Тлеющий. рабочее название). Что разуму ночью сна не дает. Больное сознание, как панацея

Тлеющий

(рабочее название)

“Бременем тяжким зреет идея,

Что разуму ночью сна не дает

Больное сознание, как панацея

Превращает идею в мысли полет.”

Глава 1.

-Что теперь, Джек? – спросила бутылка виски.

Джек Сапковски сидел один в полупустой комнате и погруженный в свои мысли, вперился в одинокое пятно на стене. Помещение, погруженное во мрак, который рассеивает лишь приглушенный свет уличных фонарей, отдавало атмосферой уныния и абсолютного одиночества. Выцветшие обои кусками висели на пошарпанных от времени стенах бесконечно замкнутого пространства. Лишь звуки проезжающих автомобилей и шум холодного осеннего ветра разбавляли глухую тишину царившую в помещении. Дешёвая мебель, пустые бутылки из под алкоголя, перемешанные с остатками китайской еды еще больше вгоняли в уныние от и без того мрачной обстановки.

Джек обновил бокал виски и пустил густой сигаретный дым по комнате.

-Ты уже выпил свои лекарства? – поинтересовалась бутылка.

-В процессе, - буркнул Джек

Он пошарил по карманам в поисках чудесных пилюль от доктора Филипса, которые получил на прошлой неделе, и извлек прозрачную баночку с розовыми таблетками.

-Помни, Джек, не больше двух.

-Дааа… Дааа…

На глаз он высыпал горсть таблеток и запил их, обжигающим горло, дешевым виски. “Видел бы старик Филипс как он их принимает, давно бы помер от сердечного приступа” – усмехнувшись подумал, Джек.

-Если ты будешь запивать свои лекарства алкоголем, то предметы никогда не перестанут разговаривать с тобой. - заметила бутылка.

Джек откинул голову на спинку кресла и погрузился в блаженное забвение. Все перед глазами расплылось в разные стороны и закружилось в дьявольском танце. Конечности стали мягкими и бесформенными, мысли улетали, не давая возможности зацепиться хоть за одну из них.

Сквозь сон доносились звуки телевизора, где диктор освещал новостную ленту за прошедший день. Разум из-за всех сил старался выхватить информацию из сумасшедшей какофонии звуков и мозаикой выкладывал в несуразные обрывки фраз:

-Добрый вечер, жители сраного города...кхкхкх…чтоб вы все …массовое убийство…кхкхкх…погода солнечная…психически больной мужчина…кхкхкх…возможны осадки…

Последние слова тяжелым камнем провалились Джеку в голову, отправив в глубокий сон.

*********

-Джееек…Джееееек…Джек!

Джек с трудом открыл заплывшие глаза, яркий дневной свет, выжигая последние остатки забвения, окончательно вернул его в реальность. Тяжелая голова предательски не двигалась с места, обреченно свисая на спинке кресла.

-Джек, надо вставать, не то ты опять опоздаешь на работу – напомнили ему, косо висевшие над телевизором часы.

Превозмогая боль, Джек, поднял голову и взглянул на них. Они давно не шли, хотя охотно напоминали ему о запланированных делах. Приложив немалые усилия Джек, пошатываясь двинулся к окну. Холодное осеннее утро встретило его густой дымкой над серым лабиринтом каменных строений. Моросящая влага гоняла прохожих на улице и водяным столпом закрывала весь город.

-Доброе утро, сраный город- прохрипел Джек.

-И тебе доброе утро, мудила – ответил город.

Глава 2.

Утро было на редкость паршивым. Смог, навечно зависший над городом, поглощал все его пространство, превращая и без того узенькие улицы в мышиную клетку для его жителей. Джек закурил сигарету и двинулся по улице, заваленной отбросами и бытовым мусором, маневрируя в бесконечном потоке человеческой плоти. По сторонам мелькали вереницы маленьких уродливых домиков, косо поглядывающих на прохожих, и опасно качающихся из стороны в сторону. На всей улице протянулись параллельными рядами витрины с огромным множеством магазинов и юридических контор. Надпись на них гласила “ОПРАВДАНИЕ УБИЙСТВ, ЛЮБОЙ ТЯЖЕСТИ, БЫСТРО И ДЕШЕВО ”. Джек усмехнулся,- и куда только катиться этот мир?

Он остановился напротив витрины с грудой телевизоров, вещающих очередные новостные события:

-Доброе утро, жители сраного города, с вами снова я, Джим Кромберг, и на повестке дня два ужасающих события. Таинственный психопат устроил кровавую бойню в центре города. Полиция пока не дает никаких комментариев, злоумышленник на данный момент проходит освидетельствование на наличие у него психологического расстройств в осложненной степени. А на десерт у нас - увеличение уровня самоубийств в городе до предела, вчера с жизнью покончили несколько десятков человек. Съёмочная команда приносит свои глубокие соболезнования семьям погибших, а я напоминаю, что открылась распродажа на новую коллекцию одежды для слепых, не пропустите… – ведущий, закончив сводку, вдруг уставился на Джека.

- О, здравствуй Джек, давно тебя не видел в этом районе, я вижу ты опять опаздываешь, мистер Мудак будет просто в ярости, ох и не завидую же я тебе дружище .

-Как скажешь- ответил Джек.

-Что думаешь о погибших, Джек? Больше половины из них были всего лишь дети.

-Видимо уже устали от бессмысленной жизни.

-Ох старина, Джек, ты в своем стиле! Но раз жизнь не имеет смысла, то скажи мне на милость, черт побери, зачем тогда вообще жить?

-В этом и заключен абсурд нашей жизни, человеческое существо проживает свою бессмысленную жизнь просто так, без всякой на то причины, но в тоже время еще большим абсурдом было бы прекратить ее.

-Да ты циник, Джек! Совсем не жалко маленьких, запутавшихся, детишек?

-Это их выбор, каждый властен сам распоряжаться своей жизнью или избавляться от нее.

-Ты ужасен, Джек, знаешь это?

-Отъебись.

-Да, брось старина, я же шучу. Кстати не хочешь поучаствовать в нашем новой лотерейном конкурсе?

-Не особо.

-Напомню специально для тебя, что главный приз, который любезно выделило нам наше правительство, это разрешение на ношение гранатомёта, мать его! – “Подорви себя и всю свою чертову семью” – вот наш девиз, приятель!

После этих слов на телеэкране появилась грудастая блондинка, которая бесстыдно размахивала своими прелестями на столько, что они готовы были выскочить и разлететься в разные стороны, держа в руках купон, где золотыми блестками светилось заветное орудие. Блондинка припарковалась за телеведущим и с белоснежной улыбкой уставилась на Джека.

-Ну давай, милый, я позабочусь о тебе как надо! – прошептала красотка.

-О себе позаботься. – буркнул, Джек, отвернувшись от экрана.

-Придурок! – крикнула в след, обиженная блондинка, и продолжила освещать условия конкурса.

Глава 3.

10101010101010000101. Цифры, одна за другой, сменяли друг друга на экране персонального рабочего места мистера Сапковски. Заключенные компании “Рейтсман Индастриз” распределились по камерам, занимаясь процессом по производству денег, оправдывая тем самым свое бессмысленное существование в этом еще более бессмысленном мире. Огромные горы бумажной волокиты окружали каждое человеческое существо в этом здании, каждый, как звено гигантского адского механизма четко выполнял свою функцию.

Джек работал в отделе по производству и переработке бумажного сырья, которым заправлял боров с еврейскими корнями –Алистер Рейтсман или как называли его предметы в голове Джека – мистер Мудак. Такое прозвище он получил из-за своих удивительных мудачьих черт характера и его способностью испоганить любые человеческие отношения в радиусе километра.

Здание компании возвышалось над главной площадью в центре города, каждый сантиметр офисных помещений был пропитан запахом отсыревшей бумаги в перемешку с отвратительными женскими духами, походившими на освежитель воздуха в общественных туалетах.

Работал Джек в одном помещении с Кенни Уалерсом. Это был мужчина средних лет, небольшого роста, с огромными синими мешками под детскими голубыми глазами. Его голова была покрыта рыжими кудряшками, аккуратно зализанными на левую сторону. На лице выделялись пухлые обветренные губы и редкие юношеские прыщи. Сутулый, в мятой рубашке, он каждое утро в положенное время забивался в свой угол, и уставившись в мерцающий экран, молча выполнял свою работу. Идеальный, блять, работник.

-Мистер Сапковски….- послышался из-за спины Джека низкий, почти детский, голосок. Джек повернул голову. За перегородкой показалось маленькое красное лицо мистера Рейтсмана с обвисшими щеками и блестящей залысиной.

-Мистер Сапковски, боюсь, что я уже устал от ваших нескончаемых опозданий. Надеюсь, что вы понимаете как важно нашей фирме поддержание профессионально регламента и дисциплине на рабочем месте. Разве так сложно соблюдать указания старшего начальника?! От вас больше ничего не требуется, просто подчинение.

Джек на этом моменте вспомнил щекотливую историю, связанную с мистером Мудаком в компании подростков средней школе. Ходили слухи что чертова свинья отвалила уйму своего капитала, что бы загладить это “нелепое” происшествие.

Рейтсман хотел было присесть на край стола, но он предательски скрипнул под тяжестью свиной туши и он просто облокотился на бок.

– Джек, я всего лишь хочу что бы в нашем рабочем коллективе была дисциплина и порядок. К сожалению, если ты еще раз опоздаешь я буду вынужден доложить об этом нашему начальству сверху и задать вопрос об рассмотрении целесообразности твоей деятельности в нашей компании.

Джек не смотрел в сторону лепечущего начальника, взгляд его был устремлен на мигающий экран.

1010010101001001011.

-Что теперь, Джек? – спросил карандаш.

На столе лежит карандаш.1010110010101001011.Карандаш в руке Джека.101010110011010. Карандаш торчит из шейного сплетения мистера Рейтсмана.10001010101. Брызги крови на белоснежной рубашке Джека.101010110100.Черт.10101010101.Карандаш уперся в мозжечек.1010101010.Женщины из соседнего отделения подняли крик.1010101010.Кровь сложно отстирывается, нужно срочно замочить.101010101010. Мистер Мудак купается в луже своей крови, извиваясь в судороге адской боли.1010101010101. Пяткой ноги, Джек, вгоняет карандаш в головной мозг.101010101010.

-Мистер Сапковски….Сапоквскиии….Джек! - Рейтсман уставился на него своей красной рожей. - Надеюсь вы меня поняли, Джек? Мне очень важно установить взаимопонимание между нами. Я надеюсь это больше не повториться. Так ведь, мистер Сапковски?

-Так, мистер Рейтсман.

-Кстати, Сапковски, уже слышали про ужасную бойню в центре города? Не важно, в любом случае, я убедительно вас прошу, даже считайте, что приказываю вам в ближайшем времени не находиться в близи места происшествия, дабы не вызывать лишних вопросов у органов надзора Сраного города, к нашей великой компании. На этом все, Сапковски. Занимайтесь.

Джек взглядом проводил блестящий затылок, пока тот не скрылся за угол.

Глава 4.

-Что теперь, Джек? – спросила официантка, по имени Мария.

Джек сидел в захудалом кафе, располагавшимся прямо на против здания конторы, где он работал. Он смотрел сквозь, покрытое каплями дождя стекло, наблюдая за мельтешившим людским сбродом, бежавшим в разные стороны, спасаясь от стремительных каплей дождя. Куда бегут все эти люди? Действительно ли они думают, что делают что-то важное в жизни? Каждый человек погружен в пелену своих значений, сквозь которую никто не видит истинную суть вещей, то что они представляют из себя на самом деле. Всю свою жизнь эти люди проживают в своеобразном забвении, в своем маленьком мирке, порой даже не задумываясь как устроен окружающий их мир. Лишь столкнувшись со смертью человек понимает, что является действительно важным в этом мире, после чего его постигает величайшее разочарование в своей жизни, потраченной на бессмысленные значения. И лишь немногие из людей, находясь в полном здравии обнаруживают бессмысленность их скоротечного бытия, начиная поиски великой истины человеческого мироздания. В конце своего пути, обнаруживая, что значения, наложенные человеком на окружающие его вещи, оказываются лишь в его голове и нигде более. Как же, блять, жаль.

-Джек? Ты будешь что-то заказывать, дорогой? – переспросила Мария.

Это была женщина средних лет, с потухшими глазами, выдававшими глубокое разочарование от окружающих людей и от жизни в целом. Хвостик, аккуратно свисающий из-за спины игриво подпрыгивал из стороны в сторону, придавая ей почти детские черты. Лицо выглядело привлекательным и живым, хоть его и покрывали редкие оспины, оставшиеся еще с подростковых лет.

-Виски. – помедлив, ответил, Джек.

-Милый, ты же знаешь, что мы не предоставляем алкоголь….

-Я пытался.

-Но я могу тебе предложить попробовать наши фирменные блинчики с шоколадной начинкой, почти за даром. – подмигнула Мария.

-Звучит прекрасно.

-Но взамен я бы хотела, что бы ты проводил меня сегодня до дома. На улицах последнее время становится опасно. Даже в центре города полно психопатов. – Мария поежилась от страха.

-Не думаю, что у меня получится это сделать, у меня планы на вечер.

-Очень жаль, дорогуша, тогда как-нибудь в другой раз. – по детски понурив глазки, ответила Мария и упорхнула за угол.

-И какие же у тебя, черт возьми, планы? Наглотаться таблеток и дальше разговаривать с предметами? - вмешалась в разговор, назойливая салфетница.

-Добро пожаловать в мою жизнь. – покосившись на нее, буркнул Джек.

-Ты жалок, Сапковски, займись уже своей жизнью.

-Иди к черту.

Джек уставился на мокрый асфальт, блестящий от стекающей в низ, дождевой воды. Фасады зданий, украшенные цветастыми вывесками, накренились от нескончаемого напора стихии, которая даже и не думала заканчиваться. Казалось напор природной силы готов смыть сраный город ко всем чертям. “Наверное это было бы к лучшему” – подумал Джек.

Он посмотрел на часы, приближалось время обязательного сеанса еженедельной терапии у доктора Филипса. Этого деловитого старикашку, Джек знал уже давно. Эдгар Филипс наблюдал его после неблагопристойной беседы с окружающими предметами в повышенных тонах на прошлой работе, после которой, Джек, из-за постановления суда был вынужден посещать психиатра для восстановления своей профпригодности.

На улице все еще лил промозглый дождь. Джека обдало запахом свежих блинчиков, когда он повернул голову и увидел летящую на встречу Марию. В какой-то степени она привлекала его. Глядя на нее, Джеку становилось тепло и спокойно на душе, но ровно до тех пор, пока он снова не начинал видеть в ней обнаженное, испуганное человеческое существо, такое же как и остальная часть городской плоти.

- Вот твои блинчики, дорогуша. – сказала Мария, поставив тарелку на стол.- Очень жаль, что сегодня не получится встретиться, надеюсь в следующий раз ты найдешь для меня время. – она подмигнула и опять скрылась за углом.

Джек поблагодарил Марию, и расправившись с десертом, вышел на улицу на встречу ледяному ветру.

Глава 5.

Тик-так…Тик-так…Тик-так

Просторная светлая комната ожидания доктора Филипса была наполнена глухим стуком массивных деревянных часов, имевших антураж девятнадцатого века. Окружение создавало атмосферу спокойствия и непоколебимости, белоснежный свод стен был заставлен цветущей зеленью, благоухающей бодрящей свежестью по всему окружающему пространству.

Джек развалился на мягком кожаном диване и уставился на китайскую гравюру, походившую на нелепые детские каракули, нарисованные карандашом. Слева от нее висело распятие с бедолагой Иисусом во главе, который грустно уставился куда-то в пустоту. “Очередное воплощение человеческой глупости” – пронеслось в голове у Джека. Каждый человек выбирает себе идол что бы ему непоколебимо поклоняться, даже не подозревая, что тот был создан для управления тупой человеческой массой.

Джек никогда не отличался особой тягой к религии, напротив, любое ее проявления вызывало у него специфичное негодование. Порой он даже хотел бы верить, что бы многим облегчить себе жизнь и тупо следовать давно протоптанным путем, служения непогрешимому божеству. Но каждый человек сам определяет какой предел правды он готов перенести и Джек, взвалив на себя неподъёмную ношу истины, расплачивается за это уже не один десяток лет. Убив в своей душе бога, человек не может больше рассчитывать на его защиту от тревог бренного мира. Один раз обратившись к истине он отказывается от душевного равновесия и обращает жизнь к вечному поиску своего смысла, который каждый определяет для себя сам. Но в конечном итоге, осознав, что каждый смысл завершается там, где начинается абсолютное небытие, из которого человек прибыл в этот мир, и в который попадет в конце, человек обретает смирение и покорность, непоколебимо, плывя по течению жизни.

Раздался продолговатый звонок и секретарша доктора Филипса – уродливая старушка, поглотившая не один десяток детей - миссис Нильсон, пригласила мистера Сапковски в приемную.

-Добрый день, мистер Сапковски, рада видеть вас в стенах нашего славного заведения для “психически неполноценных” людей – сказала миссис Нильсон, выдавливая из себя натянутую улыбку, которую обычно показывают маленьким детям, что бы те успокоились.

Миссис Нильсон любила называть клиентов мистера Филипса “психически неполноценными”, так как по ее мнению это звучало не так обидно и придавало им надежду “психически дополниться” и занять свою ячейку в обществе.

- Надеюсь сегодняшний сеанс душевного оздоровления прогонит маленького Иуду из вашей головушки – засюсюкала она, разбрызгивая слюну по всему помещению.

“Меня сейчас стошнит…” - подумал про себя Джек, попытавшись изобразить подобие улыбки, но получилось что-то неважное и он поспешил побыстрее пройти в кабинет.

Джек попал в просторную светлую комнату с вычурно синими полосками на стенах , огромным книжным шкафом, битком набитым книгами по: психологии, философии, медицине и психотерапии. По середине помещения расположился массивный дубовый стол с узорчатыми ножками за которым сидел, уткнувшись в записи не большого роста старик – доктор Филипс. В центре стола уютно расположился блестящий толстячек Будда, отражая лысиной падающий на него свет. Доктор был одет в бежевый кардиган с ярко желтыми пуговицами и накрахмаленную белоснежную рубаху в голубую клетку. Филипс бегал глазами по закорючкам на бумаге, похоже так увлекшись, что не замечал ничего вокруг себя. Он только изредка одобрительно покачивал головой, поглаживая свою окладистую седую бороду. Джек стоял не издавая никаких звуков ровно до тех пор пока доктор не спустил очки, закрепленные на веревочке, и не бросил взгляд в сторону двери, где находился Джек. Его морщинистое лицо разгладилось, и озарилось добродушной улыбкой.

-Здравствуйте, мистер Сапковски! Очень рад вас видеть, надеюсь миссис Нильсон не сильно вас донимала? Присаживайтесь пожалуйста, мне не терпеться с вами побеседовать.

Джек кивнул головой в знак приветствия и занял свое место на мягком светлом кресле, расположенным на против дубового стола доктора Филипса.

-Как ваши дела, Джек? Уже слышали про зверства в центре города? Какой ужас, надеюсь вас это никак не коснулось. – голова доктора, как маятник, неодобрительно качалась из стороны в сторону.

-Если это можно так назвать, то со мной все в порядке – ответил, Джек.

-Очень хорошо, очень хорошо…- голова доктора качалась уже в другой, более одобрительной плоскости.

-Как там наши дела… эммммм… с предметами?

-Все в норме. – взгляд Джека гулял по комнате, в поисках чего-то интересного, что бы отвлечься от очередной нотации доктора Филипса о необходимости говорить на чистоту, для эффективного лечения – Давненько их не слышал.

-Я надеюсь мы говорим с тобой откровенно, Джек? – доктор пододвинулся, и облокотившись на стол, вопросительно уставился на Джека.

- Ты же понимаешь, как важна честность в наших беседах?

“Началось”- подумал про себя, Джек.

- Я понимаю, док. Я говорю с вами на чистоту, можете не сомневаться в этом.

Доктор поднялся с кресла и подошёл к картотеке, занимавшую добрую половину и без того крохотного кабинета. Одним движением он со скрипом выдвинул среднюю ячейку, и принялся шурудить, торчащие из нее личные дела пациентов.

- Тааааак…Са…Сап…Сапковски. Вот ты где, старина! – доктор извлек из ячейки конверт с весомым количеством макулатуры внутри. – Дай мне пару секунд, Джек. Мне нужно сделать запись посещения в твоей карточке.

С этими словами доктор вышел из кабинета, мелодично, насвистывая мелодию. Джек остался один в комнате изучая вновь, возникающие детали окружающей обстановки. Взгляд его остановился на сверкающем Будде, смотрящим прямо в глаза Джеку.

-Я слышал ты сказал, что предметы перестали с тобой разговаривать, Джек. Но это не правда. Ложь никогда не даст тебе прервать порочный круг сансары и достичь мокши. Освободись от привязанностей Атмана и обрети спокойствие. – промычала статуэтка Будды.

-Иди на хуй.

Статуэтка, закрыв глаза, глубоко вздохнула и собравшись с мыслями снова продолжила:

-Помни про величественный путь, который завещал нам Ганеша. Это путь умиротворения и чистой души. Этот доктор желает помочь, тебе не стоит ему противиться.

-Меня это не волнует.

-А что же тебя волнует, Джек? Разве можно жить ни о чем не думая? Ты выбираешь бесполезный путь. Как ты намерен принести пользу обществу, если тебе все равно? Не будь посторонним в своей жизни. – наставляющим тоном не отставал монах.

Джек закурил сигарету и выпустил густой дым прямо на блестящую физиономию. Будда недовольно поморщился:

-Это вековая прописная истина, Джек. Почему ты не слушаешь мои советы?

-Человеку не нужны советы, он ищет лишь одобрения в словах окружающих. - Джек откинулся на спинку кресла и уставился в потолок, в надежде избавиться от назойливого индуса. Будда тяжело вздохнул и закатил блестящие глазки, осознавая всю безнадёжность ситуации.

-Ты ужасный человек, Джек. Знаешь это?

Не успел он опомниться, как в комнату зашел доктор и стремительно занял свое место, попутно забивая табак в резную трубку.

-Ты что-то сказал, Джек? Мне послышалось, что ты с кем то разговаривал. – доктор приспустил очки и внимательно смотрел на Джека.

-Мысли вслух. – не опуская головы, буркнул Джек.

-Надеюсь что это так. В любом случае нам необходимо обсудить пару важных вопросов, – доктор Филипс задымил трубкой.

-Я весь ваш док,- с некой отстраненностью бросил, Джек.

- Хорошо. Ты голоден, Джек? – поинтересовался мистер Филипс.

- Нет, я перекусил не за долго до того, как посетить вас. Официантка посоветовала прекрасные блинчики, рекомендую.

- Хммм… Не часто от тебя услышишь, что-то хорошее. Это была какая-то особенная официантка? – выстрелил доктор.

- Я так не считаю. Думаю это была самая обычная официантка, которая только могла бы быть. Она просто показалась мне немного другой.

Доктор приободрился и с рвением продолжил:

- Другой! Хмммм, это еще необычнее. Как ее зовут, Джек? – на его лице сияла улыбка.

- Вроде бы, Мария. Да, она была похожа на Марию. Это почти точно.

- Почему бы тебе не пригласить ее, скажем на свидание?

- Не думаю, что это хорошая идея, док.

- Это твоя жизнь, Джек, ты волен распоряжаться ею как только пожелаешь. Но, скажу на чистоту, это было бы очень полезно, учитывая в каком положении ты находишься, - Филипс опустил толстые стекла очков и вдыхая ароматный дым из своей курительной трубки, натужно посмотрел на Джека.

- Я пас, док, - отрезал он.

- В любом случае ты можешь сделать это позже, ну а сегодня я бы хотел обсудить конкретный фрагмент твоего жизненного пути, а именно - твое детство, Джек. Это важный момент в психотерапии, ведь многие проблемы зарождаются именно там. Начнем с простого, расскажи о своем отце. Какие у тебя с ним были отношения?

-Он был мудаком. Это пожалуй все что я могу про него сказать.- сообщил, Джек, закурив еще одну сигарету.

-Где он сейчас? Ты чувствуешь привязанность к нему?

-Он мертв. Решил смыться от наскучившей жены и малолетнего сына в боевое подразделение зачистки стран востока. Кретин подорвался на первой же мине и оставил меня одного с безумной мамашей. Сказочное детство, не правда ли док?

- Он воевал за свою строну, Джек. Был патриотом, ты так не считаешь?

-Патриотизм – какое громкое слово, док. Что это такое? Лишь прикрытие истинной человеческой сущности – глупости. Казалось бы человек отдает свою жизнь, приносит ее в жертву ради кого-то. Но кто это? Правители сраных государств, которые являются такими же напуганными существами из плоти и крови, которые прикрывают свою алчность и жажду наживы за ширмой благородного похода на якобы ужасного противника, угрожающего жизням невинных людей великой страны, который на самом деле является таким же испуганным существом, ведомый подстрекательствами своих господ. В итоге человек погибает за идею, которая оказывается лишь очередным результатом квинтэссенции глупости и самонадеянности двуногих существ, стоящих ступенью выше на классовой лестнице.

-В твоих словах есть доля правды, Джек, но это же твой отец. Ты должен чувствовать что-то по отношению к нему.

-Я ничего не должен. Он всего лишь принял участие в биологическом процессе совокупления. Абсолютное самосознание означает видение сути вещей и соответственно отречение от чувств. Чувства отпадают под тяжелой ноши понимания мира, то есть восприятия людей всего лишь как существ, без возложения на них иллюзии значимости, которую взгромождает на все окружение человечество.

- Джек, если взглянуть на это глазами других людей – это будет выглядеть просто ужасно. Способно ли воздействовать на тебя мнение окружающего общества?

- Чужие мысли, а именно мнения – это лишь поток электромагнитных волн в чужом мозге, который не имеет никакого метафизического воздействия на меня и мое восприятие реальности. Слова которые говорят мне люди – это звуки, колебания воздуха, слышимые в определенных диапазонах нашими органами чувств.

-Если бы не было слов, дорогой Джек, человек не смог бы выражать те самые мысли. Я понял твою идею видения с перспективы восприятия окружающего мира как он есть. Но все же нужно осознавать, что ты находишься прежде всего в мире человека и тебе необходимо играть по его правилам, иначе твое поведение будет дивиантным для общества и оно просто отвергнет тебя.

-Как скажешь, док. – сказал Джек, окончательно развалившись на кресле с тлеющей сигаретой в зубах.

-А что с матерью, Джек? Где она сейчас? – спросил доктор Филипс.

-После смерти отца окончательно обезумила и отправилась следом за ним. Опережая ваши вопросы, док, меня это не особо волнует и переживаний по этому поводу я не испытываю.

-Вот оно как. Я сожалею тебе, Джек, это было…

-Не надо меня жалеть, док, оставьте это для кого-нибудь другого, я просто не нуждаюсь в этом.

-Все нуждаются в сожалении, старина, даже самые сильные из нас. Тебя вообще что-то держит в этом мире, Джек? – печально спросил Филипс.

-Вы любите поезда, док? – взгляд Джека устремился куда- то в пустоту – Дело в том, что я люблю сраные поезда. Они вызывают у меня чувство умиротворённости и спокойствия. Так вот жизнь – это некая затянувшаяся поездка в один конец, который наступит черт знает когда. Во время поездки вы можете привязаться к некоторым вещам, к пассажирам, к окружающей атмосфере непоколебимости. И в такие моменты, ты не готов услышать гудок, извещающий об окончании пути. Ты привязался к окружающему, и покинуть поезд для тебя невозможно трудно. Но если отнестись к этому, как к мимолетной поездке, выйти из вагона будет уже не так сложно. Вот моя жизнь, док. Я просто жду гудка, что бы все бросить.

Глава 6

Джек ковылял по мокрым городским улицам в сторону дома. Дождь почти закончился, и только редкий звук перестукиваний по крышам напоминал о его присутствии. Город погруженный во мрак окончательно перевоплотился в опустевшую, покинутую бездну. Лишь где-то далеко издавался шум машин и завывавшей сигнализации.

По краям темной улицы проплывали закрытые магазинчики, днем пестрящие яркими вывесками. Но с наступлением ночи, такие места как по волшебству превращались в убитые временем помещения, не скрывая обвалившейся штукатурки и ободранных стен.

Сапковски остановился, и осветив темную улицу огнем зажигалки, закурил сигарету. Клубы горького дыма наполнили легкие. Закрыв глаза, Джек поднял голову на встречу моросящему прохладному дождю. Над его головой нависла бесконечная тяжесть темных облаков, затянувших все небесное пространство. Джек внимательно всматривался в огромную тучу, пытаясь себе напомнить, что за ней лежит огромное космическое пространство, по сравнению с которым все его житейские проблемы просто бессмысленны. Если взглянуть на все человеческие заботы с высоты бескрайнего космоса, они покажутся глупыми и незначимыми – этим способом Джек часто успокаивал себя, но облегчение приходило не на долго и вскоре, его снова тревожили мысли о лживости окружающего бытия. В детстве он часто запирался в кладовой от очередного психического срыва матери с журналами про космос. Джек забывал про кричащую на кухне мать и погружался в атмосферу далеких планет и бороздящих пространство сверхмассивных черных дыр. Все его проблемы отходили на задний план, оставляя его наедине с фантастическими масштабами бескрайних простор.

Джек всегда знал, что человечество слишком ограниченно собственными проблемами, чтобы подумать о своем спасении. Рано или поздно людской эгоизм и тупая глупость погубят пристанище двуногих существ и обречет голубую планету на неминуемую смерть. Политика, религия, все это цепкими лапами вцепилась в ум человечества и не дает увидеть будущее которое его ждет. “Надеюсь я не доживу до этого момента” - пронеслось в голове у Джека.

- О господи, это ты, милый! – раздался хриплый женский голос.

Джек повернул голову в сторону источника звука. Перед ним стояла старая женщина с седыми волосами и выплаканными глазами, окруженными темными кругами, от недостатка сна. Лицо ее было наполнено годами перенесенных страданий и скорбью, усеявшей его глубокими морщинами и бледным оттенком. Впалые щеки, распущенные волосы, поникший взгляд, все это отражало отчаяние и душевную боль. Но вместе с тем Джек видел что-то знакомое в ней, как будто пролистывая старые фотографии, он выдергивал из памяти фрагменты воспоминаний, но все же не мог отыскать никаких совпадений.

- Как же долго я тебя ждала! Меня не пускали к тебе все это время, они говорят, что ты еще болен и тебе будет так лучше… - женщина опустила опустошённый взгляд.

- Я не понимаю о чем вы говорите. – бесстрастным тоном ответил Джек – Оставьте меня.

Глаза женщины наполнились влагой и смотрели куда-то сквозь него.

- Они говорили такое может быть… Надеюсь… Надеюсь ты справишься с этим. – Джек почувствовал дискомфорт в области груди, как будто старая рана вновь дает о себе знать. – Я всегда буду с тобой! Мы справимся с этим вмести. – Джека попытался отмахнуться от незнакомки и ускорил шаг.

- Вы сумасшедшая. Мы с вами не знакомы. Что вам нужно от меня? – все с тем же холодным тоном спросил Джек.

- Я так и думала… Ты еще не готов, милый… Но я буду ждать, когда тебе станет лучше и тогда я заберу тебя…

На этом моменте, Джек ринулся прочь от странной женщины, быстрым шагом отдаляясь от нее все дальше и дальше вглубь темной улицы. Что за бред? Кто эта сумасшедшая? Какого черта ей надо? Вереница вопросов проносилась в голове у Джека. Опомнившись, он остановился посередине дороги и обернулся в ее сторону.

Улица, освещенная лишь тусклым светом фонарей была пуста. Никто не нарушал идиллию ночного города.

Глава 7.

Густой сигаретный дым слоями витал в темной комнате Джека. Он неподвижно замер в уже привычной позе на кресле, задрав голову к верху, и уставившись в облезлый потолок, с тлеющим окурком во рту. За окном не прекращался вечный дождь. Вечный дождь сраного города. Помещение, погруженное в белый шум, прибывало в полной прострации. Капли дождя стекали по грязному стеклу, отражая неоновые блики ночного города. Лишь мысленный поток, гулкой сворой, нарушал мертвую тишину в помещении. Одна за другой мысли пролетали в голове у Джека, пропадая в глубинах сознания.

- Что теперь, Джек? – спросила бутылка виски.

У него из головы не выходила та сумасшедшая женщина с улицы. Обычно он не уделял внимание таким минутным происшествиям, зная об их бессмысленности. Но эта ситуация открыла в нем какие-то потаенные чувства, которые он очень давно не испытывал. Они смертоносным жалом впились глубоко внутри и напоминали о себе тупой болью в груди, оставляя за собой глухую пустоту.

- Что ты чувствуешь, Джек? – напирала бутылка.

- Я не знаю. – прохрипел Джек. – Это чувство ужасно.

- Это одиночество, Джек. Ты одинок и ты это знаешь, черт возьми. Хватит прятаться от своих чувств, под покровом самопознания. ТЫ ЧЕЛОВЕК. Ты часть общества, очнись глупец.

- Но почему? Почему сейчас? – Джек обреченно уставился на бутылку.

- Ты величайший мудрец, Джек. Ты познал мир таким, какой он есть. Без украс и лишней фальши. Но каждый мудрец рано или поздно расплачивается за свои знания. Расплачивается отчаянием. Ты так увлекся своими идеями, САМИМ СОБОЙ, что в итоге не заметил как остался наедине с единственным попутчиком – вечностью. Ты тлеешь подобно сигарете в твоих зубах, твои мысли разлетаются серым пеплом по ветру, не замечая приближения конца.

Джек закрыл глаза и пустил дым по комнате. Его мысли путались, разлетаясь в разные стороны, не желая складываться в общую картину действительности. Он всю жизнь учился объективно наблюдать за отношениями, в которых принимал непосредственное участие. Каждый раз создавал тот самый рычаг, который толкал к истинной его сущности, помогал вспомнить кто он есть на самом деле. Это было просто необходимо для него, что бы сохранить рассудок на фоне психических расстройств матери, которые в итоге довели ее до самоубийства. Все началось со смерти отца, когда Джек столкнулся со ней впервые. Ужасное известие сломало его, заставило взглянуть на окружение по другому. Пришло осознание того, что все в мире приближается к своему законному концу. Все рано или поздно умрут – отдавалось громким эхо в голове у мальчика. Мать опустошенная ужасным известием, погрузилась в глубокую депрессию и обреченная на страдание, судорожно искала спасения в религии. Больная женщина окончательно погрузилась в себя, не обращая внимания на мальчика, полностью отдаваясь богу. Джек, растеряв последние остатки веры в высшие силы, обозлился на мать и на всю идею божественности в целом. Тогда он окончательно решил, что если бог и создал этот мир, то он давно покинул его. Просто оставил как неудачный эксперимент и двинулся на поиски чего- то более совершенного, чем человеческое существо.

Так мальчик поселился на чердаке в окружении своих единственных друзей – величайших мыслителей прошлого. Его мать была преподавателем старших классов по философии, поэтому обеспеченный источниками из импровизированной библиотеке, он мог по долгу общаться с ними, впитывая опыт многих столетий. Так он пришел к абсолютному знанию - идеи истинной сути вещей. Это стало квинтэссенцией его существования, которая помогла мальчику, потерявшему абсолютно все, сохранить душевный покой и рассудок.

Джек глубоко вздохнул. Он нащупал заветный рычаг и воспользовался им. Чувства, бушевавшие в нем еще минуту назад, отступили и сменились мирным спокойствием. Когда понимаешь истинную природу своих ощущений, на них гораздо легче повлиять – напомнил себе Джек.

- Что теперь, Джек? – вновь заговорила бутылка. – Где твои лекарства?

Джек достал знакомую баночку с пилюлями. Осталось несколько штук и он разом проглотил все, попутно заливая их виски.

- Надеюсь когда-нибудь тебя это убьет. – сказала виски. – Это будет тебе уроком. – Последние слова начали проваливаться и тянуться неестественно долго, исчезая где-то <