Порыв Ветра 3 страница

Он не мог. Это его вина. Ему не следовало связываться с ней. Столько лет они провели вместе, и вот к чему это привело.

— У тебя есть две минуты на выбор.

Две минуты.

Сто двадцать секунд.

Внезапно Данте услышал каждый удар своего сердца, бьющегося в голове, кровь прилила к ушам, тикала, как бомба замедленного действия, с каждой секундой приближаясь к взрыву.

Он посмотрел в широко раскрытые испуганные голубые глаза молодой девушки, которая осмелилась остаться с ним, зная, что он выберет. Он не мог позволить ей страдать от рук людей своего отца. Он не мог позволить ей умереть вот так. Он ни хрена не мог сделать. Он был беспомощным маленьким придурком, который думал, что ему сойдет с рук игра с огнем, не обжигая ни себя, ни свою возлюбленную.

— Ублюдок! — закричал он в беспомощном отчаянии, поднимаясь, чтобы поднять пустой стул и швырнуть его через всю комнату.

Он оглянулся на отца, сердце его бешено колотилось.

— Не заставляй меня делать это.

— Одна минута, — последовал ответ.

Схватившись кулаками за волосы, Данте затрясся, воя в потолок от беспомощности, не желая делать то единственное, что он должен был сделать, чтобы пощадить ее.

— Тридцать секунд.

Напряжение в комнате нарастало.

Глубоко выдохнув, Данте медленно позволил чувству спокойствия овладеть собой. Не говоря ни слова, он подошел к отцу и достал из внутреннего кармана пиджака нож, чувствуя в руке небольшой вес, похожий на камень.

— Ты освободишь этого зверя, отец, сделаешь это, зная, что однажды он убьет и тебя. Это твой последний шанс остановить это безумие.

Отец почти гордо улыбнулся. Этот человек был чертовски трахнут на голову.

— Время вышло, сынок.

Закрыв на мгновение глаза, Данте испытал искушение порезать его ножом. Но это ничего не решит, Рони все равно умрет, и подземный мир погрузится в хаос, с которым он еще не был готов справиться.

Взяв нож, он снова опустился на колени и снял скотч с ее рта, мокрого от слез.

— Должен быть какой-то выход, Данте, — голос Рони дрожал, она тряслась всем телом. — Пожалуйста, не делай этого.

Данте посмотрел ей в глаза, его собственные горели, горло сжалось.

— Прости меня, Рони, — услышал он свой огрубевший от боли голос.

С этими словами он вонзил клинок ей прямо в сердце.

Ее крик пронзил воздух, в горле забулькала кровь, сочащаяся из колотой раны. Дрожащими руками он вытащил клинок и приставил его к ее шее, той самой шее, которую целовал столько раз, — перерезав сонную артерию, подарив ей мгновенную смерть. Она этого не заслужила. Это останется отпечатком на всю жизнь.

Несмотря на все это, он смотрел ей в глаза, видя, как жизнь медленно вытекает из ее тела, а его собственное меняется с каждой секундой, его сердце ожесточается.

— Дан... — она в последний раз поперхнулась кровью, прежде чем обмякнуть.

Все было кончено в считанные секунды.

Данте продолжал смотреть на ее пустое лицо, чувствуя, как ее кровь растекается вокруг них, что-то холодное поселилось в его сердце. Он не смог защитить ее. Его первая любовь, его первое убийство.

Кто-то хлопнул его по спине. Его отец.

Данте посмотрел на свои руки, испачканные ее кровью, почувствовал, как в нем закипает ярость, и глубоко вздохнул.

Сейчас не время.

Однажды. Он заставит его заплатить за мать, за брата, за Рони. Однажды. Ему оставалось только ждать. Ему оставалось только ждать и терпеливо копать его могилу. Он просто должен был играть не на открытом месте, как раньше, а в тени, где Ищейка Марони не учует его.

Однажды.

— Похороните ее, — услышал он приказ отца, но Данте покачал головой, его сердце было тяжелым, тело покрыто ее кровью.

— Нет. Я сам сделаю это.

После паузы отец кивнул мужчинам, чтобы они убирали хижину, и ушел.

Данте встал, его руки слегка дрожали, когда он разрезал веревки, связывающие ее, и поднял ее. Ее тело казалось тяжелым, тяжелее, чем когда он поднимал ее раньше.

Не глядя на мужчин, он вышел из хижины и углубился в лес, тишина, холод и ее тело были его единственной компанией. Он почувствовал, как первая слеза скатилась с его глаз, и сжал челюсти, моргая, чтобы прояснить зрение, когда приблизился к озеру. Нет. Он не заплачет. Его отец был прав, это урок, урок никогда, никогда не показывать свою слабость, все, что может быть использовано против него, по крайней мере, не там, где кто-то мог видеть. Вот тут-то он и подвел Рони. Он был умен, он был резким, и был хитрым. И в будущем он собирался использовать каждую из этих вещей в свою пользу, позволяя отцу думать, что он на поводке. Маска. Он наденет маску.

— Держи.

Данте обернулся на голос и увидел Тристана, стоящего на небольшой поляне с лопатой и кучей одежды рядом с ним, между ними была вырыта яма в земле. Он удивленно посмотрел на младшего, но промолчал.

Тристан тихо достал хлопчатобумажную простыню и положил ее на землю, показывая Данте, чтобы тот положил на нее тело Рони. Данте сделал это почти на автопилоте, в последний раз взглянув на еще одно безжизненное тело девушки, о которой он заботился. Тристан завернул ее труп, связав простыни в аккуратные узлы, которые заставили Данте сжать челюсти.

— И твоя одежда тоже, — быстро сказал мелкий.

Данте понял, что он был прав. Одежда была вся в крови. Им нужно будет уйти.

Сняв кожаную куртку, Данте секунду подержал ее в руках, понимая, что, вероятно, больше никогда не наденет, и бросил в яму. Раздевшись догола, стоя на ледяном ветру, он чувствовал, как холод проникает глубоко в кости, в самое сердце.

— Иди умойся, — Тристан кивнул на озеро, и Данте почему-то прислушался к мальчику.

Его мозг не работал. Вода была холодной, но холод не проникал в мозг. Когда он взял воду и потер кожу, он понял, что внутри него что-то меняется. После всего, что произошло за последний час, Данте уже не был прежним. Хотя он смывал кровь с кожи, она уже просочилась в поры, смешиваясь с венами, оставляя шрам на сердце каждый раз, когда оно билось.

Каким бы чистым он ни был, Данте вернулся к могиле и увидел, что Тристан почти закончил ее закапывать. Эта маленькая помощь была неожиданной. Даже внимательной. Он никогда бы так не описал мальчика.

Наклонившись, чтобы собрать одежду в кучу рядом с ним, Данте нашел свой собственный белый свитер, джинсы и ботинки. Нахмурившись, он посмотрел на семнадцатилетнего юношу, самоотверженно закапывающего землю.

— Ты вломился в мой дом? — спросил он, слегка удивленный.

Тристан пожал плечами, на его лице блестели капельки пота.

— Вломиться было нетрудно.

Данте покачал головой. Быстро одевшись, он сел на берегу озера и, разминая пальцы, посмотрел на особняк на холме, венчавший лес. Через несколько минут Тристан подошел и сел рядом с ним, отбросив лопату в сторону и протянув ему бутылку Джека Дэниэлса из тайника Данте.

Данте чуть не рассмеялся, но тут же протрезвел.

— Мы теперь друзья?

— Нет.

— Так что же это? Ты прикрываешь мою спину, а я прикрываю твою?

— Отвали, придурок.

Чего он и ожидал.

Сделав глоток из бутылки, он передал ее Тристану, хотя они были несовершеннолетними. Они были несовершеннолетними за много дерьма, которое они совершили. В конце концов, в каком возрасте можно кого-то убить?

— Этого не должно было случиться, — сказал Тристан после долгого молчания.

— Нет, — согласился Данте. — Этого не должно было случиться.

— Ты собираешься что-то с этим делать? — спросил другой парень, самое большее, что он сказал в разговоре с Данте.

— Да, — кивнул Данте, не сводя глаз с включившихся огней особняка. — Но не сегодня.

— Хорошо.

По мере приближения ночи тучи становились все темнее, ветер холоднее минут.

— Как ты с этим справляешься, — тихо спросил Данте. — Как ты забываешь?

— Я не забываю.

Да, он не думал, что они смогут.

— Спасибо, — пробормотал Данте, сделав еще один глоток из бутылки. — Я ценю это.

Его встретили молчанием, но на этот раз оно было дружеским. И так они сидели в ту ночь, два молодых убийцы, один свежий, а другой закаленный, глотая алкоголь, заглушая хаос внутри себя, и зная, что любви действительно нет места в их жизни.

Глава 5

Амара

15 лет

Она никому не рассказывала о трупе.

В тот день, гуляя глубоко в лесу, Амара видела, как два парня хоронили молодую девушку, ту самую розововолосую девушку, которую она видела целующейся с Данте много лет назад. Перепуганная до полусмерти, она убежала домой и неделю пролежала в постели, боясь, что кто-нибудь придет за ней за то, что она видела.

Никто не пришёл. Ее мать просто подумала, что это был её плохой день, и позволила ей остаться дома. Она не ходила в школу, даже не встречалась с Вином на той неделе, говоря ему такое же оправдание. Тем не менее, после недели беспокойства и полной пустоты, она наконец смирилась с тем, что ее никто не видел, и медленно двинулась по своей жизни.

Но ее чувства к Данте? Противоречивые.

Она не знала, что это говорит о ней. С одной стороны, она не понимала, что за человек, а он теперь был мужчиной, который мог похоронить тело своей возлюбленной. С другой стороны, она все еще находила его привлекательным, даже более привлекательным с течением времени. Возможно, это было потому, что она выросла и всегда знала, что люди вокруг нее не были морально белыми.

Черт, она видела, как ее собственный лучший друг тренируется с оружием. Она видела его синяки, видела, как со временем его мышцы увеличиваются, потому что он находился в процессе тренировок.

И вообще, что такое мораль? Та ночь заставила ее серьезно задуматься над этим. Быть хорошим человеком и совершать хорошие вещи не всегда одно и то же. Став старше, Амара поняла, что между этим существует очень тонкая грань. Ее герой мог быть злодеем в чужой истории. Хотя она ненавидела кровь, но если однажды кто-то будет угрожать ее матери или даже Вину, разве она не причинит им боль? Неужели она не способна отнять еще одну жизнь?

Люди не были черно-белыми, и, к сожалению, эмоции тоже.

Она знала, что ее мысли не были мыслями пятнадцатилетней девочки, но то, чему она стала свидетелем, повлияло на нее. После этого она перестала ходить на открытые тренировки и стала избегать Данте. Она больше никогда не подходила к его двери, и теперь, если он приходил к Вину, пока она была там, она просто извинялась и уходила. Ее чувства к нему были почти повсюду.

Он заметил ее поведение. Однажды она услышала, как он загнал Вина в угол и спросил:

— Амара игнорирует меня?

А она побежала в противоположном направлении.

Однажды она наткнулась на него, когда он играл в шахматы с братом в беседке за домом, и убежала. Не самый лучший момент, призналась она. За последний год он тоже несколько раз пытался загнать ее в угол, и каждый раз она ускользала от него. Она знала, что должна просто сказать ему, что это ничего не значит, что он немного напугал ее. Он не пугал ее или что-то в этом роде, но за последний год он стал немного более напряженным, и Амара стала немного беспокойной.

— Муму? — мама позвала ее из кухни, и Амара отложила книгу, которую читала, положив свою самодельную закладку, отмечая и вышла из своей комнаты.

— Да, мам? — спросила она, внезапно остановившись при виде большого, высокого человека.

Данте Марони стоял в пространстве ее маленькой кухни. Он никогда, ни разу за все то время, что она питала к нему страсть, не приходил в их маленькую квартирку.

Ее сердце, предательское маленькое существо, забилось сильнее, вдыхая тот же воздух, что и он.

Не время для этого.

— Данте хочет поговорить с тобой, — сообщила ей мама, ее темно-зеленые глаза светились любопытством и некоторой тревогой.

Амара была уверена, что на ее лице отразилось то же самое выражение. У него не было причин разговаривать с ней, вот так. Только если он каким-то образом узнал, что она в курсе насчет трупа.

У нее упало сердце.

О Боже.

Сглотнув, Амара кивнула и указала на заднюю дверь, молча прося его поговорить снаружи. Задняя дверь штабного здания выходила прямо на опушку леса. Никаких шансов, что кто-нибудь подслушает их разговор.

Схватив кашемировую накидку, которую Вин подарил ей на день рождения неделю назад, Амара накинула ее на плечи, сунула ноги в чулках в теплые сапоги у двери и вышла в яркое, холодное утро. Он последовал за ней, закрыв за собой дверь.

Прохладный ветер дул вокруг нее, принося запах деревьев, земли и одеколона. Одеколон? Амара тихонько принюхалась и поняла, что это действительно одеколон. Он был окутан в него, запах был древесным и мускусным и напоминал ей огонь, потрескивающий над деревом и скрученными простынями. Да, ее мысли больше не были такими чистыми.

Спокойно, девочка.

— Муму? — спросил он ее слегка удивленным тоном, его длинные ноги соответствовали ее темпу.

Хотя она была сто семьдесят два сантиметра — благодаря внезапному скачку роста, который подарил ей несколько сантиметров и остановилась, удивительно, но она только достигала его подбородка.

Амара обхватила себя руками, заставляя себя слегка улыбнуться, чтобы преодолеть напряжение в голове.

— Да, в детстве я называла маму Ма, а себя МуМу. И это вошло в привычку.

Данте кивнул.

— Мой брат делал нечто подобное.

— Я больше не вижу его здесь, — прокомментировала Амара, прежде чем прикусить язык.

Ей не следовало этого говорить.

— Его здесь нет. Он иногда навещает нас.

Оставив все как есть, поскольку это было не ее дело, Амара остановилась на опушке леса и повернулась к нему лицом, принимая его форму. После той ночи с мертвым телом, если только он не тренировался с Вином без рубашки, Амара видела Данте только в накрахмаленных рубашках и брюках на пуговицах. На его сильном запястье поблескивали тяжелые металлические часы, пиджак был сшит на заказ. И одеколон, чтобы не забыть одеколон. В своем простом сером шерстяном платье и растрепанных волосах она действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Его волосы колыхались на легком ветру, а темные, проникновенные глаза неотрывно смотрели на нее.

— Что-то происходит? — спросил он, его голос соответствовал теплому шоколаду его глаз, заставляя ее хотеть прижаться к кошке и книге.

Затем его слова проникли внутрь.

Амара заставила себя выдержать его взгляд, когда ее руки сжали локти под накидкой.

— Что ты имеешь в виду?

Он изогнул темную бровь, засунув руки в карманы.

— Ты ведешь себя странно.

Амара почувствовала, как ее волосы встают дыбом, брови опускаются, а сердце бешено колотится.

— Без обид, Мистер Марони, но ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, как я себя веду.

Ее слова произвели на него какое-то впечатление. Амара не знала точно, что это было, но что-то кудахтало между ними, что-то электрическое, поднимая маленькие волоски на затылке и руках с интенсивностью, когда она держала его дымку.

После долгого молчания его вторая бровь соединилась с другой.

— Я просто хотел проверить, все ли с тобой в порядке. У меня такое чувство, что ты намеренно избегаешь меня уже какое-то время, и я не знаю почему. Мне это не нравится.

Он действительно не должен был добавлять эту последнюю часть. Ее бедное сердце начало работать в два раза быстрее, чтобы не отставать. Амара сосредоточилась на первой части его предложения. Не могла же она сказать: «Потому что я видела, как ты хоронил тело девушки, которую когда-то целовал».

— Ты даже не должен этого замечать, Мистер Марони, — заметила она, и ее тон снова начал подниматься, прежде чем она успела его сдержать. — Я не имею для тебя никакого значения.

Данте склонил голову набок, увидев ее. Увидел ее, увидел. Действительно увидел ее. Ох.

— Странно, что ты так говоришь. Моя мать часто говорила мне, — задумчиво произнес он, глядя ей в глаза. — Люди похожи на шахматные фигуры. Любой член правления имеет значение.

Амара стряхнула легкую дрожь, которая началась у основания ее позвоночника.

— И ты думаешь, что я в правлении?

— Я еще не знаю, — тихо сказал он, все еще жадно наблюдая за ней.

После этого наступила тишина. Что вообще можно сказать на такое?

Амара оторвалась от их взгляда и посмотрела вниз, на потертые носки своей обуви, перед блестящими туфлями, которые были на нем. Грязь на подошвах этих дорогих туфель просто кричала о том, как они для него привычны.

Они были не для нее. Ее привычкой были комиссионные магазины, подержанные книги и мебель. Хотя Марони хорошо платили, они с матерью жили скромно. В основном ее мать вкладывала сбережения в банк на их будущее. Глядя на различия между их жизнями, лежащими у их ног, Амара задавалась вопросом, почему он вообще разговаривает с ней.

Откашлявшись, Амара посмотрела на мужчину, в которого была влюблена еще до того, как узнала это слово и приняла здоровую дозу реальности.

Он мог быть достаточно любезен, чтобы оценить ее, но он также был человеком, которому принадлежал весь этот холм, на котором они стояли, человеком, который похоронил девушку, с которой был близок. Они существовали в разных плоскостях. Парни вроде него не интересовались такими девушками, как она. Они любили дочерей своих богатых деловых партнеров, элегантных красавиц, которых они могли держать на руках и заниматься нежной, чувственной любовью, играя в силовые игры со своими семьями. Ей нужно было преодолеть это, что бы это ни значило.

— Если это все, Мистер Марони?

— Данте, — поправил он почти рассеянно. — Серьезно, почему ты избегаешь меня?

Амара со вздохом покачала головой.

— Я не избегаю.

— Врунья, — его глаза потемнели, он пристально посмотрел на нее. — Это беспокоит меня.

Амара почувствовала, что сама удивляется этому, но осталась на месте.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Очень мило с твоей стороны проверить меня, но в этом нет необходимости. Хорошего дня.

С этими словами она оставила его стоять там и просто пошла к своей двери, не оглядываясь на него, ее эмоции находились в смятении. Она вошла в дом, закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и глубоко вздохнула.

— Все в порядке? — спросила мать, оторвав взгляд от теста, которое она месила.

Амара кивнула, снимая накидку с плеч.

— Ты хочешь поговорить об этом? — мягко спросила мать.

Амара обошла стойку и обняла ее сзади, выше ее на несколько сантиметров. Уткнувшись носом в кожу матери, она почувствовала чистый аромат цитрусового мыла, которым пользовалась, увлажняющего крема и сахара. От нее пахло домом. Почувствовав, что внутри у нее что-то не так, Амара успокоила ее.

— Не о чем говорить, мам.

— Конечно, — усмехнулась мать, продолжая месить тесто. — Не то чтобы он тебе нравился или что-то в этом роде.

Амара отстранилась, не веря своим глазам.

— Вин тебе сказал? — ее голос прозвучал слишком громко, чтобы она могла успокоиться.

— Контролируй высоту тона, — укоризненно произнес в ее голове голос учителя музыки.

— Ему и не нужно было, — пожала плечами мама, бросив на нее быстрый взгляд. — Передай корицу.

Амара рассеянно взяла ее с полки и молча протянула.

— Тогда откуда ты знаешь?

— Я твоя мать, — заявила мама, будто это было достаточным объяснением.

В каком-то смысле так оно и было. Ее мать слишком много видела, когда дело касалось ее.

— Это просто влюбленность, мам — небрежно сказала Амара. — Это пройдет.

Она очень, очень на это надеялась.

Ее мать не говорила ей, что это не проходило уже пять лет, и за это Амара любила ее немного больше.

***

Несколько дней спустя она вышла из задней двери особняка с кое-какими припасами для садовника, когда увидела, что он сидит со своим обычно отсутствующим братом в беседке и играет в шахматы. Она начала поворачиваться, как вдруг он окликнул ее.

— Амара, познакомься с моим братом.

Амара вздохнула.

Хотя она действительно не хотела оставаться рядом с ним, это было бы очень невежливо, откровенно грубо по отношению к его брату, которого она никогда не видела.

Приклеив на лицо улыбку, она направилась к беседке и сразу же заметила сходство между двумя парнями, те же темные волосы, то же высокое телосложение, та же челюсть. Да, они были братьями. Она также заметила, что его брат слегка сгорбился, не отрывая взгляда от шахматной доски.

— Это Дэмиен, — сказал Данте тем голосом, от которого у нее в животе закружились бабочки. — Дэмиен, это Амара.

— Девушка с зелеными глазами, — произнес Дэмиен почти бесцветным голосом.

Данте усмехнулся, отвернувшись в сторону и небрежно прислонившись к мраморной колонне.

— Да, Девушка С Зелеными Глазами.

— Привет, Девушка С Зелеными Глазами, — сказал Дэмиен тем же бесцветным голосом, двигая фигурку. — Ее глаза действительно цвета леса?

— Почему бы тебе самому не посмотреть? — Данте бросил ему вызов и посмотрел на доску.

Дэмиен взглянул на нее, его темные глаза на мгновение встретились с ее глазами, прежде чем он снова перевёл взгляд на доску, постукивая ногой по земле по три раза.

Данте удивленно посмотрел на него, прежде чем взглянуть на нее.

— Он посмотрел тебе в глаза.

Амара чувствовала себя немного неловко, но ей было весело. Прежде чем она успела что-то сказать, садовник окликнул ее со спины. Она попрощалась и побежала обратно, радуясь возможности сбежать от его общества.

***

Это шум, который заставил ее сделать это.

В особняке была вечеринка, на которой что-то праздновали, и это было что-то вроде: свистать всех наверх. Поскольку это выходные, она решила помочь матери в организации всего вокруг. Хуже всего было исполнить партии. После этого ее мать так устала, а у идиота Марони не было блестящей идеи нанять кого-то, чтобы разделить обязанности с ее матерью. Не то чтобы они не могли себе этого позволить.

Амара шла по коридору особняка, ее руки были полны хрустящих, белых, свежевыстиранных и выглаженных простыней, когда она услышала шум. После того, как она в последний раз видела то, чего не должна была видеть, Амара действительно не хотела расследовать. Не было никакого смысла беспокоиться, и особняк был достаточно жутким, как это было, когда он был пуст.

Решив не обращать на это внимания, Амара двинулась вперед, когда снова шум раздался, заставив ее остановиться. Он доносился из-за одной из закрытых дверей. Амара посмотрела вверх и вниз по коридору, пытаясь увидеть, не идет ли кто-нибудь в ту сторону. Это был третий этаж, и он был пуст.

Глубоко вздохнув, она положила одежду на столик у стены, отодвинув хрустальную вазу. Кто, черт возьми, держал хрустальную вазу на третьем этаже в заброшенном коридоре? Сумасшедшие богачи.

Из-за двери послышались приглушенные голоса, и Амара на цыпочках прошла вперед, нагнувшись, чтобы заглянуть в замочную скважину. Мистер Марони, старший Мистер Марони, стоял над мужчиной, приставив пистолет к его виску.

— Ты передашь сообщение своим хозяевам или мне послать кого-нибудь за твоим трупом? — тихо спросил он, когда человек в кресле захныкал.

Это был тот самый шум, который она слышала. Кто-то всхлипывал.

Амара почувствовала, как сердце забилось у нее в горле, когда она снова быстро оглядела коридор, убедившись, что он пуст, прежде чем посмотреть, что происходит внутри. Она видела брата Мистера Марони, или это был кузен? Он стоял в поле зрения, спиной к Амаре.

— Я думаю, мы должны поговорить с ними сами, Лоренцо, — сказал он хриплым голосом, от которого по спине Амары пробежала дрожь. — Синдикату будет все равно, если эта сучка пропадет, даже если они получат свою доставку вовремя.

— Я хочу войти, Лео, — сказал Лоренцо Марони. — Прошли годы с тех пор, как они остановили нас. Икс говорит, что мы можем попробовать еще раз, и я хочу, чтобы это было мощное сообщение. Доставит ли он это послание живым или мертвым?

— Я думаю, тебе следует поговорить с Иксом, — предложил Лео.

Человек в кресле вскрикнул.

— Ты же знаешь, что они так не поступают. После того, что случилось с вашей первой партией, они тебя не пустят. Ты все испортил, и теперь ходят слухи, что твой сын...

— ...Вышел из игры, — решительно заявил Лоренцо Марони. — Данте никогда не узнает об этом.

Не узнает что?

Его кузен снова заговорил:

— Груз отправится через три дня со старого склада, с ним или без него. Нам не нужен этот парень.

В комнате воцарилась тишина. Амара едва осмеливалась дышать, вцепившись руками в дверной косяк, чтобы не потерять равновесие. Она должна уйти. Она действительно должна. Но ее ноги оставались приклеенными к месту, ее единственный глаз смотрел в комнату.

— Давайте отправим его обратно с сообщением, — кивнул Лоренцо Марони, затем внезапно направил пистолет на плечо мужчины и нажал на спусковой крючок.

Громкий звук рикошетом разнесся по комнате, напугав Амару. Крик вырвался у нее прежде, чем она успела его остановить. Зажав рот рукой, она отшатнулась от двери, поспешно подхватила белье и побежала по коридору. Ее сердце заколотилось в груди, когда она услышала, как дверь позади нее открылась, и она побежала вниз по лестнице, ее ноги бежали так быстро, как только могли.

Этажом ниже.

Двумя этажами ниже.

Амара спустилась на первый этаж и побежала на кухню, где суетился персонал, готовя все для вечеринки. Сунув белье в руки одного из удивленных слуг, она побежала по галерее к заднему входу.

Только чтобы врезаться в кирпичную стену.

Дрожа, Амара подняла глаза и увидела, что Данте Марони держит ее за руки, удерживая в вертикальном положении, с выражением беспокойства на лице.

— Эй, эй, ты в порядке?

Амара посмотрела на него широко раскрытыми глазами и кивнула. Мистер Марони сказал, что он не может знать. Она даже не знала, что это, но не могла сказать ему. Какой в этом смысл? То, что она увидела в комнате, не было чем-то новым в этом мире. Она была единственной, кто с трудом справлялся с этим.

— Да, хмм, — она запыхалась, подбирая слова. — По-моему, я оставила дома включенной духовку. Я просто... мне просто нужно проверить, — она начала отстраняться, когда его хватка на ее руках немного усилилась, не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы удержать ее на месте.

— Посмотри на меня, — сказал он тоном, которого она никогда раньше от него не слышала.

Завладев ее вниманием. Невольно ее взгляд упал на его темно-карие глаза, чтобы увидеть, как они изучают ее.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — требовательно спросил он, не сводя с нее настороженного взгляда.

Амара выпрямилась, понимая, что должна оттолкнуть его. Никто не мог знать, что она что-то видела, ради ее и ее матери безопасности.

— Тебя это не касается. Ты отпустишь мои руки?

Пальцы Данте продолжали сжимать ее, почти полностью охватывая их, его прикосновение обжигало сквозь ткань ее топа. Напряжение, возникшее между ними ранее, снова возникло, когда они смотрели друг на друга сверху вниз, чего не было ни в одном из их предыдущих взаимодействий. Его пальцы согнулись один раз, челюсть заметно сжалась, прежде чем он отпустил ее. Амара сглотнула и быстрым шагом вышла из особняка.

Сердце все еще колотилось, она оглянулась и увидела, что он все еще стоит на том же месте, наблюдая, как она уходит. Она хотела сказать ему, но это ничто по сравнению с тем, что он, вероятно, видел каждый день. И она даже не знала этого человека. Она выросла, влюбившись в него, но не знала, кто он. Для неё будет лучше, если она никогда не скажет никому ничего.

Амара проглотила тайну, запихнув ее в самые дальние уголки своего сознания, и продолжала идти обратно к своему дому.

***

— Черт, ты хорошо преобразился! — воскликнула Амара, глядя на Вина, когда он вышел из магазина.

Он выглядел очень эффектно в отглаженной черной рубашке на пуговицах, заправленной в черные брюки, с простым ремнём на узкой талии. В шестнадцать лет он уже выглядел, как сердцеед.

Они приехали в город, потому что Вин нуждался в чем-то более официальном для вечеринки, и так как он уже умел водить, он взял машину своего отца, и они отправились в путешествие. Амаре нужна была экскурсия, чтобы привести голову в порядок. И покупка красивого платья только помогла в этом.

Это было великолепное темно-зеленое платье со скромным вырезом и широкими рукавами. Румянец выделял ее глаза, подол ниспадал до колен. Амара увидела это платье и влюбилась.

Они оба решили собраться в самом магазине, чтобы сразу отправиться на вечеринку. Вин нес патрульную службу вместе с другими сотрудниками Службы Безопасности, что было очень важно, так как мальчикам его возраста никогда не разрешали эту работу. И Амара решила помочь своей матери, так что пока она будет на вечеринке, она будет работать.

— Да, да.

Ее друг потянул себя за воротник, почувствовав себя неловко, и Амара усмехнулась.

Идя к машине через пустую стоянку, Амара собрала волосы в высокий хвост, чтобы они не мешали.

— Как ты думаешь, мне стоит попробовать сегодня вечером накраситься? — спросила она Вина, который застонал от ее вопроса.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒