Настоящие Дни) 3 страница

Не позволяй ему увидеть. Не позволяй ему увидеть. Не ломайся.

Она должна была знать. Она должна была знать, что они слишком хороши, чтобы быть правдой. Разве она не сказала себе, что такие девушки, как она, не заканчивают с такими парнями, как он? Ей никогда не следовало позволять себе поверить в безумие, которое он вплел в ее душу.

— Тебе следует уехать, — сказал он ей.

Она собиралась. Она собиралась уехать и больше никогда его не видеть.

Продолжая смотреть на землю, Амара молча ушла с поляны, гадая, наступит ли когда-нибудь конец боли, понимая, что нет большой разницы между настоящим злом и настоящей любовью. Они подкрадывались к уязвимым местам, хватали за горло и оставляли позади царство руин.

Глава 11

Данте

23 года

Данте прибыл в Порт Теней по работе, и собирался вернуться через два дня, но это был первый раз, когда Тристан захотел сопровождать его. Он сказал, что это потому, что он хотел осмотреть какую-то собственность в городе, но Данте знал, что он жаждет пошпионить за маленькой Виталио. На протяжении многих лет он видел, как этот человек все глубже и глубже погружался в одержимость, которая стала бы нездоровой, если бы не была единственной вещью, поддерживающая его.

Собственная одержимость Данте, хотя и не такая безумная, как у Тристана, обжигала так же горячо, даже если имелась разница. Морана Виталио не имела понятия о существовании Тристана, а его девушка существовала с Данте в ее жизни столько, сколько он себя помнил. Если одержимость Тристана была видимой грозой, то одержимость Данте была больше похожа на ветер, вездесущий и поддерживающий жизнь, но невидимый. Он мог исходить от успокаивающего бриза, придающий облегчение безжалостному ветру, раздувающему пламя.

Его одержимость была порождена эмоцией, на которую он не считал себя способным. Когда это началось, он не знал. Возможно, это была секунда, когда она столкнулась с ним и бесстрашно потребовала его внимания, или, возможно, это было, когда он держал ее сломанное тело в своих руках после нескольких дней ее поиска, или, возможно, это было когда она смотрела на него с бессмысленной болью, прежде чем упасть; или, возможно, это было тогда, когда он увидел, как она пытается ходить на своих больных ногах, упасть и снова подняться.

Данте не знал, когда он влюбился в Амару. Но он влюбился.

Именно поэтому он сидел в ресторане Наряда в своем городе, наблюдая за усатым мужчиной напротив него, человеком, которого он наконец нашел после четырех лет поисков. Мужчина проглотил еду, его глаза нервничали. Он должен очень нервничать.

— Это было много лет назад, чувак, — сказал придурок, его глаза искрились. — Мы только получили приказ похитить девушку. Больше ничего не могу вспомнить.

Что-то, что всегда беспокоило Данте в похищении Амары, было отсутствие логики. Если бы это было обычное похищение с выкупом, он все еще мог бы это понять. Но с учетом того уровня пыток, которые она перенесла, и из того, что ее похитители рассказали ему перед тем, как он их убил, он знал, что она была конкретно целью. И это не имело смысла. Если кому-то нужны были секреты Наряда, Вин был лучшим выбором вместо молодой девушки, которой не было в компании. Кроме того, тот факт, что ее похитители были профессионалами, из тех, что грызли капсулы с цианидом в зубах, а не давали информацию.

Данте использовал вилку левой руке, чтобы намотать спагетти, прежде чем положить их в рот, медленно пережёвывая, наслаждаясь вкусом и позволяя ублюдку перед ним вспотеть. Они сидели в углу подальше от основной части ресторана, и Данте это нравилось. Уборка была бы меньшей головной болью. Хотя никто не осмелился бы подойти к ним, если бы его пистолет лежал открыто на столе.

Проглотив, он намеренно взял бокал вина, декадентского красного, и покрутил его в руке, глядя на Гилберта, человека, которого он наконец нашел. Что это за имя Гилберт черт возьми?

— Клянусь, я ничего не знаю, мистер Марони, — сильно выругался мужчина, и Данте покачал головой.

— Смотри, Гилберт, — Данте сделал глоток вина. Ах, как хорошо. — Мне не нравятся люди, которые лгут мне в лицо. Я знаю, что это перешло от тебя к этим мужчинам. Так что, я даю тебе еще один шанс. Кто приказал твоим людям похитить девушку?

Гилберт глотнул свой напиток, вытирая ладонь.

— Послушай, я действительно не знаю.

Данте поджал губы, указывая на выпивку мужчины.

— Помнишь виски, которое тебе так понравилось? Оно отравлено.

— Что?!

Данте спокойно накрутил на вилку еще спагетти и продолжил говорить.

— Это чрезвычайно редкая смесь ядов. Ее очень сложно приобрести, до такой степени, что мне пришлось нанять очень опытного вора, чтобы он достал его для меня, особенно для таких случаев. Но это не относится к делу. Три маленькие капли. Я бы сказал, что у тебя есть пять, возможно, десять минут максимум.

— Что ты имеешь в виду? — мужчина запаниковал, его лицо вспотело.

— Если, конечно, ты не выпьешь противоядие, — услужливо заметил Данте, — Которое оказывается в кармане моего пиджака.

Мужчина перед ним, тяжело дыша, поудобнее устроился на стуле.

— Примерно через две минуты твой организм начнет отключаться, — Данте снова взял свой бокал, откинувшись на спинку стула. — У тебя не так много времени, Гилберт. На твоём месте я бы пел, как канарейка.

— Это был телефонный звонок, — фыркнул мужчина, корчась на стуле. — Он не назвал своего имени, просто перевел все деньги и сказал, чтобы мы допросили девушку.

— Допросили ее о чем? — спокойно спросил Данте, когда мужчина потянул себя за воротник.

— Обо всем. Он сказал, что она владеет некоторой информацией, и мы должны сломать ее любыми возможными способами и перезвонить ему, чтобы сообщить информацию.

— И ты, — Данте посмотрел на часы. — Перезвонил ему?

— Нет, — мужчина начал трястись. — Она не сломалась.

Блядь, нет, она не сломалась. Не его свирепая королева воин.

Данте не спрашивал номер. После стольких лет игры он достаточно хорошо знал, как все работает. Номер был бы тупиком.

— Ты должен рассказать мне что-нибудь, если хочешь жить, — сказал Данте певучим голосом, увидев стрелки на своих металлических часах.

— Я просто знаю, что он работал в группе, хорошо? — мужчина задыхался, обильно потея. — Какая-то мафия, Синдикат или что-то в этом роде. Дай мне противоядие, пожалуйста!

Несколько посетителей в ресторане посмотрели на стол, на мужчин и на пистолет на столе, прежде чем отвернуться. Все знали, что это заведение Наряда.

Данте усмехнулся.

— Видишь, вот в чем ты ошибаешься, Гилберт. Ты разрешил своим людям истязать пятнадцатилетнего ребенка. — он наклонился вперед, ярость внутри него закипела. — Ты знал, что она моя?

Глаза другого мужчины расширились, когда он зашипел.

— Нет нет. Клянусь, я не знал, что она твоя. Если бы я знал, я бы никогда не взялся за эту работу.

Данте взял салфетку и вытер рот.

— Ну, по крайней мере, ты точно знаешь, почему умираешь. Прощай, ублюдок.

Он увидел, как мужчина затрясся, содрогнулся и упал на стол, изо рта у него выступила белая пена. Данте кивнул менеджеру, бросив пачку наличных официанту.

— Скажите шеф-повару, что еда была восхитительной. И оставьте сдачу.

В то время как все мужчины, участвовавшие в ее пытках, были мертвы, заказчик все еще находился на свободе. И Данте не собирался отдыхать, пока не найдет его.

***

Прошел месяц.

Данте больше ее не видел, по крайней мере, там, где она могла его увидеть. Он отправился в Порт Теней, чтобы проверить квартиру, в которой она будет жить, и ее район, классы, которые она будет посещать, и ее профессоров. Он снял квартиру в доме Тристана и велел ему присматривать за ней, когда он будет в городе. Довольный, он вернулся домой, надеясь увидеть ее перед отъездом.

Но в последний месяц она редко выходила из квартиры. Он знал, что сделал ей больно, от чего его боль кровоточила ещё сильнее. Только через ее мать он узнал день, когда она получила диплом и собрала чемоданы. Он видел, как ее мама и Вин высадили ее в аэропорту, проверил, когда ее самолет приземлился на своем телефоне и позвонил парню, которого заселил в квартире напротив нее, и подтвердил, что она благополучно прилетела.

Он больше не увидит ее. Он отпустит ее и позволит жить своей жизнью. Но будь он проклят, если когда-нибудь позволит кому-нибудь сокрушить ее дух.

И как только она физически оказалась вдали от гнева отца, Данте пошел торговаться с дьяволом.

***

— Где Дэмиен? — Данте ворвался в кабинет отца, хлопнув ладонями по столу.

Его отец нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

Он вселил в себя гнев, черный, горький.

— Прекрати это дерьмо. Где он?

Лоренцо Марони моргнул, откинувшись на спинку кресла.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Данте вздохнул, требуя от себя всего терпения.

— Я поехал к нему, только чтобы навестить, пока огонь сжигал чертову собственность. Почему каждый дом, в котором он находится, сгорает, а? Я часами искал его среди тел и выживших, и его там не оказалось. Так что, дорогой отец, где, черт возьми, мой брат?!

Он увидел, как его отец схватил телефон со стола, встал, набрал кому-то и начал расхаживать. Данте ждал, кислота в его венах просто смотрела на человека, пожирающего его заживо.

— Дэмиен Марони, — рявкнул его отец в трубку. — Где он? — пауза. — Нет, его нет на объекте. Был пожар. — пауза. — Да, я хочу, чтобы его нашли. — он повернулся к Данте, его глаза были спокойны. — Я не знаю, где он, но его найдут.

Данте наклонился вперед, его взгляд был безжалостен на мужчине.

— Тебе лучше надеятся на это, отец. Или у нас с тобой будет совсем другой разговор.

— Не смей угрожать мне.

Данте молчал, позволяя своим глазам говорить, каждая капля ненависти, которую он испытывал к этому человеку и к самому себе, становилась для него видимой.

— Если ты не найдешь моего брата, мне нечего терять, — тихо сказал ему Данте.

— Она в моих руках, — сказал ему отец. — Ты глупо привязан к ней. И она в моих руках, сын.

Данте намеренно слегка ухмыльнулся.

— Хорошо. И тебе лучше позаботиться, чтобы с ней ничего не случилось.

— Или же?

— Или я уйду.

Тишина между ними была напряженной. Данте никогда раньше не делал такой угрозы. Но раньше он не был готов. А сейчас был.

— Ты не можешь уйти, — Ищейка Марони вошел в его пространство, его палец указывал на грудь, его глаза были недоверчивыми.

— Я могу и я уйду, — сказал он отцу, схватив палец и сжав его. — Если хоть один волосок на ее голове пострадает, я уйду. Все твоё наследие разрушится. Лоренцо Ищейка Марони станет не чем иным, как пищей для сплетен без наследника.

— Я бы убил тебя раньше.

Как и ожидалось.

— И между тобой и Тристаном ничего не будет, – сообщил Данте отцу. — Теперь, когда он стал взрослым, почему ты думаешь, что все еще жив, отец?

Это потрясло его. Он увидел это.

Данте похлопал его по плечу.

— Думать, что она пешка, было твоей самой большой ошибкой, старик. Так что, скажи своим сторожевым псам, чтобы они охраняли ее. Если она заработает хотя бы порез, это окажется на твоей репутации и на кону твоя шея.

— Я не допущу, чтобы ты запачкал нашу кровь какой-то обычной маленькой шлюхой.

Какой напыщенный мудак.

— Эта, обычная маленькая шлюха, однажды станет матерью моих детей, отец, — улыбнулся Данте мужчине. — Твои внуки. Будущие Марони.

— Если ты будешь с ней, я перережу ей и ее матери глотки, — выплюнул отец.

Триумф прокатился по нему. Он маневрировал своим отцом именно там, где он хотел.

— Значит, пока я держусь от нее подальше, ты оставишь ее в покое?

— Она собиралась попасть в аварию, — сказал отец, заставляя живот Данте сжаться. Хотя он уже подозревал это. — Но ты научился торговаться, сынок. Я не буду трогать ее, пока ты не выбросишь ее из головы. Найди кого-нибудь другого, чтобы трахаться.

Данте стиснул зубы, зная, что сейчас не время склонять чашу весов этого шаткого равновесия. С этими словами, он повернулся, чтобы уйти, но остановился.

— Ох, и с сегодняшнего дня ее мать, работает у меня, а не у тебя. Те же правила применяются и к ней. А теперь я оставлю тебя искать моего брата.

Он знал, что его отец найдет, сгоревший труп мальчика, подростка на краю участка. Данте сомневался, что его отцу могло прийти в голову, что его разыграли. Его брат находился за океаном, в безопасности в чудесном доме с друзьями, которых он приобрел в центре, и жил хорошей жизнью вдали от этих игр, а не был пешкой на доске. Данте больше никогда его не увидит, никогда не рискнет, что кто-нибудь найдет его до Дэмиена, ради его собственной безопасности.

Данте знал, как только Амара рассказала ему о щедром предложении его отца, ее жизнь была потеряна. Его отец собирался нарушить ее ритм, и он, блядь, не мог этого допустить. Таким образом, он устранил единственное влияние, которое его отец имел на него в течение многих лет, спланировал фальшивую смерть своего брата и защищал девушку, которая владела его сердцем, даже когда он сломал ее.

Что-то забилось в его груди, вспоминая последний раз, когда он видел своего брата несколько недель назад, почти такого же роста, как он, достаточно умен, чтобы понять, что Данте ему говорил. Дэмиен понимал, что брат любит его, поэтому ему пришлось отпустить его. Он всегда будет следить за ним, но, пока старик не умрет, они не могли больше видеться.

С Амарой ему пришлось залечь на дно. Ее жизнь висела в неустойчивом равновесии между угрозой отца и обещанием Данте. Ожидание стоило того. Ожидание стоило того.

Хотя он воображал, что она скажет ему, чтобы он пошел к черту, если появится, ее голос низкий, скрипучий и, блядь, запутывает его сердцебиение, как всегда. Он не думал, что она знает, как сильно он любит ее голос. В его мире выстрелов и криков ее голос был нежной молитвой, свидетельством того, что после бесконечного шума была жизнь.

После этого есть жизнь.

Старик еще не мог умереть. Было слишком много переменных, которые повлияли бы на множество жизней, если бы его убили.

Данте много раз представлял, как убьет его, истязает по-разному за все, что он сделал со своей матерью, своим братом, Рони, Амарой. Он хотел прокрасться в его комнату и перерезать его горло во сне. Он хотел войти в его кабинет и пустить пулю между его глаз. Он хотел завести его в комнату для допросов и заставить его часами истекать кровью.

Данте питал ненависть, которую он испытывал к этому человеку, скрывая ее под легкой улыбкой, все время планируя по крупицам разделить свое королевство, перемещая части, пока не осталось ничего, кроме голых основ империи, которую Данте построил.

Еще не время.

Но однажды это время придёт.

И в тот день Данте будет курить чертову сигарету, наблюдая, как он истекает кровью, и вернется домой, чтобы трахнуть девушку, которую любит.

Глава 12

Амара

18 / 19 лет

Новый город был для неё незнакомым, усугубляемым тем, что она была совершенно одна.

Она скучала по маме, по своему лучшему другу, по сводной сестре.

Она скучала по холмам, лесам, пейзажам.

Она скучала по нему.

Она скучала по его поцелуям, глазам, голосу. По той легкой усмешке, которую он ей дарил, по тому безупречному взгляду на его лице, по огню в его бесконечных глазах. Она скучала по скульптурам, беседам и книгам, танцам, поездкам и мечтам.

После многих лет, проведенных вместе каждый день, разлука казалась еще более жестокой. Но она справится. Ей придется.

***

— Привет, я Дафна!

К ней подошла девушка из ее класса. Первая неделя в школе, для неё была немного подавляющей. Кампус был красивым, а классы интересными.

Амара улыбнулась.

— Привет, — прошептала она мягким голосом.

Девушка нахмурилась.

— Почему ты шепчешь?

Легка улыбка тронула её губы.

***

— Я не знаю, как начать разговор с кем-либо, — сказала Амара своему новому терапевту, симпатичному чернокожему мужчине средних лет с кабинетом недалеко от университетского городка. — Люди всегда спрашивают, почему я не могу нормально говорить, и я не могу им сказать, что я слишком много кричала, так ведь? Я не думаю, что пытки — это часть вежливого разговора!

Доктор Нельсон спокойно наблюдал за ней, позволяя выпустить злость.

— Я не могу выйти без браслетов или шарфов, потому что однажды один парень увидел мои запястья и спросил, что случилось. Разве люди не видят в этом что-то травмирующее? Разве не могут быть более чувствительными? Я скучаю по себе. Я скучаю по возможности просто быть собой, не ощущая себя сломленной.

***

Она смотрела в потолок, наблюдая, как вентилятор медленно движется, сердце бешено колотилось после пробуждения от кошмара. В ее квартире, было темно, и она была одна. Кто угодно мог придти. Кто угодно мог забрать ее с постели. И она не сможет даже закричать о помощи.

Она смотрела в потолок, гадая, зачем она вообще здесь, гадая, насколько высоко был вентилятор от пола, гадая, выдержит ли он достаточно веса.

Затем она выбросила эти мысли из головы.

***

— Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе в гости? — спросила Нерея по телефону. — Мы можем весело провести выходные. Ты можешь показать мне город.

— Я с удовольствием, Нерея, — прошептала Амара в свой телефон. — Тебе понравится музей, который здесь есть.

— Я выгляжу как человек, которому нравится музей? — усмехнулась она.

Они строили планы. Нерея приехала к ней на выходные. Амара почувствовала себя великолепно.

В Понедельник она снова окунулась в своё одиночество.

Просыпалась, ходила на занятия, возвращалась в темную квартиру, училась и спала.

И так каждый раз. Все повторялось.

Иногда по ночам она просыпалась, дрожа от кошмаров, а иногда засыпала измученным сном. Она всегда стремилась к последнему, работая, изучая и утомляя свой мозг.

***

Какой-то шум заставил ее остановиться, ключ в замке, ее рука на ручке.

Шум раздался снова, из-за растения сбоку от ее двери.

Амара наклонилась, приподняла рюкзак на плече и положила книги на пол, ее браслеты зазвенели при движении, и снова раздался шум. Мяуканье.

Она заглянула за растение и увидела крошечного кремового оттенка котенка с большими оливково-зелеными глазами, тихо мяукающего.

Ее сердце растаяло. Осторожно взяв ее на ладонь, Амара поднесла к лицу, с искренней улыбкой на губах после стольких лет.

— Ты заблудилась, малышка? — спросила она тихим детским голосом. — Как ты сюда попала?

Котенок моргнул, снова мяукнул, а затем положил ей голову на руку, сделав движение, от которого Амара превратилась в лужу.

Она выпрямилась, отперла дверь и привела домой товарища по одиночеству.

— Итак, как мы тебя назовём, а? Пикси?

Взгляд.

— Пого?

Взгляд.

— Звездочка?

Взгляд.

— Лола?

Взгляд.

— Лулу?

Мяу.

— Ты теперь Лулу.

***

Прошли месяцы.

Было нелегко жить одной. Ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к этой идее. Лулу помогала.

Амара не понимала, насколько безопасной для нее стала жизнь на территории. Она скучала по маме, по своему лучшему другу и даже по ублюдку, который разбил ей сердце. Хотя она все еще любила его за все, что он с ней пережил, она была рада не видеть его с того дня в лесу несколько месяцев назад. После разрыва отношений, которых никогда не было, Амара проглотила горькую пилюлю, попросила Вина отвезти ее к доктору Дас и заплакала, как младенец, в то время как женщина постарше безо всякого осуждения выслушивала ее.

— Ты храбрая, чтобы открыть ему свое сердце после всего, через что ты прошла, Амара. Хотя и грустно, что он не отвечает тебе взаимностью, это может быть хорошо. Ты сможешь узнать больше, когда отправишься в университет.

Да, единственная проблема в этом? Амара не могла никому доверять. Она держалась подальше от мужчин, как-то всегда опасаясь, если кто-нибудь из них подберет ее и посадит в грузовик. А с некоторыми девушками, она не знала, как вести себя. Были некоторые, которые просто игнорировали ее, и те немногие, которые пытались поговорить с ней, Амара понимала, они были нормальными. Они не прожили всю свою жизнь на территории мафии, с лучшим другом, который был солдатом мафии, и бывшим чем-то вроде принца преступного мира. Ее нормальность и их нормальность не совпадали, и Амара не могла ни с кем общаться дальше определенного момента.

Единственным положительным моментом в ее новой жизни были ускоренные занятия, которые ей действительно нравились, доктор Нельсон, терапевт в городе, который порекомендовала доктор Дас, и Лулу, маленький пушистик, которая тут же свернулась клубком с таким доверием. Амара влюбилась.

Амара посмотрела на Алекса, своего ассистента, который продолжал приглашать ее на свидание, пока она не сказала «да», когда он танцевал против нее. Она давала ему все оправдания, особенно тот факт, что с ее ускоренными модулями она должна была закончить за два года, у нее не было времени на свидание. Он был настойчив.

Огни в клубе, в которой он ее привёл, мерцали неоновым светом вокруг нее, музыка громкая, пульсирующая и все было не так. Амара думала, что он отвезет ее в ресторан или еще куда-нибудь на свидание. Вместо этого он привел ее в центр гедонизма, и это не ее место.

Она покачивалась на каблуках, не принимая от него напитков, как бы он ни старался, до такой степени, что она начала раздражаться.

— Потанцуем, Амара, — крикнул он поверх музыки, войдя в ее личное пространство.

Амара невольно отступила назад, ударившись о стену, нервы ее расстреляли, но на ее лице появилась улыбка.

Он подошел к ней ближе, прижав ее к стене, и ее ладони стали липкими. Ей это не понравилось.

— Отойди, Алекс, — сказала она, но ее голос утонул в музыке.

Он наклонился ближе, чтобы услышать ее, от его тела сильно пахло водкой, и живот Амары сжался.

Она просто хотела вернуться домой к Лулу.

— Я хочу поцеловать тебя, — сказал он, заключая ее в клетку.

— Тебе не следует целоваться на свидании, — сказала она ему, глубоко вздохнув, держа нервы под контролем. — Я сказала, отойди.

Но это было бесполезно. Музыка была слишком громкой. Она толкнула его, явно выражая недовольство, надеясь, что он уступит ей место.

Он этого не сделал. Очевидно, в нормальном мире мужчины с титулом «мудак» тоже страдают.

Амара ударила его коленом в пах движением, которому научил ее Вин, оттолкнув его. Алекс сжал свои яйца, стиснув зубы, его лицо покраснело.

— Какого хрена!

Она побежала к боковой двери, отталкивая тела с пути, и вышла в узкий, уединенный боковой вход. Красная лампочка висела над стеной, освещая лестницу, которая, как она надеялась, вела на улицу.

Амара прислонилась к стене, придерживая живот, пытаясь отдышаться. У нее не было никого, кому она могла бы позвонить, кто бы все бросил, забрал ее и отвез домой. Она была большой девочкой, но не доверяла людям. Такси, в которые она сядет, могут съехать с дороги. Водитель мог оказаться психом и отвезти ее куда-нибудь еще. Подобные сценарии всегда возникали у нее в голове, вызывая беспокойство, и ей нужно было сохранять спокойствие.

Боковая дверь открылась, и Амара взглянула на нее, внезапно насторожившись, готовая в случае необходимости взбежать по лестнице.

Только чтобы почувствовать, как ее сердце остановилось.

Данте Марони стоял в узком коридоре, из-за чего он казался меньше, одетый в свежую темную рубашку и темные брюки, его темные глаза смотрели на нее, не говоря ни слова.

Месяцы.

Она не видела его несколько месяцев, и он осмелился смотреть на нее с этим собственническим взглядом, имел чертову наглость стоять перед ней, будто не прошло столько времени, заставляя ее сердце испытывать такую острую потребность в боли.

Амара впилась в него взглядом, ее подбородок начал дрожать, а глаза горели, ярость охватила ее, когда она только посмотрела на него.

Она сократила пространство между ними, ее руки толкнули его в грудь, вся боль, обида и одиночество, которые она хранила внутри себя в течение нескольких месяцев, всплыли на поверхность. Красный цвет окаймлял ее зрение, ее тело дрожало от силы эмоций, и она снова толкнула его, ее взгляд затуманился слезами. Она ударила его кулаком в грудь, тихие звуки агрессии покидали ее, почти дико, и он позволил ей, не останавливая, пока она не иссякла.

— Отойди от меня, — она ударила его по твердым мышцам, которые даже не задвигались, глядя на него сквозь слезы, ее тело дрожало.

Блядь, у нее произошёл эмоциональный срыв.

— Амара, — мягко сказал он, взяв ее за запястья руками, его пальцы коснулись ее браслетов, закрывающих ее шрамы.

— Ты не боролся за меня, — ее рот задрожал, когда она потянула, но его хватка не ослабла. — Ты не сражался за меня, Данте!

Он прижал ее к себе, пока она не наклонилась к его груди, одной рукой держась за запястья, а другой обхватывая лицо ладонью, а его глаза безумно смотрели на нее.

— Я сражаюсь за тебя каждый чертов день, Амара.

Боже, она ненавидела его за это. Она также любила его, даже спустя столько времени.

Слеза выскользнула из ее глаз, и Данте наклонился, поцеловав ее в щеку, будто все еще имел право.

— Тебе нужно отпустить меня, — сказала она ему сломанным голосом, что означало нечто большее, чем ее руки. — Я все еще чувствую, что ты преследуешь меня здесь. Чувствую тебя и не могу так жить. Ты должен остановиться. Пожалуйста. Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти меня, — она начала рыдать напротив него, не понимая, когда его руки обвились вокруг нее, крепко сжимая. — Отпусти меня. Отпусти меня. Пожалуйста. Пожалуйста, — икнула она.

Он прижался лбом к ее лбу.

— Ты в моей крови, бьешься в моем гребаном сердце. Я отпущу тебя только тогда, когда остановится моё сердце.

Боже, он не мог говорить ей такое. Падать с ним было так легко, так волнующе. Именно грохот напугал её.

Вытирая щеки, Амара выпрямилась, глядя на его галстук, слегка искривленный из-за ее ударов. Взяв его, она поправила, положила руку ему на сердце и посмотрела ему в глаза.

— Я люблю тебя, Данте, — призналась она ему. Хотя они оба знали. — Но я не позволю тебе входить и выходить из моей жизни, как тебе заблагорассудится. Ты говоришь, что сражаешься за меня, и ты можешь даже выиграть битву, но ты потеряешь меня. Прекрати наши страдания прямо сейчас.

Данте стиснул челюсти.

— Возвращайся в свою квартиру. Я приеду поговорить через несколько дней.

Амара кивнула, глубоко вздохнула и отступила от него, повернувшись, чтобы подняться по лестнице.

Рука внезапно повернула ее, и его рот задержался рядом с ее губами, в сантиметре от нее, так близко, что она могла почувствовать тепло его дыхания на своих губах, воздух между ними жесткий, интенсивный, электрический, заставляющий ее покалывать от корней волос до кончиков пальцев ног. Она наклонилась к нему, впитывая напряжение, магнетизм, физическое состояние, по которому она так сильно скучала, и привет, и пока одновременно, прежде чем отступить и уйти.

Ему нужно было сделать свой выбор.

***

Данте Марони был идиотом, а она была еще большей идиоткой из-за того, что подстрекала его.

Неделю спустя Амара открыла дверь своей маленькой однокомнатной квартиры, вошла и заперла ее за собой, сняв обувь.

— Он хорошо целуется? — голос из темноты ее гостиной поразил ее.

Амара взвизгнула, развернувшись на месте, чтобы увидеть мужчину, которого она не видела неделю, мужчину, которому принадлежала каждая ее мысль наяву, который небрежно сидел на ее диване, потягивая из бутылки вина, которую она держала в своем шкафу. Лулу свернулась вокруг его ноги.

Лулу, стала немного крупнее, чем когда ее нашла Амара, и еще более очаровательная с нежнейшей кремовой шерсткой и красивыми зелеными глазами. Она также была предательницей, дремавшей около человека, с которым понятия не имела, что делать.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила она, зажигая свет в своей маленькой, но уютной квартирке, кладя сумку на тумбочку.

Она отбросила ключи в сторону и босиком направилась к себе в спальню, сняв сережки, и выглядела небрежно, хотя ее сердце колотилось в груди. После нескольких дней ожидания Данте и того, что он не появился, Амара отправилась на другое свидание с парнем из ее класса по психологии и искусству. Она наполовину надеялась, что это вызовет реакцию? Да, да, она надеялась.

Лулу подняла голову на звук голоса, ее мордочка оживилась при виде нее, и она подтолкнула себя, чтобы потереться о ноги, прежде чем продолжить свой веселый путь. Лулу была такой же бездомной, как и она, одна в большом городе, теперь ее ребенок.

Амара положила серьги в чашу на комоде, ее шею покалывало от присутствия, которое коснулось ее спины. Она посмотрела в зеркало и увидела его позади себя, его гладко выбритую челюсть, синяк на виске, которого раньше не было, его высокую широкую фигуру затмевавшую ее собственную.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒