Следующий вторник

Следующий вторник

Девяти ещё не было, когда на утоптанную площадку за гостиницей «Байкал» въехали сразу три машины: микроавтобус УАЗ с большим прожектором на крыше кабины, сверкающая лаком «Волга», поджарый пронырливый «козлик». На боковых обводах машин чётко выделялась красным по синему надпись «милиция». Из «Волги» вышли, щеголяя новыми милицейскими шинелями, Шарапов и Тихонов, к ним присоединились эксперты-криминалисты и судебный медик. Савельев, тоже в форме, открыл заднюю дверцу «козлика», помогая выйти Евстигнеевой и Лапиной. Тут же находились участковый инспектор местного отделения милиции и понятые.

Как и ожидал Тихонов, необычное зрелище за несколько минут собрало приличную толпу. Люди негромко переговаривались, наблюдая, как криминалисты вынесли из УАЗа макет человека и установили его с помощью штатива в том месте тропинки, где погибла Таня Аксёнова. Это место, посовещавшись, показали Евстигнеева и Лапина. Более любопытные из толпы расспрашивали участкового — что случилось? Участковый, проинструктированный Тихоновым, давал объяснения, ему оживлённо и доброхотно помогали окрестные мальчишки, всегда осведомлённые обо всём лучше всех…

К одиннадцати часам визирование было закончено. Выводы специалистов не оставляли никаких сомнений: выстрел произвели из гостиницы «Байкал» с высоты третьего этажа. Оставалось решить — где же находится конкретное место выстрела? Таким местом, как показали расчёты, могли быть лишь окна пятьдесят восьмого и пятьдесят девятого номеров гостиницы, либо окно примыкающей к этим номерам лестничной площадки. Более конкретного вывода сделать не удалось, потому что ни Евстигнеева, ни Лапина не смогли достаточно точно описать положение Аксёновой в момент падения — а небольшие отклонения в этом положении уже создавали различные предпосылки для определения фактической траектории полёта пули. Важно было одно: прицелиться в Таню убийца мог только из тех окон, которые установили эксперты, — ни из какого другого попасть в неё на том месте тропинки, где она была убита, оказалось невозможным.

Разъехались машины, разошлись по своим делам люди. Тихонов направился в гостиницу.

В длинном гостиничном коридоре пахло вишневым вареньем. Даже устоявшийся годами запах пыльных ковров, мокрых тряпок и вечно перекрашиваемых стен не мог перебить его нежного, слегка горчащего аромата.

Когда Тихонов отворил дверь пятьдесят девятого номера, вишнёвый пар волной метнулся в лицо. Доктор Попов пил чай с вишневым вареньем. Варенья было много — целое ведро. Эмалированный зелёный сосуд источал не меньше вишнёвого запаха, чем целый цветущий сад. На столе важно шипел блестящий электрический чайник.

— Добрый день. Я из Московского уголовного розыска, инспектор Тихонов.

Попов посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Проволочные золотые очки были сдвинуты у него к кончику носа, и оттого, что он смотрел всё время как-то снизу, взгляд у него получался хитроватый и в то же время удивлённый, будто говорил: вон ты какой, оказывается!

Из регистрационной карточки в гостиничном журнале Тихонов знал, что Александр Павлович Попов проживает здесь вместе с супругой три недели, прибыл в Москву из Кинешмы, цель приезда — защита диссертации, место работы — городская клиническая больница, должность — заведующий отделением.

Попов, приглядевшись к Стасу, сказал:

— А я вас помню. Присаживайтесь, будем пить чай и беседовать. Постараюсь быть вам полезным, чем смогу.

— Помните? — переспросил Тихонов. — Простите, а откуда вы можете меня знать?

— Я вас видел на месте происшествия. Около тела убитой девушки.

— Да-а? — издал неопределённый звук Стас.

Попов быстро потёр ладони, будто они у него сильно озябли, и сказал немного застенчиво:

— Видите ли, у меня довольно редкая зрительная память. Если я видел человека хотя бы раз, я запоминаю его навсегда. Иногда это приводит к ужасным последствиям.

— А именно? — поинтересовался Тихонов.

Попов усмехнулся:

— Память на события и факты отстаёт. Облик человека я запоминаю, а при каких обстоятельствах и где мы встречались — не всегда. Увижу такого человека и начинаются мои мучения… Пока не припомню, откуда мы знакомы, не могу успокоиться. А длится это иногда неделями. Вот и представьте мою участь…

Тихонов засмеялся:

— Ну, я-то вас сразу избавил от этих мучений. Простите, а как вы оказались на месте происшествия?

— Да ведь в гостинице почти мгновенно стало известно о случившемся. А я здесь жилец со стажем — знают, что я врач, поэтому ко мне сразу же прибежали, сообщили о несчастье и попросили осмотреть женщину. Правда, пока я оделся и добежал, там уже была «скорая помощь». Так что мои услуги не понадобились. Кстати, судя по вашему визиту, убийца ещё не найден?

— Нет, ещё не найден, — сказал Тихонов. — А вы здесь в командировке?

— Я буду на следующей неделе защищать диссертацию. В институте усовершенствования врачей.

— А какая тема вашей диссертации? Разумеется, если это не секрет?

— Какой там секрет! — рассмеялся Попов. — Я занимаюсь исследованием воздействия ионизирующего излучения на эндокринную систему.

— Любопытно, — заметил Тихонов. — Так сказать, открытия на грани наук?

— Вообще-то да, — сказал Попов. — Здесь медицина весьма перспективно смыкается с физикой.

— И что главнее?

— Я человек заинтересованный, мне свою работу хвалить вроде неудобно, но думаю, что это одна из самых интересных и малоисследованных областей медицины…

Попов выключил электрический чайник, снял с него небольшой фарфоровый — для заварки, налил Тихонову ароматный янтарно-коричневый напиток.

— С собой возите? — с улыбкой кивнул Стас на чайники.

— Аз грешен, без чая дня прожить не могу, а в буфете разве чай?.. — немного смущённо отозвался Попов и положил в блюдечко варенье для Тихонова. — Так вот, эндокринная система руководит всем обменом веществ в организме…

— Проходили… — сказал Тихонов без особого энтузиазма.

— …Было замечено, — с увлечением продолжал Попов, — что облучение способно вызвать резкие изменения обмена веществ и это можно использовать в лечебных целях, при раке например. — Попов расстегнул объёмистый портфель, достал из него огромную рукопись и раскрыл её на какой-то весьма сложной схеме. — Вот из этих таблиц видно, что облучением гипофизарно-гипоталамической области у молодых животных можно резко замедлить рост и созревание…

— Лихо, — сказал Стас, сообразивший, что если он хочет успеть вернуться сегодня на Петровку, надо увести Попова немного в сторону от излюбленной темы. — А ваша супруга — тоже врач?

— Да-а, — удивлённо посмотрел на Тихонова поверх очков Попов. — Она хирург, на «скорой помощи» работает… Служба у неё тяжёлая — мотается вот вроде тех, что тогда на пустырь выезжали…

Тихонов поторопился задать следующий вопрос:

— А почему в тот вечер, когда вас на пустырь пригласили, пошли вы, а не ваша жена — ведь ей это по роду деятельности ближе?

— Как же она могла пойти, когда её в тот вечер и в Москве-то не было, — сказал Попов.

— Как не было?!

— Видите ли, какая тут история — мне ведь ещё пятого февраля надо было «защищаться». Но неожиданно заболел профессор Перемогин, а он у нас не только признанный корифей этой проблемы, но и мой официальный оппонент. Решили защиту на две недели перенести — до его выздоровления. А жена сейчас в отпуске, приехала поддерживать во мне «моральный дух». Она и говорит — раз так, давай-ка я пока, до защиты, вернусь домой, чтобы надолго ребят без надзора не оставлять. Ну, и уехала — только вчера вернулась. А из гостиницы мы её и не выписывали, чтобы тут пока кого-нибудь не подселили: добивайся потом отдельного номера!

— По-о-нятно! — протянул Стас. — Так, значит, в день убийства вашей жены в Москве не было?

— Ну конечно же! — раздосадовался его несообразительностью Попов. Он налил Тихонову ещё чашку чая, в синее блюдечко с надписью «Общепит» добавил несколько ложек вишнёвого варенья. — Угощайтесь, угощайтесь, своё как-никак варенье-то…

— Спасибо. — Тихонов придвинул к себе чашку, небрежно спросил или просто подумал вслух: — От работы вас оторвало то происшествие…

— Как раз нет, — покачал головой Попов. — Я, наоборот, решил сделать передышку, попросил горничную включить в холле телевизор и смотрел «Кинопанораму». А она тем временем в номере убиралась… Так что меня прямо из холла вызвали… — Попов ненадолго замолчал, потом, по-видимому, его кольнула какая-то неприятная мысль и он с подозрением посмотрел на Тихонова. — А если бы и от работы… какое это имеет значение — там ведь человек пострадал!..

— Что вы, что вы, доктор, — поспешил успокоить его Тихонов. — Я не к тому вовсе… Конечно же надо было сразу… — И перевёл разговор на новые рельсы, кивнув на стоявший в углу футляр от ружья: — А вы, Александр Павлович, охотник?..

Попов оживился. Он встал, подошёл к футляру, щёлкнул кнопками и с нескрываемым удовольствием достал охотничье ружьё — новенькое, блестевшее воронением и свежим лаком.

— Охотник, любитель оружия и, не буду скромничать, неплохой стрелок к тому же! — сказал он гордо, и, если бы в его глазах не светилось счастье коллекционера, добывшего вожделенную вещь, его слова прозвучали бы хвастовством.

— Это «ижевка», ИЖ-58! Ах, красавица… — Он передал Тихонову ружьё. — Ложа — ореховая, посмотрите, какая великолепная резьба по дереву! А? К тому же — двустволка!

— М-да, оружие серьёзное, — сказал Тихонов, внимательно осмотрев ружьё. — Но оно ведь не нарезное, гладкоствольное?..

— Ну и что же, что гладкоствольное! — возмутился было Попов и тут же объяснил снисходительно: — Зато калибр — двадцать восемь, медведя положить можно!

— Да у вас разве в Кинешме медведи встречаются? — с сомнением спросил Тихонов.

Попов пожал плечами:

— Вообще-то про медведей я не слыхал. Но всё-таки приятно.

Тихонов встал:

— Спасибо за чай, варенье и беседу.

— Да что вы! — замахал руками Попов. — И того и другого — сколько угодно. А жена вот-вот из города вернётся — тогда разговоры наши до полуночи продлятся. — Попов весело засмеялся. — Заходите.

— Очень возможно, что я вас ещё побеспокою. Вы уж извините…

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒