Мы прекрасные и непостоянные девушки Нам поклоняются банкиры, брокеры и графы. 2 страница

«Лунный камень» (1866) — роман английского писателя Уилки Коллинза, упоминался в предыдущей части, как одна из тех детективных историй, которыми в детстве увлекалась Нэлл. Роман отсылает к истории захвата Индии британцами и содержит эпизод разграбления храма. Время событий Трилогии соответствует периоду, когда страна находилась под британским колониальным гнетом.

Вкратце о сюжете:

Во время штурма английскими войсками Серингапатама в 1799 г. "нечестивый полковник" Джон Гернкастль, не остановившись перед убийством, захватил огромный жёлтый алмаз — бесценную святыню индусов, которая несет проклятие незаконным владельцам. Гернкастль вернулся в Англию с такой репутацией, что двери его родных оказались закрыты перед ним. Нечестивый полковник не дорожил мнением общества, не пытался оправдываться и вёл жизнь уединённую, порочную, таинственную. Лунный камень Джон Гернкастль завещал своей племяннице Рэчель Вериндер в качестве подарка ко дню восемнадцатилетия.

1.5.

Поначалу в услугах детектива Нора, откровенно говоря, не нуждалась. Гостей Фреда обсуждал весь пансион, а женская его половина – с особым вкусом и во всех подробностях. Молодые англичане обосновались у Фреда до конца года, их манеры говорили о прекрасном воспитании, костюмы и привычки – о богатстве, и что всего важнее: жены и невесты не ждали их в Англии. В связи с этим дочери были взволнованы, матери озабочены, а портнихи в окрестностях завалены новыми заказами.

Том Бейкер во всеуслышание охарактеризовал происходящее, как переполох в курятнике. Свою дочку он к числу "куриц" не относил, но ему это великодушно прощалось. В борьбе за внимание молодых людей у Норы было слишком много преимуществ, а Нэлл... Что ж, некоторые называли её обаятельной, к тому же, она пользовалась особым расположением Фреда. Женскую половину пансиона вполне устраивало то, что Нора не участвовала в "переполохе" из-за своей занятости. От Нэлл этого никто и не ждал. Поэтому её внезапное появление на сцене стало большой новостью.

Для всех, кроме Норы.

Пусть окружающие думают, что особая связь между Нэлл и Тэдом существует, когда искры летят во время их жарких перепалок. Нора улыбалась не без гордости, чувствуя себя умелым режиссером драмы. Или мелодрамы. Или мелодраматического детектива.

Существует такой жанр?

Секретное расследование детектива Белроуза.

Действующие лица:

Элеонора Бейкер – восходящая звезда, чей покой был украден;
Эллен "Нэлл" Белроуз – бесстрашный детектив-любитель, её верная подруга;
Ричард Грандчестер – без вины виноватый грабитель с идеальным профилем;
Тэд Форсайт – его компаньон и, по версии детектива, ужасный тип.

Гостиная Белроузов, четыре часа дня. Почти завершены приготовления к чаепитию. Элеонора Бейкер в незабудковом чайном платье поправляет прическу у зеркала. Детектив Белроуз в костюме, состоящем из серой юбки и блузки с пятнами чернил на манжетах, обнюхивает шоколадные кексы и глядит на них с подозрением.

Э. (обреченно): Во всем цивилизованном мире это крайне неприлично для порядочной девушки – звать малознакомых джентльменов на чай, когда родителей нет дома.
Н. (угрюмо): Других вариантов нет, и я сейчас не только об этих кексах. Фред уехал, Мэри Адрерсен исключила наши имена из списка доверенных лиц для обмена сплетнями, сам мистер Грандчесер на людях лишний раз рта не раскрывает. Ему следовало бы присудить чемпионский разряд по сдержанности, если бы такой существовал. Мы и через год не узнаем, что он за человек, если не будем действовать решительно.
Э. (про себя с нежностью): Идет к цели напролом, как опытная пикетчица.
Стучат в дверь. Элеонора хватает с полки первую попавшуюся книгу и отворачивается к окну. Детектив Белроуз с мелькнувшим злорадством ставит на стол корзину с кексами. Уходит. Через минуту возвращается хмурая в компании одного лишь Тэда.
Ужасный Тэд (по-хозяйски усаживается в кресло спиной к окну) : Можешь оставить дверь открытой, если боишься. Соседка.
Бесстрашный детектив (мнется посреди комнаты): Боюсь? Ха. Чего мне бояться? Жаль, что мистер Грандчестер не смог отложить дела. Я-то надеялась на приятное чаепитие с вежливым и деликатным человеком, а пришли только вы.
Т.: Похоже, вежливых и деликатных людей за столом сегодня не будет.
Э. (прочищает горло)
Н.: Что смешного? Знаете, что говорят о людях, которые смеются без причины?
Т.: Хотел бы вначале послушать, что говорят о девушках, которые хохочут по ночам на крышах.
Н. (присаживается): Вижу, вы – опытный надоеда. Не стану даже пытаться с вами соперничать, отдам первенство без борьбы. Лучше расскажите о своем друге. Он мне по некоторым причинам интересен. Чаю?
Э: И это она называет "осторожно расспросить"?!
Т. (почти ласково): Да, спасибо. Не вижу причин отказывать. Мой друг Ричард... с чего бы начать? Зануда, педант, страшный упрямец. Собственник. Мы сходимся кое в чем, но его любовь к драпировкам раздражает меня до зубного скрежета. Видите ли, Ричард из тех, кто все драпирует любезностью. Даже не знаю, это обычное английское лицемерие с его стороны, он чересчур гордый, чересчур мнительный или все сразу. Мы знакомы со школы, но я, признаться, его так и не раскусил. Старина Ричард мастерски... задрапирован.
Н.: Зачем же вы так? Про друга!
Т: А, может, я пытаюсь избавиться от соперника?
Э. снова кашляет в тишине, но складывается впечатление, что о ней все забыли.
Н.: Если так, то с вашей стороны это очень низко.
Т.: Это было бы низко, если бы я лгал. Интересно, а чего вы ожидали, когда попросили рассказать о моем друге? Хотите знать, свободен ли он? Сколько у него денег? Какие женщины ему нравятся? Каковы ваши шансы? Говорить правду приятно и легко. Попробуйте, вам понравится.
Н.: Скажу правду. Вы, сэр, отвратительный грубиян. Мне очень жаль мистера Грандчестера. Таких друзей, как вы, врагу не пожелаешь.
Т.: Ладно. Расскажите о своей подруге.
Н.: С какой стати?!
Э. (в замешательстве смотрит то на него, то на неё): Нэлл, я здесь... А он смотрит так, будто на тебя светят все прожекторы мира. Глаз не может оторвать. С какой стати? Кто из нас детектив, спрашивается!
Т.: Лучше не скажешь, мисс! С какой стати? Мы же так мало знакомы. Мой интерес подозрительно выглядит. Каковы мои намерения? Может, я хочу обмануть бедняжку! Раз так, не стоит со мной откровенничать. Расскажите про свою подругу самое худшее, что знаете, чтобы отбить у меня охоту за ней волочиться. Только не лгите. Если ложь раскроется, я решу, что вы просто ревнуете.
Пауза.
Э : Тщеславная? Глупая? Легкомысленная, как все актрисы?
Н.: Элеонора – чудесный человек. Она красивая, талантливая и, как настоящая звезда, дарит людям свет. Порой она бывает слишком мягкой и сомневается в том, что достойна самого лучшего, но это потому, что сердце у неё доброе и кроткое. А еще верное! Нора всегда была верна своим привязанностям, любимому делу, долгу и слову. Мне не нужно говорить о ней плохо, чтобы уберечь, потому что светлую душу к дурному не потянет. Мы дружим с детства, и скажу без тени сомнения, я доверяю ей, как самой себе!
Э.: Спасибо за такие слова, Нэлли.
Т. : О! Мисс Бейкер. Читаете Библию? Похвально. (к Нэлл) Признаться, я заинтригован. Если мисс Бейкер так хороша, как вы о ней говорите, зачем прятать такое сокровище за портьерами? К слову, о драпировках. В последнее время мы с Ричардом пьем слишком много чая. Это утомляет. Черствые кексы и пропитанная корыстью любезность – это все, на что я могу рассчитывать здесь?
Н. (закипая): Любезности вы от меня не дождетесь.
Т. (холодно): Хорошо. Потому что она мне даром не нужна. Ваши предшественницы старались лучше, хочу заметить. К чаю подавали пудинг и лесть, чтобы потешить наше мужское самолюбие. Никто не чувствовал себя обделенным. Итак, вас интересует мой друг? Никаких околичностей, прекрасно. Пригласите его, очаровывайте, выпытывайте, кого из вас он предпочитает, травите несвежей выпечкой, если угодно. При чем здесь я? Ваше женское лукавство совершенно не считается с чужим временем.
Н.(вскакивает): Не все же такие самоуверенные, как вы, чтобы спрашивать напрямик... У некоторых есть скромность!
Т. (откидывается на спинку кресла с улыбкой): Очевидно, не у вас.
Э. (краснея): Моя мама испекла эти кексы только вчера.
Пауза.
Т.(мягко): Возможно, я был к ним несправедлив. Только, боюсь, мне нечем вас ободрить. Для того, чтобы Ричард Грандчестер заметил ваше существование, вам нужно отрастить крылья. Все его мысли заняты предметом, ради которого он прибыл в Америку, и это не чудесные американские девушки, а достижения ваших соотечественников в области создания воздушных машин. Он почти все время проводит в ангаре за городом. Сегодня испытает новый планер. Романтик, ему бы только в облаках витать. О вашем приглашении он, конечно, забыл. А я не напомнил. Каюсь с надеждой на ваше прощение, мисс Бейкер. Знаете, моему другу не помешает развеяться. Скажем, сходить в театр. Я слышал, ваша Порция – жемчужина сезона. Мы непременно придем, чтобы в этом убедиться. Если хотите знать мое мнение, я согласен с вашей подругой. Вам совершенно не за чем прятаться. Крошки от ваших кексов осчастливят любого, если только он не болван.
Н. (возмущенно): Я такого не говорила! Нора вовсе не пряталась. С чего вы...
Т. (подчеркнуто к Э. с поклоном): Спасибо за чай.

1.6.

Пока Нэлл находилась в осаде и без конца жаловалась на ужасного человека, который вздумал её донимать, Нора могла лишь мечтать о внимании со стороны своего Рыцаря.

Р. Гранчестер не был любителем театра, по всей видимости. Ужасный человек, он же Тэд, подавал Норе знак при каждой встрече, качая головой: "Нет, не сегодня", "Опять нет", "Сожалею, но нет". Хороший вопрос – интересовался ли Р. Грандчестер чем-то кроме полетов и воздушных машин? Об этом его увлечении Нора знала лишь благодаря Тэду. Ни с кем в пансионе Р. Грандчестер личные дела не обсуждал. Спустя месяц он оставался для соседей таким же вежливым незнакомцем, каким приехал. Говорили, что он чванлив и не желает знаться с простыми людьми. Гораздо теплее, с искренним радушием в пансионе принимали Тэда, который частенько присоединялся к общим трапезам и проводил вечера в общей гостиной.

Нора считала такое распределение симпатий несправедливым. Она-то прекрасно видела, что Тэд хитер и расчетлив. Он не подавал виду, что его всерьез интересует дочка Белроузов, однако каждая его шутка рикошетом била по Нэлл, каждый знак внимания другой девушке призван был её задеть, каждый спор, в который он ввязывался, касался волнующих её тем. Тэд не вызывал у Норы доверия, но его методы она не осуждала. Обычными ухаживаниями он бы никогда не добился, чтобы Нэлл отвлекалась от своих волонтерских дел. Пусть раздражение преобладало над всеми её чувствами к нему, "ужасный Тэд" был первым мужчиной, о ком она думала так часто и говорила так много.

Норе оставалось только завидовать успехам Тэда у единственного зрителя, для которого он разыгрывал спектакли. Ей утешением служили только сны. Жаркие весенние сны, наполненные предчувствием любви, изнуряющие сны, от которых она просыпалась в поту и подолгу упивалась сладкими мечтами прежде, чем засыпала снова. Первая любовь дарила ей крылья и силу, чтобы преодолеть все сомнения, страхи и даже притяжение земли – хотя бы во сне, ночами. Настоящий Р. Грандчестер исчезал до того, как она просыпалась. Самой большой удачей для Норы было столкнуться с ним на лестнице или увидеть из окна раз или два в неделю. Мимолетность встреч делала их тем более драгоценными. Быстрый взгляд и случайное касание томили, наполняя сердце неудержимой радостью, но вскоре на смену приходила печаль.

Нора ничего не знала о своем Рыцаре. Его истинное отношение к ней скрывали изысканные и совершенно непроницаемые драпировки. Участия и дружеского совета можно было ожидать от Фреда, но, как на зло, он куда-то уехал. Его комнаты перешли в распоряжение гостей, а обязанности консьержа взял на себя старик-акробат из семьи циркачей, которому выступать мешала травма.

Бузотер остался на попечении всех детей пансиона. За почетное право опекать хозяйского любимца дети чуть не передрались. Не без вмешательства взрослых была установлена строгая очередность. Каждую неделю Бузотер переезжал на этаж выше. В свою очередь Нэлл и Тэд ругались, как дети. Песик в ту пору жил на два дома, словно посол-перебежчик, предоставляя сторонам завоевывать свою симпатию. Среди ночи можно было услышать, как Нэлл зовет его, обещая сладкие косточки, а Тэд кричит, что по её вине псина скоро помрет от обжорства. Родители категорично велели Нэлл уступить, но это ни одну из сторон не устраивало. Бузотер убегал от временных хозяев, Тэд на него ворчал, Нэлл дулась, говоря, что он забрал песика только на зло ей, однако вскоре Нора убедилась, что это неправда.

Воскресным утром по дороге в церковь она отстала от матери, задумавшись о том, является ли грехом то, что она отвлекает Нэлл от богоугодных дел разговорами о мужчинах, и если да, то каким. На дорожке возле парка Риверсайд ей открылась картина, которая заставила её остановиться и вновь подумать о своей греховности, но уже в другом ключе. Р. Грандчестер и Тэд вывели Бузотера на прогулку. Все трое носились по склону холма в солнечных лучах, неимоверно довольные друг другом.

Драпировки исчезли.

Ричард выглядел очень юным с выражением неприкрытого веселья на лице. Вместо обычного строгого и элегантного костюма на нём была льняная рубашка с широкими рукавами, из тех, что носят художники, расстегнутый жилет и брюки в пятнах от травы на коленях. Сюртук был заброшен на ветку ивы невдалеке. От бега щеки молодого англичанина раскраснелись. Налетающий с побережья ветерок трепал его тёмные волосы. Ричард жмурился на солнце и беспечно смеялся, пытаясь удержать на руках Бузотера. Ревнивец яростно лаял, пока Тэд приманивал страшного на вид бродячего пса, который вышел из зарослей. Нора мельком удивилась тому, что Тэд может быть таким ласковым и внушительно спокойным. Но ни Тэд, ни бродячий пес, ставший его приятелем минуту спустя, её не интересовали. В воздухе витал аромат сирени и первой зелени. Нора не думала, что может влюбиться сильнее. Образ сказочного Рыцаря наполнялся теплом и жизнью, и сердцу в груди становилось тесно.

Бузотер вдруг перестал вырываться, повернул мордочку в сторону Норы и залился лаем. Кусты сирени были не слишком надежным укрытием. Ричард заметил, что с дороги за ним наблюдают. Нора робко заулыбалась и наклонила голову в знак приветствия. Ричард, заметно скованный, ответил тем же. За его спиной Тэд махал руками, привлекая её внимание. Нора почувствовала крылья за спиной в ту минуту, потому что его выражение лица и все жесты означали долгожданное: "Да!"

До церкви Риверсайд Нора в то утро не шла, а летела. Нэлл поджидала её у входа с корзинами для пожертвований. Еще не зная, что случилось, она видела, как Нора счастлива. Причина? Нэлл, выслушав подругу, покачала головой:
– Придет на спектакль и всё? Это даже не свидание! А ты сияешь, будто он позвал тебя замуж.
Порадовалась она только за Бузотера, узнав, что ему с временными опекунами хорошо. Не за что, по её мнению, было благодарить Тэда. Да, его упрямством можно стены ломать, но это сомнительное достоинство. На какой спектакль они придут? Когда? Что будет после?

Не все ли равно? Нору окрыляла сама мысль о том, что Р. Грандчестер наконец-то увидит в ней прекрасную леди. Свежую, юную, изящную и лучистую, как писали щедрые на похвалу критики, фею из сказочной пантомимы. Любимицу нью-йоркской публики гордую венецианку Порцию в пышном платье оттенка цветущего миндаля. Лукавую вдовушку Адель из "Жеманниц", которая появлялась на сцене в черном костюме без всяких украшений, но каждым жестом, каждой репликой притягивала к себе взгляды.

В мае Нора играла лучше, чем когда-либо, все об этом твердили. Поклонники осыпали юную звезду цветами и любовными письмами, а она плакала в своей гримерной, задыхаясь от сладкого аромата, потому что знаки их внимания для неё обесценились. Каждый день она ждала одного, хотя бы крошечного послания от своего Рыцаря, но напрасно. Муки любви сводили её с ума: она внушила себе, что играет ужасно, что её реплики звучат пошло, а произношение никуда не годится. Нэлл, сжалившись над ней, обратилась к Тэду и вернулась от него с известием, что Ричард неудачно упал во время испытания планера, поэтому поход в театр пришлось отложить, но они придут на спектакль завтра.

Завтра! Завтра! Завтра! Нора танцевала по комнате, таща за собой Нэлл, та вяло отбивалась и, как обычно, ругала Тэда. Он взял с неё обещание, что она тоже пойдет в театр. Наверняка, гнусный плут задумал это с самого начала! Видел же, как Нэлл хочется помочь подруге, вот и тянул время.
– А ты не выглядишь расстроенной из-за необходимости держать обещание, – лукаво улыбнулась Нора.
Нэлл, усмехнувшись, пожала плечами.
– А кто говорил, что я должна сидеть в зрительном зале?

1.7.

Нэлл все же пришлось совершить вылазку в зрительный зал, ведь Норе не терпелось узнать, какое впечатление её Порция произвела на Ричарда Грандчестера. В антракте она места себе не находила, волновалась совсем как в детстве перед дебютом в роли феи. Правда, на сей раз у неё была гримерная без намека на грызунов и личная костюмерша, которая втирала ей в виски «кельнскую воду», следила за тем, как лежит грим, и приводила в порядок костюм. Эту исполнительную и строгую особу подобрала для неё мама. Нора помыслить не могла о том, чтобы обсуждать с ней сердечные дела, и в ожидании Нэлл истязала себя тем, что вспоминала мельчайшие недочеты своей игры.
За несколько минут до выхода, когда Нора уже облачилась в алую мантию законоведа, Нэлл тенью проскользнула в гримерную.
– Одно могу сказать наверняка, – прошептала она, наклонившись к Норе за спиной у костюмерши, – твой возлюбленный муж Бассанио ему совсем не понравился. Откуда взялось убеждение, будто у ревности зеленые глаза? Они черные, я сама убедилась только что.

Нора благодарно кинула. Не спорить же сейчас... Хотя она прекрасно видела в зеркале, перед которым сидела, с каким лицом Нэлл вошла. Веселости на нем не было и в помине, подруга явно колебалась, но почему? Костюмерша выставила Нэлл за дверь прежде, чем она успела добавить что-то еще, и Нора позволила себе поверить словам, которые наполняли её сердце радостным торжеством. Ревнует, значит, влюблен, не так ли?
Нора Бейкер, глубоко вздохнув, исчезла. На сцену решительным шагом вышла гордая венецианка Порция в мужском облачении, в её голосе звенел металл, а глаза блестели – то озорно, то опасно от жажды справедливости и праведного гнева, но проскальзывало в её взгляде и нечто другое, когда Нора Бейкер украдкой поглядывала в зрительный зал.

– Скоро утро, – выдохнула Нора и безбожно скомкала последнюю реплику, задохнувшись от восторга.
Ну и пусть. Скоро она увидит его. Аплодисметны, выход на поклон, толкотня за кулисами, суматоха в гримерной – все пронеслось перед глазами, как лихорадочный сон. Нора глупо улыбалась всему, что ей говорили. Когда пришел отец, она немного смутилась и не сразу поняла, что он пытается ей втолковать. Лишь кивала в такт его словам, пока снимала грим. Да, конечно, она понимает, ему придется задержаться в театре. Обычное дело.

– Так, значит, ты согласна немного подождать? Отлично, отлично, – Том подошел и ласково погладил её по волосам. – Давно я не прогуливался по Бродвею с моей красавицей дочкой.

– Нет! – в ужасе воскликнула Нора и увидела в зеркале, как растаяла улыбка отца. – Папа, прости, но я не могу ждать. Можно я пойду с Нэлл? Пожалуйста, папа, пожалуйста!

– Две барышни без провожатых? – отец нахмурился и покачал головой. – Ты знаешь, как смотрит на это мама. Прости, но сегодня я с ней заодно.

Нора закусила губу. Не рассказывать же отцу, что у неё есть на примете два джентльмена на роль провожатых. Или рассказать? С другой стороны, Тэд обещал привести друга в театр. О том, что будет после, они не условились. После того, как Нэлл схитрила и почти весь спектакль просидела за кулисами, захочет ли Тэд снова помогать? От волнения, страха и растерянности Нора едва не расплакалась. Отец, глядя на её огорченное лицо, тоже разволновался.

– Ты уже взрослая, – промолвил он с печальной улыбкой. – Я знаю, что могу тебе доверять. Подготовься, как следует, и вот... – он положил на столик несколько монет и смятую купюру. – Наймите экипаж.

– Спасибо, папочка, ты так добр! – Нора просияла, не осознав толком, что значит "подготовься".

– У входа настоящее столпотворение, – добавил отец, сжав её плечо. – Если тебя узнают, то накинуться всем скопом. Будь осторожна, дочка, не выходи из роли.

Нора смотрела отцу вслед с улыбкой, которая исчезла, как только за ним закрылась дверь. Костюмерша, неодобрительно хмыкнув, вытащила из сундука один из самых уродливых нарядов миссис Террорбоди. Нора думала, что скорее умрет, чем снова предстанет перед своим Рыцарем в образе ужасной старухи. Но как она могла обмануть отца? Желание вырваться из театра было просто невыносимым.

Она так долго ждала.

Пока Нора переодевалась, ей приносили цветы: пионы, нарциссы и снежно-белые лилии. Поклонники откуда-то знали, какие цветы ей нравятся, пытались её порадовать, а она со стыдом желала, чтобы они исчезли. Хотя бы на один вечер оставили её в покое, чтобы она могла выйти из театра, как обычная девушка. Из-за их слепого, не знающего разумных границ обожания ей теперь приходилось уродовать себя. Блестящие светлые волосы были скручены в тугой жгут и убраны под сетку. Румяное и свежее лицо скрыла черная, напоминающая паутину, вуаль. Тонкий стан, высокая грудь, изящные руки потерялись под слоями черного крепа. Нора обливалась потом и слезами, ненавидя толстую старуху, которая отражалась в зеркале.

"Мисс Бейкер!
Не нахожу слов, чтобы выразить..."

Нора проглядела все записки, приложенные к цветам, и отшвырнула одним махом. "Миссис Террорбоди" вышла из гримерной, кряхтя и охая. Знакомые при встрече понимающе усмехались и кивали, пропуская "старушку" к выходу. Из-за вуали Нора не могла как следует разглядеть лица тех, кто толпился в фойе. Дамские туалеты сливалось у неё перед глазами в пеструю мозаику, прореженную черно-белыми мужскими костюмами. Нэлл должна была ждать где-то здесь. Нора в панике пыталась отыскать рыжую макушку, пока людской поток нес её вниз по лестнице к широким дверям, возле которых образовалась толчея.

От духоты Норе стало дурно, и она позволила миссис Террорбоди немного поработать локтями, чтобы поскорее очутиться на улице и сделать глоток свежего вечернего воздуха. Тут обнаружилась и причина столпотворения. На пороге театра Джессика Аркетт, её партнерша по сцене, купалась в лучах славы, совершенно не заботясь о том, что толпа вокруг неё создает затор. Нора знала куда более талантливых девушек, которым приходилось довольствоваться скромными ролями, потому что они не сумели (или не пожелали) найти себе богатого покровителя, как это сделала Джессика. Прислушиваясь к восторженным возгласам, крикам и свисту, Нора ревниво подумала, что люди ничего не смыслят в искусстве. Им будто всё равно, кого чествовать! Лишь бы актриса была молода и привлекательна, а уж как она играет – дело второе.

Впрочем, Нора тут же мысленно поблагодарила Джессику за то, что она вышла покрасоваться и забрала все внимание публики на себя. Миссис Террорбоди могла немного расслабиться и перевести дух – никто не обращал на неё внимания, пока жгучая брюнетка в открытом платье винно-красного цвета посылала во все стороны воздушные поцелуи. Нора потеряла надежду отыскать знакомых в шумной и опасно возбужденной толпе, окружившей театр, и последовала за людским потоком к экипажам, ожидающим клиентов на противоположной стороне Бродвея.

Небо почернело, напоминая растушеванные синяки, и даже сквозь маскировку Нора почувствовала, как заморосил дождь. Еще два театра извергали толпу на тротуар, и ей вновь пришлось проталкиваться к цели. Мужчины нахлобучивали шляпы до самых бровей и поднимали воротники. Женщины в теплых накидках останавливалась, чтобы подобрать юбки. После двух часов в вынужденном молчании зрители говорили громко и возбужденно, разгоряченные страстями сцены. Кто-то толкнул Нору, пробираясь к экипажам, и она едва не свалилась в грязь. Аристократы-театралы с хризантемами в петлицах вели в варьете своих "подруг для приятного вечера".

Нора понуро примкнула к цепочке, напоминающей очередь.

– ...могли бы найти кого-то поприличнее на роль Джессики.

Сердце бешено застучало. Голос принадлежал Тэду, он стоял на пару шагов впереди, за высоким седым джентльменом, и обращался к своему спутнику.

– Поприличнее? – с сомнением протянул Ричард Грандчестер. – Ты выбрал не то слово.

Нора юркнула за спину джентльмена. Тот удивленно покосился на облаченную в траур "старушку", которая подкралась к нему с тыла, и вежливо отступил, пропуская её вперед.

– Зануда, – Тэд ругнулся в полголоса и оглядел улицу. Нора в ужасе подумала, что вот сейчас он увидит, узнает её, но взгляд юноши не задерживался ни на ком. Тэд выглядел разочарованным, когда вновь повернулся к приятелю. – Джессика Как-бишь-там-её показала нам всё, за исключением актерского мастерства. По-моему, в выборе слов я был предельно точен.

– Твой словарный запас так скуден? Рассмотри прилагательные: "бесстыдный", "неуместный", "возмутительный", "непристойный"...

– Да ну! Не хочу я рассматривать эту девицу и её прилагательные, – с досадой отмахнулся Тэд, и Нора была от души с ним согласна. – Из-за того, что она собрала кучу олухов вокруг себя, я потерял из виду Эллен.

– Или же мисс Белроуз сама сбежала от тебя при первом удобном случае.

Нора превратилась в слух.

– Мисс Белроуз не глупа. Она уже должна была понять, что сопротивлением только раззадоривает меня. А ты? Как смотришь на то, чтобы ходить в театр почаще?

Нора не услышала, что ответил Ричард, на улице и так было шумно, а тут еще усилился дождь. Седой господин выжидающе смотрел на неё, но она не замечала этого, напряженно вслушиваясь. Судя по тону, Ричард... злился?

– Брось! – громко рассмеялся Тэд. – Я видел, как ты скривился, когда на сцене появился красавчик Бассанио. Она же...

Экипаж подъехал с грохотом, который заглушил голос Тэда, и Нора чуть не застонала от досады. От грызущих удила лошадей несло жаром и потом, сзади напирала толпа. Кто-то слегка подтолкнул Нору к дверце. Тот самый вежливый господин, за которым она пыталась спрятаться, суровым взглядом осадил тех, кто ринулся к экипажу. Нора затрясла головой, но возница уже открыл дверцу перед ней, а добрый старик предлагал локоть в качестве опоры. Ах, как Норе хотелось превратиться в злобную миссис Террорбоди и отогнать их зонтиком! Ричард Грандчестер повернулся в её сторону, закрывая лицо от дождя рукой в белой перчатке, и произнес весьма отчетливо:

– Она актриса. Вот и всё.

Нора упала на сиденье, запутавшись ногами в юбках. За ней в экипаж протиснулся кто-то еще и называл вознице адрес пансиона. Нэлл. Встряхнувшись, экипаж медленно покатил прочь от театров. Окно было в крапинках от дождя, за ним в последний раз мелькнули черно-белые фигуры молодых людей. Хмурое лицо Тэда, идеальный профиль Ричарда.

Огни Бродвея.

– Он сказал... – Нора задохнулась.

– Я слышала, – мрачно откликнулась Нэлл из темноты.

Актриса.

Это звучало, как приговор.

1.8

Нора промокла, стоя под дождем, но трясло её не от холода и сырости. "Вот и всё", –произнесенные ледяным тоном, слова отдавались многократным эхом в её мыслях.

Актриса.

Говорить больше не о чем.

Из-за непогоды дорога до дома получилась более долгой, чем обычно. Стемнело, и Нора была этому рада. Никто не видел, насколько жалкой она себя чувствовала. Вдовью вуаль она сняла, но теперь жалела об этом. По щекам неудержимо катились слезы.
– Слушай, – Нэлл нарушила молчание первой, – я хотела спросить... Про твою Порцию. Про сцену в суде, когда она надевает мужскую одежду и притворяется адвокатом.
– Законоведом, – охрипшим от слез голосом поправила Нора. – Что-то не так?
Она решила, что подруга пытается отвлечь её от неприятных мыслей.
– Нет-нет, – голос Нэлл звучал не слишком уверенно. – Просто Тэд утверждал, что ты копируешь мои манеры в этой сцене. Как глупо, да? – она нервно рассмеялась.
Нора посмотрела на неё удивленно, забыв о слезах.
– Может быть, – осторожно начала она, – не умышленно я копирую тебя. Сама подумай, я ведь столько раз наблюдала, как ты выступаешь в защиту справедливости. А сама я никогда бы не решилась рискнуть, как Порция. Выдавать себя за мужчину перед судьями, доказывать, требовать. Нет, я... – Актриса. Вот и всё. – не смогла бы так.
Нэлл закрыла лицо руками.
– Неужели я и правда так выгляжу? – пробормотала она.
Нора совсем растерялась.
– Я обидела тебя?
– Тэд наградил меня прозвищем "Мадам адвокат" , – сердито выпалила Нэлл, – ты меня не обидела. Ты... сделала меня смешной. А ведь я никого из себя не изображаю, Нора. Думаешь, я какая-то героиня? Встаю с утра пораньше и гордо вышагиваю, верша добрые дела направо и налево, а вечером говорю себе: «Ах, ну и молодец же я!»
Нора в ужасе подумала, что подруга сейчас расплачется.
– Так вот, знай же, – голос Нэлл звучал тонко, как в детстве, – мне тоже бывает страшно. Страшно за детей, которых мне доверили обучать. Страшно за себя на улицах, где живут бандиты и наркоманы, в которых мои ученики превращаются. Мне страшно при мысли о том, как много в этом городе несправедливости и страданий, до которых большинству нет дела. Иногда я пугаю сама себя: мне хочется забыть все, что я видела за последние пять лет, и стать такой же, как нормальные девушки, думающие о кавалерах и шляпках. Каждый день я понимаю, что взвалила на себя слишком много, но потом думаю "Кто, если не я?" и не могу пройти мимо. А потом мне снятся кошмары о детях, которые работают на потогонках, и я просыпаюсь в слезах. Сколько бы я ни старалась, этого всегда, всегда недостаточно! Я просто разрываюсь... я... не знаю, кем ты меня считаешь, Нора, но пожалуйста, копируй для своих ролей кого-нибудь другого!
В итоге расплакалась Нора.
– Перестань, – буркнула Нэлл, подсаживаясь к ней. – Ты не виновата, ты хорошо поработала. Меня разозлил Тэд, но я не могла на него накричать. Не хотела доставлять ему такое удовольствие. Сорвалась на тебя, прости, пожалуйста.
– Нет, – всхлипнула Нора, сжав её руку. – Ты права. Я не подумала... А должна была. Ведь ты моя лучшая подруга. Но я актриса, вот и всё.
Нэлл сжала её руку в ответ.
– Забудь об этом, Голденстар, – прошептала она. – Он того не стоит. Они оба... Из тех ужасных семей, где обычных трудяг считают людьми второго сорта!

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒