Волгоградское муниципальное учреждение культуры

Крестный принимал оружие, хранил его и вручал крестник в семнадцать лет, после того как малолетку приписывали к полку. Он же , крестный, обучал крестника всем церковным обычаям, но в большей степени всем видам воинского искусства. Считалось, что отец может быть излишне строг или чрезмерно мягок – поскольку это его плоть и кровь, а крестный – духовный отец – будет и строг и справедлив.

Обучение начиналось после праздника первых штанов. Штаны, как правило. Дарил старший в роду. Это должны быть обязательно шаровары. Без этого изобретения скифов обучение верховой езде было невозможно. Мальчика все поздравляли с первыми штанами, и казачонок ими очень гордился.

Наступал этот праздник в зависимости от общего развития мальчика, но, как правило, лет с трех-пяти казачонка уже приучали к верховой езде, Обучение было тяжелым и постоянным. Стрелять учили с семи лет, рубить шашкой – с десяти. Сначала пускали тонкой струйкой воду и «ставили руку», чтобы клинок шел под правильным углом и резал воду, не оставляя брызг. Потом учили «рубить лозу», сидя на коновязи – на бревне, и только потом на боевом коне, по-боевому, по-строевому оседланном. Рукопашному бою учили с трех лет, передавая особые, в каждом роду хранившиеся приемы.

Мальчика воспитывали гораздо строже, чем девочку, и жизнь его с раннего возраста была заполнена трудом и обучением. С пяти лет мальчишки работали с родителями в поле: погоняли волов на пахоте, пасли овец и другой скот. Но время для игры оставалось. И крестный, и атаман, и старики следили, чтоб мальчонку «не заездили», чтобы играть позволяли. Но сами игры были такими, что в них казак обучался либо работе, либо воинскому искусству. Но сами игры были такими, что в них казак обучался либо работать, либо воинском у искусству.

В семь лет мальчика стригли ритуально во второй раз. Бритоголовый он шел в первый раз с мужчинами в баню, а затем к первой исповеди. Дома после праздничного обеда, за которым он в последний раз ел детские сласти, собирал постель и переходил из детской в комнату братьев. Старшие братья придирчиво осматривали его одежонку и немилостиво выбрасывали все, что считали излишне теплым или мягким.

С этой минуты мальчика могли наказывать только мужчины. Женщины не имели права вмешиваться в его воспитание. А когда старшие уезжали, он оставался за хозяина. С очень раннего возраста казачонок осознавал себя частью станичного общества. На всех старинных казачьих войсковых кругах обязательно были смышленые казачата. Для этого торжественного случая им даже шились за счет атаманской казны, праздничные одежды. Разумеется, они не принимали участия в спорах казаков, у них была другая задача – слушать и запоминать. После круга их расспрашивали: что они запомнили, о чем шла речь. Мальчишки присутствовали при разведении межевых границ. Причем, после того как мальчик с закрытыми глазами повторял все приметы и знаки границы, его могли неожиданно ударить рукой и нагайкой. Объяснение было примерно следующим: «Мол, прости, сынушка, это тебе не в укор и в не в наказание. ...Рана заживчива, а память забывчива. И ты с годами все забудешь. Вот как тебя ударили ни за что ни про что, век помнить станешь, а с тем и все границы станичного юрта».

Но самой главной задачей казачонка была учеба. Особым уважением пользовались школяры. Ими гордились в семьях, они вели себя на улице солидно и достойно. Те кому посчастливилось учиться в кадетском казачьем корпусе или в гимназии, были известны поименно всем жителям станицы или хутора. Студентов и юнкеров даже старики называли по имени –отчеству.

Семилетний казачонок вполне справлялся с лошадьми и волами, мог и запрячь и поставить в конюшню. Пахать на волах им не хватало силы, но боронить, сгребать сено на лошадях было исключительно мальчишечьим делом.

С весны до осени казачата, как правило, жили в степи при отарах или на бахчах со стариками. И здесь учеба не прекращалась ни на один день. Казачат учили ежедневно – стрелять, скакать на коне, рубить шашкой, бороться.

Сыновьям казачьих офицеров времени на детские игры отпускалось меньше, чем сыновьям простых казаков. Как правило, с пяти-семилетнего возраста отцы забирали их в сменные сотни, полки и увозили с собой на службу, часто на войну.