MODERN TALKING

MODERN TALKING

«Сердце моё, отрекаясь от боли,
На благо всех вас я сожгу!
Пусть же душа моя плачет на воле,
Покуда над ней я лечу!»

Влажный запах сладкого семени, коим была сполна пропитана вся спальня комната, пестрил в носу морковной кобылки едкими, острыми… истинно мерзкими нотками триумфального позора. Её опущенные книзу розовые ушки болезненно трещали в тишине внезапно нахлынувшей паники. Её копытца тряслись, подобно деревцу в осеннюю ветренную погоду, и сама она, испуганно раскрывая виноватые глазки, горевшие едкими искрами изумрудного пламени, была на волоске от истерики. Однако, чувствуя в себе силы, она, превозмогая боль, терпела.

Она поднималась с постели, подобно храброму рыцарю, глядевшему на останки своих павших товарищей, не в силах проронить и слезы в знак их погибели. Её душу окутала леденящая горечь. Время остановилось. Навсегда.

– Взгляни на это, Лайт, – спокойно произнёс рыцарь, позволив свету ясного солнца сполна озарить собой эту обитель страшного греха. – Хорошенько взгляни.

Ступая лёгкой поступью настоящей леди по холодной плитке родной спальни, Лайт плавно прильнула к полу и, задрав ввысь покрывало любимого столика, узрела под пеленой плотного лазурного тумана лик особенной пони. По её щекам стекали тонкие ручейки тёплых слёз, элегантные бровки были смутно надвинуты на невинные глазки, и всё это горе жутко покрывали угольные разводы дорогой импортной косметики, напоминавшие той сгустки грязной чёрной слизи. И пусть сама она не до конца понимала суть картины, Лайт было поистине тяжело смотреть на жалкий лик кричавшей Теслы, обезумевшей в порыве осознания той жуткого факта, что вся её жизнь была предрешена судьбой в самом крохотном её зачатке. Что всё её решения не имели значения, и сама она не более чем никчёмный продукт серой бессердечной повседневности.

Дрожа от страха и пронзившего ту ледяного загробного холода, Лайт, словно бы перерезанная тысячей острых клинков, накрыла мордашку любимой пони покрывалом, отвернувшись прочь в сторону. И, прикрывая копытцем крохотный ротик, еле сдерживалась от потребности опустошить настрадавшийся за день желудок. Сухость застывшего времени заставляла Лайт дрожать от ужаса: каждый вдох отдавался в её пошатнувшемся сознании пониманием того, сколь мерзкие вещи та предпринимала во благо того, что лишь она сама считала правильным.

– Не смей отворачиваться, – прервав затянувшийся момент душераздирающей тишины, столь же спокойно пророкотал голос благородного рыцаря, окативший стены уютной комнатки густым, протяжным эхом сурового жеребца. – Смотри и вникай в то, что с твоими дорогими пони сотворил твой же эгоизм, Лайт.

Нервно сглотнув, пусть и нехотя, леди повиновалась. Позади неё, опёршись о такую холодную деревянную стенку, в припадке схватившись за голову стальным хватом мягких крыльев, лежала маниакально улыбавшаяся Шайн, пытаясь нежно выдавить в своей черепушке несколько крупных дырок. Мышцы её морды были сомкнуты в агрессивном боевом оскале, а копытца напряжены, как никогда прежде. Возле высокой крылатой пони, навевая свежие воспоминания о делах минувших дней, мирно отдыхал настрадавшийся поляроид, на фоне которого виднелась заляпанная выделениями фотография нового одеяния нарядной чёрно-белой единорожки.

– П-прошу, хватит! – проронила Лайт, повысив голос. Её копытца всё сильнее тряслись от гнетущего кошмара, что, шурша на задворках сознания, глубже пробирался в самые глубины её больного, извращённого, чёрствого, поистине гнилого сердца.

– Нет, не хватит, – не позволяя себе порушить поистине кристальный покой помыслов, ответил рыцарь, после чего жёстко добавил, пригрозив своей собственной хозяйке. – Ты будешь смотреть на плоды того, что ты считала правильным, и страдать, пока сама не сможешь измениться… Разве не к этому ты призывала своих ныне потерявших рассудок подруг?

Лайт, стараясь не упасть в обморок, еле держала себя на ногах. Её учащённое дыхание вновь и вновь окатывало заляпанную выделениями шёрстку волнами холодного дыхания. Всё казалось таким нереальным, ненастоящим, эфемерным, и всё же, вопреки желанию покинуть эту жуткую действительность, храбрая леди, держась за сердце, пыталась прийти в себя. Хватаясь за край широкой постели, она ненароком опрокидывала на пол тоненькое покрывало, что было плотно пропитано всё теми же мерзкими плодами её необузданного греха.

На низеньком журнальном столике, под осколками битого стекла, в окружении несчётного количества секс-игрушек, лежали использованные лубриканты. Вязкое горлышко, сочившееся жирным, мерзким нектаром удовлетворения, намертво приковало к себе взгляд шокированной Лайти, тотчас осознавшей, сколь кошмарную действительность воссоздала она, даже и не задумываясь о чувствах близких пони.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒