В прятки с Бесстрашием 57 страница

— А как получилось, что скриммен не убил тебя, когда ты отключил передатчик? Алекс, ты что, дивергент???

— Нет, — улыбаясь, говорю я ей, — скриммены вводят в кошмар постепенно, если ты к этому готов, ты знаешь, что сейчас будет, первые несколько секунд или даже минуту, ты понимаешь, что с тобой происходит. Потому-то они и прячутся и бесшумно ходят, чтобы не выдавать своего присутствия, потому что если их уже заметили, то ввести в транс трудно, можно только самых неподготовленных.

— Эти скриммены... Просто ужас ходячий...

— На самом деле довольно миленькие зверушки, у вас еще будет с ними знакомство поближе, тебе просто не повезло с первым разом... — я не сразу понял двусмысленность фразы, — Лекс, я не то имел в виду, просто... Нападение ты первая из неофитов пережила, не подготовленная еще, скриммена первая увидела, да еще и агрессивного, со сломанным передатчиком... У тебя просто талант оказываться в передрягах...

— Да уж, моя задница без приключений просто унылые булки...

— Ах-ха-ха, вот это в точку, — смеюсь я, — по способности влезать в неприятности, ты со своей сладкой задницей всегда на высоте, — я легонько щипнул ее за ягодицу, а она прижилась ею ко мне и чуть шевельнула бедрами. — А что ты делаешь?

— Я тебя пинаю. Нечего смеяться надо мной!

— Ты... это... поаккуратнее пинайся, а то... как бы чего ни вышло, — говорю, а моя рука уже потихоньку поднимает ее юбку, поглаживая стройную ножку. — Или не вошло, — бесстыже шепчу ей на ушко. Приподнявшись, я вижу, что она победно улыбается, ах, вот ведь, чертовка... Я убираю волосы с ее шеи и целую туда, нежно обводя языком ароматную, шелковистую кожу... — И кто тут спать хотел, а? — Рука уже забралась ей в трусики, и она, еле слышно постанывая, выгнулась и потерлась о меня, чувствуя мое желание... Лекси переворачивается на спину опять, и обнимает меня за шею.

— С тобой уснешь, пожалуй, — выдыхает она мне в губы, и сердце застучало вдвое быстрее, — Иди ко мне, Алекс...

***

С утра я поднялся, пока Лекси еще сладко спала, отправился покурить. И чуть не проглотил сигарету, когда из сарая донесся такой визг, что уши заложило.

— Лекси, что случилось, — слегка контуженный, спокойно спрашиваю я, заглядывая в окно.

— Ааааа, на мне паук!!! Алекс, сними его скорее!!!! Ииииии!

— Ну стряхни его и все! — смеюсь я, глядя на то, как Лекси сидит на стоге, трясет руками и верещит.

— Он страшный!!!!

— Можно подумать ты ему очень симпатична!

— Ну Алекс!!! Я боюсь, сними, сними, сними, — я захожу в сарай, убираю с нее паучка, она брезгливо отряхивается вся, будто тут полчища страшных насекомых. Я со смехом наблюдаю, как она мелко дрожит, а она поднимает на меня гневный взгляд. — Чего смешного?

— Я думал твоя фобия только на тараканов распространяется... — чмокаю ее в макушку и поднимаю с нашего импровизированного ложа.

— Пауки тоже страшные. — Она прислонилась щекой к моей груди, он потом слегка оттолкнула меня. — Ладно, пойду к девчонкам, раз тут понимания я не нашла.

— Лекси, — я останавливаю ее, когда она уже почти прошла мимо меня, и возвращаю ее в свои объятия, — только обещай мне, что больше никаких выходок, договорились? Скоро возвращается Джоанна, и если ты не хочешь продления наказаний и в Бесстрашии, давай обойдемся без инцидентов.

— Сделаю, что могу, — говорит она, чмокая меня в нос, а я поднимаю ее наверх.

— Вечером придешь? Ко мне?

— Посмотрим. Все, отпускай меня, пора уже.

Я смотрю, как она убегает в сторону рабочих бараков и понимаю, что весь день буду ждать вечера с нетерпением. Писк коммуникатора в этот ранний час стал такой неожиданностью, что я сначала не понял что это, вообще, за звук. Еще большим удивлением стало то, что вызывала меня... Эшли.

— Что случилось? У вас все в порядке? — без предисловий спрашиваю, никогда она не тревожит меня по пустякам и редко пользуется коммуникаторами, почему-то недолюбливая их.

— Алекс. Как у вас там обстановка, все тихо?

— В целом да, у вас что произошло??? — она разговаривает со мной таким голосом, от которого у меня все внутри переворачивается...

— Тут такое дело... В общем... Лерайя погибла. Ее тело нашли сегодня ночью. С простреленной головой.

— Где ее нашли? Что случилось, есть предположения?

— После того как вы с девушкой в лесу встретили зверя, Эрик послал дивергентов прочесать тот квадрат, и они нашли заброшенную подземную базу. По виду вроде эрудитов.

— Теперь ясно почему зверь был такой большой, там были люди... Странно, они что не пользовались передатчиками или они?.. Что это подопытное животное?

— Похоже на то. То ли выпустили его, то ли он сам убежал, теперь уже не выяснишь. Но убегали они быстро, там явно еще совсем недавно было какое-то оборудование и база в целом жилая, но на тот момент, когда наш отряд ее обнаружил, там никого не было, кроме... Тела Айрес. Они казнили ее, оставив нам ее труп... Алекс, будьте осторожны. Выяснилось, у эрудитов были и есть подземные базы, и их захватили недовольные. Мы уже связались с Дином, ему ничего об этих базах неизвестно, а архивах ни слова о них нет. Мы все это время гонялись за недовольными на поверхности, а они, оказывается, под землей...

— С учетом того, что мы за все это время прочесали почти всю поверхность, неудивительно... Нашли что-нибудь, какую-нибудь информацию об их планах?

— Они явно готовят новые нападения. Мы на неделе планируем атаку на их большую наземную базу. Теперь, когда стало ясно, что предателем была Айрес, мы можем открыто готовиться, но... Вы наше слабое звено сейчас. Они не знают, что вы в Дружелюбии, наши аналитики предполагают, что если они напали на Искренность, то такие же диверсии могут быть и в других фракциях. Отец послал усиленные отряды в Эрудицию и в Бесстрашие, Джоанна против постоянного патрулирования ее фракции, мы пробуем ее уломать, но... сам понимаешь. Она никак не хочет понять, насколько все серьезно. Алекс, я прошу, бдительность, и еще раз бдительность.

— Да, Эшли, я все понял. Почему отец не связался со мной сам?

— А ты не знаешь? Он будет лично руководить нападением, они, вместе с Вайро и другими командирами, уехали на дальние рубежи. Не знаю сколько это будет длиться, он мне велел связаться с тобой.

— Кто остался на полигоне из лидеров? Итон?

— Да, Итон тут, он координирует все действия из штаба, чтобы высылать подкрепление, когда это будет необходимо. Диспетчеры закончили обучение, они будут впервые использовать беспилотники. Отец свяжется с тобой, как только будет такая возможность.

— Хорошо, а я сейчас свяжусь с Итоном, согласую с ним наши действия.

Связь прервалась, а я так и остался стоять посреди двора с коммуникатором в руке. Вот черт. Завертелось-то как все! В животе тугой пружиной скрутилась тревога. Голос матери безжизненный, она волнуется, очень волнуется. Значит, все серьезней некуда. Отец сам командует, не дождались конца инициации, военные действия разворачиваются...

Когда мы с Лекси вернулись на полигон после встречи со скримменом, я, весь в кровище, первым делом доложил отцу о случившемся. Я сам хотел показать то место, где на нас напало агрессивное животное, но Эрик сказал, что нам лучше всего будет присоединиться к другим неофитам как можно скорее. Постарался побыстрее услать нас в Дружелюбие. Он понял, я не смогу остаться в стороне от нападения и поспешил вернуть меня к моим обязанностям инструктора. Вот бл*дский двор!!! Еб*ная инициация! Неужели нельзя в сжатые сроки свернуть это все, когда такие дела творятся? Нападения еще эти... Надо бы поговорить с охраной фракции, чтобы проявляли бдительность, что-то мы совсем расслабились тут, у нас бои идут полным ходом. Так, ладно, сегодня соберу наших, сделаю объявление. Если раньше была только подготовка, теперь уже точно и неотвратимо — это война.

_________________________________

* Перевод вольный, не дословный, старались, как могли))) Да простят нас фанаты Green Day )))

* Историю развития отношений Матиаса и Дани читайте в "В прятках с реальностью" https://ficbook.net/readfic/3004812/8584112

* Подробности свидания читайте в "В прятках с реальностью" https://ficbook.net/readfic/3004812/8584111

========== «Глава 85» ==========

____________________________

Evanescence — My Immortal (Rock Version)

Мужчина шел, ноги его двигались с трудом. Будто он попал в глицериновую жижу или кисель и теперь эта вязкая масса опутывала конечности и сковывала движения, не давала идти вперед и достигнуть цели.

Когда он увидел черный мешок, в котором привезли ее, он сразу понял, это она, несмотря на то, что мешок был наглухо застегнут. Он понял, почувствовал, увидел ее в очертаниях. Рано или поздно это должно было случиться, много лет он ждал, знал — этот день придет и радовался каждую минуту, что это не сегодня, не сейчас, обнимая эту неприступную, сильную и такую красивую женщину. Которая благосклонно принимала его ухаживания, милостиво пустила в свою жизнь. Она никогда не любила его, он знал это доподлинно, все ее сердце, разум и душа принадлежали только одному мужчине, к которому даже ревновать было глупо. Все равно он, Майки, никогда не сможет даже уподобиться ему, это как тягаться с божеством. Мужчина знал, что она использовала его для здоровья, бросить пар, удовлетворить потребность в мужчине, не больше, он мучился из-за этого, но отказаться не мог. Это было выше его сил, лучше так, чем никак.

— Не ходи туда, не надо, — старик Стивенс преграждает ему дорогу, но Майки упорно стремиться пройти, отталкивая старого медика.

— Я должен, Род, пусти меня. Я хочу сам увидеть, или я не смогу... отпустить... пойми! — Он отодвинул дока и на негнущихся ногах прошел туда, где на холодном железном столе лежала она, та, которая делала осмысленной его жизнь последние 15 лет. И одновременно дарила ему самую сильную боль.

Это, без сомнений, была она. Как только патруль сообщил, что нашел тело Лерайи Айрес, у него оставалась еще слабая надежда, возможно, это ошибка или, может быть, она просто ранена и еще можно что-то поправить. Ведь сейчас, в век регенерации смерть стала чуть ли не из ряда вон выходящим событием. Но он увидел ее и понял, что она абсолютно и безнадежно мертва. И ей не поможет никакая регенерация.

Это была она и не она одновременно. Ввергнутый в пучину душевной боли мозг отказывался верить в то, что фиксируют глаза. Смерть очень меняет внешность, черты лица становятся совсем другими, восковыми, будто вылеплены безруким скульптором. Отсутствие жизни и эмоций оставляет лишь безжизненную оболочку, будто змея сбросила кожу и вот теперь осталась только она, эта оболочка, лишь в напоминание о том, что был такой человек.

Майки видел очень много смертей в своей жизни. И не потому, что был Бесстрашным, а в силу своей специальности. Он прошел много ступеней, пока не стал доком, пришлось в молодости поработать и в морге. Тогда не было никакой регенерации, была только вспомогательная сыворотка, которая делала заживление более эффективным, и только. Он видел всякие смерти, дурацкие, по глупости или бахвальству, когда Бесстрашные разбивались сорвавшись с крыши, или, не успев нажать на тормоз, разбивались о заграждение, летая с зип-лайнов. Видел смерти случайные, тех кто не успел запрыгнуть на поезд, кого сшибло составом или намотало на колеса. Видел тех, кто привязывал себя к капоту внедорожников и так участвовал в гонках, а потом приходилось отскабливать трупы, когда машины врезались в стену. Видел разорванных в клочья гранатами, геройски погибших на поле боя, и во время дежурств и патруля, видел замученных до смерти недовольными или непереживших кошмаров скримменов... Но самая страшная смерть была сейчас перед ним, дышала на него могильным холодом от этой самой любимой в мире женщины, убивала, сжимала, выкручивала все чувства своей неотвратимостью... Такая нежная, такая любимая. И не его. Больше не его.

Да, в первую минуту, когда она согласилась быть его женой, после стольких лет, он от волнения не понял подвоха. Он так обрадовался, на минуту вдруг позволив себе поверить в ее чувства к нему, что не понял — она всего лишь прощалась с ним. Она и не думала выходить за него замуж, это было своеобразное «спасибо за все". Значит, не так уж равнодушна она была к нему, хотя бы чувство благодарности испытывала.

Все эти годы он надеялся и верил, придет тот день, когда она поймет, наконец, что он тут, рядом, готов разделить с ней все — жизнь, радость, печаль, боль, счастье. Он тайно желал, чтобы она забылась вдруг и все-таки родился у них ребенок. И тогда, взяв его на руки, может быть, она поняла бы, она это и есть настоящее, а мечта пусть остается мечтой. Но не случилось. Она не хотела, а он не настаивал.

Он откинул простыню и она предстала перед ним обнаженная, такая маленькая и беззащитная, что он зажмурился от этого щемящего вида. Последние искры надежды угасли, когда он взглянул на тело, которое так хорошо знал. Остатки сомнений ушли, он помнил каждую родинку, каждый шрамик, пятнышко, очертания... Пальцы дотрагиваются до белесых отметин, ощупывают, впитывают последний раз выпуклости на холодной коже... Вот это тот самый шрам, после этого ранения они и сошлись. Ей тогда перебило плечо, пуля была разрывная, заживало долго и пока она лежала в лазарете, он смешил ее байками и пел ей песни под гитару. И он тогда разглядел в суровом и сильном замкоме нежную, симпатичную и, как оказалось, совсем молодую девчонку. Когда он узнал, что аж на два года старше ее, он сначала не поверил. Он был уверен, что эта высокая, статная и целеустремленная женщина старше его как минимум лет на пять. А потом выяснилось...

Потом уже, начав встречаться, он узнал, что это та самая Айрес, сестра которой наделала столько шума в свое время. Он помнил, несмотря на то, что сам был мелким пацаном, какой фурор произвела Элайя Айрес, которая, будучи стопроцентной Бесстрашной и подававшая надежды, вдруг перешла в Эрудицию. Все думали — за мужчиной, но замуж она так и не вышла. Помнится, все Бесстрашные недоумевали, что она забыла у эрудитов, но разговоры быстро сами собой сошли на нет и эта давняя история как-то подзабылась.

Днем Лерайя была суровым командиром, а потом приходила к нему и становилась легкой, немного сумасшедшей девчонкой, которую он так любил. Часто по ночам ей снились кошмары, она кричала, и тогда он сажал ее себе на колени и укачивал как малышку, а она сладко засыпала прямо у него на руках. Он сидел и боялся пошевелиться, чтобы не потревожить такой необходимый ей сон. Иногда он находил ее в оружейке, в Яме или в душе, всю в слезах, и тогда он утешал ее единственным доступным ему способом, он начинал целовать ее, гладить, вызывать в ней желание как только мог, чтобы отвлечь ее от тяжких мыслей. Он знал о ком и почему она плачет, он никогда не упрекал ее за эту порочную и глупую любовь, старался всеми силами понять ее и пытался показать, что счастье рядом, только руку протяни. Она всегда отвечала ему в такие моменты, и он с горечью понимал, что на его месте она представляет совсем другого мужчину, он даже стал стараться накачаться больше, чтобы хоть как-то походить на мужчину ее мечты... Но все было напрасно, проходило время, и он опять заставал ее в Яме избивающую грушу до сбитых в мясо костяшек, всю в слезах отчаяния, он лечил ее руки и старался смягчить ее боль.

Это была порочная, неправильная, какая-то болезненная любовь, никто его не понимал. Все, кто знал об их с Лерайей отношениях, только качали головой и отводили глаза. А ему было плевать. Он любил ее и ждал, когда она полюбит его. И вот, когда казалось это случилось... Выясняется, что она все лишь прощалась.

Подушечки пальцев дотрагиваются до плеяды родинок на животе, чуть слева. Она всегда смеялась и повизгивала, когда он целовал их, говорила, что ей щекотно, а потом так страстно набрасывалась, отдаваясь ему полностью, что срывало крышу и страшно кружилась голова...

Вот от этого ранения она едва не погибла, и ее не стало бы, если бы не помогла регенерация. Он тогда сдавал кровь для нее, в связи с огромной кровопотерей. Лежала тогда, такая же бледная, безжизненная, но дышала и было видно, что жизнь все еще теплится в ней.

Он еще не осознал, что ее больше нет. Осознание придет потом, когда в толпе он увидит кого-то похожего на нее, может, с такой же фигурой, или прической или чья-то улыбка вдруг напомнит ее. Когда рукам будет так пусто от невозможности обнять, прижать к себе любимое тело, потребность заглянуть в глаза и увидеть в них океаны страсти будет иссушать, ежедневно, ежечасно и спать по ночам станет роскошью. Иной раз сны будут возвращать его в то время, когда она все еще была жива и пусть полностью не принадлежала ему, но была рядом и можно было ощутить ее присутствие. Потом он поймет, что ее больше нет и осознание этого целым цунами боли затопит его и ничто не поможет, ни алкоголь, ни что-то покрепче.

Он погладил ее по волосам, стараясь не смотреть и не дотрагиваться до аккуратной дырочки во лбу, будто он мог сделать ей больно. Нет, никогда она ему не принадлежала, и вот теперь она так близко и одновременно недостижимо далеко. Мужчина смотрел на нее, такую маленькую вдруг. Такую беззащитную. Он не смог ее защитить, несмотря на то, что знал ее секрет. Он мучился все эти годы, зная, что это она сотрудничает с недовольными, потому что среди них оказалась ее сестра, они не говорили об этом, но он все знал. Знал и умирал от ощущения своего собственного предательства, особенно в момент крушения поезда, когда лидер чуть не погиб, а он знал, чих это рук дело, кто организовал покушение. И даже тогда он не выдал ее.

Он знает, что заслуживает смерти за укрывательство предателя, по сути сам же являясь им. Но он не мог ее выдать. Хранил ее секрет свято и каждый день был готов умереть вместе с ней, ожидая, когда правда выплывет наружу. Он не мог даже поговорить с ней об этом, четко зная, что она моментально отстранится от него, чтобы не подвергать опасности. Он следил за ней, везде старался ходить за ней по пятам, и вот в этот день, когда они задумали от нее избавиться, он, позорно отдавшись эйфории, проспал, и ее убили. Он все понимал, осознавал, отдавал себе отчет в том, что он делал и от этого знания все его существо покрывалось ядовитой коркой, разъедая хорошего и веселого Майки, оставляя ту самую мертвую оболочку, такую же, которую он сейчас видит перед собой.

Как же так, Лера? Сколько мы с тобой пережили, из скольких передряг выбирались, билась мысль в голове. Что же ты наделала, девочка? Зачем все это? Ведь мы могли бы пожениться, родить пацана, вырастить его. Зачем ты потратила свою жизнь на бесполезную и дурацкую войну, противостояние против себя же самой, помогая недовольным. Ведь все могло быть иначе. А закончилось вот так. Необратимо. Конец всегда так отвратительно беспощаден. И уже ничего не вернуть. Нет, пожалуйста, невозможно поверить, это не может быть правдой... Она такая сильная, она могла все пережить! Она...

Похороны прошли в гнетущем молчании. Никто не смог вымолвить ни слова, хотя обычно лидеры и приближенные стараются смягчить всю мерзость посетившей Бесстрашие смерти. Лидера Эванса нет, он уехал командовать нападением, а Итон... Сказал, что мы все скорбим. Но в этот раз смерть распростерлась во всем своем отвратительном безобразии над всеми так, что Бесстрашные только прятали глаза и молча пили, пытаясь в алкоголе утопить все вопросы и тяжесть на душе.

Майки сидел в столовой и невидящим взглядом буравил свой стакан. В голову лезли глупости на тему полупустой это стакан или наполовину полный. Он не сразу ощутил чье-то присутствие рядом, к нему все время кто-то подсаживался, подходил, говорил какие-то слова, он уже перестал обращать на это внимание. Он не понимал, не видел и не слушал никого, перед глазами все время стояла картинка их последнего вечера, когда она сказала, что согласна стать его женой и только это помогало ему не сойти с ума и как-то держаться на плаву.

Кроша просто подошла и села рядом. Сразу стало чуточку теплее. Хотя... Она ведь знала, что Лера... сохнет по лидеру, ревновала, наверное... Он не раз ловил ее довольно злобные взгляды на Лерайю, да он и сам понимал, что справедливо, но все равно...

— Ты же ненавидела ее, да, Крошь? — спрашивает мужчина, не надеясь на ответ.

— Смерть всех уровняла, Майки, что об этом говорить. Ты знал?

— О чем? — стараясь не смотреть на женщину, спрашивает медик. Он по большому счету готов ко всему, но... старается взвешивать каждое слово.

— Что она предатель? — Кроша смотрит в упор, и хоть на ее лице полно сочувствия, Майк понимает, ей непросто дается этот разговор.

— Она не предатель, Крошь. Я бы знал.

— Это она, Майки. Она сливала инфу недовольным. Как только мы подменили информацию на недостоверную, ее сразу убрали.

— Я не знаю, Крошь. Я ничего об этом не знал. Я только любил ее. Мне больше ничего было не нужно.

— Майки... — она сочувственно положила маленькую ладошку на его плечо и наклонилась к нему ближе, — я тебя понимаю. Но будь осторожен. Подозрение пало на тебя. Наши считают, что ты все эти годы покрывал ее. Если ты что-то знаешь, лучше сказать сразу.

— Я ничего не знаю. Она согласилась выйти за меня неделю назад.

На глаза маленькой женщины набежали слезы, она покачала головой. Как бы там ни было, ей было его жаль. Девица, так бездарно разменявшая себя и сделавшая таким несчастным хорошего парня не заслуживала уважения, морочила ему голову столько лет, бегая за лидером. Не смертельно, но неприятно. А вот Майки по-настоящему жаль. Что его теперь ждет... Скорее всего...

— Будут допрашивать под сывороткой, да? — Майки и так понимал, что ему от этого никуда не деться. Его допросят и... Все кончено.

— Я не знаю точно. Но Майки, если ты что-то знаешь, скажи добровольно, прошу. Тогда тебя сошлют на дальние рубежи и...

— Не расстреляют, да. Хорошая ты девчонка, Кроша. Не зря лидер тебя выбрал. Он не ошибся. А вот я... Прости меня.

Он потрепал ее по плечу, поднялся и пошел из столовой. Пошел прямиком в гаражи, туда, где стоят командирские внедорожники. Ему нельзя их брать, он не командир, но кому какое дело сейчас до этого. Он должен оказаться там, должен...

До штаб-квартиры Бесстрашия он добрался когда уже рассвело. Оставив внедорожник на стоянке, он залез на крышу и прыгнул вниз, в сетку. Прошелся по штаб-квартире, трогая холодные, шершавые стены коридоров, зашел в Яму, разулся, чтобы почувствовать сухой песок и бетон, пробежался по рингам и мягким матам. Постоял возле питьевого фонтанчика. Вдохнул полной грудью у пропасти. Он Бесстрашный и она была. Боится ли он того, что могут с ним сделать? Да нет, собственно это уже и не важно. Не сможет он смириться с ее потерей. Если бы она выбрала другого, но была, существовала было бы не так пусто и больно. Пока жива надежда, жива и душа. А когда надежды нет...

Он смотрел, как горит ее тело, и все его существо горело вместе с ней. Ей, наверное, было страшно, какая бы сильная она ни была, все боятся смерти, всем страшно умирать. Что она видела последнее перед смертью? Вспоминала ли его, думала ли о нем? Или думала о чем-то другом? Жалела ли она, что не родила их общего малыша? Хотела бы вернуть время вспять, чтобы не наделать больше ошибок?

Нет, он не предаст ее. Он предал всех, и в первую очередь себя, согласившись, увязнув в этой порочной любви. Все эти годы он был рядом с ней и теперь ему пусто. Его тут ничего не держит. Все его чувства, вся его душа принадлежит ей. Его место рядом с ней. Без нее жизнь не имеет смысла.

Майки нашли на следующее утро. На дне пропасти.

__________________________________

Алекс

Дорога от Дружелюбия до Эрудиции занимает по меньшей мере часа три, и то если нет дождя. Я еду к Мелиссе, автоматически крутя руль, а думы мои далеко отсюда. Значит, все-таки нападение. Отец сам руководит, следовательно надо будет ждать ответного, мы теперь, похоже, агрессоры. Хотя кому какая разница, они так заеб*ли, что уже пох*й. Раздавить бы их... Да вот еще знать бы где они.

Значит, все-таки Лерайя. Не зря, не зря я ее подозревал. И Трис она не нравилась, и матери... Бедный Майки, он, наверное, совсем горем убит... Черт, мысли путаются, никак не собрать их воедино. Сейчас первым делом надо всучить детеныша Мелиссе, и попытаться понять, откуда он мог взяться за стеной, в Дружелюбии. Надо поговорить с Джоанной, она сегодня днем должна вернуться с полигона, чтобы нам раньше отбыть в Бесстрашие, здесь оставаться опасно. Надеюсь, она согласилась на дополнительный боевой отряд для патрулирования, иначе я за жизнь фракции не дам и пареной тыквы.

С неофитами надо выезжать, проводить учения. Они совершенно не готовы к боевым действиям, если сейчас будут нападения на фракции... Многих можем потерять. А у нас даже пейзажи еще не начинались. Черт, как же это все...

Матиас застал меня утром, посреди двора с коммуникатором в руке. Он моментально понял, что случилось серьезное.

— Говори. — Только одно слово.

— Лерайю убили. Казнили. Она предатель, это теперь очевидно. Вот ведь еб*ная х*йность. Эшли звонила, сказала — мы нападаем на следующей неделе. Отец сам руководит.

— Все, да? Не стали ждать конца инициации?

— Как видишь. Надо сделать объявление. Всем — повышенная боевая готовность и...

— Алекс, мы тут нашли кое-что, пойдем, покажу тебе.

В коровнике сидела Дани, в рубашке Матиаса. Я ухмыльнулся, но комментировать это не стал, вряд ли именно это Мат хотел мне продемонстрировать. Рядом с Дани сидела Хейли и присюсюкивала, глядя на что-то, что лежало на коленях девушки. Присмотревшись внимательно, я понял... Ах ты, бл*дь!

— Где??? Где вы его нашли?

— Алекс, не кричи так, пожалуйста, ты его напугал! — вскинулась девушка.

— Он нас не слышит. Мат, что это за х*йня? — зашипел я другу, отводя его немного в сторону, — вы куда ночью ходили, за стену, что ли? Ты полностью *бнулся или только частично?

— Мы не ходили за стену, всего лишь к озеру, нашли его в лесу, около пляжа...

— Матиас, нах*я вы в лес поперлись, ночью, бл*дь, одни??? У тебя мозги где, ебан*врот??? А если нападение?

— Но нападения не случилось. Алекс, я понимаю, что это опрометчиво...

— Опрометчиво ребенка неофитке сделать, а то, что вы сделали, это просто х*йня полная!!!

— Ладно тебе возмущаться, можно подумать ты в ладушки ночью играешь с неофитками! — начал злиться Матиас. — Мы прогулялись к озеру, на обратном пути нашли детеныша. По виду не больше 2 месяцев, только-только на ножки встает. Звал нас.

— Да, если звал, то да, месяц-то точно есть. Ладно. Надо его Мелиссе вести, может, она объяснит, как такой мелкий детеныш мог оказаться за стеной, да еще один. Твою мать, а взрослая особь-то где? Вы когда его сюда тащили, не подумали, что взрослую особь...

— Взрослая особь не пройдет через передатчик, и тебе это известно! И нехрена на меня орать, я в скримменах разбираюсь получше некоторых!!!

— Ладно, так или иначе, его все равно везти в Эрудицию... Бл*, Мат, не успел девушку сводить на прогулку, и сразу же детеныша принесли... Быстрый ты... — я уже ржу в голос, а Мат пихает меня в плечо.

— Не х*й тут зубоскалить, — но улыбается, и поглядывает на Дани. Неужели срослось у них... — Дани, между прочим, тоже услышала его.

— Ясно. Ладно, тогда я поеду в Эрудицию, а ты собери всех, неофитов, и остальных, сделай объявление, скажи чтобы все бдительность не теряли, обязательно оставить дополнительную охрану и организовать дежурства. Оружие наготове.

— Ты думаешь, могут быть нападения на фракции?

— Нападения будут, это вопрос времени. Нам главное не прозевать и не подставиться.

Вокруг детеныша собралась уже приличная кучка девиц, и, похоже, малек сейчас утонет просто в розовых соплях. Я поискал глазами Лекси, но не нашел. Ладно, может, подбежит перед отъездом. И точно. Когда я уже собирался заводить мотор, она прибежала, постучала в окно... Обняла меня порывисто, поцеловала в щеку.

⇐ Предыдущая 52 53 54 55 565758 59 60 61 Следующая ⇒