Опыт понимания

Райнер Мария Рильке

Сонеты к Орфею, 2 часть.

Сонет 1

Опыт понимания

Как только мы добираемся в своём исследовании до второй части Сонетов, сразу же возникает вопрос – почему у Сонетов две части? Что заставило поэта разделить их на две части? В чем отличие Сонетов первой части от Сонетов второй части? Ответы на эти вопросы, будем надеяться, мы найдём после полного исследования второй части.

Итак, перед нами 1 Сонет второй части. Что сразу бросается в глаза, так это неформатная первая строфа, состоящая из пяти, а не четырёх строк. В первой строке (если это действительно первая строка) стоит или буква I, или римская цифра I. Если мы посмотрим существующие переводы этого сонета, то увидим, что переводчики игнорировали этот знак в своих переводах, наверное предполагая, что это просто нумерация 1 Сонета. Но если мы внимательно посмотрим на разные сборники и сайты Сонетов к Орфею, и увидим, что так считать может быть неправильно. Везде над сонетами, в том числе и этого, есть надпись «1 Сонет» и дополнительно мы в каждом источнике видим этот знак. Предположим, что поэт рассматривал этот знак, как первую строку первой строфы. Как бы мы могли перевести 1 и 2 строку?

1 вариант. Предположим, что это римская цифра 1. Две первые строки бы звучали примерно так: «Твой первый вздох, невидимое стихотворение!». Эта фраза вполне могла быть произнесена поэтом, он почти всегда рассматривал написание стихов, как некоторый свой визионерский опыт. Стихи в поэте проявляются из состояния онемелости. Например, в «Заметках о мелодии вещей» поэт писал:

Не могу себе представить другое священное знание,

только это:

как стать источником.

Тем, кто напишет первое слово после

столетнего

пунктира молчания.

2 вариант. Предположим, что это заглавная буква I. Оставаясь в границах немецкого языка, найти здесь связное значение мне не удалось. Но у Рильке встречается в стихотворениях использование английских и французских слов. Предположим, это английская буква I, что можно было бы перевести, как «Я». Что получается? – «Я твоё дыхание, невидимое стихотворение». Такой вариант мне кажется чрезвычайно интересным и я бы рискнул так понять и так перевести..

Посмотрим следующие строки:

Immerfort um das eigne

Sein rein eingetauschter Weltraum.

Что мы здесь видим? Вроде бы очевидное начало: «Всегда возле собственного бытия» - поэт старается быть всегда возле собственного бытия, старается войти в бытие. Как же он понимает это бытие? Следом идут слова: «rein eingetauschter Weltraum» - буквально, «чисто выменянное Мировое пространство». Что ещё за «Мировое пространство»? Здесь нам должно помочь стихотворение «Es winkt zu Fuelung fast aus allen Dingen». Там мы видим:

Durch alle Wesen reicht der eine Raum:
Weltinnenraum. Die Vögel fliegen still
durch uns hindurch. O, der ich wachsen will,
ich seh hinaus, und in mir wächst der Baum.

Одно пространство царствует везде, смотри:

внутри Пространство мира. Летят, затихши птицы

сквозь нас насквозь. Чтоб выйти за границы,

гляжу наружу, и дерево растёт внутри.

Перевод В. Гринер

Здесь мы обнаруживаем очень важный для поэта термин – «Мировое внутреннее пространство», которое включает в себя и наше привычное внутреннее пространство, и пространство, которое мы обычно считаем внешним. Оба эти пространства переживаются поэтом, как некоторое Единое Внутреннее Пространство. Впервые такой опыт переживания (Erlebnis) возник у поэта на острове Капри:

«Впоследствии он думал, что может припомнить некоторые моменты, в которых сила этого явления уже содержалась, как в семени. Он вспомнил некий час в другом, южном саду (на Капри), когда крик птицы снаружи и в нём самом согласовались, в то время, как он можно сказать, их границ тела не выходил, воспринимая оба, как одно ненарушенное пространство, в котором таинственно защищенным осталось лишь одно единственное место самого чистого, самого глубокого сознания. Тогда он закрыл глаза, чтобы в таком жетвенном опыте не дать себе выйти за контур своего тела, и бесконечное со всех сторон так доверительно и естественно перетекало в него, что он мог думать, что чувствует в своей груди лёгкое спокойствие тем временем появившихся звёзд» (Рильке, собрание сочинений, том III, переводчик В. Летучий (RMR, Erlebnis II))

Что же тогда такое – «чисто выменять это Мировое внутреннее пространство»? Вернёмся опять к тому же стихотворению. Первая строфа:

Es winkt zu Fühlung fast aus allen Dingen,
aus jeder Wendung weht es her: Gedenk!
Ein Tag, an dem wir fremd vorübergingen,
entschließt im künftigen sich zum Geschenk.

Все вещи ждут от нас прикосновенья,

запомни! – слышен зов со всех сторон.

Идём сквозь день мы полны отчужденья,

подарком в будущем вернётся он.

Перевод В. Гринер

Чем же мы вымениваем для себя это «Мировое внутреннее пространство»? Да с помощью нашего полного внимания, с помощью прикосновения всеми своими органами чувств к каждой конкретной вещи. Вещи ждут от нас такого прикосновения, и тогда кажущийся внешним мир как будто проникает полностью в наш внутренний мир. Этот процесс мы можем увидеть и в стихотворении «Rosen-Innere», где у роз – любимых цветов Рильке встречаются такие способности – объединить внутреннее и внешнее пространство в единое целостное переживание бытия:

Wo ist zu diesem Innen

ein Außen? Auf welches Weh

legt man solches Linnen ?

Welche Himmel spiegeln sich drinnen

in dem Binnensee

dieser offenen Rosen,

dieser sorglosen, sieh:

wie sie lose im Losen

liegen, als könnte nie

eine zitternde Hand sie verschütten.

Sie können sich selber kaum

halten; viele ließen

sich überfüllen und fließen

über von Innenraum

in die Tage, die immer

voller und voller sich schließen,

bis der ganze Sommer ein Zimmer

wird, ein Zimmer in einem Traum.

Что для этого внутреннего

внешнее? На какую рану

наложить такую повязку?

Какие небеса отражаются в глубине

колодезного озера

этих открытых роз,

таких беззаботных, смотри:

как свободно в судьбе

лежат, не боясь, что

трясущая рука их обсыплет.

Они едва себя

сдерживают, многие позволяют

себе переполниться и плывут

сквозь внутреннее пространство

наружу, в дни, что

полнее и полнее закрываются,

пока все это лето комнатой

не станет, комнатой моего сна.

Перевод В. Гринер

Теперь мы можем попробовать понять вторую строфу:

Einzige Welle, deren

allmähliches Meer ich bin;

sparsamstes du von allen möglichen Meeren, -

Raumgewinn.

Снова, как и в первой строфе появляется сравнение со «Мной», с моим «Я». «Я есть» и отдельная волна (волны) и море, на поверхности которого постепенно появляются волны. Движение волн рождаются из глубин неподвижного моря, так же, как слово рождается после столетнего «пунктира молчания». Не забываем, что поэт это реально переживает, это его Erlebnis.

В третьей строфе

Wieviele von diesen Stellen der Raume waren schon

innen in mir. Manche Winde

sind wie mein Sohn.

Сколько же этих стоянок пространства уже были

внутри меня. Многие ветра -

мои сыновья.

Перевод В. Гринер

мы видим результат полного внимания или полного восприятия вещей с помощью органов чувств, и такие части пространства (наши стоянки) входят внутрь нас – так ветер может восприниматься теперь нашим сыном.

Все эти рассуждения может быть смогут стать полезными, чтобы вместе с поэтом пережить мгновения целостного бытия. В то время, когда мы читаем это стихотворение. Но, конечно, будут и такие читатели, которые сразу переживут такой Erlebnis и им, конечно, наши рассуждения будут только мешать.

Atmen, du unsichtbares Gedicht!

Immerfort um das eigne

Sein rein eingetauschter Weltraum. Gegengewicht,

in dem ich mich rhythmisch ereigne.

Einzige Welle, deren

allmähliches Meer ich bin;

sparsamstes du von allen möglichen Meeren, -

Raumgewinn.

Wieviele von diesen Stellen der Raume waren schon

innen in mir. Manche Winde

sind wie mein Sohn.

Erkennst du mich, Luft, du, voll noch einst meiniger Orte?

Du, einmal glatte Rinde,

Rundung und Blatt meiner Worte.

твоё дыхание, невидимое стихотворение!

Всё время возле собственного бытия

чисто выменянного Пространства мира. Умиротворение,

в котором я ритмично обживаюсь.

Особенные волны, чьими

плавными движениями моря я являюсь;

самого редкого из всех возможных морей, -

пространства победы.

Сколько же этих стоянок пространства уже были

внутри меня. Многие ветра -

мои сыновья.

Узнаёшь ли ты меня, воздух, ты, ещё заполненный только мною?

Ты, некогда гладкая кожица,

округлость и изгиб лепестков моих слов.

Перевод В. Гринер