Мейфэр, 1926 год

Мейфэр, 1926 год

В 1926-м году складывается прямо противоположная ситуация, и именно Азирафаэль появляется рядом с Кроули, когда того просто-таки распирает от гордости за новую собственность.

— Ты в своем репертуаре, — хмыкает Азирафаэль, возникая рядом.

— О, привет. — Кроули прячет за небрежностью удивление: несмотря на то, что Азирафаэль доброжелательно относится к его визитам, сам он нечасто наносит ответные. Почти никогда. — Что тебя сюда привело?

— Я понял, что божественный экстаз, который я испытывал, — Азирафаэль прижимает ладонь к груди, — был вызван не только тем, что я наконец-то заполучил первое издание Байрона.

Несколько лет назад Байрона заполучили Внизу, но Кроули никак не комментирует любовь Азирафаэля к одному из самых известных воспевателей похоти девятнадцатого века. Вместо этого он проводит рукой по блестящему капоту машины.

— Не понимаю, что ты в этом находишь.

Азирафаэль смотрит на машину с легким недоумением, которое ни на секунду не обманывает Кроули. Ангел живет в том же мире, что и он, как бы ему ни хотелось притвориться, что время — и мода — остановились в 1890-м году.

— Это «бентли». Он очень быстр, и он весь черный, но самое в нем лучшее, ангел, что это не чертова лошадь! — И Кроули обожал бы его только за это, даже не будь автомобиль гладким, блестящим и отчаянно сексуальным. — И он мой.

— Оно и видно. — Похоже, Азирафаэля ситуация забавляла. — И еще я почувствовал...

Его слова затихают, и Кроули, теперь сидящий в машине и испытывающий безмолвный восторг, поглаживая шелковистую мягкую кожаную обивку салона,смотрит на него и выгибает бровь.

— Ты чувствовал?

— Ну, я почувствовал сильный прилив... любви.

Кроули выскакивает из машины как ошпаренный и нависает над Азирафаэлем, слишком близко, сверкая глазами и шипя:

— Должно быть, ты ошибаешься, ангел. — Кроули позволяет очкам сползти на переносицу — ровно настолько, чтобы заставить Азирафаэля заглянуть в его прищуренные змеиные глаза. — Я же демон. Мы не чувствуем любви, только жадность, гордость и зависть. И вожделение тоже. С-с-страс-с-сть.

Он высовывает язык на последнем слове и шипит, но Азирафаэль не отшатывается и не отворачивается.

— Мы существа тьмы и ненависти, — настаивает Кроули, потому что Азирафаэль продолжает смотреть на него с той же сводящей с ума легкой улыбкой. — Мы не с-с-способны... любить. — Последнее слово он буквально выплевывает, с презрением и гадливостью.

— Как скажешь, мой дорогой. — Азирафаэль поднимает бутылку. — Но все равно я принес шампанское.

Кроули отступает назад, настолько удивленный, что даже моргает.

Азирафаэль пожимает плечами.

— Что бы ни сделало тебя настолько счастливым, я подумал, что оно должно быть чем-то особенным и его стоит отпраздновать.

Они сидят на крыше Королевского Оперного театра: компромисс между фондовой биржей, на которой настаивал Кроули, и Собором Святого Павла, прельстившим Азирафаэля. Они напиваются, передавая бутылку друг другу, глядя на свой город, шипящие брызги шампанского искрятся и танцуют в лучах заходящего солнца, и Кроули чувствует, что восторг переполняет его до краев.

— Откуда ты мог знать, — спрашивает Кроули, допивая третью бутылку, — что тебе понравится то, что радует меня? Возможно, это было бы что-то ужасное.

Но Азирафаэль не отвечает, только берет Кроули за руку и ведет их обоих в «Ритц» за коктейлями; суетливые, яркие коктейли, с полудюжиной ингредиентов и нелепыми маленькими зонтиками, и Кроули так отвлекается, высмеивая выбор напитков ангела, что совершенно забывает про свой вопрос, на который ангел так и не ответил.

Азирафаэль — хорошая компания, особенно после нескольких рюмок, и их стол довольно быстро переполняется пустыми стаканами всех форм и размеров, лицо Азирафаэля краснеет, жесты его рук становятся более экспансивными, а речь бессвязной.

Если это все, что он может предоставить Кроули, то Кроули не возражает; возможно, Азирафаэль не будет дарить поцелуи или даже испытывать такое же удовольствие от его общества, но Кроули пьет и смотрит, как Азирафаэль говорит, и не понимает, какой оборот принимают его мысли, пока Азирафаэль не откидывается на стуле, прижимая ладонь к груди.

— О… — Он ошеломленно моргает, прежде чем посмотреть на Кроули. — О, мой дорогой. Ох, это... ты...

Его лицо, прежде такое открытое и доброжелательное, резко меняется, став замкнутым и настороженным. Он садится прямее, и Кроули проклинает себя: алкоголь, циркулирующий в его венах, позволил прорваться на поверхность мыслям, которые обычно похоронены глубоко и надежно.

— Я не понимаю, о чем ты, — огрызается Кроули, опрокидывая в себя остатки мартини, и неуверенно машет рукой официанту, чтобы тот принес еще порцию. — Ты пьян, ангел.

— Да. Да, наверное, так оно и есть.

Азирафаэль потягивает свежий коктейль и начинает говорить о книжном магазине, но он больше не смотрит в глаза Кроули, и после еще одного раунда Кроули извиняется и уходит.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 121314 15 16 Следующая ⇒