Это было очень низко с моей стороны, и я признаю, что вела себя как последняя сука» 1 страница

«Это было очень низко с моей стороны, и я признаю, что вела себя как последняя сука»

«Может, постараемся забыть этот неприятный разговор и вернемся к тому, что было до?

Ха-ха. Она просит прощения? После того что наговорила?

«Я тебе все вчера сказал. ТЫ вылила всю грязь на меня, на людей, которые мне дороги, обвинив меня, в том чего я не делал. Раз у тебя нет ни капли доверия ко мне, а твое самолюбие залезло выше гор, я думаю, нам не стоит быть вместе».

Самодовольно улыбаюсь и швыряю телефон подальше от себя. Вопрос: как я мог быть с такой стервой?

«Могу быть уверен, что сейчас моя кровь стала на оттенок темнее. Но ради такого момента, ни жалко».

Все люди на этой планете рождаются с кровью цвета молока. Белая жидкость течет по венам всех младенцев, говоря об их чистоте. Чем больше гадостей ты совершаешь в течение жизни, тем темнее становиться твоя кровь, вплоть до черного. Черную кровь мы называем «грязной», а людей носящих ее в себе – «падалью». Существуют службы по борьбе с «падалью», которые истребляют этих тварей. И я считаю заслуженно. Чтобы твоя кровь почернела, нужно сильно постараться. Это не игра, где стреляют из пластмассовых пистолетиков, это – жизнь.

–Шон. К тебе пришли, – послышался хриплый крик снизу. Господи, только бы не эта истеричка. Я не вынесу ее противных намерений

–Кого, черт возьми, там принесло? – злобно ору я, и, простонав, поднимаюсь с любимой кровати. Расставание с ней, сейчас готово разбить мне сердце, но я, же все-таки мужчина. Мне нужно обуздать свою лень. Я лениво вышел из своей крепости и медленно спустился по той же деревянной лестнице.

–Я просил тебя не ругаться в моем доме, – саркастично поднимая брови, сказал Лукас. Его скрещенные руки лежали на дымно вздымающейся груди, а сам он ехидно улыбался.

–А я просил тебя не надевать эту мерзкую голубую рубашку, – пробурчал я. Эта рубашка была причиной нехороших воспоминаний и навевала тоску о прошлом, но я говорил ему, что мне она просто не нравиться. – В самом деле, ей уже восемь лет. Однажды, когда ты будешь спать, я порежу ее на тряпки. – Зло улыбаясь, сказал я и подошел к двери. Провернув ручку, я открыл ее, и увидел того кого уже точно не ожидал увидеть.

–Твою мать, Мейсен, это на самом деле ты?! – ошарашено прокричал я и бросился в объятья к другу.

–Что я говорил тебе про ругательства? – просмеялся Лукас и, уперев руки в боки, встал рядом с нами.

–Спасибо Лукас, что заставил подняться этого ленивого идиота с кровати. – Сказал Мейсен своим звонким басом, заключая меня в теплые объятья.

–Ты не представляешь, чего мне это стоило. – Выдохнул Лукас и потрепал волосы на моей голове.

Мейсен – мой первый друг в этом округе. После смерти мамы, я сильно закрылся в себе и стал более молчалив. В новой школе со мной не общались, и не обращали на меня никакого внимания. Поначалу было очень трудно, но потом появился Мейсен и стал моим лучшим другом. Он стал открывать меня миру, и с ним я был готов буквально на все. Вместе с ним завел кучу друзей, совершал то, до чего адекватные люди никогда не додумались бы.

–Давай, рассказывай как там универ. – протараторил я, улыбнулся и завалился в свое любимое синее кресло. Мейсен сел на диван. Нет ничего лучше, чем увидеть старого друга после долгой разлуки. Его карие глаза тепло разглядывали наш дом, пробегали по каждому сантиметру гостиной. Мне кажется, что он всегда знал ее лучше, чем я сам. Поправив свои золотистые кудри, он медленно повер+нулся ко мне.

–Прошло где-то полтора года, а ваш дом как был, так и остался. Ничего не меняется. – Он снова оббежал глазами комнату и улыбнулся. – Универ, отлично. Много всего происходило, многое я тебе рассказывал. Но, одно все, же утаил. – Он лукаво улыбнулся, а я сщурил глаза и посмотрел на него с наигранным недоверием. – Когда я только приехал, познакомился с потрясающей девушкой – Мирандой. Ты знаешь, она такая… - он вдохнул и перевел взгляд на потолок, а потом снова на меня. – Я хочу сделать ей предложение. Сегодня.

– О, Боги! – восторженно вскрикнул я. - Так, я не понял где мой друг? Мейсен! Мейсен! Где ты?! – стал я кричать и заглядывать под диван. Тот рассмеялся. – Неужто, тот, кто говорил мне в два года назад, что женитьба – это все, цитирую: «фуфло сраное», сейчас хочет жениться? Черт возьми. – Сказал я, и мы с Мейсеном рассмеялись. Атмосфера была теплой и радушной, но человек, стоявший у зеркала в ванной этого дома, смотрел на свое отражение с такой болью и печалью, что казалось сердце его, рассыпалось в прах. Никто в этом городе не знает, о трагедии, что оставила его совсем одного.

«Ты самый есть, что драгоценейший цветок

Что с каждым днем цветет, благоухает

Но раз, мгновенье – жизнь уже не впрок

Лишь смерть одна со мной теперь играет»

–Лукас, я люблю тебя. Слышишь? – тихий шепот коснулся его уха и обдал его теплым дыханием. Ее худенькая тонкая рука коснулась его оголенного холодного плеча, а тело прильнуло ближе к его широкой спине.

– Я люблю тебя… и люблю ее. – Также тихо прошептал он, и повернулся к ней. Ее длинные черные кудри касались ее плеч, а непослушные пряди лезли на лицо. Он коснулся своим холодным пальцем ее крохотной родинки у носа, которую он ужасно любил. Ее серо-голубые глаза смотрели на него так по-доброму, как ни один человек никогда на него так не смотрел. Но, не у всех историй счастливый конец.

Крик.

Посреди ночи его разбудил ее оглушительный крик. В тот момент сердце его стучало так быстро, насколько это вообще возможно. Она держалась за свой округлый живот, в котором прятался маленький комочек их радости, и громко надрывно кричала, пока где-то там скорая спешила к ним на помощь.

Или может, вовсе не спешила?

Он осторожно прильнул к ней, крепко держал ее худощавую руку, целовал ее красные от крика щеки, и осторожно гладил ее темные кудрявые волосы. Она постепенно перестала быть красной, крик становился тише, а вскоре и вовсе затих. Самое страшное то, что он видел, как она угасает, вместе с их малышкой, как она теряет краску на лице, как ее глаза постепенно меркнут и гаснут, а слезы на лице медленно засыхают.

Ему было больно, больно, потому, что он потерял двух дорогих ему людей в один день. Жизнь без нее не имела смысла, не имела возможности стать счастливой. Он пытался найти утешение в работе, домашних делах, друзьях, но ничего не помогало, ведь каждую ночь он вспоминал ее, и горько рыдал в подушку. Он почти перестал существовать, пока не встретил мальчика-сироту, который так же был одинок и сломлен. Да, того самого мальчика, который сидит в их гостиной и горячо радуется за друга. Мальчик спас его, мальчик вытянул его из пучины горя и утраты. И Лукас, знает что, он так же вытянул мальчика из того же места.

–Сегодня в семь я приглашаю тебя на небольшую вечеринку в честь нашей помолвки, если конечно, она примет мое предложение. – Мейсен просто сиял от радости, потому, что наверняка знал, что она не откажет. - Это клуб «Эйфория» в западной части города.

–Я уверен, что она согласится... Я бы согласился. – Я задорно улыбнулся и приподнял свою густую темную бровь, а затем потянулся к нему.

–Фууу, Господи, не трогай меня. – Мейсен наигранно скривил лицо и побежал от меня по комнате.

–Ахахахаха, - разнесся мой громкий смех, к которому постепенно подключался дельфиний хохот друга. – Не бойся, я пошутил. – Сказал я, спустя минуту переводя тяжелое от бега дыхание.

Наступил вечер, и улицу затянуло вечернее огненно-красное небо. Покрасневшие облака бежали по небу, потакая величественному весеннему ветру, а бледный полумесяц смутно виднелся где-то вдали. Множество торопливых прохожих шли по узкому тротуару, то и дело, задевая друг друга за плечи. Полчаса назад мне позвонил друг, и, почти визжа, сообщил радостную весть. Напялив свои любимые черные джинсы, серую рубашку, и, прихватив с собой бутылку дорогого шампанского, я отправился в дорогой клуб к своим дорогим друзьям.

–Шооон, - послышался громкий крик с конца зала, как только я вошел в дверь. Мейсен никогда не был одарен сдержанностью. Его характер прост как дважды два, но при этом он всегда был интересным собеседником и другом.

–Мейсен… Ты как всегда в своем духе. Орать с конца зала – это твой стиль. – Осторожно, чтобы никого не задеть, пробрался я через небольшую толпу, громко крича. Мейсен был так счастлив, его глаза пламенно горели, а яркая улыбка была точно до ушей. Он протянул ко мне свои руки и заключил в крепкие дружеские объятья.

–Шон, она сказала «да». Она… сказала… мне… «да». – Радостно прошептал он у моего уха.

–Я поздравляю тебя. Надеюсь, ваша семья будет слаженной и семейной. – Я откашлялся и, отстранившись от Мейсена, протянул ему бутылку шампанского. Говорить пожелания или речи – это не мое, слишком сложно для моего мозга. Я могу наговорить такую чушь, что потом придется выбрасывать меня с праздника. Через окно.

–Спасибо. – Он снова крепко меня обнял и, приняв от меня бутылочку игристого напитка, потянул меня в другую часть зала.

– Я познакомлю тебя с ней. – Сказал Мейсен и снова горячо улыбнулся. Сегодня он одет весьма необычно. Светло-коралловая незаправленная рубашка болтается на его плечах и черные джинсы, почти как у меня. Обычно, последние несколько лет, я видел его только в черных толстовках и такого же цвета футболках.

Я послушно шел за другом, и по пути разноцветные лампы ослепляли нас своим свечением. Клуб только открылся, и народу было не так много. Шумная музыка не играла, видимо ждала своего диджея, пока тот явно где-то опаздывал. У огромного бара топились несовершеннолетние подростки и довольно взрослые, уже поддатые, люди. Все смеялись, шутили, болтали. Кто-то жаловался на то, что нет музыки, и я их прекрасно понимаю. В общем, в этом помещении стоял шумный гул.

– Это Миранда, моя невеста. – Гордо сказал Мейсен, приобнимая девушку за плечи. – А это мой лучший друг, почти брат – Шон. – он отпустил ее и подошел ко мне. Потрепав мои темные волосы левой рукой, он мило улыбнулся нам обоим.

–Можно просто Мира. Приятно наконец-то познакомиться с тобой. – Девушка протянула мне руку и улыбнулась во все 32. И вправду, Мира была очень симпатичная. Ее прямые темно-каштановые волосы едва доставали до плеч, а пухлые губы блестели от прозрачного блеска на нем. Вздернутый аккуратный носик и небольшие глаза, с уголками, ведущими вверх, отлично сочетались вместе на ее лице цвета молочного шоколада. На ней было надето красивое черное платье длинной до середины бедра и черные блестящие туфли на невысоком каблуке.

–Взаимно. – Я крепко пожал ее руку, и внезапно в зале заиграла громкая танцевальная музыка. Я от такой неожиданности резко зажмурил глаза и едва не подпрыгнул.

–Наконец-то диджей пришел! - заорал Мейсен, пытаясь перекричать громкие биты. – Погнали танцевать! – снова прокричал он и потолкал нас с Мирой на танцпол. Мы с ней громко рассмеялись и поддались соблазнительно хорошей музыке.

Подвыпившие подростки, от которых несло перегаром, кричали строчки знакомых песен и танцевали в такт заводной музыке. Неоновые лампы и лазеры заставляли зрение напрягаться и глаза уставать. Наша компания веселилась от души, и этому способствовали классные песни и несколько стаканов крепкого алкоголя. В этом шумном клубе постепенно становилось душно, и даже три кондиционера не спасали ситуацию. Толпа становилась гуще и гуще, и казалось воздух из моих легких начал пропадать.

«Определенно мне нужно выбираться отсюда»

Попрощавшись с друзьями, я быстро ушел из клуба.

***

Два часа ночи, и каждый раз, когда происходит подобное, я удивляюсь, насколько город прекрасен в это время. Толпа прохожих рассосалась и теперь можно встреть только двух-трех на своем пути. Так же и с машинами. Вместо километровых пробок можно увидеть только пару легковых машин, которые в одиночестве мчаться по километровому проспекту. В ночном городе можно делать что захочешь, быть, кем захочешь и жить как захочешь. Ты можешь лежать на прохладной траве и смотреть на миллиарды звезд в черном бесконечном небе, бегать, прыгать, орать любимую песню на всю улицу и тебя за это совершенно никто не осудит. Благодаря своему подвыпившему состоянию, мне пришлось оставить машину на парковке у клуба и пойти пешком вдоль ночных улиц. Прохладный ночной ветер обдувал мое уставшее и вспотевшее тело, отчего я не самопроизвольно поежился.

–Прошу Вас, не нужно… - послышался женский едва слышный голос в ближайшей подворотне. Я наострил слух и осторожно подкрался к ближайшей стене. Было сложно разглядеть, что там происходит, но, благодаря своему отличному зрению, я сумел. Здоровый массивный парень нависал над хрупкой перепуганной девушкой. Она плакала, прижавшись к стене спиной. Тут резко рука его скользнула к ее груди, и, дернув за ворот рубашки, он оторвал ее верхние пуговицы.

–Эй, ты чего творишь? - проорал я ему, и мой голос разнесся эхом по подворотне. Тот урод повернулся и, увидев меня злобно оскалился.

–Проваливай, если без зубов остаться не хочешь. Это не твое дело, чем мы тут занимаемся. Да куколка?- Он коснулся ее потрепанных волос, и в истерике она забилась в стену еще сильнее.

–Не трогай ее… - прорычал я и, сжав кулаки, пошел на него. Насилие, скажем так не одно из моих любимых действий. Я всегда знал, что при попытке совершить насилие кровь темнеет и грязнеет, поэтому всегда старался вести себя более сдержанно и скованно. Но, при виде всего этого, я просто не смог пройти мимо. Я никогда не хвастался своей силой или же физической массой, наоборот, я был довольно щупленький, но надрать задницу кому-то, если нужно, я мог без особых проблем. С того момента как я переехал к Лукасу, мы с ним много занимались самообороной, и это дало многозначительные сдвиги.

–А то что? – он язвительно улыбнулся и прижал девушку к стене сильнее. Мужчина снова схватил ее за край рубашки, и та распахнулась, оголив ее живот и нижнее белье. Пуговицы с тихим звуком полетели куда-то на землю.

Удар в его лицо, был настолько сладок для меня, что я в этот момент почувствовал даже какую-то эйфорию. Из его носа потекла темно-темно серая кровь, почти черная. Темная субстанция сочилась по его гладко выбритой коже, и скажу вам так - это было мерзко. Никогда не видел людей с такой грязной кровью.

–Падаль… - с отвращением проговорил я, еще раз вмазав по его лицу.

Он хотел напасть на меня, но моя ловкая длинная рука перехватила его запястье, и, схватив другой рукой за голову, ударил его ею об стену. Мужчина медленно упал на землю, сжимая свой череп двумя руками. Осторожно подойдя к девушке, которая по-прежнему стояла, прижавшись к стене с ужасом на лице, я спросил:

–Ты в порядке? – она дрожала, сжимая два края голубой рубашки на груди. Ее огромные заплаканные глаза грустно глядели на землю. Резко я почувствовал боль в спине и с грохотом упал на землю, как кусок мяса. Девчушка громко закричала и отбежала от всего этого на пару метров.

«Тот амбал после удара его башки об стену еще в сознании? Я боялся, как бы он не умер».

Своей грязной рукой, он схватил меня за шею и с силой ударил об сырой асфальт, мою и без того пустую голову. Протерев о пыльные штаны свои руки, избавляясь от моей светлой крови, он перевел свое внимание к девушке, но совсем ненадолго. Я резко подскочил, несмотря на боль, и, ударив по тыльной стороне его головы чем-то тяжелым, отключил его. Теперь уже точно. Могу сказать, что это было довольно сложно, даже для меня.

–Спасибо. – Донесся тихий шепот девушки спустя несколько минут тишины. Она все так же сжимала край грязной с оборванным рукавом рубашки. Ее рыжие волосы были запутанны и растрепанны, а тушь растеклась по щекам грязными потеками.

–У меня в машине есть кофта и вода. Я бы довез тебя до дома, но я немного не в состоянии. Пошли. Переоденешь это, и я тебя провожу. – коснувшись раны на своей макушке проговорил я. Светло-серая жидкость стекала по моим пальцам мелкими струйками, отчего мне становилось немного мерзко. Никогда не любил кровь, она вызывала у меня некое своеобразное отвращение. Я стремительно стер то что было у меня на руках о свои новые джинсы.

«Эх, а ведь только купил»

–Спасибо тебе, правда. Но, думаю, не стоит... Не хочу причинять тебе неудобства. – она все также стояла у стены, словно опасаясь меня. И я несколько понимаю ее поведение. Сложно после того что ты пережил сохранять доверие к незнакомцам.

–Я бы не советовал идти тебе одной, еще и в таком виде… Не бойся, я тебя не обижу, все позади. Но если мы не поторопимся, думаю, все может обернуться далеко не в нашу сторону. – я искоса посмотрел на тело недалеко от нас.

«Надеюсь, он дышит. А может, и нет. В целом, мне насрать»

–Спасибо тебе огромное. – Все также тихо сказала молодая девушка с копной рыжих волос на голове.

***

–Похоже, мы пришли. - Сказала девушка и снова уткнулась своим крохотным носом в надетую на ней мою синюю толстовку. Черт возьми, как мне нравится смотреть на то, как она это делает. Этот простой жест заставляет меня до ушей улыбнуться, и крикнуть себе

«Одеколон ведь, правда, просто бесподобный»

–Хорошо… Эм, Амелия. – Да, ее имя Амелия. Для нашего штата, имя довольно редкое. Но согласитесь, оно очень простое и нежное, словно касаешься чистого белого цветка, лепестки которого такие мягкие, как хороший китайский шелк. Оно, безусловно, ей идет, как идет лету солнце, а весне дождь. Эта невинность в ее огромных серых глазах и множество веснушек на ее бледном фарфоровом юном лице сочетают всю ту же нежность что в ее казалось бы, обычном имени.

–Да, Шон? – своим спокойным голосом проговорила она. Ужас и страх исчезли из ее голоса почти сразу, как мы начали наш недолгий путь. Она лишь иногда слегка подрагивала и тяжело дышала, видимо это было последствие перенесенного шока. Теперь ее лицо было более-менее чистым, без грязной черной туши на щеках, от которой она избавилась при помощи влажных салфеток. Огненные волосы, кое-как причесанны, и поверьте, наблюдать за тем, как она распутывала то, что было на ее голове, было адски жутко и больно.

–Не хотела бы ты… ну…встретиться, предположим, во вторник или в среду, как тебе удобнее? Я позову друзей, вместе погуляем, поедим мороженого?

Судя по рассказам девушки, я понял, что вокруг нее крутились довольно гадкие люди, и друзей практически не было. Хотелось бы, чтобы у нее появились новые люди, которым она смогла бы довериться в трудную минуту. Знаю по себе, одному очень тяжко.

–Было бы… неплохо. Думаю во вторник точно смогу. – Она улыбнулась, и ее нижние веки приподнялись вместе с засыпанными рыжими пятнышками щечками. – Ии, можно в тот же день я верну тебе кофту, не хотелось бы, чтобы родители увидели меня в таком виде.

–Конечно. Тогда я заеду во вторник, в 7 вечера. Хорошо? – я улыбнулся и посмотрел на нее. Она неуверенно мялась на месте.

–Хорошо. – Закончила она наш разговор и пошла в дом.

«Ну что ж, пора и мне домой»

–Шон, ты проснешься или нет, в самом деле? Я бужу тебя уже полчаса. – Злобно проворчал Лукас, образ, которого я видел очень мутно и расплывчато недалеко от себя. Да уж, бурный вечер хорошо дал о себе знать. Голова трещала так, что казалось, сейчас расколется как твердый орех на две неровные части. Лукас со своей недовольной физиономией стоял в центре моей комнаты, уперев несколько массивные руки в боки и недовольно прожигая разъяренным взглядом меня.

–Да сейчас я встану. – Прозвучал мой недовольный грубый голос. Я выпускник школы, и я несказанно счастлив, что через пару месяцев закончится этот, казалось бесконечный жуткий ад. Стянув с себя свое любимое пушистое одеяло, которое, как казалось мне с самого первого дня, пахло потерянной матерью, хотя прежде она никогда не была знакома с этим мужчиной, я встал с чистым напряжением на лице, которое прямо кричало «Мне жесть как хреново».

–Собирайся, - прошипел Лукас, направляясь к двери – Мне надоело отдуваться за твои проколы в универе. Опоздаешь, я не знаю, что с тобой сделаю. И постарайся, как-нибудь спрятать то, что у тебя на лице.– Почти проорал мой друг и с силой хлопнул дверью, что даже мне стало жалко смотреть на нее.

«Кто-то явно встал, не стой ноги»

Чтобы не злить дорогого «папашу», я с молниеносной скоростью начал собираться в ненавистный мной универ. Но, в течение всего, что я делал, меня беспрестанно мучили симптомы похмелья и последствия жесткой драки, заставляя в голове произносить омерзительные маты. Приняв прохладный утренний душ и проделав все, что так нужно проделать в утренней ванной, я заклеил лицо пластырями и прочими мазями, чтобы уменьшить отек. После проделанных процедур, я в спешке спустился на первый этаж, где позже обнаружил, что Лукас уже покинул наш дом, в потребности заработка. Хватаю сэндвич и кружку с любимым апельсиновым соком, который многоуважаемый Лукас делал для меня каждое утро.

–Какой сок твой любимый? – спросил Лукас в первый наш совместный завтрак. Помню, какой он был все время грустный в моем детстве, но с ним все равно было очень интересно проводить время. Я не спрашивал причину его хмурого настроения, как и он не задавал лишних вопросов про маму. Он стоял в позе человека, который старался быть позитивным, но выходило, скажем, так себе. В своих молодых руках он тряс две еще не открытые ранее пачки с соком. Яро ненавистный мной – яблочный, и более менее терпимый – персиковый.

«Неужели продавщица ему подсказала, что дети любят сок» - подумал я тогда.

–Я не знаю. – Своим писклявым голосочком смущенно пробубнил я и потер темные волосы на голове. Цвет моих волос – еще одно, что осталось мне от матери. В детстве обожал зарываться в ее шоколадные локоны и ощущать своим острым носом приятный запах цветочного шампуня.

–Хммм…

Он задумчиво потер свой идеально выбритый подбородок двумя пальцами и также глядел на меня, со странной таинственностью в янтарно-коричневых глазах. Он подносил к лицу то одну пачку, то другую, а потом сказал, что у него есть идея получше. Недолго покопавшись в кухонных столешницах под мой ничего не понимающий взгляд, Лукас достал коробку, с видимо совсем новой соковыжималкой. Холодильник, пара солнечно-оранжевых апельсинчиков, капелька силы, и вот на моем столе уже стоял стакан со свежевыжатым соком.

До сих пор не могу понять, как он узнал, что именно апельсиновый?

Торопливо запив сэндвич с сыром этим жидким счастьем, я помчался в место, где определенно буду не учиться, а скорее выживать.

Уже 20 минут опоздания, но мне безумно повезло, что первая лекция – биология. Миссис Джейн очень тепло относиться ко мне, и, наверное, я даже ей симпатичен.

В принципе, что еще можно ожидать от молодого преподователя?

Дважды стучусь и с физиономией выражающей наигранное сочувствие открываю дверь в аудиторию. Она медленно поворачивает голову, явно нехотя отрываясь от любимой книги «Молюски и членистоногие».

–Мистер Эванс, вы опоздали. Снова. – Сказала девушка, она же наш лектор, постепенно изгибая темные брови от недовольства. Ее крашенные в пепельный цвет, волосы были аккуратно заплетены в какую-то кошмарно сложную конструкцию на голове, что казалось, один раз коснешься, и она рассыплется на множество тонких чистых прядей.

–Простите, я проспал. – Я опустил голову в надежде, что она растает и простит мне все это. Возможно, я слишком жестоко играю на ее чувствах, но я – это я. – Можете не говорить об этом Лукасу, пожайлуста.

–Ха-ха, неужели папенькин сынок боится своего папашку? Ой, подождите, ты же приемный. – Донеся из аудитории этот мерзкий сучий голос, а за ним и смех некоторых моих лицемерных одноклассников. Тварь. Я резко поворачиваю все еще трещащую от похмелья голову и прожигаю ее полным ярости взглядом. Я так счастлив, что наши с ней «отношения» оборваны.

–Так, тихо класс. – Мисс Джейн злобно прокричала своим тонким нежным голосом, а после обратилась ко мне, - Конечно, но это в последний раз. Если еще одно опоздание, то ты получишь наказание. А теперь пройди на место и пожайлуста подключись к лекции. - Протараторила она и медленно подошла к доске.

Я быстро уселся на свое место, рядом с Дереком. Мы с ним ладим не особо хорошо, и думаю, сблизиться нас заставила только общая биология. Сам он скрытный и тихий, с кучей загонов и низкой самооценкой. Несколько лет назад, у него был лишний вес, за что в нашей школе он был изгоем и жертвой постоянных обидных насмешек. Сейчас, в университете, он на грани анарексии, и честно говоря, мне даже страшно за него. Внешне парень очень неплох, если не считать его нездорового цвета лица. Большие изумрудно-зеленые глаза, довольно пухлые, но лишенные цвета губы, острый ровный нос и такие же острые скулы. Темно-русые въерошенные волосы и черные брови отлично сочетались с его белой как снег кожей.

–Привет Дерек, – я приветливо ему улыбнулся, на что парень ответил мне мне тем же.

–Доброе утро, Шон. – кидает мне парень, и быстро объяснив, где они остановились до моего прихода, углубленно теряется в мире биологии на весь урок. Мне нравилось с ним сидеть, эта непринужденная спокойная обстановка и абсолютная тишина – то что нужно мне сейчас, чтобы усмирить мой пылкий характер. Спустя минут 10 звонит звонок, и я иду в коридор в поисках той мрази. Это единственное существительное, которым я могу описать ее. Мерзопакостная натура, скрывающаяся за очаровательно милой внешностью, то и дело делает мне больно. В тот день ее словно кто-то подменил, словно кто-то украл ту потрясающую девушку, с которой я проводил лучшие дни прошлого волшебного лета. Столько гадости и мерзости она сказала в адрес моих друзей, моего отца и даже покойной матери. О, Господи, кто это там идет в своей отвратительной блестящей юбке? Эту юбку она одевала всякий раз, когда мы ссорились или брали паузы. На такое откровенное дерьмо клюют только извращенцы и педофилы.

–Кессиди. – рычу я и вот вот взорвусь от злости.

–Чего тебе Эванс? – брезгливо бросила она и полубоком повернулась ко мне. Ее голубые глаза, которые я считал когда-то морем, а теперь кажутся для меня лишь маленькими лужами, аккуратно прикрыты, а под ними уложены накрашенные в несколько слоев черной тушью ресницы. На напряженном лице Кессиди читается наигранная ненависть, которую она надевала всякий раз во время наших ссор, как ту злополучную юбку. «Мы помиримся, все будет хорошо» - явно думала она. Но думала, что я буду просить прщения, пытаться вернуть ее назад. Но нет. Даже не надейся. Я хватаю ее и прижимаю к стене, явно возвышаясь над ней. Мне нравилась наша большая разница в росте, когда она была без высоких стильных каблуков. Это всегда смотрелось очень мило и уютно, словно она была кусочком меня.

–Ты совсем больной?!- оторопело визжит она, и я резко прикрываю ей рот своей рукой. И мне сугубо плевать, что люди пялятся на нас как на картину в известной галерее. Но я обожаю эту школу лишь за то, что никто никогда не вмешивается не свои дела, как сейчас.

–Еще раз выкинешь что-то подобное, выбью все зубы до последнего, и не посмотрю на то, что ты девушка. И перестань мне писать, забудь мой номер. Навсегда. Все кончено, все забыто. Поняла? – сквозь зубы цежу я и смотрю ей прямо в испуганные глаза. Она торопливо кивает несколько раз и осторожно пихает меня в грудь.– Жалко, что ты стала такой тварью Кессиди Майер, мы смотрелись отлично вместе.

Она испуганно смотрит на меня, почти дрожит, но уверяю вас, ей это на пользу. Ослабив свою зверскую хватку, убираю руку с ее предплечья, быстро разворачиваюсь и ухожу в сторону внутреннего двора.

–Ты больной ублюдок Эванс. – Злобно кричит Кессиди мне вслед.

«Так и есть, так и есть»

–Шон, ты вообще меня слушаешь? – недовольно толкнул меня в плечо зеленоглазый Адам. – Что с тобой последние несколько дней? Эти синяки меня жутко пугают. Что случилось? – он потянул свою руку к моей заклеенной пластырем переносице.

–Да, подрался, ничего особенного. – Я устало ухмыльнулся и отмахнулся от руки чересчур заботливого Адама. Иногда эта забота меня настораживала.

–Идиот. – проворчала недовольная Ханна и возмущенно потерла свои короткие синие волосы на голове. – Кстати, где Марк? Куда опять пропал этот придурок.

Марк, Ханна и Адам – мои лучшие друзья после Мейсена. Моя школьная компания и общество. Марк и Ханна дружили со мной с первого дня старшей школы, и, скажем так, мы всегда были не разлей вода, как одно целое. Панк-рокерша, горячий мексиканец и психически нездоровый художник – наше офигительное трио. На нас косо смотрели одноклассники, говорили, что мы двинутые, и я этого не отрицаю, пока к нам не присоединился Адам. Адам – британец, еще в школе переехал из укромного Лондона. Его внешность, просто как с обложки журнала, и ведь не зря за ним бегали и сейчас бегают толпы девушек. Очень хорошая физическая форма, большие зеленые глаза, обрамленные темными густыми ресницами и бровями, холодный цвет кожи. На секунду можно подумать что он вампир, вроде того что из Сумерек.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒