Не сотвори себе кумира. 2 страница

На него смотрела девчонка при этом ехидно улыбалась. Светло русые волосы локонами спадали ей прямо на плечи, а глаза были голубые- голубые.

- Это что еще за явление? – услышал голос Петра ошарашенный Пашка.

Тот вышел на улицу и тоже был удивлен появлению девушки.

Девчонка, тряхнув волосами, гордо подняв голову, прошла мимо них к тете Клаве.

И буквально сразу Пашка услышал, как что-то говорит гостье тетка Клава, та в ответ громко и заливисто смеется.

-Кто это? - спросил он Петра.

-Ты что не узнал? Это же соседка Настька.

-А как похорошела, такое добро пропадает,- вслух рассуждал Петр. При этом глаза его стали масляными и показались Пашке противными.

Непонятное чувство шевельнулось в его груди, стало тепло, как в том детском сне. С раздражением переломив веточку стоявшей рядом рябины, Пашка быстро пошел от дома.

-Ты куда, а пить ? – удивленно спросил Петр, и добавил уже вслед уходившему парню – на стол уже все собрано.

Все непонятное Пашку пугало и раздражало, так случилось и на этот раз. Настька ему понравилась и не просто понравилась, а запала в его душу всерьез. И еще не понимая, что происходит, Пашка злился на нее и на себя, шел все дальше от дома, широко размахивая руками. Вдруг он резко остановился, и развернувшись на месте таким же быстрым шагом пошел к дому тетки Клавы. Ему показалось, что девушка уйдет и он ее никогда больше не увидит. От этой мысли почему- то стало страшно, он шел все быстрее и быстрее, к дому уже подбежал. Запыхавшись, открыл дверь и остановился на пороге.

Тетка Клава, Настя и Петр сидели за столом. Петр о чем- то говорил, глядя все теми же сальными глазами на девушку, притрагиваясь при этом своей рукой к ее смуглой руке, водил пальцем по тыльной стороне ее ладони, а та молча улыбалась.

Оглянувшись на открывшуюся дверь, Петр, обращаясь уже к Пашке, произнес:

-Ну что, набегался? Иди есть, мы тут уже выпили.

Есть Пашке не хотелось. В груди, прямо под ложечкой подсасывало, голова слегка кружилась. Придвинув стул поближе к столу, Пашка оказался рядом с Настей. И тут же почувствовал, что задыхается. Запах ее волос пьянил. Действительность растворялась и напрочь удалялась, видел он только Настю.

-Черт побери, да что за чушь, - рассерженно подумал он, какая то девчонка, а его колотит, как с похмелья. Выпив стопку, потом другую, Пашка ел молча, не поднимая глаз от тарелки словно боялся вновь зациклиться на девушке, еще не осознавая причины такого своего поведения.

Петр, немного опьянев, нес всякую чушь, рассказывал анекдоты, обнимая гостью за плечи, она звонко смеялась. Пашку раздражало буквально все: и эти тупые шутки, и ее смех.

«Чего она смеется, нашла над чем смеяться, дура,» - с раздражением думал Пашка.

Смотревшая на парня тетка Клава думала: « повзрослел парень, только выросший как чертополох в огороде не знает о том, что между людьми есть не только боль и слезы, есть еще и радость общения друг с другом и счастье встреч. Не откуда ему было об этом узнать, и рассказать ему о приближающейся юношеской влюбленности было некому, а девчонка ему явно приглянулась. Только Петька над ней навис.»

Из города уезжали ночью. Окна соседнего дома, утонув в темноте, говорили о том, что его обитатели давно спят. Только в ту ночь окна сказали неправду. Насте не спалось. Этот парень у тетки Клавы так понравился ей, что она ничего не могла с собою поделать, все думала о нем и думала. А он, похоже, и не заметил ее, даже не взглянул тогда за столом. Сидел как истукан, уткнувшись взглядом в тарелку.

« Конечно, там в городе, девчонки лучше, красивые, знают как парням головы крутить»,- думала она, провожая взглядом уезжающую от соседнего дома в темноту ночи автомашину.

«Ну, ничего, остался год, вот закончу школу и тоже поеду в город, закончу курсы машинисток. Нет, теперь классная наша говорила, что их зовут как то по другому. Как же, как же,..» - вспоминала она, продолжая стоять у окна и теребя край занавески.

Включив свет и порывшись в тетрадке, прочитала: «секретарь –референт».

«Вот, буду секретарем-референтом»,- мечтала Настя, при этом подняв повыше ночную сорочку и обнажив красивые загорелые ноги, вертелась перед зеркалом.

-Спи, егоза, - послышался сонный голос матери, - завтра со мной на работу пойдешь.

Настька выключив свет, нырнула в кровать, натянув одеяло до самого носа, она лежала в своей уютной девичьей постели ,не догадываясь еще о том, что любовь приносит не только радость, но иногда и боль.

И снова было лето. Весь этот год Пашке смертельно хотелось увидеть Настю. Но поездка к тетке Клаве вначале все откладывалась. Потом арестовали Петра и тетка Клава стала в город ездить сама. Она подолгу плакала на кухне у Тамары, та молча поила постаревшую от горя тетку чаем.

Братве велено было залечь и не высовываться. Безработица надоела, все, что поимели, пристроили, а выходить на новые дела не было команды.

Пашка, не решаясь спросить напрямую о Насте, интересовался у тетки как там у них в райцентре, как соседи. Клаве было невдомек, что парня интересует одна единственная соседка. Беда с сыном не давала ей покоя, и не было дел до чужих отношений. Она пускалась в рассуждения о том, что все предприятия встали, что нет работы, а мужики запились. У одной соседки умерла коза, а у другой - дочка - инвалид, на операцию денег нет. Рассказывая все это, тетка плакала, то ли о своем, то ли о чужом горе. Только Пашку это все не интересовало. Не выдержав однажды, Пашка спросил про Настю, как бы между прочим.

- А как там та девчонка, что к вам заходила, когда мы гостили?

-Настька что ли? - не поняв, переспросила тетка Катя.

-Да вроде Настькой ее зовут, - сделал вид, что не помнит имени соседки, как бы между прочим уточнил Пашка.

- А что Настька, ничего, школу закончила, собирается учиться ехать, на кого, не скажу, чего- то больно мудреное. Прибегала, хвасталась. Красивая стала, - на минуту задумавшись, добавила, -бедная.

-Почему бедная, удивленно спросил Пашка, - случилось что ли чего?

- Да не случилось, не случилось, продолжала тетка, - да уж больно красивая она, больно красивая, такие как она красивые, счастливыми не бывают.

- Ерунда это все, - подумал Пашка, - он же любит ее, не кому в обиду не даст.

В безделье лето потихоньку покатило на осень. Дожди шли, не переставая вот уже несколько дней. Пацаны потихоньку начали выходить на дело. Ездили в другие города, по поселкам. Без Петра было тяжко, каждый тянул одеяло на себя, пытался командовать.

Тамарка прыгнула в койку к Лехе. Братва ругала ее потихоньку, но громко обсуждать побаивалась. Петр же не вечно будет париться в зоне, а может еще и отвертится, мужик головастый. Придет, сам разберется.

Однако выкрутиться он не сумел, суд шел долго, почти месяц, со всякими перерывами . Пацаны ждали.

Петр попался по глупому, драка по пьянке. Дал по башке фраеру в ресторане, а фраер оказался сынком какого-то начальника. Крутили долго. Адвокаты были упертыми у того и у другого. Что же касается их дел, все встало в прежнюю колею, только командовал теперь всем Алексей. Так решил Петр. Кражи совершали реже, но брали много и наверняка.

Пашка теперь знал, где отбывает наказание его отец, что скоро заканчивается его срок. Злость на него поутихла, но желания увидеться не возникало. Он стоял твердо на ногах, имел свой доход, его уважали. Ворошить прошлое не хотелось. Только иногда, после того, как он видел в очередной раз свой детский сон, все ту же самую ползущую по дощатым мосткам гусеницу, ему становилось грустно. У него не было детства, не было дома и с возрастом он стал это ощущать все острее и острее. Хотелось уюта, женского тепла, того самого, что когда то он всем своим детским тельцем ощущал от матери, хотелось любви.

И почему- то все чаще и чаще он вспоминал о Насте. Как та поживает, на кого смотрят ее голубые глаза? Счастлива ли она?

Правда, он не знал, как любят, так как никто не научил его в этой жизни любить. Как любят другие, он тоже не видел. Шел по жизни, как та гусеница на мостках в его детском сне, все время, преодолевая препятствия, создаваемые на его пути чьей- то умелой рукой.

Настя тоже мечтала о любви, большой, светлой и обязательно взаимной, о такой, как читала в книжках. Мальчишки в школе ее не интересовали, взрослых парней, пристававших к ней на дискотеках, боялась, наслушавшись по местному радио милицейских сводок. Тот парень, которого встретила она когда- то у соседки, такой угловатый и незнакомый казался ей самым лучшим, самым, самым. Спроси ее тогда, кто-нибудь почему она так думает, она не смогла бы ответить, так как и сама не знала почему. Как и почему в природе возникает притяжении двух сердец, она тоже не знала.

Вот уже год Настя в большом городе. Она, все таки, поступила на того самого секретаря – референта. Ей казалось, что именно в этом городе живет тот, единственный и неповторимый, самый дорогой ей человек. Подружки бегали на дискотеки, крутили романы, а она все зубрила свой английский, который был так необходим при поступлении на работу. Подрабатывая в большой строительной компании курьером, она многое подмечала и все запоминала. Мужчины в офисе ходили в строгих костюмах, красивых, со вкусом подобранных галстуках, дамы были богато одеты, говорили с посетителями чуть наклонив голову и все время улыбались. Ей нравилась та деловая атмосфера, в которую она попадала, когда приходила за почтой, нравилось общаться с теми, кого она там встречала. К ней обращались на «Вы», ее пропускали вперед, вежливо придерживая дверь. Хотелось побыстрее получить образование и устроиться на работу в такую же компанию.

И все вроде бы складывалось как нельзя удачно. На выпускных экзаменах в колледже ее заметили представители страховой компании, пригласили на собеседование. Когда ей сообщили, что она принята на работу, счастью не было предела. Прибежав в общежитие, Настя сразу же сообщила всем о неожиданно свалившейся на нее удаче, о том, что ей не нужно возвращаться домой, в райцентр, она остается здесь, будет работать по специальности, ей предоставят временное жилье и еще там какие-то льготы.

На радостях с девчонками они пошли в кафе, купили сока, мороженого и бутылку шампанского. Угощала Ленка, она уезжала к себе домой и тратила все, что у нее осталось.

Опьянев от выпитого бокала шампанского и от ощущения счастья, Настя, улыбаясь сама себе, брела по аллее прилегавшего к их общежитию парка. Девчонки разлетелись каждая по своим делам. Занятая собственными мыслями она не заметила, как на город тихонько легли летние сумерки. Было еще достаточно светло, однако, прохожих практически не встречалось. Размахивая дамской сумочкой, наполненной всякой всячиной, она шла, думая уже о завтрашнем, первом в ее жизни официальном рабочем дне.

Громкий свист, раздавшийся где-то совсем рядом сразу же вернул ее на городскую аллею. Кто-то схватил ее сзади, прошипев: «Молчи, сука, убью»

Сердце у Насти на миг остановилось. Не успев как следует испугаться, она резко развернулась и ударила нападавшего на нее сумкой. От неожиданности тот на миг ослабил хватку. Настя вырвалась и побежала. Она неслась по аллее ощущая как кто-то бежит за ней , было слышно, как он дышит. Все ближе, ближе. Аллея закончилась, и Настя очутилась на проезжей части дороги. Послышался визг тормозов, удар. Она остановилась как вкопанная. Видимо дважды нельзя испугаться. Посмотрев ничего не понимающими глазами на черного цвета машину, въехавшую только что в придорожный фонарный столб, она пошла дальше. Капот автомашины был похож на растянутые меха гармошки, из машины выскочил парень и с громким криком бросился к ней.

- Ты что ослепла, дура, я же мог тебя задавить, - при этом парень сопровождал каждое из выкрикиваемых слов отборным матом, непереводимым по содержанию, но при такой ситуации понятной всем по сути.

А Насте было на все наплевать. Еще не оправившись от нападения на аллее, она остановилась на окрик и стояла не двигаясь. Неожиданно до нее дошло, что случилось, слезы потекли сами, они лились ручьем, не останавливаясь. Подбежавший к ней водитель, схватил ее за руку и резко развернул к себе.

- Ты что глухая ? – на полуслове оборвав свою брань, парень стоял и смотрел на Настю широко открытыми глазами.

А та плакала, еще не понимая, кто смотрит на нее и почему вдруг тот, кто только что грозился ее убить , прижал ее к себе и стал целовать ее волосы, глаза и щеки, повторяя и повторяя:

-Ты, это ты, что ты тут делаешь, как ты тут оказалась, глупая, я же чуть не раздавил тебя, куда ты так неслась?

Мимо них шли редкие ничего не понимающие прохожие, спешили побыстрее обойти эту странную парочку. Сумерки укрыли аллею, где остался преследователь. Немного успокоившись, Настя тихонько отстранилась от незнакомца и медленно подняла голову, чтобы разглядеть его лицо. Каково же было ее удивление, когда в водителе, чуть не лишившем ее жизни она узнала Пашку. Тот сам ошеломленный такой встречей, стоял и смотрел на нее, ничего не понимая. Вроде бы машины лишился, а счастье билось в груди.

-Так, а теперь давай все по порядку, - скомандовал он, - чего так неслась, как будто за тобой черти гнались? – пытаясь успокоить девушку, спросил он.

-Черти и гнались,- всхлипывая по детски, произнесла Настя.

Почувствовав, что сейчас упадет, она уцепилась руками за пиджак Пашки, ноги ее ослабели, и она медленно начала сползать на землю. Пашка успел подхватить девушку на руки и отнес в машину.

Очнувшись, Настя почувствовала незнакомый ей запах больничной палаты и открыла глаза. Она лежала на больничной койке, около нее сидела девушка во всем белом.

-Вы кто?- спросила Настя, - Где я?

-Лежите, лежите, сейчас позову доктора,- сказала девушка и выскочила в коридор.

Закрытая за медсестрой дверь тут же тихонько приоткрылась, в нее просунулась веснущатая, улыбающаяся до ушей физиономия Павла .

- Ну что очнулась, мадам? - с нежностью в голосе, которую почувствовала Настя, спросил он.

- Ну и напугала ты меня, я тебя и по щекам бил и нашатырем пытался в чувство привести, а ты как мертвая была, пришлось скорую вызывать. А медики еще разорались, что я сбил тебя, еле доказал, что ты сама грохнулась. Убедившись, что никаких повреждений на теле нет, отвезли в больницу - говорил без умолку парень. А Настя слушала не перебивая.

В палату зашел доктор и попросил Пашу выйти.

Обращаясь к Насте, как к ребенку, спросил:

-Ну как себя чувствуешь, голубушка, где болит?

-Да нигде не болит, где, я нахожусь? – поинтересовалась девушка.

Она бывала в городской больнице, когда навещала заболевшую подругу и знала, как тесно в больничных палатах, какие злые и раздраженные там медицинские работники, а тут, как в сказке.

Может ей все это снится, так нет, она же чувствует запах больницы, запах лекарств, а сны она видит без запахов. Значит, это все происходит на самом деле.

-Это частная клиника, не волнуйтесь, скоро будут готовы ваши анализы, мы Вас обследуем и поставим диагноз, - мило улыбаясь, говорил доктор.

-Но у меня нет денег на лечение, - прошептала Настя, пытаясь подняться.

-Лежите, лежите, за Вас заплатил молодой человек, все нормально.

Потихоньку Настя начинала приходить в себя.

«Так, что же все таки произошло?» - пыталась вспомнить она, - «откуда взялся Паша, и почему она в больнице, как она тут оказалась, надо все вспомнить. Как долго она была без сознания?»

На смену доктору в палату вошла медсестра, сделала какой -то укол и тихо удалилась.

И снова в дверном проеме показалась Пашкина голова. Он тихонько подошел к Насте и сел на краешке ее кровати. Настя лежала, закрыв глаза, ей нравилось, что Паша рядом и ни о чем не хотелось говорить.

Она чувствовала, что Паша смотрит на нее, и в этом взгляде было столько тепла, что ей почему- то захотелось заплакать, но она сдержалась. Улыбнувшись Пашке так, как будто они давно знакомы и знают друг о друге все- все и роднее у них никого на целом свете нет, она спросила:

- Как давно ты меня сюда привез?

-Вчера и привез, отдыхай, не буду мешать – смутившись, сказал Паша и начал подниматься, чтобы уйти.

Испугавшись, что он и вправду уйдет, Настя приподнялась и схватила его за руку.

Так они и сидели, глядя друг другу в глаза.

Пашка утонул в голубизне бездонных Настиных глаз и был так счастлив, что забыл о том, что ему пора прощаться. Под окном посигналили.

- Черт, совсем из башки вылетело, мне пора, поправляйся тут, - быстро заговорил Пашка, наклонился к девушке и неловко чмокнул ее в щеку.

Оба смутились от всего происходящего. Покраснев, Настя произнесла чуть слышно :

- «Пока», - и нырнула под одеяло. Пашка, пятясь, тихо вышел из палаты. Он не знал тогда как надолго уезжает. Дорога предстояла дальняя, в места еще не известные. Простой давал о себе знать, надо было заняться делом. Общак, в который вносились взносы всеми, кто жил воровской жизнью, требовал очередного вливания, а прибыли не было.

Расставшись, каждый из них думал о своем.

Настя, проводив Пашу вдруг вспомнила, что должна была сегодня выйти на работу. Испугалась, что теперь ее не примут в страховую компанию и она вынуждена будет ехать обратно в райцентр, где сидеть на маминой шее, попыталась подняться, села, опустив ноги на пол. Голова немного кружилась. Сделав над собой усилие, поднялась и медленно, опираясь рукой за стену палаты, пошла к двери.

Вошедший доктор заставил ее лечь, принес телефон и сказал, что сам наберет любой интересующий ее номер.

В сумочке, лежавшей на тумбочке в палате Настя нашла номер телефона страховой компании. Трубку долго не брали, затем вежливый голос секретарши произнес :

- «Страховая компания ШАНС к вашим услугам».

В горле у Насти почему- то сразу пересохло и она тихим голосом сказала:

- Это Анастасия Волгина.

Не дослушав ее девушка в трубке затараторила:

- «Ну где же Вы ходите, шеф тут рвет и мечет. Почему Вы не на работе? Вам что не объяснили, что у нас не принято опаздывать?»

- Вы знаете, я заболела, я в больнице,- попыталась объяснить Настя.

Секретарь кому -то передала ее слова. Судя по звукам трубка телефона перекочевала в другие руки.

Хорошо поставленный женский голос без сожаления произнес:

-Извините, наша компания в Ваших услугах не нуждается.

В трубке послышались короткие гудки. Не отпуская от уха трубки Настя сидела неподвижно на кровати.

Вошедший доктор, вежливо отлучавшийся на время разговора, осторожно взял из рук девушки трубку, уложил ее в постель, все время приговаривая:

- Ну разве можно так волноваться, у Вас и так был обморок, это нервы, их надо беречь, не нужно волноваться, это может повредить Вашему здоровью. Вы переутомились, а еще какой-то шок, будем разбираться.

Настя ничего не слышала, она опять куда- то проваливалась.

Машина уносила Пашку от той, о ком он так долго мечтал. Он сидел на заднем сиденье и, закрыв глаза, думал об их случайной встрече. Надо же такому было случиться, что именно ему под колеса выскочила из переулка Настя. И вдруг в нем все похолодело.

А что если бы за рулем был не он, а кто-то другой и этот кто- то сбил бы выскочившую прямо под колеса девку?- только от одной мысли, что такое могло произойти, Пашка поежился.

Сидевший рядом приятель, покосившись на него, сказал тому кто вел машину:

- Пашку то не узнать, носится с какой-то пигалицей, как будто она ему жена, весь такой напуганный, как будто она умирает. Ничего не пойму, зачем ему все эти заморочки?

-Заткнись, одернул его Пашка, - не твое собачье дело, едешь и едь, а меня не трожь.

Парень, чтобы избежать неприятностей, поднял повыше воротник куртки и, сделав вид, что собирается спать, закрыл глаза. Дальше все ехали молча.

Дом, где жили коммерсанты, стоял на отшибе. Глухой забор под два метра высотой отгораживал их от завистливых односельчан. Кто-то из них и слил Алексею информацию, что коммерсант хранит в доме крупную сумму денег, в рублях и валюте. Производство собирается расширять, подрядчики наличные попросили. В этот день он должен был уехать в областной центр на конференцию по поддержке малого и среднего бизнеса, дома, значит , должна была оставаться только его баба.

Оставив машину в кустах, они лесом подошли к дому. День пересидели, наблюдая за тем, что происходит в поселке. Пьяные мужики шатались без дела, стрекая друг у друга «Беломор». Бабы загнали коров и коз по дворам и судачили на завалинке. Четверо ребятишек носились, поднимая пыль босыми ногами. Где-то на другом конце улицы лаяли собаки.

Жена коммерсанта оказалась дома, только была она не одна, с нею были девка, видимо их дочь и какой- то пацан лет четырнадцати. Что было делать, не знали. Такого расклада никто не ожидал. Бабу хотели связать и забрав деньги быстро смотаться. А тут три человека. Без шума не обойтись, а шум им не нужен.

Посоветовавшись, решили дождаться темноты. И дождались. Вернулся сам хозяин. Возвращаться с пустыми руками они не привыкли, да и братва не поймет. Решили, когда ляжет ночь, проникнуть в дом, оглушить хозяина, всех связать и все- таки взять деньги.

Летние ночи короткие, вот-вот начнет светать. Решили идти часа в два- три, когда обычно все крепко спят. Тишина стояла такая, что, казалось, было слышно, как стучат их сердца. Била мелкая дрожь, но не от страха, к нападениям все трое давно привыкли, а от холода. Утренний туман принес холодок.

К дому подошли осторожно с разных сторон. Неожиданно входная дверь веранды раскрылась, сонная хозяйка прошла в туалет, расположенный в огороде за домом. Забавно даже, дом шикарный, все есть, а она, видимо, заснув в веранде, на улицу в туалет поперлась, им помогая. Вован, что вел всю дорогу машину и был постарше Пашки лет на пять, махнул ему рукой, давая понять, что надо действовать. И вдруг, впервые Пашке не захотелось выполнять эту команду, ему на миг показалось, что по огороду заспанная, в ночной сорочке, с накинутым на плечи платком идет Настя.

Что он делает? Чем он все это время занимается? - промелькнуло у Пашки в голове.

В это время женщина, негромко вскрикнув, упала на межу. Вован подкравшись сзади, ударил ее кулаком по голове. Очнувшись, Пашка догнал подельника и следом за ним заскочил в дом, парня и девку, что спали в комнате, связали, сунули кляпы в рот. В это время кореш в соседней комнате держал под прицелом обреза хозяина, требуя от того назвать место, где тот прячет деньги.

Вован зачем-то стащил с девкиной руки колечко и засунул в карман, будто оно с бриллиантом. Явно что безделица, девчонка еще мала драгоценности носить.

Когда пачки с деньгами перекочевали к ним в сумки, хозяину заткнули рот и связали руки, затем всех троих закатали в ковры и положили под кровати.

Огородом ушли в лес.

По дороги парни радовались удаче. Все сделали быстро и без шума. А главное, добыча была почти миллион: рубли и доллары, золото и компьютер.

Вован достал кольцо из кармана и прочитал на нем «спаси и сохрани», заржал и бросил в бардачок.

-И нафига стащил, не сохранило.

-Кого не сохранило? Чего ржешь?- поинтересовался Павел.

- Да бабло не сохранило , на кольце написано «спаси и сохрани».

-Дебил,- произнес подельник, что был с ними, это в церквях продают, там не за деньги просят, а за жизнь.

- Тебе -то откуда знать?

- Бабуля у меня верующая, она и рассказывала.

- Заткнитесь уже, спите, - злобно остановил разговор Вован, что вел машину.

Пашка ехал и всю дорогу как- то отрешенно смотрел в окно. Его привычная жизнь вдруг показалась ему какой -то чужой, не его жизнью, дикой и холодной. То тепло, что почувствовал он, прикоснувшись к Насте, было таким, о каком он неосознанно для самого себя мечтал всю его так странно складывающуюся жизнь. И никакие богатства на свете не могли заменить ему ту частичку тепла, что несло в себе прикосновение ее руки к его никогда не знавшей ласки руке.

Уже на подъезде к дому он задремал. Увидел гусеницу, греющуюся в лучах яркого летнего солнца на дощатых мостках. И вдруг во сне, он скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то невидимый пытается встать на нее каблуком своего ботинка. Он закричал, и тут же проснулся. Вован тряс его за плечо. Приехали.

«Что за чушь, приснится же такое,»- поежившись, подумал Пашка и пошел следом за ребятами. Те несли сумки с деньгами.

Их не было в городе четыре дня, по приезду ждали новости. Вторая группа съездила впустую, за что и была наказана. На волю выпустили Петра. Подробностей пока никто не знал, братва затихла. Все ждали крупных разборок его с Алексеем из-за Тамарки. Та ходила зеленая от страха.

А разборок не последовало. На радостях Петр объявил всем амнистию. Пили всю ночь. Пашка в попойке не участвовал, он прямиком понесся в больницу, где его ждала Настя.

По дороге он все думал, что же все таки с ним происходит. Как могло случиться, что обыкновенная девка так на него действует. Он ради нее готов был бросить все, лишь бы она была рядом. Только как ей сказать, что он вор, что отец сидит в тюрьме, а если его поймают, то сидеть ему придется долго.

Разве она поймет. Получается, что они как с разных планет, как с разных концов света. И все равно он шел к ней, можно даже сказать, что ноги несли его сами. Приоткрыв тихонечко дверь ее палаты, Пашка остановился на пороге и залюбовался спавшей в неведении Настей. Ее волосы света спелой пшеницы волнами растекались по белоснежной подушке. Ресницы били такими густыми, что казалось, бросали тень на ее бледное лицо. Тонкие пальцы рук шевелились, как будто Настя пыталась кого-то погладить. И Пашке вдруг захотелось, чтобы именно его гладили эти руки, пусть даже во сне, именно на него и только на него смотрели Настины голубые глаза.

Стоило ему только присесть на краешек кровати, как девушка открыла глаза.

-Где ты так долго был, я ждала, я думала ты не придешь? – прошептала чуть слышно она.

-Вот я пришел, чего ты испугалась, глупая, куда я мог деться?- попытался успокоить он Настю.

-Мне показалось, что с тобой что то случилось, что тебе плохо, а я не могу тебе помочь.

-Тебе самой еще нужна помощь, лежи и не о чем не беспокойся,- говорил Павел, только теперь понимая как все таки она права.

Ему действительно было плохо и помочь ему никто не мог, даже она. Ощущение того, что они так нужны друг другу, но никогда не смогут быть вместе причиняло ему нестерпимую боль. Но сказать ей о том, о чем он думал в тот миг он не мог, просто не имел права. Слишком она была слаба.

-Ты не исчезнешь больше так надолго? - поинтересовалась Настя, пытаясь заглянуть ему в глаза.

-Мне снова было плохо, когда ты уехал, я теряла сознание, - как бы пригрозив очередным обмороком, она взяла с него слово, что он ее не бросит.

А Пашку раздирали сомнения. Стоит ли морочить ей голову, может быть, будет лучше, если она все узнает сразу. Но тогда она его прогонит и он больше никогда не ощутит того тепла, о котором мечтал всю жизнь. Не с одной женщиной рядом ему не было так хорошо. И он не мог потерять все это сразу. У него не было на это сил. Были разные случаи, постель была и не однажды, но так, можно сказать без ощущений даже, как-то холодно, он просто вставал и уходил, имен тех девок он даже не помнил, да и не знал, можно сказать.

Настя не знала о чем думает Павел. Он казался ей таким мужественным и добрым, что она уже рисовала в своем воображении их счастливую семейную жизнь. Как оказывается немного надо женщине для самообмана, лишь чуточку фантазии, которую как паутину она сама нанижет и накрутит на свои чувства к своему избраннику. И он вмиг превратиться в смелого рыцаря и переубедить ее в этом невозможно. Именно таким представлялся Насте ее Павел. Он не мог быть плохим, не мог.

Пожелав Насте спокойной ночи, Паша брел к себе домой. Ветер, поднявшийся на улице выл в проводах, гнул ветви деревьев, срывая листья , превращая афиши в клочья бумаги, летающей как раненые птицы. Что -то невероятное творилось в его душе. Он не мог понять что с ним происходит, о встрече с Настей мечтал многие годы, а встретив так мучится. До встречи с ней ему в жизни все было понятно. Вот он, его жизнь, его работа пусть не такая, как у всех, но тут его братки, крыша над головой, приличный заработок. Петр, обучил его воровскому искусству, держал поближе к себе. Он дал ему какое никакое, но образование, говорил, что Пашка его надежда.

Пашка не ходил в школу, не сидел за партой, да ему это было и не интересно. Репетиторы сработали на славу, документы об окончании школы он получил, уж липовые или настоящие, ему было не интересно. Приметив интерес парня к технике, Петр купил компьютер и дал возможность им пользоваться в любое время. Окончив курсы пользователя, он сам уже создавал программы и мог влезть в чужую сеть. И это не осталось незамеченным Петром. Теперь Пашку натаскивали преподаватели института – программисты. Жизнь в Интернете была совсем другой, насыщенной, но такой же достаточно жесткой, как и у них с братками. Пашке все это жутко нравилось. Его уважали за то, что он «секет» в технике, а еще за то, что он воспитанник Петра, а не кичится этим нисколько.

Придя в свою однокомнатную квартиру, он отключил телефон и напился. Пробуждение было тяжелым и не только от количества выпитой водки. В дверь громко и настойчиво стучали.

Ничего не понимая, Паша сел на диване и потряс головой. Лучше не стало. Барабанная дробь в дверь эхом отдавалась в его голове. Закрыв уши ладонями, Паша тихонько поднялся и побрел в прихожую.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒