Услуги адвоката. 4 страница

- С возвращением, брат! – произнёс он взволнованно. – Рад твоему решению!

Омер крепко пожал протянутую ладонь и ответил:

- Я тоже! – он оглянулся на затаивших дыхание сотрудников и громко спросил: - Ну что, начинаем работу над осенней коллекцией?

Народ радостно загудел, а Синан крепко обнял Омера и восторженно заявил:

- Узнаю своего брата!

- Пойдём к тебе, - в ответ тихо произнёс Омер. – Есть разговор.

Партнёры разместились в удобных креслах и внимательно посмотрели друг на друга.

- Рассказывай, - велел Синан. – Как Дефне?

- Слава Всевышнему, лучше, - Омер улыбнулся, но глаза оставались печальными. - Доктор говорит – через пару дней сможем забрать её домой.

- Как же я рад это слышать! – искренне воскликнул Синан и спросил: - Тогда, что же тебя тревожит? Исо наезжает? Или родные Дефне?

Омер покачал головой.

- Нет. Мы поговорили с Исо открыто, а Топалы ведут себя пусть и не доброжелательно, но сдержанно. А вот Дефне… Она хочет полностью отрезать меня от себя. Требует, чтобы я подписал бумаги на развод. Ищет работу… Синан, я знаю, что она больше двух месяцев не появлялась на рабочем месте и по правилам фирмы мы обязаны её уволить, но я прошу тебя сделать исключение.

- Да о чём разговор?! Конечно сделаем. Но… захочет ли Дефне вернуться в Пассионис?

- Вот об этом я и хочу попросить тебя, - отбросив свою сдержанность, горячо заговорил Омер. – Поговори с нею. Вы всегда были на одной волне и понимали друг друга. Я знаю – она прислушается к тебе! Дефне, ведь, душа Пассиониса. Я говорю так не потому, что она и моя душа тоже, а потому, что Дефне не будет нигде больше настолько необходима, как здесь. Ни на одной другой работе она не будет так счастлива. Я уверен в этом.

- Хорошо! Хорошо, не волнуйся, - Синан накрыл сжатую в кулак руку Омера своей. – Я поговорю с Дефне.

***

Как же долго тянется время в больнице. Дефне надоело бесконечное лежание, от планшета разболелась голова. А ещё очень хотелось принять душ. Но доктор разрешения не давал и Дефне не рисковала самовольничать. И всё же спросила у медсестры, когда та пришла делать укол. Та ответила, что, безусловно, можно. Чуть позже она освободиться и поможет Дефне-ханым. Но то ли забыла, то ли была занята, прошло уже больше часа, а она так и не пришла.

Прислушавшись к себе и решив, что сил искупаться самой у неё достаточно, Дефне встала с постели. Одёрнув больничную сорочку, она постояла пару минут и босиком сделала шаг в направлении ванной комнаты.

И надо же было именно в этот момент в палату войти Омеру. Увидев Дефне стоящую посреди палаты, он бросил на пол пакет и, в два шага преодолев расстояние, подхватил её на руки.

- Ты что делаешь? – возмутился он.

- Иду в душ, - ответила она.

- Почему одна? Разве медсестра не могла тебе помочь? – Омер развернулся и понёс её в ванную комнату.

- Она занята, а я чувствую себя хорошо. И мои ноги меня прекрасно носят. Так что, будь добр, поставь меня на них.

- Ну да, сейчас, - иронично ответил Омер и, нажав локтем на дверную ручку, распахнул дверь в ванную.

Он занёс Дефне в выложенное белой плиткой помещение и поставил на ноги прямо в поддон душевой кабинки.

- Выходи, - велела она.

Её глаза метали колючие искры. Как же Омер был счастлив их видеть! Пусть сердится, ругается, язвит. Только не равнодушие и пустой взгляд.

- Нет. Я не оставлю тебя здесь одну. Просто отвернусь.

- Издеваешься? – Дефне прищурила глаза и искры стали ещё ярче. – Или правда думаешь, что я буду принимать душ пока ты здесь?

- Как хочешь. Не будешь, тогда давай я отнесу тебя в палату, - спокойно предложил Омер.

- Офф! – Дефне резко задёрнула шторку. – Отворачивайся.

Он послушно отвернулся. Даже глаза закрыл. Но слух улавливал малейшие звуки. Шорох снимаемой одежды, шелест воды, щелчок открываемого тюбика с шампунем. А воображение художника дорисовывало остальное… Кровь быстрее побежала по венам, горячим потоком разнося по телу возбуждение.

«Иппликчи! - возмутился внутренний голос. – Ты нормальный? Дефне только второй день как пришла в себя, измученная, на ногах еле держится, а ты уже мечтаешь чёрт знает о чём! К тому же, она видеть тебя не хочет. С этим что будешь делать?»

«Любить!!!» - мысленно рявкнул Омер.

- Можешь подать мне полотенце? – послышался сердитый голос Дефне.

Она ещё спрашивает? Омер открыл глаза и огляделся. Стопка полотенец лежала на полке у противоположной стены. Там же лежали чистые сорочки. Он взял по одной вещи из каждой стопки и повернулся к душевой кабинке. Сквозь матовую шторку просвечивался тоненький силуэт.

- Держи, - он встряхнул и протянул полотенце. Худенькая рука показалась из-за шторки и выхватила его. – Здесь ещё чистая рубашка. Возьмёшь?

- Спасибо.

Снова из-за шторки показалась рука. Омер вложил в неё рубашку и закрыл глаза. Аллах! Будь милосердным! Пусть лёд вокруг сердца Дефне растает. Пусть она найдёт в себе силы выслушать и простить.

Зашуршала, открываясь, шторка и Дефне, одетая в голубую, широкую сорочку и с тюрбаном из полотенца на голове, настороженно глядя на него, попросила:

- Принеси из палаты тапочки. Я забыла.

- Зачем? – удивился Омер и одним движением подхватил её на руки.

– Ты и так много сил потратила на душ.

Он отнёс её в палату и посадил на кровать.

- Я видел в ванной фен. Сейчас возьму и высушу тебе волосы.

Омер направился в ванную, а Дефне крикнула ему в след:

- Я сама высушу, – он сделал вид, что не услышал, и рассерженная Дефне язвительно добавила: - Тебе пора возвращаться к своим важным делам.

Омер вернулся в палату с феном в руках. Включил его в розетку и, удерживая одной рукой, второй сдёрнул с её головы тюрбан.

- Дефне, ты повторяешься, - язвительно пробурчал он. – Я уже говорил тебе: ты – моё самое важное дело. Не вертись и дай мне спокойно высушить твои волосы.

Загудел фен. Тёплый воздух приятно защекотал кожу. Дефне невольно прикрыла глаза. Забота Омера была такой трогательной… заставляла так сладко сжиматься сердце… Ах если бы причиной для неё была любовь, а не чувство вины.

Заботливо высушенные и расчёсанные волосы заструились по узенькой спине огненным шёлком. Омер не мог на них насмотреться. Как же он соскучился. Осторожно он взял в руки прядь и склонился чтобы поцеловать, но Дефне отстранилась и посмотрела предостерегающе. Омер вздохнул, выпустил с пальцев локон и отошёл от кровати. Поднял с пола брошенный впопыхах пакет и достал из него небольшой мольберт, карандаши и папку с белыми листами бумаги.

- Я подумал – тебе скучно лежать без дела. Почему бы не заняться рисованием.

Глаза Дефне на мгновение вспыхнули радостью, но тут же погасли.

- Не стоило утруждаться. Я не хочу рисовать, - холодно ответила она.

У Омера заныло сердце. Он положил принадлежности для рисования на тумбочку и направился к двери. Но взявшись за ручку, оглянулся и посмотрел на девушку, которая была для него всем. Которую он оттолкнул, предал её доверие, оставил умирать от боли. Омер понимал её новые чувства и не винил за них. Он заслужил. Тысячу раз заслужил. Но отказаться от неё не мог. Просто не мог. Зачем ему жизнь без неё?

- Не отказывайся от того, что ты любишь, из-за обиды на меня, - попросил Омер. – Я этого не стою…

Он вышел из палаты и закрыл за собой дверь. Проходившая по коридору медсестра хотела что-то ему сказать, но увидев полный горького отчаяния и решимости взгляд, передумала и молча прошла мимо. Омер до скрежета сжал зубы. Он сам виноват в том, что его добросердечная, милая, тёплая Дефне исчезла. И только он может вернуть её обратно.

Он вернёт!

Ближе к полудню следующего дня на узкую улочку махали въехали два огромных, дорогих, статусных автомобиля. Они медленно, словно крадучись, проехали мимо вереницы домов и остановились прямо возле дома Топал. Любопытные кумушки облепили окна, а самые нетерпеливые вышли на улицу. И все, как по команде, застыли с выпученными глазами и открытыми ртами, когда увидели, что же за гости пришли к порогу дома тётушки Тюркян.

Как вернуть счастье

Омер вышел из машины, принял с рук Шюкрю поднос с подарками, но звонить в дверь не спешил. Он остановился, чтобы подождать деда, который приехал на второй машине, а ещё – дать возможность любопытным соседям рассмотреть себя со всех сторон.

А посмотреть было на что. Сегодня он оделся с особой тщательностью, потом нанёс визит к своему парикмахеру. Борода исчезла, превратившись в длинную щетину и волосы приняли привычный, аккуратный вид. Омер в своём обычном, безупречном виде, появился у дверей семьи Топал. Опираясь на палку, к нему подошёл старший из Иппликчи – дедушка Холюси.

- Ну что, сынок, - обратился он к внуку, - стучи в дверь.

Омер, игнорируя звонок, костяшками пальцев ударил по деревянной обшивке двери. Внутри дома послышались голоса, затем шаги и дверь открылась. Бабушка Тюркян вышла на крыльцо и остановилась в растерянности. Лишь переводила изумлённый взгляд из одного мужчины на второго.

- Доброе утро, бабушка Тюркян, - поклонился Омер и, на глазах у всей улицы, поцеловал ей руку.

- Доброе утро, госпожа Тюркян, - поздоровался дедушка Холюси. – Мы пришли с добром чтобы засвидетельствовать почтение родным нашей драгоценной невестки Дефне.

Дедушка говорил громко, чтобы навострившие уши соседки, которые стояли неподалёку, услышали каждое слово. Бабушка, не понимая, что происходит, отступила в сторону и, указывая рукой на дверь, произнесла:

- Добро пожаловать!

Мужчины вошли в дом, а Тюркян тейзе, прежде чем пойти вслед за ними, гордо вскинула голову и посмотрела свысока на кумушек. Те стояли, словно громом поражённые. Как? Почему? Ведь такого не может быть! Иппликчи сами, ещё и с подарками, пришли к порогу Тюркян и старший назвал Дефне драгоценной невесткой! Вот это новость так новость!

Холюси-бея и Омера усадили на стареньком диване в уютной и чистой гостиной. Бабушка и ошарашенная Нихан разместились на диванчике по другую сторону низкого столика. Эсра в кухне варила кофе.

Омер молчал. Он уступил право начать разговор деду и тот заговорил.

- Уважаемая госпожа Тюркян, мы знаем, что причинили вашей семье много горя, но будьте милосердны и выслушайте нас. Мой сын и невестка, да и я сам, поступили плохо. Навязали детям ложь, из которой они никак не могли выбраться. Расставались, страдали…Но они любят друг друга и будут несчастны, если их пути разойдутся.

- Холюси-бей, - возразила бабушка, - но ведь Омер сам захотел развестись. Я понимаю, что он уехал сгоряча. Разозлился, обиделся... Но на развод он подал через два месяца, а значит осознанно так решил. А наша девочка, - в глазах Тюркян тейзе заблестели слёзы, - она так страдала.

- Госпожа Тюркян, - заговорил Омер. - Подать на развод – это моя ошибка. Самая большая ошибка. Мне стыдно признаться в причинах, побудивших меня сделать это, но поверьте – я раскаиваюсь в них. Я люблю Дефне. Очень люблю. Она – моя жена и останется ею.

- Но тогда, что ты хочешь от меня? – спросила Тюркян.

Нихан, что было совсем на неё не похоже, сидела молча. Эсра, которая принесла поднос с кофе, поставила его на стол и села рядом с бабушкой. Обняв её и прижавшись головой к плечу, пристально посмотрела на Омера. Он не прятал взгляд. Смотрел открыто и в тёмных глазах отражались все его чувства.

- Лишь одного, - ответил Омер на вопрос бабушки. – Хочу, чтобы вы позволили мне попросить у вас прощения за всё то горе, которое я вам причинил. Я раскаиваюсь и сожалею о том, как поступил с Дефне, когда она рассказала мне правду о той бесчестной игре, в которую втянули её мои тётя и дядя. Если бы я мог вернуть время вспять, то ни за что бы не оставил Дефне. Не уехал бы…

Он умолк на полуслове и только вздохнул тяжело. Тюркян тейзе, глядя на него, всплеснула руками и сложила их перед грудью в молитвенном жесте. Жалостливо покачала головой и произнесла:

- Сыночек Омер, да разве же я сержусь на тебя. Твоей жизнью играли и тебя нельзя осуждать за то, что ты разгневался и ушёл. Но Дефне… Я не могу допустить, чтобы подобное повторилось…

- Тюркян-ханым, - Омер подался вперёд и посмотрел ей прямо в глаза, - Клянусь. Подобное не повториться.

Но бабушка лишь скорбно поджала губы.

- Это ты сейчас так думаешь. Но что если Дефне опять рассердит тебя и обидит? И ты снова оставишь её и уйдёшь? Что будет с нею? Нет, - она покачала головой, - пусть всё остаётся как есть. Вы разведётесь и каждый заживёт своей жизнью.

У Омера опустились руки. Он не знал, что ещё сказать и как убедить дорогого для Дефне человека в том, что он изменился и никогда больше не станет прежним. Что жена – смысл его жизни. И что бы она не сделала в будущем, какую бы ошибку не совершила, он не оставит её. Не отпустит руку.

Эсра, которая внимательно наблюдала за лицом Омера, повернулась к Тюркян-ханым и, серьёзно глядя ей в глаза, спросила:

- Бабушка, а будет ли Дефне счастлива в этой своей новой жизни без Омера?

В комнате воцарилась тишина. Все смотрели на девочку. Бабушка удивлённо, Нихан с восхищением, Омер – с благодарностью. А господин Холюси улыбнулся ей доброй улыбкой и обратился к Тюркян.

- Госпожа Тюркян, а ведь ваша внучка права. Убегая от возможных обид, расставаясь из-за страха новой боли, не потеряют ли Дефне и Омер самое важное – своё счастье.

Бабушка опустила взгляд и задумалась. Она хотела для Дефне счастья. Её дорогая девочка заслуживает его, как никто другой.

- Тюркян тейзе, - заговорила Нихан, - Дефне никогда не разлюбит Омера. Я это знаю точно. Если мы оградим её от него, то сделаем очень несчастной.

- Аллах-Аллах! Наехали все на меня, - запричитала бабушка. – А если Дефне сама не захочет вернуться к Омеру? Что я тогда смогу сделать?

- Султанша Тюркян, - осуждающе протянула Нихан. - Ты ли это? Когда тебя останавливала такая ерунда, как чьи-то заблуждения?

Бровь Тюркян-ханым медленно поползла вверх, плечи расправились, а в прищуренных глазах появился хитрый блеск. Нихан громко выдохнула и заявила:

- Ну вот так-то лучше. А то заладила: «Что я могу сделать? Если не захочет?» - Она так правдоподобно сымитировала голос бабушки, что господин Холюси, Эсра и сама Тюркян рассмеялись, и даже Омер улыбнулся скупой улыбкой. – Разрабатываем план «Вернуть Дефне счастье». Чур, я мозговой центр!

Дефне сутки боролась сама с собой. Старалась не смотреть на принесённые Омером принадлежности для рисования, но взгляд снова и снова возвращался к ним. Кончики пальцев покалывало от желания взять карандаш. Перед мысленным взором появлялись картинки и душа требовала отобразить их на бумаге. В результате она не выдержала. Установила на коленях мольберт, прикрепила к нему лист бумаги и погрузилась в свой собственный мир. Она рисовала туфли. Чёрные, как её боль. В переплетении алых ремешков таилась страсть, а каблук был настолько высоким, тонким и дерзким, что от одного взгляда на него кружилась голова. Острый носок и изящные линии обещали женщине, что именно в этих туфельках она уверенно поднимется на вершину и останется там навсегда. Потому, что достойна её.

Закончив рисунок, Дефне отложила в сторону карандаш и посмотрела на свою работу придирчивым взглядом. И призналась самой себе, что она ей нравится. По-настоящему. То, за что Омер раньше критиковал её работы, исчезло.

«Потому, что я стала другой, - призналась сама себе Дефне. – Я больше не боюсь. Ничего. Мне больно, но я не боюсь».

Она встала с кровати и подошла к окну. Положив на подоконник рисунок, распахнула створки и подставила лицо горячему августовскому ветерку. Он трепал волосы, обдувал лицо, пробирался под широкую больничную рубашку. Наполнял лёгкие и ласково касался опущенных ресниц.

«Ветер продолжает дуть, - с тоской подумала Дефне, - но уже не для нас…»

Омер неслышно вошёл в палату и остановился не в силах отвести взгляд от тоненькой фигурки на фоне ярко освещённого, открытого окна. Солнечные лучи медными бликами играли на волосах, просвечивали тонкую ткань свободной рубашки, целовали бледную кожу. Дефне стояла неподвижно. Её голова была чуть откинута назад, а тонкие руки удерживали створки окна. Как во сне Омер подошёл к ней и, легонько прикоснувшись к волосам, потянулся чтобы обнять. Но стоило ему дотронуться до её плеча, как она вздрогнула и, отошла в сторону. Когда оглянулась, её глаза обжигали холодом, а на лице застыла маска невозмутимого безразличия.

- Омер, у тебя нет дел, что ходишь сюда каждый день? – спросила она с неприкрытой иронией в голосе. А внутри замерла завороженная. Омер сбрил бороду, подстригся и снова стал похожим на её Омера – безупречного, идеального…

- Странный вопрос, - парировал он, со всех сил стараясь не показать своё разочарование. – Моя жена в больнице. Где ещё я должен быть?

«Там, где был все эти месяцы – в Марселе. С Из», - подумала Дефне, а в голос ответила:

- Со мной уже всё хорошо. Можешь вздохнуть спокойно и отправляться туда, куда зовёт тебя твоё сердце.

Омер подошёл ближе. Не отрывая взгляда от её лица, протянул руку и осторожно заправил за ухо рыжую прядку.

- А если я сейчас там, где моё сердце.

На миг в глазах Дефне полыхнуло пламя и тут же погасло. Она обошла Омера и подошла к кровати. Присела на краешек и, устало глядя в открытое окно, попросила:

- Не надо, Омер. Ты, в отличии от меня, никогда раньше не лгал… не говорил громких слов. Не говори их и сейчас.

- Я не лгу! – он подошёл и присел рядом. – Дефне, выслушай меня.

Она посмотрела ему в лицо и спросила:

- А ты выслушал меня?

Он виновато опустил голову. Дефне права. Тысячу раз права. Он просит её выслушать и понять, а сам, тогда, после свадьбы, не дал ей такого шанса.

- Но ведь ты не такая, - сдавленно ответил он. – Твоё сердце больше… добрее. Оно всегда умело прощать…

- Хватит, Омер! – прервала его Дефне. В её голосе звенела горькая решимость. - Мне не за что тебя прощать. Ты поступил так, как как считал нужным. И я принимаю твой выбор. Я много думала и поняла – мы слишком разные. Я не умею жить по правилам, а ты не можешь любить меня так, как мне необходимо. А значит – наши дороги с этого момента разойдутся в разные стороны.

В груди саднило. Её слова убивали. Он не хотел слышать их, не хотел воспринимать. Не хотел впускать их в своё сознание и свою жизнь. Он попытался объяснить:

- Я тоже много думал, Дефне. И понял, что мне плевать. На правила, на принципы…

Дверь открылась так неожиданно, что оба вздрогнули. В палату вошла медсестра. Улыбаясь доброжелательной улыбкой, она поставила на тумбочку лоток из нержавеющей стали и обратилась к пациентке:

- Госпожа Дефне, нужно сделать уколы.

Дефне выжидающе посмотрела на Омера.

- Хорошо, хорошо, - он встал с постели и в примиряющем жесте поднял руки вверх. – Я отворачиваюсь.

- А выйти за дверь в голову не пришло? Нет? – язвительно пробормотала за его спиной Дефне.

Омер лишь пожал плечами. Его внимание привлёк рисунок, который лежал на подоконнике. Он подошёл и взял его в руки. Одного взгляда было достаточно чтобы понять – работа Дефне безупречна. В ней нет даже тени страха. В линиях и штрихах исчезла наивность и появились сила и уверенность. Дерзость. Свобода. Ему стало больно от осознания того, что именно дало толчок такой смелости. И горько, что прежней, доверчивой и простодушной, Дефне больше нет.

- Очень красиво, - произнёс он.

Дефне словно не услышала. Она, прислонившись к изголовью, полусидела на постели и смотрела на медсестру, которая закрывала лоток с шприцами. Улыбнувшись пациентке и пожелав выздоравливать, она вышла из палаты. Омер обернулся и тихо позвал жену:

- Дефне, - она посмотрела на него, - помнишь тот конкурс для Олис? – Дефне кивнула. – С этим рисунком ты бы выиграла у меня.

Она криво усмехнулась и отвела взгляд в сторону.

- Не важно. Это больше не имеет значения.

Омер больше не мог выносить её отстранённости. Положив на подоконник рисунок, сел на кровать и сжал ладонями её плечи.

- Дефне, что ты говоришь?! Твой талант не имеет значения? Тогда что имеет? – он смотрел ей в лицо, но она не поднимала глаз. И молчала.

– Нарисованная тобой модель может стать хитом сезона для Пассионис.

Ресницы взметнулись вверх и Дефне обожгла его взглядом. Но голос звучал спокойно. Даже отстранённо:

- Забирай. Рисунок твой.

В груди стало нестерпимо больно. Он обхватил ладонями её лицо и поднял его к себе. Удерживая и всматриваясь в глаза, с отчаянным желанием достучаться до неё, произнёс:

- Да разве дело в рисунке? Главное – это ты! Твоё счастье. Твой успех!

- И Пассиониса, - в голосе Дефне едва уловимо звенела ирония. Она пугала Омера. Он не понимал причин её появления. Не сводя с неё глаз, он настороженно ответил:

- И Пассиониса. Ведь ты его часть. Одна из самых важных.

Дефне убрала от своего лица его руки, отвернулась и коротко рассмеялась.

- Никогда не слышала ничего глупее. Моё присутствие в Пассионис было слишком коротким, чтобы я могла оставить там свой след.

Омер чувствовал, что начинает злиться. Её упрямство, то, что она не желала услышать его и понять, но при этом иронично язвила, заводили и поднимали в груди волну гнева. И все обещания, которые он давал себе, летели к чёрту.

- Ты и обо мне так думаешь? – спросил он. – Что не оставила след в моём сердце?

Её глаза, когда она посмотрела на него, были тёмными и непроницаемыми. Ни один мускул не дрогнул на бледном лице. С абсолютной уверенностью она ответила:

- Да.

Её ответ взорвал мозг. Слова рассыпались на буквы, вертелись юлой и не желали складываться в фразы. Он хотел сказать, что она ошибается. Что его сердце принадлежит только ей одной. Что он не может без неё жить. Что любит. Но голос не слушался. И Омер сделал единственное, что могло выразить его чувства – наклонился и поцеловал. Он прижался к сомкнутым губам с неистовым желанием растопить ледяную броню, в которую Дефне заковала своё сердце. Но она не отвечала. На его отчаянные попытки разомкнуть её губы, настойчиво сжимала их крепче. Она не сопротивлялась, но худенькое тело в его руках напряглось и одеревенело. Когда Омер отпустил её губы, Дефне вытерла их тыльной стороной ладони. Рука заметно дрожала. Голос, когда она заговорила, звучал сдавленно:

- Зачем? Что ты от меня хочешь? Чего пытаешься добиться?

Её жест больно уколол сердце. Мысли ещё кружились смерчем, но Омер сумел выдернуть из них пару фраз:

- Хочу, чтобы ты … дала нам шанс.

Да что же он делает с ней? Дефне хотелось закричать, ударить его, высказать в лицо всё, что думает о нём и его просьбе. Но она молчала. Только смотрела в умоляющие глаза.

Однажды он полетел залечивать свои раны к Из. На неё, Дефне, и на её страдания ему было плевать. Пусть и теперь катится к своей первой любви, а её оставит в покое.

Она выжила, и теперь знала, что сможет зажать в кулак свои чувства и продолжать жить без него.

- Уходи, - велела твёрдо, и когда он дёрнулся к ней, выставила вперёд руку. – Не прикасайся. Закончилось, Омер. Наша история закончилась. Уходи!

Он смотрел на неё. Такую худенькую. Почти бестелесную. На впалые щёки, тонкую шею, глубокие впадины ключиц. Она казалась хрупкой и беспомощной. Но в глазах горел огонь такой несокрушимой силы, что мог своим пламенем расплавить камень.

Омер покачал головой.

- Не закончилась. Мы многое пережили. Переживём и это.

- Ты что не понимаешь?! – закричала Дефне. Холодное спокойствие и равнодушие разлетелись на куски. Её лицо исказилось от боли. Голос звучал отрывисто и звенел от муки. – Нет нас, нет! И никогда не было! Был ты, великолепный, идеальный Омер Иппликчи и глупая Дефне, которая растворилась в тебе без остатка. Знаешь почему я лгала тебе? Целый год лгала? Потому, что не хотела, чтобы ты страдал. Не хотела, чтобы ты оттолкнул свою семью и друзей, замкнулся в своём гордом одиночестве. Хотела, чтобы ты был спокоен и счастлив. Ты думаешь мне было легко? Я каждый день умирала от страха и вины, от беспомощности и проблем, которые давили катком. Меня мучила совесть. Убивало бессилие. Я отчаянно искала деньги, чтобы закрыть долг перед твоей семьёй и каждый раз косячила. А ты распинал меня за эти косяки. Потому, что безупречный Омер Иппликчи никогда не торгует совестью. А я торговала! Торговала, понимаешь?! Потому, что у меня не было другого выхода. Мне нужно было вытащить брата из передряги живым и невредимым, нужно было удержать на плаву семью, а потом, когда ты ворвался в моё сердце – оградить тебя от боли... Я влюбилась в тебя! Так влюбилась… Всем сердцем, каждой клеточкой. Ты был воздухом, которым я дышу, солнечным светом, теплом… Но ты не испытывал таких чувств. Теперь я это понимаю. Каждый раз уходил, вычёркивал меня из своей жизни, отрезал, не жалея и не сомневаясь. А теперь ты говоришь переживём?

Она смотрела своими пронзительными янтарными глазами. В душу смотрела. И душа под этим взглядом корчилась от стыда. Каждое её слово калёным железом ложилось на сердце и жгло адским огнём. Сколько же пришлось пережить его Дефне, а он…

- Дефне, ведь я не знал… - он попытался оправдаться, но слова были такими жалкими, что его затошнило от их убогости.

- А если бы знал? Было бы по-другому? Ты бы не ушёл? Не бросил меня? Не оборвал связи с семьёй и Синаном?

У Омера не было ответа. Точнее, он был, но от его страшной правды хотелось выть.

Не дождавшись объяснений, Дефне продолжила:

- У нас не получилось. И не получится. Мы слишком разные. Наши орбиты вращаются в разные стороны и никогда не состыкуются, - она судорожно вздохнула. - У меня тоже есть принципы, Омер. Простые, но для меня они имеют огромную важность. Я сделаю что угодно для спасения своей семьи. Что угодно! А ещё мне необходимо, чтобы меня любили безусловной любовью. Меня, понимаешь? Вот такую, неидеальную. Со всеми моими ошибками и страхами. И, наконец, я должна быть единственной для любимого. Последнее я поняла уже здесь. Я всегда смирялась. С Ферьяль, Из, Фикрет. Находила тебе оправдания. Винила себя. Думала, это я не такая. Недостаточно хорошая для тебя, раз ты смотришь на других и думаешь о них.

- Дефне, это чушь! – последние её слова возмутили Омера, и он наконец вышел из ступора. – С момента как полюбил тебя, я не думал больше ни о ком!

- Правда? – горечь и обида изменили её голос до неузнаваемости. – Если не думал, то почему был так уверен, что не будь меня ты полюбил бы Фикрет?

И снова она ударила словами в солнечное сплетение и вышибла с груди воздух. Снова он не знал, что ответить. А Дефне ждала. Хотела услышать, что ошибается. Что придумала себе проблему, которой не существует. Не дождалась.

- Молчишь? – мягко, но бесконечно печально спросила она. – Ладно. Это уже не важно. В любом случае я больше не буду мириться с другими женщинами и соглашаться на вторые роли. Не позволю разрушать себя. Никому.

- Дефне, нет никаких других женщин. Ты – единственная на кого я смотрю, о ком думаю, - горячо заговорил Омер, но она снова перебила его.

- И потому ты уехал именно в Марсель?

Догадка молнией пронзила мозг.

- Ты думаешь, что я уехал к Из? – Дефне молчала, но ответ легко можно было прочесть в её глазах. – Милая, ты ошибаешься. Уезжая из Стамбула, Из оставила билет с открытой датой. Я нашёл его среди документов… тем утром. Мне было всё равно куда лететь, и я полетел в Марсель. Но это ничего не значит.

Он так хотел, чтобы она ему поверила, но Дефне лишь нахмурилась и попросила:

- Омер, не оправдывайся. Это тебе не идёт. Осознанно или нет… не важно. Не имеет значения. Мы всё равно больше не увидимся. Завтра меня выпишут домой, и я вернусь в свой простой мир. А ты вернёшься в свой. Подпишешь документы на развод, адвокат завершит формальности, и мы станем друг для друга лишь воспоминанием.

Она говорила эти кощунственные слова так просто. Без запинки и паузы. Словно фразы давно сложились в её голове и сейчас язык лишь озвучивал их. Омеру стало страшно. Он осознал, что Дефне не лукавит, не рисуется, не пытается надавить на совесть. Она действительно приняла решение и выбрала свою дорогу. Но он тоже выбрал. И не свернёт с неё ни за что на свете.

Омер склонился к её лицу и сжал ладонями тонкие руки чуть выше локтей. Глядя в глаза с расстановкой произнёс:

- Никогда! Я ни за что не подпишу бумаги на развод. Не откажусь. Найду возможность видеть тебя каждый день до того момента, когда ты вернёшься в наш дом.

- Нашего дома нет и никогда не было. Есть твой, - упрямо возразила Дефне.

- Наш, любимая! Всё, что моё – твоё. Мы семья, - он склонился ещё ниже и поцеловал её в лоб.

Дефне уперлась ладонями ему в грудь и, собрав все силы, оттолкнула и закричала:

- Ты не слышишь меня?! Какая семья? Я тебе душу наизнанку вывернула. Рассказала всё. А ты словно специально отказываешься понимать меня. Не можем мы быть вместе, не можем! Не мучай меня больше. Уходи!!!

- А тебе не приходит в голову, что я так же хочу вывернуть наизнанку душу?! – голос Омера тоже сорвался на крик.

Дефне ссутулилась, закрыла лицо руками и замотала головой.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒