Что такое красота?

Мишель Нике - Michel Niqueux

Пеладан и Толстой
«Что такое искусство?»(1)

Трактат Л. Толстого «Что такое искусство?» (1898 г.) вызвал во Франции многочисленные реакции. В 1899 г. журнал Grande Revue опубликовал ответы Толстому более сорока французских писателей и критиков. Собрал их И. Д. Гальперин-Каминский (1858-1936), переводчик книги Толстого. В исследовании мисс Тайс С. Линдстром «TolstoХ en France» (1886-1910), вышедшем в 1952 г. в Парижском Институте Славяноведения, приводятся и другие отзывы. Но нигде не упоминается книга Пеладана «Ответ Толстому», вышедшая в том же 1898 г. и целиком посвященная опровержению тезисов великого русского писателя.
О Жозефене Пеладане (1858-1918) читатели альманаха Paris-Париж уже знают по статье «Образы русской роковой женщины в романах французского декадента Пеладана». Напомним, что этот живописный «декадент» на самом деле боролся против «латинского декадентства» (название цикла из 21 романа) и против «эстетического декадентства»: он создал свой орден розенкрейцеров с целью «восстановить в своем великолепии культ идеала, на основе традиции и посредством красоты». Орден имел целью уничтожение националистических разграничений, и в этом плане Пеладан и Толстой были единомышленниками (хотя, как мы увидим, Пеладан считал антинационализм Толстого слишком робким). Но в области эстетики их взгляды резко расходились. Пеладан устраивал ежегодные выставки («Салоны») живописи, из которых была исключена реалистическая и натуралистическая живопись: историческая, патриотическая, военная, бытовая, портреты, деревенские сцены, пейзажи (кроме пейзажей И la Poussin), марины, восточная экзотика, животные, цветы, фрукты… Пеладан принимал лишь живопись религиозную (католическую) в духе итальянцев, или поэтическую, аллегорическую, символическую живопись в духе Пюви де Шаванна, в том числе «возвышенное ню». Он был признанным историком искусств, писал о Делакруа, о Леонардо да Винчи, об итальянских примитивистах и имел основания интересоваться трактатом Толстого, тем более, что в нем была упомянута его книга «L’Art idОaliste et mystique» (1894):
«По Пеладану, красота есть одно из выражений Бога. “Il n’y a pas d’autre RОalitО que Dieu, il n’y a pas d’autre VОritО que Dieu, il n’y a pas d’autre beautО que Dieu”. (2) Книга эта очень фантастическая и очень невежественная, но характерная по своим положениям и по некоторому успеху, который она имеет среди французской молодежи». (3)
Обвинение в невежестве задело Пеладана за живое: «Если бы этот бывший военный читал меня как следует, он открыл бы, что я основательно знаю свой предмет и что для возвышения современного искусства я не выдвигал какую-то сентиментальную, никому не известную мазню (Толстой хвалил картины и рисунки Langley, Morlon, Jules Breton, Лермита, Дефреггера и др. — М. Н.), а сделал нечто большее». Книга Толстого исходила из благих намерений, но приводила к неприемлемым для Пеладана эстетическим положениям. За один присест (в рукописи почти нет помарок) Пеладан написал свой «Ответ Толстому», который является и эстетическим манифестом, и антирусским памфлетом: как может славянин-варвар учить латинян?!

Что такое красота?

Первое расхождение касается понятия красоты. Для Толстого «красота есть не что иное, как то, что нам нравится. Понятие красоты не только не совпадает с добром, но скорее противоположно ему, так как добро большей частью совпадает с победой над пристрастиями, красота же есть основание всех наших пристрастий» (гл. VII). Пеладан же ссылается на свой опыт: «Я испытал наслаждение от “Мейстерзингеров” (Вагнера) только спустя десять лет после первого представления: такое же усвоение мне понадобилось для того, чтобы постичь Баха, и я не сразу понял ни сверхчеловеческий гений Расина, ни мадонн Рафаэля, а я не мужик, не отставной офицер, не бывший камергер. Удовольствие от произведения искусства состоит в расширении моральной жизни, во временном возвышении личности […] Красота, офицер мой, это то, что очищает, а не то, что нравится».
Здесь налицо платоническое понятие красоты как отражения Добра и Истины. Но на одном ли языке говорят Пеладан и Толстой? Пеладан замечает при чтении книги Толстого, что в русском языке нет термина для обозначения красоты, и что русские вообще не имеют «метафизического языка» (об этом уже писал Пушкин в заметке «О причинах, замедливших ход нашей словесности»). И в самом деле, Толстой употребляет только термин «красота». Он как будто избегает слова «прекрасное», – из лексики эстетики и философии. Он сводит «прекрасное» к бытовой красоте: «Под словом «красота» по-русски мы разумеем то, что нравится нашему зрению» (гл. II, с.56). Таким образом, Толстой отвергает само понятие прекрасного. Это намеренный лексический сдвиг, или подмена, служит обесценению, развенчанию эстетического понятия красоты. Такой полемический прием сродни приему остранения (см. описание сцены оперы в «Войне и мире» и во 2-й главе «Что такое искусство?»). Пеладан же придерживается платонического понятия Красоты-Прекрасного, целью которого является не чувственное наслаждение, а духовное возвеличение человека: созерцание прекрасного превращает чувство в идею, облагораживает человека. Красота и Добро единосущны. Поэтому Пеладан, как и Толстой, отвергает лжеискусство, которое льстит вожделению: Красота производит лишь духовное наслаждение. Но тем не менее Пеладан признает роль чувственности в цивилизации: «кто задерживается на ней, губит себя, кто игнорирует ее, что-то теряет». И он восклицает: «Какой же безумец отрицает вместе и Красоту, и наготу, и любовь? Русский! Все нелепости придут, наверное, к нам с берегов Невы, ибо такой расцвет бессмысленности у молодого народа обещает в будущем немало безумств, а так как этот народ будет победительным мечом, надо поскорее заткнуть ему рот, пока наш отчим-Царь не развешает нас на фонарях».

12 3 Следующая ⇒