могла рассчитывать на десять хитов в год. Показатели Венди всегда были чуть выше средних.

Но лишь потому, что она больше времени уделяла сценариям!

– Эта история – открытие ребенком экзистенции жизни. В смысле – что такое жизнь? – перебил Уолли, один из сценаристов.

Хороший вопрос, подумала Венди и вздохнула. Да что знают о жизни два молодых парня?

– Что вы имеете в виду под экзистенцией? Дословно, – попросила она.

Зачем, ну зачем она купила этот сценарий? Потому что пришлось. Уолли и его партнер Роуэн считались сейчас лучшей парой сценаристов. Действительно, два фильма, снятые по их сценариям, стали хитами, но Венди полагала, что это случайность. Или на них плохо повлиял успех и теперь они постоянно курят «травку», гоняют по Лос-Анджелесу на «порше» и «хаммере» и думают, что знают ответы на все вопросы.

– Это, конечно, вопрос, – вступил Роуэн, и они с Уолли еще минуту нудили на эту тему.

В открытую дверь Венди подала знак своей третьей помощнице, Ксении, сидевшей наготове. Угадав ее мысли, Ксения схватила маленький словарь Уэбстера и поспешила к ней, открыв его на соответствующей странице.

– «Экзистенциализм, – прочитала Венди, перебив то ли Уолтера, то ли Роуэна, – это философия, основанная на индивидуальном существовании и личной ответственности за акты свободной воли в отсутствие точного знания, что хорошо, а что плохо». – Венди замолчала. Идеальное определение ее нынешней жизни. Она понятия не имеет, что хорошо, а что плохо, и отвечает за все. Включая и кошмарный сценарий Уолли и Роуэна. – Великолепная идея, но, к сожалению, мало кто из зрителей знает, что такое экзистенциализм. И в кино они ходят не для того, чтобы это узнать. Люди ходят в кино, чтобы увидеть историю. Идентифицировать себя с ее героями, каким-то образом связанными с их собственной жизнью.

Венди снова умолкла. Боже, она несет такую же чушь, как и они. На самом деле никто не знает, почему зрители принимают один фильм и отвергают другой. На самом деле никто ничего не знает. Но приходится притворяться.

– Думаю, мальчики, – Венди доставляло тайное наслаждение называть их «мальчиками», – вам нужно вернуться к началу и все переделать.

Молчание на том конце. Они там, наверное, кипят от злости и боятся, что голоса выдадут их, подумала Венди.

Прошло три и двадцать две десятых секунды. Они не посмеют ей возразить. Кинобизнес похож на двор Людовика XIV – перечить суверену означало тюрьму или смерть. Уолли и Роуэн ни за что не решились бы бросить вызов президенту «Парадор пикчерс». Но вероятно, повесив трубку, они назовут ее сукой.

Да наплевать. Она права – во всяком случае, более права, чем они, – и поэтому она, а не Уолли и Роуэн, возглавляет «Парадор».

– Мы сейчас же все переделаем и перешлем тебе, – сказал Уолли.

– Большое спасибо, – проговорил Роуэн – весь обаяние и вынужденное согласие. – Мы действительно благодарны.

– Венди! – Это вмешался ее первый помощник, Джош. – Тебя ждет следующий звонок.

– Спасибо, Джош, – сказала Венди. Это звонили режиссер и сценарист, работавшие над приключенческим боевиком, уже находившимся на начальной стадии производства. Основной совет заключался в том, что им следовало добавить шума в третьей сцене. – Первая сцена – один взрыв, – проговорила она. – Вторая сцена – три взрыва. Третья сцена – пять больших взрывов, один за другим. Ба-бах! Мы все сделали, все показали и, будем надеяться, соберем тридцать миллионов долларов за премьерный уик-энд.

Режиссер и сценарист захихикали, предвкушая добычу.

Пока Венди разговаривала, прибежала с запиской ее вторая помощница, Мария. «Чарлз Хэнсон отменил ленч», – сообщалось в записке. Венди удивленно подняла глаза.

– Его самолет задерживается в Лондоне, – одними губами прошелестела Мария.

«Вот черт! – написала Венди под сообщением. – Перенеси как можно скорее». И вернулась к разговору по телефону, думая, что задержанный вылет, возможно, уловка, дающая Чарлзу Хэнсону еще один день, чтобы отложить завершение их сделки. Видимо, он получает предложения от другой студии. «Собери информацию на Хэнсона», – написала Венди в большом блокноте с желтыми разлинованными листами, который всегда лежал на столе.

Венди сделала еще два звонка. Внезапно позвонил Шон. Мария влетела в кабинет с таким же желтым листком бумаги. На нем было написано: «Шон?» Венди кивнула.

Она продержала Шона четыре минуты сорок пять и три десятых секунды.

– Да? – холодно спросила Венди.

– Что ты делаешь?

– Работаю, – многозначительно ответила она.

– Я имею в виду со мной, – сказал он. На это вопиюще эгоистичное замечание Венди даже не нашлась что ответить. – Ты сняла с нашего совместного счета все деньги, – обвиняющим тоном пояснил Шон.

– Да? Рада, что ты заметил.

– Не будь стервой, Венди. У Магды скоро день рождения, ее двенадцатилетие. Мне нужно сделать нашей дочери подарок.

– Попробуй найти работу, – посоветовала Венди и дала отбой.

Она сделала еще три звонка. Наступил час дня.

– Что вы хотите на ленч? – спросила Ксения, заглянув в ее кабинет.

Венди сидела, уставясь невидящим взглядом в утренний номер «Голливуд рипортер». Статьи были обведены разными маркерами, в зависимости от важности: красным те, что имели отношение к «Парадору» и его проектам, зеленым – любые статьи, представляющие интерес. Венди вздрогнула.

– На ленч? – переспросила она.

– Чарлз Хэнсон отменил договоренность. Поэтому я хотела узнать, не заказать ли еду сюда?

– О, дай мне минутку, – попросила Венди.

Она рассеянно взяла «Голливуд рипортер», медленно приходя в себя. Каждый раз, когда Венди четыре часа подряд занималась делами, принимая один звонок за другим, она неизменно впадала в подобие транса. Лишь через несколько минут она возвращалась на землю.

Венди внезапно вспомнила звонок Шона.

Господи! Она действительно вела себя как стерва.

Да пошел он, подумала Венди, взяв желтый блокнот и поднявшись. Как он посмел? Ну хотя бы начинает понимать, что к чему. Венди так обозлилась на Шона за грабеж, что собиралась нанять адвоката по бракоразводным делам утром в понедельник. Но потом день начался, и к его концу она была как выжатый лимон, поэтому сил хватило только на то, чтобы перевести все деньги с их совместного счета на ее личный. Венди удивило, что Шон до этого не додумался.

– Двести тысяч долларов не такая уж большая сумма, – сказал он в понедельник утром, когда наконец решил позвонить ей.

– Прости? – переспросила Венди.

– Ты зарабатываешь более трех миллионов долларов в год, Венди, – заметил Шон таким тоном, словно это было сродни преступлению. – В любом случае эти деньги пойдут на налоги.

– Совершенно верно, Шон. Но я их заработала! – почти выкрикнула она. – И мне решать, что с ними делать.

Видимо, Шон не придумал достойного ответа, потому что послал ее куда подальше и повесил трубку.

Венди даже затошнило, когда она осознала, что их отношения дошли до той стадии, на которой они уже не могут вести себя друг с другом как цивилизованные люди.

– Мария! – позвала она. Та появилась в кабинете. – Мне нужно выяснить, не хочет ли Чарлз Хэнсон заключить сделку с кем-то другим. Ты можешь позвонить своим друзьям-помощникам и узнать это?

Мария, высокая, гибкая и очень толковая, кивнула. Месяцев через шесть Венди повысит ее и избавится от Джоша. Сейчас она желала бы избавиться вообще от всех мужчин.

– Я бы сначала попробовала в «Диснее».

– Я знаю, кому позвонить, – сказала Мария. – Так что с ленчем?

– О, я… – начала Венди. Зазвонил телефон.

– Шон! – крикнул из приемной Джош.

Венди охватила ярость. Она потянулась к трубке. Нет, нельзя продолжать ссору в присутствии персонала. Все и так уже догадались, что происходит нечто серьезное. Начнут болтать, и через несколько дней все в «Сплатч Вернер» узнают, что она разводится.

– Я перезвоню ему позднее, – громко сказала Венди.

Она взяла сумочку и вышла через приемную в коридор.

– Пойду перекушу в столовой для руководства. Вернусь через тридцать минут. Если понадоблюсь, звоните на сотовый.

– Вам нужно подышать свежим воздухом, – заметила Мария.

Венди улыбнулась. Свежего воздуха нигде в здании не было. Вот в чем проблема.

Она пошла к лифтам, решив позвонить Шону со своего сотового. Но это тоже рискованно – кто-нибудь может оказаться рядом и услышать, без сомнения, отвратительную, хоть и короткую, ссору. Не задумываясь Венди шагнула в лифт и нажала на кнопку тридцать девятого этажа, где находилась не только столовая руководства, но и спортивный зал, которым никто не пользовался. Лифт, звякнув, известил ее о прибытии на тридцать девятый этаж. Венди вышла.

И почти сразу же захотела вернуться в лифт, но двери позади нее быстро закрылись. Что она делает? Она же не выносит эту столовую. Предполагалось, что совместные ленчи будут способствовать развитию непринужденных дружеских отношений руководителей отделов «Сплатч Вернер», но Венди всегда находила столовую такой же мерзкой, как школьное кафе, с его явным разделением по чинам и половому признаку. Можно настаивать на том, что люди равны, но, предоставленные сами себе, человеческие существа стремятся разделиться на кланы, как подростки.

Двери лифта открылись, из него вышли два администратора рекламного отдела. Они кивнули Венди, та кивнула им в ответ. Теперь она точно ведет себя как подросток. Нельзя стоять здесь в нерешительности. Придется пойти.

«Ты сделаешь это, – сказала она себе, следуя за администраторами по коридору. – Отныне твоя жизнь будет состоять из ответа на разнообразные новые для тебя вызовы».

Например, еда в одиночестве, с горечью подумала Венди. Она пожалела, что не захватила с собой какой-нибудь сценарий. Не пришлось бы тогда сидеть одной как дура.

Столовая должна была напоминать парижское бистро: стены, обитые темными деревянными панелями, на столах скатерти в красно-белую клетку. У официанта заказывали салаты и напитки, но за всем прочим следовало выстоять в очереди к стойке с горячими блюдами. Обычно это были курица, рыба (как правило, семга) и жаркое. Венди положила сумочку на пустой столик в углу у окна и встала в очередь; ей казалось, что все взгляды устремлены на нее.

Никто на Венди, понятное дело, не смотрел, да и народу в столовой было немного. Она взяла деревянный поднос и, поставив на него тарелку, внезапно поймала себя на том, что опять предалась фантазиям. Что, если в один из дней она придет к Шону в его обшарпанную крохотную квартиру (за которую, как подозревала Венди, платит каким-то образом она, хотя денег на аренду Шон не просил – пока) и застанет его в постели с другой женщиной? Венди не станет сама убивать Шона, она наймет кого-нибудь для этого. Два года назад консультантом при ее фильме был один мафиози, и Венди легко найдет его номер, не вызывая ничьих подозрений. Она позвонит этому парню из автомата в Пеннстейшн и попросит встретиться с ней в «Сбарро». Кроме того, она наденет парик, очень хороший парик, ибо плохие парики бросаются в глаза. Люди всегда запоминают человека в плохом парике. Но какого цвета? Она станет блондинкой, но не платиновой. Нужно что-то более естественное. Может быть, светло-русый…

Резко дернувшийся поднос Венди вернул ее к действительности. Кто-то врезался в него, и она тут же метнула туда взгляд: мужская рука придерживала ее поднос за край. Рука была гладкой, красивой, слегка загорелой и внезапно навела Венди на мысль о сексе. Она подняла глаза и остолбенела – рядом стоял Селден Роуз.

«Как это на него похоже!» – мысленно воскликнула Венди.

– Пытаешься столкнуть мой поднос с дороги? – грубо спросила она.

– О, Венди! – удивился он. – Извини. Я не видел, что это ты.

– А если бы увидел, то не стал бы толкать мой поднос?

– Что ты, – отозвался он, – я бы толкнул его еще сильнее. Ты справишься.

Венди тихо ахнула. Это было так необычно (неужели он с ней заигрывает? Или открыто угрожает?), что Венди не знала, что и сказать.

Она посмотрела на Селдена. За последний месяц он отрастил волосы: они были длиннее обычного и заложены за уши. Селден улыбнулся.

– Полагаю, мы пришли сюда за одним и тем же, – заметил он.

«Мы? – подумала Венди. – О чем он говорит?» Селден и в самом деле красивый. Венди никогда в жизни не подумала бы, что станет флиртовать с Селденом Роузом, но услышала свой голос:

– Да? И что бы это могло быть?

– Свежее мясо. – Наклонившись к уху Венди, Селден негромко продолжил: – Это один из самых хорошо охраняемых секретов в Нью-Йорке. Четверг. Столовая для руководства «Сплатч Вернер». – Он сделал паузу. – Особый ростбиф. Доставленный прямо из Колорадо, с животноводческого ранчо «Олд мен».

– Правда? – удивилась Венди, обнаружив, что слова Селдена произвели на нее впечатление и вызвали какое-то неприятное возбуждение. Почему всегда Селден Роуз, а не она, знает такие детали? И с чего это он вдруг проявляет дружелюбие?

«Ха! Кого я обманываю?» – подумала Венди. Все достигшие этого уровня прекрасно умели в полной мере пользоваться своим обаянием, когда чего-то хотели. Чтобы не дать ему одержать верх, она сказала:

– Спасибо, Селден. Я буду иметь в виду твое предложение.

– Рад помочь, Венди. Я всегда готов направить человека по пути гастрономических удовольствий.

Венди бросила на него резкий взгляд. Не скрывается ли под этим сексуальный намек? Селден поднял брови и улыбнулся, как если бы намек скрывался, и несколько ответов в духе «и других возможных удовольствий» промелькнули в голове Венди. Но она решила промолчать. Селден Роуз враг, и доверять ему нельзя.

Разговор как будто иссяк, поэтому они двигались вдоль стойки молча, и это молчание становилось все более напряженным и неловким. Добравшись до конца, Венди испытала настоящее облегчение.

Она села за стол, непослушными пальцами расправила салфетку и положила ее на колени. Салфетка соскользнула на пол, и Венди, смущаясь, наклонилась за ней. И в этот момент в поле зрения Венди появились мужские ноги. Селден Роуз. Опять!

– Не возражаешь, если я присяду за твой стол? – спросил он. – Мне хотелось поговорить с тобой о корпоративном совещании.

Предлог – не подкопаешься, поэтому строить из себя стерву нет никаких причин.

– Конечно. – Взмахнув спасенной салфеткой, Венди указала на стул напротив.

Селден сел. Внезапно Венди поймала себя на том, что улыбается ему – можно подумать, она рада пообедать с ним. Пока Селден ставил поднос, Венди украдкой посмотрела на него. Он всегда казался ей недотепой, однако теперь ее уверенность в этом поколебалась. Возможно, из-за его одежды. Его сшитый на заказ темно-синий костюм и белая сорочка с открытым воротом просто вопили о небрежной силе. Венди взяла вилку.

– Тебе не нужен предлог, чтобы сесть со мной, Селден, – заметила она.

– Это хорошо, – отозвался он, располагаясь напротив Венди. – Кстати, я не искал предлога. Просто не хотел тебя беспокоить.

– В самом деле? – Венди подумала, что прежде он не выказывал к ней такого внимания. – В первый раз такое.

– Ах, Венди! – Селден посмотрел на нее так, будто она все неправильно истолковала. Знаком подозвал официанта. – Я собирался позвонить тебе насчет Тони Крэнли.

Венди вспыхнула от необъяснимого гнева. В последнее время почти все выводит ее из себя.

– Насчет Тони? – переспросила она и резко, пренебрежительно рассмеялась.

– Мы все знаем, что он мерзавец, – примирительно сказал Селден. – Но очень привлекательный.

– Да?

– А разве нет? Мне казалось, он из тех мужчин, по которым женщины сходят с ума.

Венди посмотрела на него с отвращением. Селден пытается сказать, что он и сам мерзавец и, следовательно, она должна сходить по нему с ума? Или это проверка? Или Селден намекает, что если ей нравятся мерзавцы, то не должен нравиться он? Что происходит? Селден знает, что она считает его мерзавцем. Или не знает?

– Мужчины так глупы, – обронила Венди.

– Тебе не нравятся мерзавцы? – самоуверенно осведомился Селден.

Неужели он каким-то образом намекает на Шона? Нет, подумала Венди. Он еще не в курсе. Вероятно, просто дерзит. Скорее всего он просто… мерзавец.

– А тебе нравятся сучки, которые охотятся за деньгами? – резко спросила она.

Однако на этот вопрос не последовало ответа, которого ожидала Венди. Селден положил вилку и отвернулся к окну.

– Селден? – осторожно позвала она.

– Я был женат, – сообщил он. Ошеломленная, Венди сказала:

– Прости.

Она вдруг вспомнила слухи о ненормальной, на которой он был женат, но он никогда не говорил о ней.

Селден Роуз пожал плечами:

– Это жизнь.

– Да, – отозвалась Венди, думая о Шоне. – Расскажи мне об этом.

– О проблемах в раю? – спросил он.

– Можно и так это назвать, – пробормотала она. Горло сжалось, и ей с трудом удалось изобразить улыбку.

– Я был там, – сообщил он. – Это нелегко.

Венди покачала головой. Господи Боже, она сейчас заплачет. И все потому, что Селден Роуз проявляет к ней участие. Что само по себе служит напоминанием: мир не так уж плох. Но чтобы Селден Роуз стал добрым вестником… Что ж, этого достаточно, чтобы она засмеялась. Селден прервал поток ее мыслей.

– Ты хочешь о чем-то поговорить? – мягко спросил он, отрезая кусочек от своего ростбифа.

Венди поджала губы. Ей действительно хотелось поговорить. Селден – мужчина, а мужчины иногда очень хорошо понимают подобные ситуации. Но он еще и сотрудник, которому, вполне вероятно, доверять нельзя. Но неужели она так и собирается жить дальше – не доверяя никому? В какой-то момент Селден все равно узнает.

– Похоже, мой муж разводится со мной, – наконец выговорила Венди.

– Ты как будто не убеждена, – заметил Селден. Их глаза встретились. Проклятие! Опять. Сексуальный подтекст. Не может же она это вообразить. И потом… она точно уверена – он скользнул взглядом по ее груди. На Венди была белая блузка и кашемировый кардиган. Блузка в обтяжку, грудь приподнята особым лифчиком. Она не специально надела его, просто он оказался единственным чистым. Он и большие розовые трусы из хлопка.

– Ну, еще ничего не решено окончательно. Я пока не нашла адвоката. – Венди посмотрела в свою тарелку, изображая интерес к мясу. Селден промолчал, но когда она снова подняла глаза, в его взгляде читалось полное понимание.

– Еще надеешься, что все образуется? – спросил он.

– Дело в том… что я ничего не понимаю, – беспомощно призналась Венди и откинулась на стуле.

– А что он говорит?

– Он ничего и не скажет. Только то, что все кончено.

– А консультации? – спросил Селден.

– Он отказывается. Утверждает, что в этом нет смысла.

– По его мнению, возможно, и нет.

– Мы прожили двенадцать лет, – сказала Венди. Селден сочувственно нахмурился:

– Ах, Венди, мне жаль. Значит, вы практически выросли вместе.

– Ну… – Она горько усмехнулась. – Можно сказать, я выросла. Он – нет.

Селден понимающе кивнул:

– Не хочу быть любопытным, но чем он занимался?

Обычно, услышав подобный вопрос, Венди вставала в оборонительную позицию. Говорила, что Шон сценарист (опуская слово «неудавшийся») и много работает, собираясь открыть ресторан. Но внезапно ей стало безразлично.

– Ничем, – ответила она. – Он ни черта не делал.

– Вот этого мне не понять, – проговорил Селден.

Венди засмеялась:

– Моя мать тоже никогда не понимала этого.

Губы Селдена растянулись в сардонической улыбке. Венди никогда раньше не обращала внимания на его губы. Они были красиво очерченными и пухлыми, как две маленькие красновато-розовые подушки. «Я могла бы поцеловать эти губы», – вдруг подумала она.

– Я знаю, через что ты сейчас проходишь, – сказал Селден. Он провел рукой по волосам, заложил за ухо прядь. Улыбнулся. Новая вспышка сексуального напряжения. Это потому, что она, Венди, неожиданно обрела свободу? И поэтому излучает некий запах? – Ощущение такое, будто внутри ты наполнена битым стеклом, – заключил Селден.

Венди кивнула. Да, именно это она и ощущает. Какое облегчение узнать, что ты не одна такая. Не сошла с ума.

– Это трудно, но вот что ты должна сделать, – продолжал Селден. – Прими решение и придерживайся его. А затем двигайся дальше. Как бы плохо ты себя ни чувствовала, даже если он захочет вернуться, а он захочет, придерживайся своего решения. Тот, кто однажды предал тебя, непременно предаст снова. – Венди молча смотрела в глаза Селдена; на секунду у нее перехватило дыхание. Он взял вилку. – Мне трудно дался этот урок.

– Всегда кажется, что жизнь будет легче по мере того, как ты становишься старше, но все иначе. – Венди старалась держаться раскованно.

– Да, иначе. – Селден посмотрел на Венди и улыбнулся так печально, что она чуть не расплакалась.

Отрезав кусочек ростбифа и сунув его в рот, Венди размышляла: как странно – ты думаешь, будто знаешь человека, а на самом деле у тебя абсолютно неверное представление о нем. Селден Роуз знает, что такое боль. Почему она не догадывалась об этом раньше? И он, вероятно, был о ней такого же дурного мнения.

Венди вдруг пришло в голову, что они с Селденом очень похожи.

Интересно, каково быть женой Селдена Роуза?

Пообедав, они поехали вниз в лифте.

Селден рассказывал о телешоу, над которым сейчас работал. Венди горячо кивала, но не слушала его. Что, если по какому-то причудливому капризу судьбы она и Селден сойдутся? Прежде они всегда ненавидели друг друга, но, возможно, это происходило оттого, что у них слишком много общего? Такое случается. В основном, конечно, в кино. Но это не значит, что подобного не бывает в жизни.

Венди прикусила губу. Если это правда, то ее разрыв с Шоном обретает смысл. Все говорят, что на преодоление последствий развода уходят годы, а если нет? Что, если ты сразу же встречаешь подходящего человека и начинаешь новую, счастливую, лучшую жизнь? Где написано, что ты должен страдать? Она хороший человек. Способный любить. Почему бы ей не обрести насыщенную, полную любви и самопожертвования жизнь, о которой она всегда мечтала?

Лифт замедлил ход, останавливаясь.

– Спасибо за ленч, – непринужденно проговорил Селден. Венди попыталась уловить в его голосе скрытый намек.

– Да не за что, – ответила она.

И тут Селден сделал нечто неожиданное – шагнул вперед и обнял ее.

Венди замерла. Ее груди плотно прижались к его груди. Он тоже их чувствует? О нет. А вдруг у него встал?

А если нет?

– Если тебе понадобится адвокат, позвони мне, – сказал Селден.

Венди кивнула, расширив от удивления глаза. Она было отступила, но прядь длинных волос Селдена зацепилась за ее очки. Венди мотнула головой и губами почти коснулась шеи Селдена.

– Извини… – пробормотала она, отпрянув. Очки сорвались и упали на пол.

Селден поднял их и подал Венди, покачав головой:

– Это я виноват. – Он откинул прядь волос. У Селдена Роуза никогда раньше не было таких волос. «Выпрямил он их, что ли?» – с любопытством подумала Венди.

Надев очки, она встретилась с Селденом взглядом.

В нем опять появилось это! Секс!

К счастью, двери лифта открылись и она вышла.

Венди шла по коридору, и сердце у нее неистово билось. Что же сейчас произошло? Что-то точно произошло, в этом она не сомневалась. И с Селденом Роузом! Нет, она и впрямь сходит с ума. Она взрослая женщина – президент «Парадор пикчерс», между прочим, – а ведет себя как школьница. Но это неотъемлемая часть существа женщины, и никто до конца не понимает этого. Сколько бы тебе ни было лет, несмотря на то что «пора бы уж знать», ты все равно можешь превратиться в хихикающую девчонку-подростка при встрече в трудную минуту с сексуальным мужчиной. Видимо, это связано с надеждой, предположила Венди.

С надеждой и присущей человеку верой в то, что можно вернуться назад и попробовать все начать сначала, думала она, входя в свой офис. И кто знает, не окажется ли для разнообразия попытка удачной?

Последние тридцать часов выглядели следующим образом:

Просыпаюсь и осознаю, что после осеннего показа прошло уже шестнадцать дней одиннадцать часов и тридцать две минуты. Подавляю рвотный позыв. Бегу в студию – волосы так и не вымыла, ну и наплевать. Хватаю такси, отпихнув зонтиком какого-то бизнесмена. Делаю ежеутренний звонок Нико. У той паника в голосе.

– В чем дело?

– В Питерах Пэнах^{^[6]}, – спокойно отвечает Нико.

– В воротниках Питера Пэна^{^[7]}? – спрашиваю я.

– Нет, в нас. В женщинах, которые ведут себя, как Питер Пэн. Мы отказываемся взрослеть.

– Но мы управляем компаниями и растим детей, – возражаю я, хотя детей у меня нет, но есть служащие, что почти одно и то же.

– Мы по-прежнему хотим сбежать, – говорит Нико.

Интересно, о чем это она? Волнуюсь за Нико, но возможности разобраться в не совсем понятной проблеме нет, поскольку нам обеим звонят.

Утро. В унынии смотрю на ткани, купленные прошлым сентябрем в Париже в «Премьер визьон». О чем, спрашивается, я думала? Каждый второй модельер приобрел ткань с рисунком «под леопарда» – опять, – но для осени я этот узор не мыслила. Другие модельеры покупали еще фетр цвета лайма и розовую шерсть, но я не вижу эти цвета как осенние. В любом случае слишком поздно. Придется работать с этими тканями, иначе компания обанкротится из-за чрезмерных расходов. Ложусь на пол и закрываю лицо руками. Помощница застает меня в этом положении, но не удивляется – привыкла к ненормальному поведению начальницы. Встаю и снова пялюсь на ткани.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒