Перевод: Kuromiya Ren

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5

«Какие сны в том смертном сне приснятся»

— Шекспир «Гамлет»

«Весь мир – сон, а смерть – толкователь»

— идишская пословица

«И никогда не просыпайтесь от восхитительного забвения, где смерть мечтает о тоске жизни»

— Джебран Халиль «Пророк»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я стучала кулаком по входной двери квартиры Марлин на втором этаже. Ответа не было. Как и не было ответа на мои сообщения. Если бы я знала про ее соседей, позвонила бы им из Токио до того, как мы сели на рейс в Портлэнд. Но, конечно, я избегала ее соседей три года, что Марлин жила тут, как избегала всех, чтобы защититься от физического контакта, пока я не узнала, что не была чокнутой, просто я была ребенком баку, пожирающего сны.

Моя сестра всегда отвечала на сообщения. Всегда. Я надеялась, что она просто злилась из-за того, как мало я писала о папе, пока мы были в Японии, и мстила мне молчанием. Другие варианты сбросили бы меня в черную дыру страхов из-за Иных – существ из мифов и легенд, к которым относилась и я, хоть папа забыл мне сообщить. Они ворвались в мою обычную жизнь и перевернули все вверх ногами месяц назад.

Кен весь полет домой играл страдающего эмо-парня, сидя у окна рядом с папой. Он, конечно, сомневался в своем решении покинуть свою жизнь в Японии и отправиться за мной домой. Последним в нашем странном квартете был тот, кто тоже оставил дом в Токио из-за жителя Портлэнда, но спокойные односложные ответы Пон-сумы на мои нервные фразы не были тем, что могло спасти меня от тревоги, сжимающей меня изнутри. Мы отправились сюда сразу же, потому что я так настояла. Наш багаж все еще был в такси. Парни стояли со мной в узком коридоре. Хорошо, что папа остался в машине, иначе нам не хватило бы места.

Я застучала в дверь снова, шесть раз нажала на дверной звонок.

- Не там. Или не может ответить, - сказал Пон-сума, как всегда спокойный.

- Что значит, не может ответить? Типа – мертва?

Кен упирался локтями в перила, оглянулся на нас через плечо.

- Он не это имел в виду.

- Уверена, нет причины не ответить на стук, - мой голос звучал пронзительно. Кен открыл рот, а потом захлопнул его. Хороший выбор. Он стал вести себя немного лучше, чем в Японии, но все еще не был прощен на сто процентов.

- Счетчик тикает, - сказал Пон-сума.

Приглушенный стук донесся изнутри, а потом смех. Смех Марлин. И моя жуткая тревога превратилась в огромного монстра раздражения, и я ударила по звонку десять раз подряд. Пон-сума зевнул и снял резинку с запястья, собрал спутанные длинные волосы, выкрашенные в карамельный цвет, в хвост. Я даже не представляла, как выглядело мое черное гнездо на голове, перелеты не помогали внешности.

- Марлин, ответь уже! – заорала я в глазок.

Щелчки, кто-то снял цепочку и приоткрыл дверь. Один глаз – ореховый глаз семьи Пирс с голубым кольцом – выглянул оттуда.

- Кои, - сказала Марлин, ее голос был неубедительно удивленным.

- Ты разве не в Японии?

- Ясное дело, что я не в Японии!

Приглушенный голос за ней вызвал смех моей сестры. Я вздрогнула от странности Марлин, моей организованной и помыкающей сестры, хихикающей, как школьница в аниме.

- Не сейчас, - сказала она. Ее глаз пропал и сменился затылком. – Это моя сестра.

Дверь открылась шире, и стало видно всю сестру в ее турецком халате цвета фуксии, и сзади ее обнимал тощий парень, похожий на Тора, с мокрыми и зализанными назад волосами. Почти все части, похожие на Тора, были обнажены.

- Ты в порядке?

Марлин едва взглянула на меня.

- Конечно, в порядке.

- Ты не отвечала на мои сообщения.

- О, прости, - сказал Тор. – Это была моя вина. Я… отвлек Марлин, - его довольное лицо не оставляло сомнений в том, что он имел в виду.

«Ох. Блин. Не вовремя», - я отпрянула. Я не хотела получить фрагмент сна от игрушки Марлин. Мне не нужен был сон о нем и моей сестренке.

- Она цела, - сказал Пон-сума. – Сообщение Кваскви было срочным.

Я показала Пон-суме ладонь и обратилась к Марлин:

- Почему ты не отвечала на мои сообщения? Ты в порядке?

- О, да, - сказала Марлин хрипло. – Я в порядке. Я бы всех пригласила, но квартира не убрана.

Кен фыркнул. Я пронзила его убийственным взглядом. Это не было смешно. Я переживала во время полета, когда Марлин не отвечала на сообщения и звонки. Пока я выпускала древнего дракона в Японии, помогала мятежным хафу в Токио – полукровкам, которые выступали против традиционного управления Иными в Тихом океане – попасть в Совет, я не следила за телефоном, так что иронично было злиться на Марлин за то, что она не отвечала мне. Но сообщения Кваскви, резко позвавшего меня домой, были загадочными, не помогали. Я знала, что на Иных в Портлэнде напали, и что-то ужасное произошло с его подругой, Дзунуквой, и к этому приписывали меня, потому что я выпускала драконов. Марлин знали как мою сестру. Вряд ли кто-то напал бы на нее из-за этого, но что я могла знать? Я даже не знала, что была хафу из-за папы-баку, до недавнего времени!

- Позвольте представиться, - сказал мужчина, держащий мою сестру. – Я Пит, - он протянул руку, покрытую рукавом татуировок старых позеленевших чернил. В узорах я разобрала белый кулак, повторяющийся номер 14 и крест из стрел. Я смотрела на его руку. Он издал странный смешок.

- Я – Кен, - сказал не совсем мой парень-кицунэ. Он подобрался ближе к двери, чтобы пожать руку Пита, снижая риск, что этот парень заденет мою кожу.

- Все хорошо? – сказала Марлин. – Я могу пойти одеться?

Я прикусила губу.

- Я должна кое-что сказать тебе о папе.

Марлин посмотрела за меня.

- Он не вернулся с тобой?

- Вернулся, но…

- Тогда уйди на пару часов и дай мне шанс собраться, - она прижала ладонь к щеке Пита и улыбнулась. Ее новый маникюр на миг отвлек меня. Марлин всегда выбирала яркие и сложные узоры или цветы и что-то абстрактное. Сегодня ее ногти были черными. Белый силуэт черепа с четырьмя длинными зубами, напоминающий смутно логотип героя из Марвел, улыбался с больших пальцев.

- Марлин, пожалуйста.

- Кои, я серьезно. Увидимся позже, - она мне не улыбнулась. Она закатила глаза и потянулась к дверной ручке, закрыла дверь сильнее, чем требовалось.

- Парк у леса, - сказал Пон-сума на японском, оглядываясь на такси. – Кваскви угрожает отправить Братьев-медведей за нами.

- Ладно, ладно.

Кен тихо вздохнул.

- Дайджобу десу. Пока что она в порядке. Узнаем, что хочет Кваскви, и вернемся.

Я сглотнула горечь в горле. Желудок все еще бушевал от полета, и мне стоило воспользоваться дезодорантом и зубной пастой, но Кен был прав. Нам нужно было увидеть, что расстроило Кваскви. Я была в долгу перед ним, и он требовал отплаты. Но папа был на заднем сидении машины, и мне нужно было устроить его у себя, а потом уже нестись по городу на зов Сиваш Тийе.

Пон-сума спускался по металлической лестнице. Мы с Кеном шагали следом осторожнее из-за мороси на ступенях. Лепестки с разросшихся кустов рододендрона у дорожки сжались, стали коричневыми и промокли. Я назвала таксисту свой адрес, между полем средней школы и улицей с магазинами, где не было кафе. Кен заплатил водителю, а Пон-сума помог вытащить папу из машины.

В Японии Мидори показала, что - хоть глаза папы оставались закрытыми, он не реагировал на уколы и щипки, а контакт с кожей не передавал мне фрагменты снов - он не был полностью без сознания. Если его поставить, его ноги немного удерживали вес, так что его можно было поддерживать одному человеку и вести по дороге.

Мы подняли его по лестнице в мою квартиру, Кен следовал с нашим багажом. Я потеряла почти все свои вещи во время приключений в Токио, так что сумок не было много. Пон-сума нетерпеливо ерзал, пока я искала ключ у знакомой коричневой двери. Я нашла его, сжала ручку двери, и она открылась.

Пон-сума тут же насторожился, как собака.

- Открыто.

- Да, - ответила я, сердце забилось быстрее.

- Кенноске-сан, - сказал Пон-сума.

Кен тут же оказался рядом со мной, лицо стало хищным. Его обычно теплые карие глаза теперь были полностью черными. Скулы приобрели острые очертания, и он замер на носочках.

- Я пойду первым. Жди тут, Кои.

Через пару секунд Кен вернулся, его хищный вид таял.

- Сейчас никого нет.

Я передала папу Пон-суме и прошла мимо него. Моя квартира была разгромлена. Шторы были изорваны, как и мамино одеяло с гавайским флагом и бумаги, усеявшие пол. Дверцы шкафов свисали с петель, осколки стекла и кофейных чашек Марлин валялись на кухни.

- Боже, - выдохнула я, шок покалывал кожу.

- Это для тебя что-нибудь означает? – сказал Кен, потянув меня в спальню. Дверца моего шкафа была открыта, одежда валялась кучей у кровати. Кровать, что удивительно, была заправленной, и покрывало со «Звездной ночью» Ван Гога было на месте, но кто-то покрыл его слоем чего-то, похожего на муку. Посередине что-то темное и вязкое с запахом клена пропитало муку, образовав символ из трех пересекающихся треугольников. А ниже была фраза кривыми буквами:

«В том смертном сне».

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я не сразу сказала парням, что узнала фразу, или что известная цитата вызвала страх во мне. Я держала руки папы на диване, ощущая восторг и тревогу от контакта без фрагментов. Его кожа была как сухой пергамент, вены выпирали, голубые и кривые, на его ладонях. Он старел. Я впервые подумала, что он выглядел как старик, каким и являлся.

Пон-сума заставил папу попить с помощью спринцовки, влил воду в его рот и помассировал горло, но строго сказал нам, что нам нужно дать папе искусственное питание, если он останется неактивным.

Я не хотела представлять, как Марлин войдет и увидит бардак в квартире и папу с трубкой в руке. Это было близко к тому, как выглядела мама в конце борьбы с раком.

Кен расчистил путь по гостиной к кухне, убрав почти все с пола в мусорный пакет.

- Спасибо, - сказала я, когда он опустился у головы папы на подушках. Он посмотрел на меня из-под густых ресниц, которые многим мужчинам придали бы вид андрогина, но у Кена делали темный взгляд глубже, хищным.

- Это был не вор, ищущий легкой наживы, - сказал Кен. – Это личная атака.

- Та фраза на твоей кровати что-то означает? – спросил Пон-сума на японском.

- Я… думаю, это цитата Шекспира.

Парни переглянулись. Учитывая, сколько они жили, их незнание классической литературы удивляло. Но, может, это я перегибала. Я не могла цитировать «Историю Генджи» Мурасаки Шикибу, а это был первый записанный роман в мире. Я узнала это на уроке японской литературы до того, как встретила профессора Хайка.

- Ты не можешь тут оставаться.

Мысли о нападении смешались с отвлекающими мыслями о литературе. Они устроились тяжестью в моем животе. Кто-то был тут, рылся в моих вещах и терзал мое нижнее белье. Там не было ничего дорогого, но жестокость того, кто трогал мои вещи, пугала. Я не хотела оставаться тут, а Марлин уже была не одна.

- Мне некуда идти.

- Кваскви нас примет.

- Тебя-то он точно примет, - сказала я Пон-суме, вспомнив их поцелуй с Кваскви при прощании в Японии. – Но я не уверена, что это безопасно для меня и папы.

- Она права, - согласился Кен. – На Иных Портлэнда напали. Баку Хераи сделает Кваскви мишенью. Нам нужно в отель.

Я сглотнула. Отель? Надолго? Я поймала себя на том, что гладила ладонь папы большим пальцем снова и снова. Хоть Совет оплатил часть билета на самолет, мой счет в банке опасно уменьшился после поездки в Японию. И я игнорировала свой заработок в Портлэнде, так что баланс не повышался.

Кваскви и Кен даже не переживали из-за расходов, но я не собиралась просить их о помощи. И кто знал, в каком состоянии были финансы Кена? Он уже не работал как раб-убийца на Совет в Токио, когда мы отпустили Черную Жемчужину. Он, наверное, уже не получал доход.

- Я знаю дешевую гостиницу у аэропорта.

Кен покачал головой.

- Нам нужен хороший номер. Фойе отела – дополнительный слой защиты, этого нет в хлипком мотеле, - он почесал за ушами обеими руками, превращая черные шипы в спутанные ото сна волосы. – Я думаю об отеле Хитман.

Я фыркнула.

- От одежды швейцаров смешно. И разве место не привлечет внимание? Это в центре. Разве нам не нужно уединенное место? Или ближе к Кваскви? – я поняла, что не знала, где жил Кваскви. Буревестник, друг Кваскви, древний огромный орел, всегда улетала домой к горе Худ. Запад. – Может, отель при школе Макменамин Кеннеди? Это между районом Перл и аэропортом, и там не так много туристов.

Пон-сума вытащил телефон и открыл меню. Он прижал телефон к уху, перешел на английский и быстро поприветствовал.

- Квартира Кои разгромлена.

Английский Пон-сумы был не таким хорошим, как у Кена. Он описывал мою квартиру, но уже на японском.

- Мне нужно место для ночлега, - он посмотрел на нас, прижал ладонь ко рту и заговорил тише. Кен сказал за его спиной:

- Не говори Кваскви о нашем отеле.

Пон-сума развернулся, его щеки пылали. Даже яростный Хоркью Камуи, которого Кен описывал как волка тундры из Северной Японии, мог краснеть. Особенно при разговоре с синей сойкой.

- Кваскви отправляет машину, - сказал Пон-сума.

- Будет безопаснее, если Кваскви не будет знать, где останутся Хераи.

Пон-сума кивнул и повернулся ко мне.

- Две минуты. Тебе нужно собраться?

Я издала смешок, прозвучавший как всхлип. Что же взять? Вся одежда была на полу, грязная и изорванная. Нарушитель даже высыпал все из выдвижных ящиков. Не осталось ничего, что можно было взять. Кен обвил рукой мои плечи и сжал. Я опустила на миг голову к его теплу и силе.

- Все хорошо. Выведем папу наружу.

Я написала Марлин, что мою квартиру обокрали, и что мы с Кеном уедем в отель. Кен не дал мне сказать ей, что я забронировала нам онлайн место в Кеннеди. Он настоял, чтобы никто не знал. Это ощущалось как преувеличение, но страх не отпускал меня, пока я стояла у своего дома, словно тучи собрались на небе Портлэнда сильнее, чем могли.

Машина появилась через десять минут ожидания под моросью. Я отчасти ожидала темный лимузин, как тот, в котором Совет возил нас по Японии, но это был Портлэнд. Зеленый Субару с каноэ из кедра сверху подъехал резко к обочине. Пассажирское окно опустилось, знакомое крупное и круглое лицо с лысой макушкой и густой черной бородой улыбнулось мне. Близнец этого лица был за рулем.

Братья-медведи. Если бы они не пытались украсть папу, мы были бы в хороших отношениях. Но теперь, видимо, они были посланы сюда как подчиненные Кваскви, а я доверяла Кваскви. Брат на пассажирском сидении медленно кивнул.

- Здравствуй, Кои Пирс, - его голос был рычанием, что и ожидалось от медведя. – Нам нужно отвезти тебя в парк.

Водитель похлопал его по плечу. Пассажир растерялся. Водитель шлепнул его по затылку.

- О, да, - сказал пассажир. – Я должен представиться. Кваскви сказал, что так вы будете меньше бояться, - он улыбнулся шире, показывая кривые зубы, которым стоило бы побывать у дантиста. – Мы – Кваквакавакв.

- Рады знакомству.

Водитель снова шлепнул пассажира.

- Мы из Кваквакавакв, из салишского народа у берега. Сложно сказать. Простите. Просто зовите меня Генри. Другой – Джордж.

Кен вежливо поклонился.

- Фудживара Кен, - это было близко к его настоящему имени, и от этого я моргнула. Он делал себя уязвимым перед Иными Портлэнда. Так он хотел тут начать?

Пон-сума медленно и мрачно кивнул, как Генри. Видимо, лаконичным Иным не требовалось вербальное представление. Или Кваскви уже рассказал основные детали.

Парни устроили папу в машине, мы с Кеном втиснулись по бокам от него. Пон-сума сел рядом с Братом-медведем на пассажирском месте, его тут же придавило крупным телом Генри. Генри был общительным братом. Он был как большая лысая пожилая тетя, желающая общества. Но Пон-сума отвечал кратко, как всегда. Генри не переживал. Он поворачивался и усыпал вопросами меня, пока его близнец вез нас к шоссе в рекордное время.

- Как в Японии?

- Было интересно.

- Я ни разу не был в Японии. Я всегда хотел отправиться, но, когда Кваскви покидает Портлэнд, он говорит, чтобы мы с Джорджем оберегали место на случай, если кто-то начнет ворчать. Конечно, мы побывали у Элло и Оципета в Нью-Йорке. Вот там место! Но, если не считать Канаду как другую страну, а так никто и не делает, то я не покидал Штаты, - и так далее. Я боялась их до этого, но теперь было смешно.

Мое сердце пело у моста Бернсайд. Гора Худ поднималась над табличкой Белого оленя, и ощущение дома встало на место, но когда мы добрались до улицы Турман и параллельной, мое лицо застыло в пустой улыбке. Кен не опускал бровь в изумлении. Джордж кашлянул, когда машина остановилась, и Генри перестал описывать нам меню со своего дня рождения в кафе.

- Кваскви ждет под мостом, - сообщил он, и повисла странная тишина. Он ожидал, что мы сразу выпрыгнем из Субару.

- Я останусь с папой, а ты посмотри, что он хочет, - сказала я Кену.

Кен покачал головой.

- Он хочет тебя.

Пон-сума постучал по плечу Генри.

- Кваскви сказал вам оберегать нас? Это Хераи Акихито. Присматривай за ним.

Генри залепетал:

- Но Сиваш Тийе сказал…

Джордж сжал ладонь Пон-сумы, склонившись из-за брата. Они ткнули друг друга кулаками, пожали руки и мрачно кивнули. Медведь и волк наладили отношения.

Папа все еще был без сознания, но в остальном – в порядке. И все же.

- Я не могу просто оставить его тут, - я сожалела, что не оставила его Марлин. Может, я шла к опасности. Я разрывалась, прижала костяшки к глазам.

- Даю слово, - сказал Генри, бодрое поведение тетушки сменилось серьезностью. – Мы с Джорджем будем защищать его, пока не умрем.

Боже, мы перегибали. Кваскви был лидером Иных Портлэнда, и эти двое были его друзьями. Я не бросала папу на обочине.

- Спасибо, - сказала я. Генри выглядел так умоляюще, что мне хотелось пожать его руку через куртку. Я подняла палец. – Минутку, - я набрала номер дневной опеки для взрослых, которую мы использовали, когда мы с Марлин были заняты.

Медсестра Дженни ответила на третьем гудке. Я договорилась о временной заботе на эту неделю, Генри внимательно слушал. Медсестра Дженни не сдавалась, но потом призналась, что одна кровать есть. Я надеялась, что Марлин сможет это оплатить, раз она была так занята… другим.

- Можете отвезти папу по этому адресу? – я показала Генри и Джорджу карту на телефоне. Генри схватил телефон, показал Джорджу. Тот задумался на миг и кивнул.

Генри улыбнулся.

- Мы вернемся, не успеет овца два раза хвостом тряхнуть, - он выглядел слишком юным, а говорил как пожилой житель запада, но кто знал, сколько на самом деле братьям было. Я опустилась на колени на заднем сидении, поцеловала папу в щеку. – Медсестра Дженни поможет, - сказала я. – Прости меня за это.

Кен вытащил меня из машины, и я смотрела, как Субару уезжает. Казалось, не хватало чего-то важного, словно я не туда положила ключи или потеряла телефон. Но тут мы могли только поскорее идти на зов Кваскви.

Пон-сума вел нас по улице к лестнице в небольшом холме у моста. Мы поднялись, попали в парк Маклью, обрамленный густыми зелеными рощами. Фонари, верхушки домов и провода над деревьями не мешали естественной тишине этого места. Мы были в паре улиц от модных ресторанов и шумных дорог района Перл, но тут мы будто были не в городе.

Что-то зачирикало сверху, я подняла голову и увидела стаю синих соек на металлическом поручне моста Трумана, все сидели так, что один глаз-бусинка смотрел на нас.

- Вы не спешили, - сказал женский голос. Я вздрогнула. Сойки зашумели крыльями, вопя.

- Элиза, - сказала я, узнав светловолосую болельщицу в голубом костюме, скрывающуюся в тенях под мостом. Она слабо улыбнулась нам, ее идеальные зубы сияли, и гладкий хвост волос лежал на плече.

Пон-сума выжидающе посмотрел на меня.

«Видимо, мне всех представлять».

- Элиза, Кена ты помнишь. Это Пон-сума, он из Токио, - я не стала называть его вид, как и все его имя. Я не буду больше так ошибаться.

- Токийский хафу, - исправил Пон-сума и кивнул Элизе.

Улыбка Элизы стала задумчивой.

- О, я знаю, кто ты. Какой ты. Кваскви – ужасный сплетник.

Я вздохнула. Кваскви тут не было. Видимо, он был где-то выше по тропе. Я надеялась, что мы быстро тут справимся, чтобы я вернулась к медсестре Дженни и папе, поселилась в отеле, взяла латте в Стамптауне. Я была готова ехать дальше с братьями и слушать одного из них. Мои мысли все еще были медленными после перелета.

- Сюда, - Элиза вышла из-под моста под мелкий дождь.

«Нет, латте меня не ждет», - она пошла к ровной тропе у холма. В этом парке было две основные тропы, и мы шли не по короткой. Конечно. Вместо кофе меня ждал долгий подъем по лесу под дождем и место с веселым названием «Замок ведьмы».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сойки взмыли в небо, повернули налево, направо, а потом пропали в деревьях на холме в облаках.

- Братья-медведи хорошо позаботятся о папе, да? – тихо сказала я. Мы шли друг за другом, Пон-сума и Элиза – впереди.

- Кто? – Кен растерянно посмотрел на меня.

- Джордж и Генри.

- Пон-сума – гость Кваскви. Это священное доверие, - мы говорили на японском, желая хоть немного уединения в зловещей тишине леса и в жутком присутствии Элизы. Я не знала, говорила ли она на японском, хотя я встретила ее впервые на уроке японской литературы в колледже. Кваскви уже показал, что хорошо знал японский. Так что и она могла его знать.

- А если он проснется? Если он в смятении и напуган?

Кен смерил меня осторожным взглядом. От этих его взглядов, оценивающих, сколько я еще выдержу, я твердела как корочка на старом хлебе, но даже я слышала, что скулила. Я хотела винить нехватку сна и латте, но мой страх из-за отца было вытерпеть проще, чем то, что Кваскви хотел от нас в Замке ведьмы.

- То, что сделал Хераи-сан, что сделала ты в Аомори, чтобы освободить Черную Жемчужину, было тяжелой задачей даже для самых сильных Иных, к которым относится баку. Это требует много энергии, и ее можно получить только из смерти и рождения. Он должен был умереть.

Я охнула. Его слова были горячей иглой в спине. Мы выжили, потому что снежная женщина из Совета Токио, Юкико, отдала свою жизнь. Но папа не был в порядке. Я не могла его потерять.

- Так кома навсегда? – я в ужасе застыла посреди тропы.

Элиза возмущенно оглянулась.

- Он может проснуться, - сказал Кен. – Но не сегодня.

- Скорее. Времени мало, - сказала Элиза.

Мы пошли дальше в сумеречной тишине леса. Пон-сума оторвался и обошел дерево, упавшее на тропу. Я зацепилась ногой о выпирающий корень и споткнулась. Кен схватил меня за руку, удержал на ногах, вспышка тепла была приятной после сухости погоды и моих страхов.

- Надеюсь, в конце подъема ждет круассан с шоколадом, - ворчала я, пока мы шли среди папоротников с каплями воды, которые пропитывали мои леггинсы холодом.

- Конечно, Кои знает, где ближайшая пекарня, - буркнула Элиза.

- У нее на это радар, - сказал Кен. Никто не смеялся.

- Ладно, ждите тут, - Элиза пробежала пару шагов к Пон-суме. Он замер.

- Кваскви там, - сказал Кон-сума, кивая на высокие кедры.

- А у кого-то радар на Кваскви, - тихо сказала я.

Кен приподнял бровь, но Пон-сума растерялся. Да, его английский был хуже, чем у Кена.

Элиза нетерпеливо цокнула языком.

- Там круг защиты. Нужно ждать, пока Кваскви пропустит нас.

Сойки с моста появились над деревьями, опустились пернатыми бомбами, сформировав неровную линию на хвое на земле. Я стала ощущать любопытный гул, поток энергии, звук напоминал что-то между стоном и высоким пением флейты. Птицы вопили, суетились, пока звук усиливался, мои зубы дрожали. Кен прижал ладонь ко лбу, впился большим пальцам в чувствительную впадинку под его ухом. Хлопок, звук прекратился, птицы замерли как фарфоровые фигурки.

Элиза подошла к птицам и помахала нам.

- Что это?

Кен мрачно посмотрел на меня.

- Не то, что практикуют днем на публике. Кваскви неспроста отгоняет людей отсюда.

Я перешагнула соек. Они не шевелились, пока мы переходили, а потом разлетелись в стороны, собрались в кучу крыльев, перьев и клювов, громко кричали. Шар соек стал тверже, сливался в темную массу и пропал за высоким кедром с пышными ветвями.

Мужчина спрыгнул с вершины кедра, пролетел восемь футов. Он был в красной клетчатой рубашке под мятой кожаной курткой с серебряными цепями. Его джинсы были не модными, а рабочими, и его черные сапоги ковбоя были в узорах синих перьев, стрел и листьев. Он выпрямился и стряхнул хвою с колен.

Кваскви. Сиваш Тийе Иных Портлэнда, это, как я узнала от Кена, означало что-то типа лидера. Он не улыбался широко в своем стиле. Он был серьезен. Мрачен. Это не было похоже на того, от кого я ждала дозу бодрости среди драмы Иных.

- Идемте, - сказал он, развернулся и пошел по тропе к вершине холма.

«Ого. Не поприветствовал. Даже Пон-суму», - моя оценка ситуации приблизилась к ужасной.

Кен схватил меня за локоть, вед по тропе, когда я мешкала. Обычно такое обращение меня злило, но меня успокаивала его близость, хоть он и потерял безоговорочное доверие после того, как выдал меня Совету. И скрыл тот факт, что, играя роль раба-убийцы, он работал для освобождения Черной Жемчужины с Восьмерным зеркалом – мятежными хафу в Японии. Он считал, что мне это доверить нельзя. Я не знала, как тот, кто говорил, что заботится обо мне, мог считать меня такой бесполезной.

Его попытку пожертвовать собой – дать энергию смерти, необходимую для освобождения Черной Жемчужины – остановила Юкико, и он стал тихим, замкнутым. Многое кипело под той тишиной, я знала об этом. Его горе было таким сильным, и он не мог отвлечься на задания.

Я ощущала давление его оценивающего взгляда, он все отслеживал, взвешивал слова, обдумывал, словно все было новой территорией. Так и было. Он не ожидал, что выживет после освобождения Черной Жемчужины. Но выжил. И теперь ему нужно было понять, что это значило.

Кваскви остановился у тропы ниже Замка ведьмы. Это было разрушающееся каменное здание, где почти не осталось крыши. Стены внутри были покрыты граффити, а снаружи позеленели от плюща. Все говорили, что там призраки.

В 1850, как говорили, мужчина нанял путешествующего работника, чтобы убирать на землях. Работник влюбился в дочь мужчины, женился на ней против желания мужчины и сбежал. Как-то ночью мужчина наткнулся на пару и пристрелил работника. Самого мужчину повесили в 1859, то было первое законное повешение на территории Орегона. До его смерти мужчина клялся, что его жена заколдовала его, чтобы он убил. Жена жила в доме еще годами после него, и потому замок назвали Замком ведьмы.

- Идем, - голос Кваскви был резким от нетерпения. Когда все пошли вперед, он взмахнул рукой. – Нет, только Кои. Я прошу тебя отплатить долг, оставшийся за тобой.

Глаза Кена расширились.

- Не нужно таких формальностей, если только…

- Если что? – я знала, что это не просто прогулка по пару. – Я справлюсь. Кваскви мне не навредит.

- Уверена? Ты – не его народ, Кои.

- Я и не из Токио. Он все равно мой друг.

- Разве я тебе не друг?

Я пошла по тропе. Под глазами Кваскви были мешки, хвоя торчала в темных блестящих волосах.

- Выглядишь утомленно, - сказала я.

- Выглядишь ужасно, - парировал он.

- Перелеты мне не нравятся, и я даже не успела поесть. Вы с Марлин не отвечали на звонки, и я сразу отправилась в квартиру Марлин.

- Она в порядке?

- С каким-то парнем, которого я никогда не видела, но в порядке.

- Хорошо, - сказал Кваскви.

Мы добрались до покрытой мхом лестницы сбоку здания. Кваскви шагал по ступеньке за раз, словно на него давила тяжесть.

- Ты в порядке?

Он поманил меня вверх по лестнице.

- Я удерживал круг защиты здесь 48 часов, вот-вот упаду. Если бы ты только разобралась с ней, я мог бы отдохнуть.

«А вот и Кваскви, которого я знаю и люблю», - я побежала по лестнице, устав придумывать умный ответ. А потом я поняла, почему Кваскви был не в себе, и застыла на лестнице.

На каменном холодном полу лежала знакомая фигура. Дзунуква, ледяная старуха. Она напала на меня на площади три недели назад, направила на меня ледяной ветер, когда мы с Кеном пытались добраться до назначенного Кваскви места встречи вовремя, чтобы не потерять папу. Она тогда напугала меня. Красные губы, гнездо волос, разноцветная цыганская юбка с блестящими детскими зубами, сияющими как зеркала. Еще страшнее было то, что в тот раз я использовала против нее силу баку, хоть она не спала. Меня радовала ее сила, меня ужасал мой голод, и я чуть не осушила ее полностью.

Теперь она лежала там, волосы рассыпались вокруг ее головы как темная вспышка. Мертвая. Ее губы были сжаты, словно собирались выпустить холод, но ее черные глаза были открытыми, безжизненными. Кто-то осторожно разложил ее юбку, опустил ее руки в пародии на первую позицию балерины. В моей голове раскрылась зияющая пустота. Я не понимала то, что видела. Она была тут, убитая. И над ней на каменной стене была другая часть цитаты Шекспира, которую кто-то изобразил кленовым сиропом на моей кровати. Только тут надпись была темно-красной, засохла и обсыпалась, воняла скисшей дыней и железом.

«Какие сны приснятся?».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Кваскви скрестил руки и нетерпеливо посмотрел на меня.

- Эта цитата что-то для тебя значит?

- Это не моя цитата!

- Но она что-то для тебя значит, маленькая баку. Кто бы ни сделал это, - он скрипнул зубами, щурясь сильнее, глубоко вдыхая носом, - он вызывает тебя.

«Какие сны в том смертном сне приснятся», - в его словах был смысл, но каждая клеточка моего тела была против ответственности за эту ужасную смерть. Я не могла признаться серьезному и пугающему Кваскви, что было написано в моей квартире.

- Это цитата Шекспира.

- Гамлет, знаю. Дзунукву убили и оставили тут, чтобы Иные Портлэнда нашли это послание. Это не связано с Гамлетом, но зато намекает на пожирателей снов.

Я покачала головой, слезы текли из левого глаза. Я вытерла его ладонью.

- Клянусь, Кваскви, я не знаю, почему это произошло. Я была в Японии всю неделю! И ты был со мной.

- Да, - мрачно сказал Кваскви. – И то, что я за тебя поручился, не дало Иным Портлэнда потребовать твоей крови, - он опустился на пятки и уткнулся лицом в ладони. – Дзунукву убили, пока меня не было, - его плечи дрожали, и я услышала хриплое сдавленное дыхание того, кто сдерживал всхлипы. – Я должен был остаться тут.

Я коснулась его плеча, кожаная куртка была прохладной и влажной под моей ладонью.

- Чем я могу помочь? Я сделаю все, что смогу, но я, - я сглотнула горечь в горле, - не могу есть сны мертвого, - я так думала. Папа не говорил о такой возможности, но я не хотела проверять, трогая Дзунукву. Мертвым что-то снилось?

Кваскви поднял голову.

- Ты согласна помочь? – его глаза были ясными, голос был полон рвения.

- Что я могу сделать?

- Ты сделаешь все, что можешь?

- Я же так и сказала!

- Это мне и нужно было услышать, - сказал он, вдруг поднялся, и я отпрянула. – Три раза.

Блин. Произнесенное три раза было как в сказках из других культур. Было сложно уследить за этим после утомительного перелета и голода.

- Во что я ввязалась?

Кваскви обошел труп Дзунуквы и прошел в Замок ведьмы сквозь дверь в треугольной стене. Я последовала за ним, сердце колотилось. Что еще? Эта часть здания была без крыши, открытая стихиям. Кваскви прошел к другой стороне, где короткая лестница вела к первому этажу. С одной стороны стены не было, но комната на первом этаже была просторной, хоть тут и воняло затхлостью, мхом и дезодорантом «Axe».

Я закашлялась, глядя во тьму в дальнем углу. Белый парень моего возраста был на полу в углу, руки обвивали его согнутые колени. Только шорты и красная футболка с надписью «Сделаем Америку снова великой!» защищали его от холода. Его пальцы так сильно прижимались к коленям, что ногти казались белыми.

Из его сомкнутых губ торчал край синего пера.

- Кто это? Он… сделал это с Дзунуквой?

- Не он, - Кваскви подошел к парню. Хоть он не пытался встать и убежать, Кваскви его явно пугал. Его грудь быстро вздымалась и опадала, он задыхался без звука.

Страх поселился в моем животе. Я закрыла глаза на миг, не желала видеть. Не хотела тут быть. Одно дело лезть в дела Иных, но это было грязно, ужасно и по-человечески. Парень в углу отправит меня по жуткой тропе без возврата. Я это ощущала.

Я открыла глаза, Кваскви поманил меня пальцем.

- Ты предложила помощь три раза.

Я была уверена, что уловка с тремя разами была бредом, но я не могла свериться с Кеном и Пон-сумой. И Кваскви был моим другом. Я опустилась на корточки возле парня. Его глаза не следили за мной. Он смотрел в пространство над головой Кваскви.

- Эй, - тихо сказала я.

Реакции не было.

- Я не смогу помочь в разговоре, если он с кляпом.

Кваскви склонился.

- Ты тут не для разговора.

- Долго ты его тут таким держишь?

- Я нашел его у границы своего круга вчера. Он видел что-то, когда на Дзунукву напали.

Я расставила руки, балансируя на корточки.

- И ты не мог просто спросить его? Разве так поступают со свидетелями?

Кваскви посмотрел на меня, его решимость смягчилась до жалости. Словно я была наивной дурочкой, которая все еще верила, что монстры не жили под ее кроватью.

- Свидетель, не вызвавший полицию. Он стоял, пока женщину жестоко убивали.

- Дзунуква уж точно не нормальная. Что мог обычный человек, столкнувшись с… этим? Убежать с криками в другую сторону – это нормальная реакция.

- Не давай своим предрассудкам насчет Дзунуквы затмить разум и оценивать ее жизнь. Вся жизнь ценна, даже ледяной старухи.

- И его жизнь ценна!

Парень тихо заскулил. Кваскви встряхнулся, и жуткое напряжение сменилось расслабленным видом, но это меня уже не обманывало.

- Он будет в порядке. Сделай свой трюк баку, подскажи, кто это сделал, и мы его отпустим вместе с особым коктейлем Элизы, от которого все это станет для него плохим сном.

- Это неправильно.

Кваскви возмущенно вздохнул.

- Чем быстрее съешь сон, тем быстрее юноша уйдет.

Я встала.

- Дело не во мне. Даже если я его коснусь, нет гарантии, что я увижу сон-воспоминание. Скорее всего, будет фрагмент, где он голый в классе или летит над долиной Уилламет».

- Я верю в баку, выпустившую двух древних драконов из плена. Мне нужно, чтобы ты узнала, кто это сделал. Оставлять Дзунукву полиции людей – не вариант. Помоги мне, Кои Авеовео Пирс. Помоги всем нам.

Он использовал мое полное имя. Сердце сдавило так, что я охнула, словно его голос проник в мою грудную клетку рыболовным крючком. Я хотела ему помочь. Вид Дзунуквы на камнях лишил меня ощущения дома и безопасности. Это было неправильно. Она была сильным существом, и что-то остановило ее жизнь, как недостойной, как игрушки, которую можно выбросить. Мне нужно было постараться помешать тому, кто сделал, навредить другим.

Но не так. Не силой вытянув сон из человека, грехом которого было столкновение с Иным в парке. А если бы это был Эд? Или Крейг из «Стамптауна»? Или Марлин? Если силой вырвать сон у человека, это лишит большой части жизненных сил. Это было жестоким вторжением. Нет, я не могла пересечь эту черту и потом жить с собой.

- Прости, Кваскви, я не могу.

- Ты должна, - злые вопли соек поднялись с деревьев вокруг здания. Парень закашлялся, и перья, потемневшие от слюны и желчи, вылетели из его рта. Его глаза расширились от ужаса.

- Он задыхается!

Кваскви сжал кулаки, пронзая меня обсидиановым взглядом.

- Ты в долгу передо мной!

И Кен оказался рядом со мной в хищном облике, мускулистый, задыхающийся, в боевой стойке.

- Назад, - тихо сказал он.

- Она должна узнать, кто это сделал! – Кваскви потянулся к моей руке, но Кен был быстрее, возник между нами вовремя.

- Ты рискуешь сломить ее! – Кен отбил ладонь Кваскви локтем, опустил руку и сунул ее под руку Кваскви в стиле дзюдо, но Кваскви отпрянул, не дав заломить его руку.

- Ты отказываешься?

Подступили горячие слезы. Одно дело использовать пожирание снов на Иных, которые угрожали мне, другое – на невинном человеке. Я не могла это сделать, как бы Кваскви ни ора<

⇐ Предыдущая 1 2 3 45