ЦВЕТНАЯ ВКЛЕЙКА 8 страница

“Когда я приехал, у нас было меньше недели до начала тура Napalm в компании Morbid Angel, Carcass и Bolt Thrower” – вспоминает Митч Харрис. “Первые семь концертов я ехал на автобусе, ничего особо не происходило. И я такой: “Какого хрена я делаю?” Я выучил все песни. Я был готов стать участником группы”. А потом оказалось, что я не могу поехать в европейский этап тура, поэтому я фактически прилетел туда и проторчал там целый месяц.

“И я такой, постойте-ка секундочку, Мик никого не спрашивал, будет ли нормально, если я приеду на целый тур?” – продолжает он. “Никто не знал. Вот тогда я понял, насколько важно общение. Я хочу сказать, я по-прежнему жил в свое удовольствие. Но я подумал: “Сейчас было бы неплохо вернуться. Если я вернусь домой, то уже не стану возвращаться. Я верю в это. Я выдержу”.

С Митчем Харрисом в качестве зрителя, обновленные Napalm Death были готовы к своему первому американскому выступлению в декабре 89-го, концерту в легендарном нью-йоркском рок-клубе CBGB, в компании Prong и Blind Idiot God. Пирсон и Мартин Ньюсбит сопровождали группу в Нью-Йорк в надежде довести до ума американский контракт на дистрибуцию с Relativity Distribution и филиалом Records Combat Records. За несколько недель до этого Пирсон получил звонок от директора по продажам Combat Алана Бекера по поводу прихода Джима Уэлча, нового гастрольного директора по промоушну и международного помощника по лицензированию Combat.

“Джим Уэлч – это парень, которого основатель Relativity и президент Барри Кобрин увидели на концерте Prong” – вспоминает Бекер. “Он прыгал, на нем была клевая футболка, и он выглядел клево. Барри просто подошел к нему и сказал: “Привет, работа не нужна?”

Джеймс Мерфи с Death, 1990г.

“Я хотел подписать контракт на дистрибуцию с Earache просто потому, что я всегда покупал их импортные пластинки” – говорит Уэлч. “Я был без ума от этой музыки, и когда вышла первая пластинка Napalm и стала неплохо продаваться, я сказал себе: “Я должен позвонить этому парню”.

“Алан Бекер был первым, кто связался со мной в Штатах по поводу контракта на дистрибуцию” – говорит Пирсон. “Он сказал только: “Мы хотим выпустить некоторые из ваших пластинок – Napalm Death навели тут немало шороху”.

Один из тех, кто пел дифирамбы Napalm Death и Earache в Нью-Йорке, это Дэнни Лилкер. Долговязый басист уже был неплохо известен в трэш-метал кругах благодаря своей работе с Anthrax, S.O.D. и Nuclear Assault, последние из которых стали предметом продолжительного спора между лейблами IRS Records и Combat в 1990-ом. Пока будущее Nuclear Assault было весьма туманно, и с появлением интереса к экстремальной музыке, Лилкер создал взрывную грайндкор-формацию Brutal Truth, добавив в состав Кевина Шарпа из CMJ позднее в том же году.

“Я дружил со многими группами вроде Carcass и Napalm, они дарили мне футболки и я их носил” – рассказывает Лилкер. “Порой я носил их, а у нас была фотосессия с Nuclear Assault, и не успеешь оглянуться, как мое фото оказывается на обложке альбома”.

“В те годы он был ходячим билбордом Earache” – рассказывает Пирсон. “Он бесспорно помогал. Combat стали покупать пластинки для распространения, и они очень неплохо продавались. Тогда они предложили лицензионное соглашение всему лейблу, что было здорово для меня. Я никогда раньше не занимался лицензированием, даже не знал, что это такое и с чем его едят. Мне пришлось обратиться к адвокату и понять, в чем там суть”.

К счастью для Earache, Combat не были новичками в дэт-метал. Когда лейбл заключил трехлетнее лицензионное соглашение с Earache в 1990-ом, Combat уже с успехом выпустили пару-тройку пластинок Possessed, а также две пластинки успешной группы этого жанра Death. Но до того, как аварийная команда Чака Шульдинера смогла довести до ума свой третий релиз на Combat, они пережили еще одну смену состава с завершением второго пребывания в Death гитариста Рика Розза.

“Эрик Гриф уволил меня” – вспоминает Розз. “Он позвонил мне в Нью-Джерси и сказал, что группа больше не нуждается в моих услугах. Меня ни разу не увольнял Чак, даже в былые времена”.

“Чак заранее прикинул, какой хочет видеть группу” – говорит тогдашний басист Терри Батлер. “Проведя несколько лет в дороге, он не думал, что Рик сможет справиться с этой задачей с музыкальной точки зрения. Он увидел возможность вытурить Рика из группы и фактически выгнал его”.

Поначалу Шульдинер надеялся заполнить открытую вакансию гитариста юным музыкантом по имени Джеймс Мерфи, которого он встретил на концерте Death в 1989-ом.

“Чак позвонил мне и сказал, что у них есть местечко” – рассказывает Мерфи, который недавно переехал из Флориды в Атланту. “В тот момент я договорился поджемовать с парнями, поэтому у меня было странное чувство преданности своим приятелям. Я сказал ему: “Мне очень лестно, что вы позвонили мне и пригласили на прослушивание. Но я чувствую, что должен держать слово с другой группой”. Через два дня я сидел и кусал себе локти. Я понял: “Погоди минуту, я ведь обожаю Death. Какого черта я не могу играть в ней?” Я позвонил Чаку и сказал: “Чувак, я бы хотел пройти прослушивание. Не знаю, о чем я только думал”.

К несчастью для Мерфи, случилось так, что лавочка закрылась, так как группа взяла Марка Картера в состав днем ранее. Мерфи это не смутило, и он совершил восьмичасовую поездку домой к Терри Батлеру за неофициальным прослушиванием.

“Чак сказал: “Без проблем, чувак, если ты реально хочешь зайти так далеко, но мы уже нашли своего парня” – говорит Мерфи. “Я проделал огромный путь, привез гитару и маленький усилок. Настроился и сыграл две-три песни с “Scream” и “Leprosy”. Я записал свои соляки, и они такие: “Черт, он умеет играть эти вещи, круто”. Это был дружеский джем. Они понимали, что я смогу сыграть этот материал, но они не были готовы отпускать этого парня”.

[сверху вниз]: Terrorizer, сессия записи 1989г. Bolt Thrower, 1989г.

Через пару дней Мерфи вернулся в Атланту, и укладывал дерн в местной компании по благоустройству и озеленению, чувствуя, что упустил прекрасный шанс в одной из своих любимых групп.

“Я вернулся домой, и тут звонит телефон” – вспоминает Мерфи. “Звонил Чак, и он сказал мне: “Чувак, мы избавились от Марка. Он не тот, кто нам нужен. Мы знаем, что ты можешь сыграть этот материал. Если тебе нужно это место, просто приезжай”. Я собрал вещи в тот же вечер. Вздремнул три или четыре часа, сел в машину и погнал свою жопу назад во Флориду. Через день-два я уже был в репетиционной точке в Алтамонте-Спрингс с Death, работал над материалом с Чаком. С того дня, как я стал участником группы, у нас было три недели, прежде чем мы отправимся в студию, и было написано всего четыре песни. Я написал еще четыре песни с Чаком за эти три недели”.

Этот союз доказал свою эффективность как среди фэнов, так и среди критиков. Когда Death наконец выпустили свою третью пластинку “Spiritual Healing” в феврале 1990-го. Эта пластинка была быстро продана тиражом более 50 тыс. копий в одних только Штатах.

“Это было круто, потому что мы все были частью революционной музыки” – вспоминает Батлер. “Мы играли дэт-метал, но он был полон мелодий, то есть он был доступен слушателю”.

Лейбл Earache с его быстрыми более атональными группами представлял собой более коммерческий челлендж для Combat.

“Для Earache контракт с Combat дал нам преимущество над другими лейблами в завоевании Америки, потому что Combat вложили много времени и сил в раскрутку групп и их гастроли, а это довольно дорогое удовольствие, и они сильно подняли лейбл в Америке” – рассказывает Пирсон. “Они сделали ровно то, что должны были”.

А еще эта сделка дала Пирсону свободу, позволив сосредоточиться на поиске и продвижении музыкантов. Он добавил пару-тройку новых исполнителей в каталог Earache за несколько месяцев до того: бирмингемских дэт-грайндкорщиков Bolt Thrower, клавишную дэт-метал группу Nocturnus под управлением Майка Браунинга, и возглавляемый Джастином Бродриком монстр с электронной драм-машиной Godflesh, и при этом Пирсон практиковал то, что он называл “строгим контролем качества” в отношении исполнителей, которые заслуживали остроконечного логотипа Earache на своих пластинках.

“Ну, мы считали, что в наших руках находятся лучшие группы” – говорит Пирсон начистоту. “Мы не занимались типичными для этой сферы делами, потому что бизнес формировался иначе – исходя из увлечений. Если смотреть с позиции сегодняшнего дня, теперь, когда я более опытен в бизнесе, очевидно, что некоторое время мы были владельцами этой сцены. Я хочу сказать, мы забраковали демку Sepultura к пластинке “Schizophrenia”. Fear Factory – еще одна группа, которую мы завернули. Кажется, мы отправили им обратное письмо с текстом, что они звучат очень похоже на Godflesh и Napalm Death. Мы были довольно высокомерными. Но если бы у меня в тот момент были консультанты, нам бы следовало сказать: “Давайте подпишем их всех!” Тогда бы не было никакого Roadrunner”.

Возможно более проницательно, Пирсон сделал ставку на возобновившийся интерес к дэт-метал и грайндкор группам, которые никогда не выходили за уровень демок. Первая из них – лос-анджелесская грайндкор-формация Terrorizer, первоначально с участием Пита Сэндовала, далее в Morbid Angel, а затем гитарист Джесси Пинтадо из Napalm Death объединил силы с первым вокалистом Оскаром Гарсия для записи полноценной пластинки летом 1989г. Фронтмен Дэвид Винсент из Morbid Angel взял на себя функции басиста.

“На самом деле, Terrorizer были подписаны на Earache еще до того, как Morbid Angel подписали контракт с Earache” – рассказывает Винсент. “Когда мы взяли в группу Пита, им так и не выпал шанс записать пластинку. Когда я приехал в Англию и привез мастер-пленки пластинки “Altars of Madness”, я поговорил с Дигом о Terrorizer и сказал: “Привет, если тебе все еще интересно, отыщи бюджет и я найду гребаный способ, чтобы воплотить все в жизнь”.

“Ну, у Earache был интерес” – рассказывает Пинтадо. “Но они не располагали большим бюджетом и все такое. Мы с Оскаром просто запрыгнули в автобус и поехали туда. Ребята из Morbid Angel жили вместе. И мы остановились там на пару недель летом и записали пластинку. И Винсент в итоге стал играть на басу, потому что у нас не было аппаратуры для баса. Мы пошли в студию, записали и смикшировали ее за три дня”.

Massacre, флоридская демо-группа, куда входила пара-тройка бывших участников из набирающих популярность Death (вокалист Кэм Ли и гитарист Рик Розз) и два действующих участника Death (барабанщик Билл Эндрюс и басист Терри Батлер), получили внимание со стороны вокалиста Барни Гринвея из Benediction и Napalm Death, который щедро относил влияние своего вокала к стилю пения Ли. Благодаря разговору с Дэвидом Винсентом, Ли обнаружил фэнов своей бывшей группы из современной дэт-метал сцены.

Massacre в студии с Кроносом из Venom, 1991г.

“Дейв сказал мне: “Чувак, ты даже не представляешь, как обстоят дела за границей. В Англии многие обожают Massacre” – вспоминает Ли. “После этого Дейв сказал мне: “Слушай, чувак, ты должен собрать Massacre снова”, а я ему: “Как? Они все играют в Death!”

“Дэвид Винсент позвонил мне и сказал, что Дигби Пирсон был фэном группы и хотел выпустить пластинку Massacre” – вспоминает Рик Розз. “А потом вдруг Дэвид предложил сыграть на басу на пластинке. Я просто проигнорил его слова, потому что у нас не было группы. Терри и Билл по-прежнему играли в Death. А потом Дигби приехал во Флориду, и заглянул домой к Кэму. У меня был небольшой усилок и гитара, и я сыграл Дигби пару-тройку риффов. Кэм так и сел. И Дигби дал нам контракт. Он подписал меня и Кэма на Earache Records. У нас еще даже не было группы”.

“Я отлично помню, как дал им напутствие” – говорит Пирсон, “сказал им, что Napalm Death поют дифирамбы Massacre, и что пленки гуляют по Великобритании, Европе и Штатам. И при этом они так и не записали свою классическую пластинку, а они были обязаны это сделать. Я сказал им: “Соберите группу. Я дам вам денег и куплю аппаратуру в помощь”. Помню, как купил Рику целый кабинет Marshall. Я сидел на телефоне с кредиткой, купил его в одном флоридском музыкальном магазине, а потом отправил туда Рика забрать его вместе с гитарами и струнами. Но мне было пофиг, потому что нам нужна была пластинка Massacre.

“Джо Кангелоси, который в те годы играл в Whiplash, ушел из группы и уехал во Флориду” – говорит Розз. “Он жил со мной. Мой кореш Батч Гонзалес, который играл в Genitorturers, немного играл на басу, и мы начали джемовать, и презентовали материал Кэму. Мы только и делали, что джемовали, типа, каждый божий день. И примерно во время выхода “Spiritual Healing” группы Death, Билл и Терри отправились в европейский тур без Чака Шульдинера, фронтмена Death. Терри позвонил мне из Германии. Он такой: “Чувак, мы больше не играем в этой группе. Мы гастролируем без Чака”.

Розз и Ли приняли решение выгнать Кангелоси и Гонзалеса и реформировать Massacre с Эндрюсом и Батлером. Квартет наконец-то записал пластинку и выпустил свою дебютную пластинку “From Beyond” в 1991-ом, но этого было недостаточно, чтобы надолго удержать группу на плаву. Трения между участниками группы достигли кульминации в ходе их собственного европейского тура, и к 1992-му Massacre снова развалились.

“Они записали пластинку “From Beyond” и немного погастролировали, а потом опять довольно скоро распались” – говорит Пирсон. “Я до сих пор не понимаю, в чем их проблема ужиться друг с другом”.

Пирсон настаивал на выкапывании последней культовой грайндкор-группы – Repulsion из города Флинт, штат Мичиган. На удивление, Джефф Уокер и Билл Стир из Carcass, уже были заинтересованы в подписании группы. Эта парочка надеялась улучшить свое благосостояние путем создания лейбла звукозаписи, и эксплуатируя английскую Enterprise Allowance Scheme в том же ключе, в котором Пирсон создал Earache двумя годами ранее.

“Сперва я получил пленку первой записи Electro Hippies, и обратился с этой идеей к Revolver, лейблу, который занимался дистрибуцией продукции Earache в Англии” – вспоминает Уокер. “Revolver фактически платили за печать пластинок и конверты, они распространяли ее тоже, и все, что вам было нужно, это предоставить записи. Нужно быть идиотом, чтобы в свою очередь не заработать денег. Если ты надеялся продать хотя бы тысячу экземпляров, наверное, ты пошутил. И мы договорились выпустить Repulsion на Revolver. Диг узнал и едва не обосрался, потому что он думал, что мы пытаемся поступить как Heresy, то есть свалить от лейбла и начать свое дело, хотя нам это и в голову не приходило. Мы просто хотели получить немного места для репетиций, пока мы в Carcass”.

Оказывается, Пирсон уже отправил Repulsion в студию для ремикширования их 18-трековой демки “Slaughter of the Innocent” 1986 года выпуска.

“Repulsion типа стали игрушкой, и Диг сказал: “Я тоже хочу этот Repulsion, почему бы не выпустить их на Earache” – вспоминает Уокер. “И он сказал: “Почему бы тебе не выпустить их запись на подлейбле Earache?” И нас это особо не парило, поэтому так оно и вышло”.

Демка Repulsion получила название “Horrified” и вышла на недавно созданном Уокером и Стиром лейбле Necrosis в конце 1989-го. Дебютная пластинка ныне не действующих Carnage последовала за ней.

Две группы-родоначальники Cannibal Corpse – Beyond Death и Tirant Sun, 1988г.

“Они немного запоздали” – говорит Уокер, “но они без сомнения заслуживали репетиций”.

В то время, как Earache снискали репутацию первого эксклюзивного дэт-метал и грайндкор лейбла в мире, уже созданные американские метал-лейблы к концу 1989г. начали обращать внимание на жанры. За первые восемь лет в бизнесе калифорнийский инди-лейбл Metal Blade ни разу не подписывал никого экстремальнее Slayer, хотя лейбл лицензировал первые европейские трэш-группы, в том числе Sodom, Kreator, Destruction и Celtic Frost для американского рынка.

“Нашими музыкантами в те дни были сплошь Flotsam and Jetsam и Sacred Reich, то есть трэш чистой воды” – объясняет Майк Фейли, президент Metal Blade. “Но мы были в курсе, чем там занимаются Earache. В Sounds вышла статья о лейбле, NME рассказывали о Napalm Death и всех этих грайндкор-группах, и мне было довольно интересно наблюдать, чем они занимаются”.

Фейли, уроженец Буффало, тоже был в курсе того, что происходит у него на заднем дворе. Всего двумя месяцами ранее в декабре 1988г. новая дэт-метал группа под названием Cannibal Corpse появилась на руинах двух крупнейших трэш-групп Буффало – Beyond Death и Tirant Sin. Когда не гроулил до самых кишок с Cannibal Corpse, вокалист Крис Барнс работал на складе местной аудиосети Cavages. К счастью для группы, главный покупатель в этой сети Джон Грандони был старым приятелем Фейли, и отправил ему копию пятипесенной одноименной демки Cannibal’ов.

Крис Барнс из Cannibal Corpse. Фото Фрэнка Уайта

“Когда появились Cannibal” – вспоминает Фейли, “я сказал себе: “Окей, давайте рискнем. У них довольно крутая музыка, они не похожи на других”.

Тексты песен группы, единолично написанные фронтменом группы Крисом Барнсом, вовсе не были классическими одами, навеянными фильмами ужасов. Вдобавок к теперь практически обязательным темам крови и убийства, изнасилование, инцест, сексуальные пытки и насилие в целом по отношению к женщинам были частыми темами в первых песнях, например, в “Butchered at Birth”, где есть такие строки: “Mother ripped apart/Smashing in her face/My knife cutting holes/Fucking her remains”.

“Я был немного удивлен, что эти тексты не получили большего внимания” – рассказывает Барнс. “Я написал довольно ебанутый материал, и удивился, что он не привлек больше внимания, знаешь негативного внимания, что хорошо для меня. Я, типа, делаю деньги на этом. Но все это организовала компания звукозаписи, потому что СМИ в итоге обратили внимание на мое творчество, и захотели пообщаться со мной. Им хотелось знать, какой ебанутый на всю башку ублюдок написал все это дерьмо”.

В феврале 1990-го недавно подписанные Cannibal Corpse совершили поездку длиной почти в 1300 миль на грузовике из Буффало в Morrisound Recording в Тампе для записи своей дебютной пластинки с продюсером Скоттом Бернсом. “Это было жестковато” – вспоминает Алекс Уэбстер, басист Cannibal. “Я чуть кони не двинул на обратном пути на север. Я ехал по снегу, в фургоне не было обогревателя. Едва дуба не дал”.

“Скотт был человеком, на которого мы равнялись, когда Cannibal должны были приехать сюда” – говорит Фейли. “Они равнялись на Obituary, они равнялись на Morbid Angel, и они видели качество звука, которое было на этих пластинках, именно это они и хотели видеть на своих пластинках. Им было важно войти в ту же реальность”.

Однако одна группа первой флоридской дэт-метал волны осталась за бортом. После благозвучной смены названия с R.A.V.A.G.E. на Atheist в 1988-ом группа стала объектом небольшой конкуренции между Roadrunner и крошечным британским лейблом Active. Созданный редакторами Metal Forces Бернардом Доу и Дейвом Констеблем, Active в итоге получил привилегию на выпуск “Piece of Time” на студии Morrisound в 1989-ом.

Воздерживаясь от прямолинейной жестокости, Atheist дополнили свой натиск нетривиальными синкопированными ритмами, неклассическими тактовыми размерами и ошеломляющими мелодическими пассажами, которые зачастую описываются как “дэт-джаз”. И хотя их подход был смелым, настоящая проблема в том, что большинству американских фэнов дэт-метал удалось его услышать лишь год спустя, когда “Piece of Time” наконец-то был лицензирован на Death Records, американском филиале Metal Blade.

Atheist, 1990г.

“Думаю, что большая часть событий того периода стала для нас провалом с точки зрения бизнеса” – признает Келли Шэфер, гитарист/вокалист Atheist. “Нам просто катастрофически не везло, и это время простоя отдаляло нас от многих вещей, и туров в том числе. Несмотря на то, что мы были на первом месте в списках самых странных групп того времени, мы всегда были в жопе”.

Несмотря на проигрыш в битве за Atheist, Roadrunner продолжал повышать свой статус, в основном благодаря Монте Коннеру, который лихорадочно искал новые таланты в быстро развивающемся жанре. Но временами, как и в случае с Amon, флоридской дэт-метал группой, где фронтменом был эксцентричный Глен Бентон, музыканты сами приходили к нему.

“Однажды я сидел за столом, и тут врывается Глен Бентон, рассекает комнату, швыряет кассету мне на стол и говорит: “Подпиши нас, гребаный мудак!”, а затем вылетает из комнаты” – вспоминает Коннер. “Я разговаривал по телефону, даже не клал трубку. Кассетой на моем столе оказалась шестипесенная демка. Само собой, она была записана в Morrisound со Скоттом Бернсом. Я думал про себя: “Что это за хрень?” Но я поставил ее в магнитофон, и мне просто снесло крышу”.

“В тот момент я был в Нью-Йорке и решил: “К черту все, я сам приду, представлюсь и отдам ему копию демки” – объясняет Бентон. “Я решил, если я пойду туда и хорошенько его напугаю, то он хотя бы послушает запись. На следующий день мне позвонили и сказали: “Привет, мы готовы заключить с тобой контракт”.

После смены названия на Deicide (в переводе “убийство Бога” или “тот, кто убивает Бога”) в конце 1989-го, Бентон и его группа не самых веселых мужиков подписали контракт и начали приготовления к записи своей дебютной пластинки. Выпущенная в 1990-ом, “Deicide” мгновенно добилась успеха, отчасти благодаря откровенно сатанинскому имиджу. На Бентона, который выжег трехдюймовый перевернутый крест у себя на лбу и изрыгал из себя строчки вроде “Kill the chosen righteous son/Claim the cross inverted one” и “Suicide sacrifice/Distribution of holy life/Blood of unholy knife/Satan!”, мгновенно обрушился поток критики.

“Британская пресса просто с ума сходила по Deicide” – вспоминает Коннер. “Всю эту фигню с крестом на голове они проглотили как миленькие”.

Napalm Death в Morrisound на сессиях записи “Harmony Corruption”, 1990г. Фото Тима Хуббарда

Тем не менее, одно конкретное интервью с британским мейнстримовым еженедельником NME принесло фронтмену нежеланную рекламу. В ходе интервью, которое проводилось у него дома, Бентон выстрелил и убил белку. Этот эпизод автор включил в окончательную версию статьи.

“И не успел я оглянуться, как получаю угрозы со стороны защитников прав животных” – рассказывает Бентон о снайперском скандале. “Я убил гребаную белку, потому что она сидела у меня на чердаке, жевала гребаный электрокабель моего гребаного кондюшника. Я пытался выгнать из дома последнюю белку, чтобы мне заделали щель и они больше не могли ко мне залезать. Но была одна белка, которая каждый раз, когда я видел ее наглую задницу, убегала в гребаную щель. И вот сижу я, даю интервью, все дела, и эта ублюдочная тварь выбегает по бельевой веревке, и смотрит на нас. А я такой: “Никуда не уходи, я скоро вернусь”. И парни такие: “Какого черта происходит?” Я возвращаюсь и, бах! Сбил гребаную белку с бельевой веревки. Они смотрели на меня в ужасе. Мужик, это ж просто крыса с пушистым хвостом”.

Несмотря на эти выходки, аудиальная жестокость первой пластинки Deicide покорила мрачные сердца фэнов дэт-метала. Записанная на студии Morrisound с продюсером Скоттом Бернсом “Deicide” стала последней в успешной череде дэт-метал пластинок, записанных на этой студии. Фактически, к 1990-му, Morrisound стала местом записи таких американских дэт-метал групп, как Death, Morbid Angel, Cannibal Corpse и Obituary, все из которых записали свои последние пластинки в студии, принадлежащей Джиму Моррису.

“Было не так уж много записей высокого качества быстрых групп” – объясняет Скотт Бернс. “Даже если ты слышал некоторые пластинки Earache, они были экстремальными, но не думаю, что первые записи звучали так уж хорошо. Думаю, что было больше ясности и четкости в том, что мы делали. Для американских групп барабаны были очень важны, играть четко и иметь возможность рубить, а не щелкать палочками на том-томах в сбивках, не мухлевать, и все в таком духе. Можно всегда было сказать по одной из моих пластинок или по одной из тех пластинок, что мы записали – нравится вам это или нет. Запись всегда в какой-то степени была чище. Группам это нравилось”.

Испытывая страсть к большему дэт-метал влиянию, Morrisound казались логичным местом для записи третьей пластинки Napalm Death.

“Это решение было скорее мое и Шейна” – рассказывает Мик Харрис. “Мы очень тащились от того, как продюсировал Скотт. Взять, к примеру, пластинку “Leprosy” группы Death, я обожаю ее звук. И мы такие: “Погнали туда”. Мы свалили из Англии. При написании песен ощущалось сильное влияние дэт-метала. Мы двое, Шейн и я, не могли продолжать писать 30-40-секундные песни. Их было совсем немного. Песни должны были быть длиннее. А еще дело было в моем стиле игры на барабанах. Вне всяких сомнений, мы приняли осознанное решение. Мы должны были двигаться дальше”.

“Мы решили, что будем играть дэт-метал, но при этом с сильным духом хардкора” – рассказывает Гринвей. “Этот дух никогда не умирал, потому что он просто не может умереть – принцип есть принцип. Просто наш музыкальный подход изменился, нам надоело, что нас доебывают панки. Мы были сыты этим по горло. Нас поливали говном, нас поливали говном люди, которые должны быть сраными друзьями и мы надеялись, что они будут нас поддерживать, а те предали нас”.

“Они больше торчали от музыки Кэма Ли/Massacre/Death и все в таком духе” – вспоминает продюсер Скотт Бернс. “Они определенно торчали от всей флоридской сцены. Полагаю, именно это они хотели попробовать, потому что там все записывались, именно такой звук они хотели получить на выходе. Мы находились в дикой ситуации, потому что они – грайндкор-группа, но при этом они позвали музыкантов-металистов”.

“Мик был скорее более классическим европейским грайнд-музыкантом, у него определенно есть свой стиль, но думаю, если рассматривать его под микроскопом, и пытаться получить хорошую запись, ты видишь, что некоторые моменты не так уж хороши” – продолжает Бернс. “Если сравнивать американских и европейских музыкантов, то возможно некоторые моменты сыграны не так безупречно, как следует. Но с Миком это не работало. Он был главным, и никто не указывал ему, что делать. Фактически, он сказал мне: “Что это за крендель, бля? Я тут король грайндкора”. С этим не поспоришь. Поэтому была некая динамика. К примеру, проведя некоторое время на записи барабанных треков, Митч и Джесси говорили: “На самом деле, тайминг в этих вещах не безупречный”. И никто не мог сделать слишком много, потому что Мик имел решающий голос во всем, поэтому это было одновременно тяжело и напряжно.

“Napalm Death были гребаной командой” – объясняет Мик Харрис. “Так мы работали и играли. Но, ясен пень, во Флориде были трения. У меня были большие проблемы с тем фактом, что Джесс, Митч и Шейн много тусили. Я не кайфоломщик – у всех свои недостатки. Каждый дрочит как он хочет. Но, думаю, тут это было в новинку. Мы были вдали от дома в этой знаменитой студии. У Митча были друзья, которые приходили в студию и, само собой, он тусил с ними, и это продолжалось снова и снова. Я чувствовал некое давление, что эту пластинку повесили на меня. Это все росло как снежный ком, и после одного вечера, когда Джесси и Митча не было, на следующий день они не пришли. Я думал: “Я тут, блять, торчу, мне говорят, что тут шумно, и я вынужден делать это снова. Я больше не буду записывать барабанные треки. Я считаю, что все и так заебись. Мне нравится как сейчас”. Однажды из-за стресса я просто вышел из себя, и рявкнул на Скотта, обозвал его ебаным уродом. Он тут же вышел из студии, пошел в офис Тома Морриса и все высказал Тому. Фактически, он обратился в Earache. Скотт был готов свернуть сессию, забрать пленки и выслать их в Англию.

“Том вернулся и поговорил со мной” – продолжает барабанщик. “И тот такой: “Мик, если знаешь кого-нибудь в Тампе, ты должен позвонить ему и уехать отсюда на пару дней”. Сперва я поговорил с Дигом по телефону, и он сказал: “Мик, прошу тебя”. И я такой: “Диг, ни хрена не получается. Все звучит как черт-те что. Это будет не Napalm”. А он: “Давай, ты сможешь сделать все как надо. Мы угрохали на это кучу денег”. Он умаслил меня, и я свалил оттуда на пару дней. Помню, как позвонил Винсенту, и тот сказал: “Слушай, Мик, уезжай оттуда и проветри башку”. Вот так Дейв уболтал меня. Когда я вернулся две недели спустя, я был куда более свеж”.

Остальные участники Napalm мирились со стрессом записи совсем иначе. “Я был просто в ноль, когда записывал вокал к “Harmony Corruption”” – признает Гринвей. “Ни хрена не помню про запись вокала к этой пластинке. Весь вокал к этой пластинке был записан за два часа, в основном с первого дубля”.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒