Бенцони Жюльетта 9 страница

- Моя голова, сестра, действительно кое-чего стоит, - и он прикасался двумя пальцами к виску. - Я не просто ношу ее на плечах, она кое о чем еще умеет думать, а глаза видеть, что в этом мире несправедливо. А в жилах Бланше течет горячая кровь, и я не могу видеть несправедливость, мне сразу же хочется схватиться за оружие и все изменить в этом мире. Мне хочется, чтобы такие как

Ты, как твои дети, были счастливы хоть немного, чтобы кончилось вот это беспросветное существование для простого народа, чтобы они увидели солнце.

- Брат, ты говоришь странные вещи. Но тебе, в конце концов, виднее. Я знаю, что ты всегда был честным человеком.

- Э-э, нет, сестра, не всегда Марсель Бланше был честным человеком. Иногда мне приходилось обманывать, для того, чтобы как можно скорее достичь нужного результата. Иногда нагло врал... Но знаешь, сестра, я не раскаиваюсь в своих проступках и думаю, бог меня простит. Ведь у меня на сердце никогда не было злобы и все, что я делал, я делал для того, чтобы хоть кому-то на этом свете стало легче жить. Так что думаю, ты со мной согласишься, что живу я на этом свете не зря.

- Успокойся, Марсель, - Этель клала свою руку на плечо брата и крепко сжимала пальцы, - лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

- О, чувствую я себя прекрасно! Я давно уже не спал в чистой сухой постели, давно так вкусно не ел и давно на меня так приветливо никто не смотрел.

Марсель подмигнул Лилиан. Та залилась румянцем и засуетилась у стола, убирая пустые блюда.

- Марсель, не смущай мою дочь. Она очень молода и падка на комплименты.

- Мама, мама, зачем ,ты так говоришь? - вновь вспыхнула и залилась румянцем Лилиан.

- Я говорю правду, дочь. Я знаю Марселя, он всегда нравился женщинам, как замужним, так и молоденьким. Он привык кружить им головы, а потом оставлять.

- Это правда. Марсель? - поинтересовалась Лилиан.

- О, да, если моя сестра говорит обо мне так, то это чистая правда. Тем более, Этель никогда не врет, этим она отличалась от меня всю жизнь.

- А ты, Марсель, любишь приврать? - хохотала Лилиан, ставя перед родственником большое блюдо с мясом и подкладывая ему самые лакомые куски пирога.

- Жизнь - не такая простая штука, как я думал раньше. И я сам не знаю, почему у меня все пошло на перекосяк, почему я стал жестоким, почему ненавижу подлецов и люблю честных людей.

Вдруг Филипп насторожился. Он приложил палец к губам и подал всем знак замолчать. Было слышно, как потрескивают поленья в очаге, как шумит за окнами ветер, как булькает вода в котлах.

- Что такое, Филипп? - насторожился Марсель Бланше, хватаясь за оружие.

- Мне показалось, что я слышал топот лошадей, - негромко, но испуганно произнес Филипп.

- Лошадей? Неужели они выследили? Неужели они знают, где я прячусь?

Этель испуганно вскочила из-за стола, подбежала к окну, приоткрыла ставни и выглянула на улицу.

- Да нет, все спокойно.

- А я уже испугался, - откладывая пистолет в сторону, сказал Марсель Бланше, - думал, что накликал на вас беду. Как же вы жили, сестра, все эти годы? - поинтересовался Марсель.

- По-разному, брат. Тяжело жили.

- А как ваши соседи?

- Кого ты имеешь в виду? Реньяры?

- Ну да, - кивнул Марсель, его губы нервно дернулись.

- Будь они прокляты, эти Реньяры. И дал же нам бог таких соседей!

- Что, они все продолжают бесчинствовать?

- Да, Марсель, да. На них нет никакого удержу. Они не боятся ни королевских солдат, ни судьи, ни прокурора. Они потеряли стыд и совесть. Вот Филипп видел, как они выгнали крестьян со своей земли. Представляешь, Марсель, те уже лет восемьдесят арендовали их землю, построили дом, завели скот, собирали хороший урожай, честно рассчитывались с Реньярами. А старший сын Гильома, Виктор, почему-то посчитал, что они платят мало и налетел с бандой своих

Головорезов и с братьями, забрал скот, весь урожай и выгнал из дому невинных людей.

- Дьявол! - прорычал Марсель Бланше и сильно ударил кулаком по столу. Да будь у меня несколько смелых людей, я бы в два счета разобрался с этими ненавистными Реньярами. Филипп, ты бы помог мне?

Лицо Филиппа стало жестким. Он утвердительно кивнул. - Конечно. Конечно бы помог, дядя! Я ненавижу Реньяров всем своим сердцем, ведь они убили моего отца!

- Я знаю это, успокойся, Филипп. Придет твой час и ты с ними разберешься. А сейчас я пойду посмотрю, как там моя лошадь.

Марсель Бланше поднялся из-за стола, поблагодарил сестру и Лилиан за кров и хлеб, а потом направился в конюшню.

Его гнедой жеребец по кличке Мен громко и радостно заржал, почувствовав, что к воротам подходит хозяин.

- Ты мой хороший, хороший, - негромко прошептал Марсель, доставая из кармана хлебную корку, обильно посыпанную солью. - Вот, я принес тебе угощение, - и он протянул на ладони хлеб своему коню.

Тот влажными и мягкими губами принял угощение, стал тереться своей мордой о плечо Марселя.

- Хороший, хороший, - приговаривал Марсель, поглаживая упругую шею животного.

Конь стриг ушами, косил своим темным влажным глазом и нервно стучал копытом о землю.

- Что, хочешь сказать, что ты застоялся и тебе пора на просторы? Хочешь порезвиться, промчаться, как ветер по холмам?

Конь в ответ радостно заржал.

- Видишь, я знаю тебя, могу угадывать все твои мысли. Да и мне, поверь, не сидится в доме, хочется на простор, хочется на свежий ветер.

Конь принялся теребить рукав куртки Марселя.

- Ну, ну, успокойся, мой хороший, - мужчина провел по крутому крупу ладонью, - ты славный конь, очень славный.

Дверь конюшни приоткрылась и порог переступил Филипп.

- Какой у тебя замечательный конь, Марсель!

- О, да, это мой самый лучший друг. Он еще ни разу меня не предал и я, поверь, не брошу его ни в какой беде.

- Замечательный конь, я бы тоже хотел иметь такого верного друга.

- А ты попробуй, подойди, возьми его за повод, попробуй!

Филипп смело подошел к лошади и только лишь протянул руку, как конь шарахнулся в сторону.

- Видишь, он не любит чужих.

- А ты попробуй ударить меня, Филипп, попробуй.Ну ударь меня в грудь! предложил Марсель своему племяннику.

Филипп недоуменно пожал плечами.

- Зачем, дядя?

- Ну ты попробуй, я тебя прошу.

Филипп замахнулся, но не успел нанести удар, как конь взвился на дыбы и грудью оттолкнул Филиппа. Тот отлетел в угол конюшни и растянулся на соломе.

Марсель Бланше расхохотался.

- Видишь, как он оберегает своего хозяина! Он дважды спас мне жизнь. Представляешь, один раз он вытащил меня из болота. Я думал, что уже пришло время отдать богу душу. Я не мог сам выбраться из трясины и тут слышу, мой конь бегает по берегу, стучит копытами и жалобно ржет.

- И что тогда, дядя?

- Как что, я позвал его, крикнул: Мен, иди сюда. И он двинулся через трясину ко мне. Я уцепился за повод и мы вдвоем смогли выбраться. Если бы не он, то не стоять бы мне здесь, а тебе не разговаривать со своим дядей-разбойником.

- А второй раз? - вставая с соломы и отряхиваясь, поинтересовался Филипп.

- Второй раз тоже было довольно рискованное приключение. За мной гналась дюжина солдат. Патроны у меня кончились и рассчитывать мне было уже не на что. Только он мог меня спасти. И я наклонился к его шее и попросил: Мен, Мен, спаси меня! И представляешь, Филипп, конь помчался будто бы у него выросли крылья. Он даже не касался земли или мне так показалось. Хоть солдаты все время были за моей спиной, я слышал выстрелы, слышал их крики, а тут Мен помчался так, что они сразу же отстали, и я смог переправиться через горную реку и выбраться на другой берег.

- А солдаты, дядя?

- Солдаты смотрели на нас, будучи уверены, что мы с Меном утонем. Они даже не стреляли, жалели патроны.

- И Мен тебя вытащил?

- Конечно же вытащил. Хороший, - сказал Марсель и погладил голову коня, а потом нежно провел ладонью по шелковистой гриве. - Он в самом деле умный, красивый и быстрый конь. Он, наверное, самый быстрый конь в округе и очень предан мне. Он даже слушается моего голоса. Ты не поверишь, но это так.

Филипп пожал плечами, действительно не веря в то, что говорил Марсель.

- Вот смотри, я тебе сейчас покажу. Мен, на колени! - негромко сказал Марсель Бланше.

И конь, вначале глянув на Филиппа, потом на своего хозяина, тотчас опустился на колени.

- Вот видишь!

- Да, - изумленно воскликнул Филипп, - мне бы такого коня!

- А зачем тебе такой конь?

- Я бы тогда тоже никого не боялся.

- А разве ты кого-то боишься, племянник? Филипп неопределенно пожал плечами. Его лицо стало строгим и суровым.

- Да, я хотел бы поквитаться с нашими врагами, я хотел бы застрелить Виктора Реньяра, всех его братьев. А самое главное - я с удовольствием бы пустил пулю в старого Реньяра, который застрелил моего отца.

- Ты так говоришь, племянник, как заправский стрелок. А наверное, и пистолет толком не умеешь держать в руках.

- Да, мне редко приходилось держать в руках оружие. Но думаю, если бы я попал в руки к хорошему учителю, я овладел бы этим искусством.

- Что ж, Филипп, хороший учитель стоит перед тобой, лучшего тебе не отыскать. Пойдем, я научу тебя стрелять.

Филипп, обрадованный предложением Марселя, покинул конюшню.

- Иди в дом, неси пистолет. И захвати мою кожаную сумку, она вся набита оружием.

Через несколько минут Филипп вернулся с кожаной сумкой через плечо и с двумя пистолетами в руках.

- Пойдем за дом, там укромное место, - предложил Марсель.

Филипп согласно закивал и, сгибаясь под тяжестью оружия, зашагал за своим учителем.

- Видишь то чучело? Это очень привлекательная и подходящая мишень. Так что, давай, доставай оружие, я преподам тебе несколько уроков.

Филипп быстро вытряхнул содержимое большой кожаной сумки на землю. Четыре пистолета и короткое ружье, а также мешочки с порохом и пулями лежали на земле.

Марсель нагнулся, нежно погладил вороненые стволы пистолетов, их глянцевые отполированные ручки.

- Давай, бери вот этот небольшой пистолет и становись на мое место.

Филипп взял пистолет, широко расставил ноги и медленно поднял голову.

- Целься в голову.

- Нет-нет, в шляпу я, наверное, не попаду, - глядя на чучело, сказал Филипп Абинье.

- Тогда стреляй в грудь, это тоже верный выстрел. Филипп нажал на курок, и в холщовом рубище чучела образовалась дырка.

- Ну, племянник, так ты неплохо стреляешь. Или это случайно?

Филипп улыбнулся не зная, что и сказать.

- Попробуй еще раз, может тебе снова повезет. Филипп схватил второй пистолет. И этот выстрел тоже был точным.

- Да мне кажется, тебя и учить нечему. О чем ты думаешь, когда стреляешь?

- Я воображаю, что это не чучело, а сам Гильом Реньяр стоит передо мной. Поэтому все мои пули попадают прямо ему в сердце.

- А я воображаю, что предо мной стоит сам король, его величество.

Марсель Бланше ловко поднял с земли небольшое ружье и почти не целясь нажал на курок. Грохнул выстрел, и шляпа, сбитая с чучела, завертевшись в воздухе, отлетела шагов на десять.

Филипп Абинье даже захлопал от восторга в ладоши.

- Ну, Марсель, такого я еще никогда не видел.

- А что же ты думаешь, иногда меткие выстрелы спасают собственную жизнь, так что владеть оружием надо в совершенстве. Не расставляй так широко ноги, когда стреляешь, не жмурься так сильно, будто тебе в глаза дует едкий дым.

Марсель и Филипп еще около часа упражнялись в стрельбе. Дядя объяснял, как мог, племяннику все тонкости этого искусства, объяснял, как следует стрелять против света, как лучше пользоваться огнестрельным оружием в сумерках, в густых зарослях.

Филипп утвердительно кивал, стараясь запомнить каждое слово.

- А теперь, дорогой Филипп, я покажу, как стрелять из двух пистолетов сразу.

- Из двух? - изумился Филипп.

- Ну да, смотри.

Марсель взял два пистолета, потом резко повернулся и, не целясь, почти одновременно нажал курки. Чучело, уже продырявленное во многих местах, упало на землю, что привело Филиппа в неописуемый восторг.

- Вот бы мне так! Вот бы я научился делать подобное, тогда наверняка бы Реньярам пришел конец, и они не третировали бы местное население. А самое главное, я отомстил бы им за невинно пролитую кровь отца, за его братьев, за всех.

Но тут он осекся, на его молодое лицо набежала мрачная тень.

- Что с тобой? - внимательно вглядываясь в лицо племянника, осведомился Марсель.

- Да ничего, это я так...

- Нет-нет, признайся, Филипп, о чем ты подумал.

- Да, подумал, как-нибудь расскажу...

- Может быть, я тебя чем-то обидел или что-то не так сказал?

- Нет-нет, Марсель, все хорошо, спасибо тебе, - и Филипп наклонился к земле и принялся складывать оружие в кожаную сумку.

- Давай, поедем покатаемся, я уже засиделся на месте.

- А плечо?

- Что плечо, на мне все заживает как на собаке, - пошутил Марсель Бланше. - Видишь, пальцы сгибаются, я даже могу держать в руках пистолеты. Поэтому можно считать, что я почти здоров.

Филипп согласно закивал и заспешил к дому, чтобы поставить сумку с оружием.

- Сын, ты куда-то спешишь? - спросила Этель, видя, как Филипп спешно натягивает кожаную куртку.

- Да, мама, мы с Марселем решили немного прокатиться.

Лицо женщины тотчас стало озабоченным.

- Не волнуйся, мама, - видя, как изменилось лицо женщины, сказал Филипп, - все будет хорошо, мы будем осторожны.

- Только смотрите, не заезжайте на земли Реньяров, мне очень не хотелось бы потерять тебя, сын.

- Да, я знаю, мама, не волнуйся.

И совершенно не ожидая от себя такой сентиментальности, Филипп подошел к матери, прижал ее к себе и поцеловал в щеку.

- Ну ладно, ладно, иди, - тотчас же согласилась женщина.

И Филипп, захватив два пистолета, залихватски сунул их за пояс и с горделиво вскинутой головой побежал на конюшню, где Марсель Бланше уже пристраивал седло на лошадь Филиппа.

Марсель Бланше с улыбкой посмотрел на вооруженного Филиппа.

- Да ты собрался как на войну.

- Да, я захватил на всякий случай оружие, - согласно кивнул Филипп, может, мы встретим каких-нибудь непрошенных гостей на наших землях, и они захотят нас обидеть. А я обиды прощать не намерен.

- Правильно, племянник, пора становиться настоящим мужчиной.

Через несколько минут они уже ехали по сжатым полям, смотрели на облака, гонимые ветром, на голубые холмы у горизонта.

- Куда поедем, Филипп? - поинтересовался Марсель Бланше.

Парень неопределенно пожал плечами и махнул рукой. Он пришпорил свою лошадь, и та с места понеслась в галоп.

- Скорее! Скорее, быстрей беги! - торопил он своего коня. Марселю Бланше достаточно было всего лишь сжать колени, чтобы его жеребец, будто на крыльях, помчался вслед. И через несколько мгновений он легко догнал своего племянника и захохотал прямо у него над ухом:

- Вот видишь, как скачет мой конь! Он летит как птица. А если бы я попросил его, он, наверное, смог бы взмыть в облака и через пару минут я оказался бы за теми голубыми холмами.

- Да, Марсель, твой конь замечательный, - и Филипп смущенно улыбнулся.

- Наверное, племянник, ты хочешь на нем проехать, но не решаешься попросить?

- А как ты догадался. Марсель?

- Это совсем не трудно. Стоит только посмотреть в твои глаза - ив них сразу же можно прочесть любую мысль. Ну что ж, давай я уступлю тебе своего коня, а сам пересяду на твоего.

Всадники спешились и обменялись лошадьми. Филипп поудобнее устроился в седле и натянул поводья. Мен сразу же помчался в галоп, а Филипп от восторга закричал. Он даже не ожидал и не мог поверить, что конь может мчаться вот так быстро и ровно.

Марсель Бланше оказался далеко позади, и Филиппу пришлось придержать Мена, чтобы дать возможность своему дяде подъехать.

- Ну, как тебе мой конь? - заранее зная ответ, поинтересовался Марсель.

- О, это не конь, это сказка, мечта!

- Вот и я говорю, что лучшего коня не бывает. Человек может предать, хенщина может изменить, а вот конь - никогда. Его сердце принадлежит мне, а мое - ему. Правда, Мен?

Марсель ласково потрепал гриву своего коня, а тот, будто бы понимая каждое слово человека, согласно закивал головой и блеснул влажными глубокими глазами.

- Видишь, он все чувствует, он понимает мое настроение и готов служить. Он даже готов отдать свою жизнь за меня. Лучшего друга не бывает. Запомни, Филипп, верный конь - это то, что необходимо мужчине для того, чтобы бороться с врагами. Верный конь и надежный пистолет, который никогда не дает осечки.

- Да, - согласился Филипп и пустил коня вскачь. Мужчины и сами не заметили, как пересекли владения земли Абинье и оказались на землях Реньяров. И только увидев расщепленный молнией дуб, Филипп насторожился.

- Что случилось, племянник?

- Да мы. Марсель, давно заехали на земли Реньяров и нас могут заметить.

- Не бойся ты никого, ведь с нами оружие, и мы можем дать отпор любому, - брови Марселя Бланше сдвинулись, а глаза засверкали как уголья.

Всадники медленно поднялись на высокий холм. Внизу, шагах в четырехстах, был дом Реньяров.

Филипп спрыгнул с коня и, держа его под уздцы, стал смотреть.

- Ты кого-то хочешь увидеть? - спросил Марсель. Филипп утвердительно кивнул. И тут на его лице друг появилась улыбка.

Марсель проследил за взглядом своего племянника и увидел, как по двору с большой корзиной в руках грациозно идет молодая девушка.

- О, племянник, да ты, наверное, влюблен? Филипп насторожился, не зная, что ответить. А девушка, как бы почувствовав на себе пристальный взгляд, вдруг замерла на месте и медленно обернулась. Против света она не могла рассмотреть двух мужчин, но сердце Констанции подсказало, что один из них это тот, кого она спасла, вытащив из воды на берег. И она приподняла руку, как бы желая поправить волосы, и взмахнула ею.Филипп взмахнул в ответ, тут же вскочил в седло и вновь пустил коня вскачь.

- Скорее! Скорее, Марсель, а то нас заметят!

Вечером того же дня, сидя у очага и грея озябшие руки. Марсель Бланше посмотрел на своего племянника Филиппа и спросил:

- Ты что, племянник, влюблен в ту девушку?

- Наверное, да. Марсель, - признался парень.

- Ты давно ее знаешь?

- Нет, мы виделись только один раз.

- Всего лишь один раз ты так влюбился?

- Да, наверное, - закивал Филипп.

- Что ж, я тебе завидую. Наверное, она прехорошенькая, правда, я не смог ее рассмотреть. Как ее зовут?

И тут Филипп произнес имя. Он даже не желал этого, имя само сорвалось с его губ:

- Констанция.

- Констанция? Красивое имя, но какое-то нездешнее. А она тебя тоже любит?

- Не знаю, - пожал плечами Филипп, - наверное, еще нет.

- А ты сделай ей какой-нибудь подарок. Ведь все женщины любят, когда им что-нибудь дарят.

- Что я могу подарить, Марсель? Ведь у меня ничего нет, - развел руками Филипп.

- Так уж и ничего нет?

- Ничего. Ты же знаешь, что мы бедны.

- Ладно, тогда я тебе помогу. Он запустил руку в карман и извлек из кожаного кошелька маленькое золотое колечко.

- Возьми вот это, отдашь своей девушке и может быть, ее сердце станет более благосклонным к тебе, - Марсель спрятал улыбку в густые усы, но его глаза сияли.

И Филипп догадался, что Марселю очень приятно дарить это кольцо своему племяннику, зная, что тот обязательно наденет перстень на палец своей избранницы.

- Марсель, но ведь это очень дорогой подарок.

- У меня только один племянник - ты, Филипп, и поэтому мне для тебя ничего не жалко. А перстень - это безделушка.

- Откуда он у тебя?

Марсель задумался, пожал плечами, с хрустом сжал кулаки.

- Я хотел подарить его одной женщине, но судьба решила по-другому.

- Она умерла. Марсель?

- Нет, дорогой, она не умерла и, наверное, она сейчас счастлива. Она даже не знала о моих чувствах. Правда, это было давно, прошло уже около двух лет...

- А где все это было? Где она сейчас?

- Сейчас? - Марсель задумался. - Может быть, в Америке, а может где-нибудь еще.

- Она уехала и бросила тебя?

- Нет, я же тебе говорю, Филипп, она не могла меня бросить, потому что даже не знала о моих чувствах. У нее был богатый муж, и они покинули Францию. Ее муж тоже участвовал в заговоре.

- А почему ты тоже не покинул Францию?

- Это, племянник, длинная история и я не хочу занимать твои мысли долгими рассказами. Мне не повезло, у меня на хвосте была погоня. Я уводил за собой солдат, чтобы та женщина и ее муж смогли скрыться. И теперь этот перстень с

Жемчужиной мне ни к чему.

Филипп держал на ладони перстень и рассматривал матовый камешек.

- Он очень красивый.

- Да-да, он красивый.

- А у Констанции есть медальон с огромной жемчужиной, так что этот перстень ей очень пойдет.

Вдруг наверху скрипнула дверь и появилась Этель.

- Мужчины, уже очень поздно, а вы никак не можете наговориться. Идите спать, ведь завтра придется рано вставать.

- Да, сестра, сейчас идем. Спокойной тебе ночи, - бросил Марсель и тяжело поднялся с резного кресла, на котором любил сиживать отец Филиппа Робер.

Филипп вошел в свою комнату, сжимая в руке золотой перстень с маленькой жемчужиной.

<Да, да, я обязательно должен подарить это украшение Констанции. Я обязательно хочу, чтобы она думала обо мне, как я думаю и помню о ней>.

Он открыл шкаф, еще не понимая зачем, увидел свою одежду и тут же принялся вытаскивать ее, раскладывая на кровати.

<Надо надеть вот эту рубаху с кружевным воротником, вот эту куртку, новые сапоги, новую шляпу с лихо загнутыми полями, черные замшевые перчатки, украшенные серебряными накладками и завтра на рассвете отправиться к ручью. Может быть, Констанция почувствует, что я страстно желаю ее увидеть и тоже придет. А когда она придет, я признаюсь ей в своих чувствах и подарю перстень>.

Филипп почистил пуговицы на своей куртке, быстро разделся, спрятал перстень под подушку и долго лежал, глядя в потолок, вспоминая шум ручья, веселые трели птиц, яркие блики на воде и серебристые тела форелей.

<Да, обязательно завтра поутру я отправлюсь к ручью!>

Он вскочил с постели, распахнул окно и глянул в небо.

- Тучи, - угрюмо сказал Филипп, - неужели ветер их не разгонит и завтра будет дождь?

Он долго стоял у окна, не обращая внимания на холодный пронзительный ветер, смотрел, как быстро плывут по небу лохматые тяжелые тучи. Время от времени в разрывах появлялся бледный осколок луны.

- Неужели завтра не будет погоды? Неужели будет лить дождь, и я не смогу выбраться из дому?

Филипп плотно закрыл окно и забрался под одеяло.

<Господи, пошли завтра хорошую погоду, я тебя прошу! Ведь мне обязательно, во что бы то ни стало завтра надо увидеть Констанцию, сказать ей слова... А как это сказать? - тут же задумался Филипп. - Неужели я смогу признаться ей в любви?

Ведь я никогда прежде этого не делал. А поверит ли Констанция моим словам?>

Филипп пошарил рукой под подушкой, нашел перстень, завернутый в чистый носовой платок, вытащил его и попробовал примерить себе на палец. Но перстень был настолько изящен и мал, что даже на мизинец левой руки Филипп не смог его надеть.

<А если он и ей окажется мал, что тогда делать? - подумал Филипп. Нет, у нее изящные тонкие пальцы>.Тут же Филипп вспомнил руки Констанции, вспомнил, как

Она гладила его по щекам, вспомнил, как он сжимал в своей ладони ее подрагивающие тонкие пальцы.

<Нет-нет, он обязательно ей подойдет! Но главное, чтобы завтра была хорошая погода и чтобы она пришла к ручью...>

Как ни пытался Филипп Абинье уснуть, это ему не удавалось. Он вновь подскочил к окну, вновь распахнул его и вновь посмотрел на небо.

Кое-где появились просветы и тускло горели звезды.

<Ветер, ветер, дуй сильнее! - попросил Филипп. - Разгони эти чертовы тучи! Разгони, пусть они летят куда-нибудь на океан, пусть там пойдет дождь! А здесь должно светить солнце. Я хочу, чтобы все было так, как всегда... А что сказать матери? - тут же подумал Филипп. - А, что-нибудь придумаю>.

Наконец ему удалось уснуть. Его сон был прозрачным и ярким.

Струился прозрачный, как жидкое стекло, ручей, мелкие рыбы порхали в его глубине... Тени птиц касались глади воды... Шелестела глубокая трава, слышалось пение птиц. И Филипп видел большой белый камень посреди ручья, а на белом камне

Свою возлюбленную...Констанция сидела, поджав под себя ноги, опустив руки в

Воду.

- Ты красивая, красивая, я люблю тебя, Констанция! - шептал во сне Филипп.

Потом, вдруг, он услышал какой-то странный звук и открыл глаза. Перед ним было светлеющее окно и покачивающийся скрипучий ставень. Дождя не было.

Он быстро умылся и тотчас принялся одеваться.Наконец, облачившись во все чистое и новое, Филипп спрятал перстень в карман и, стараясь никого в доме не

Разбудить, вышел во двор и направился к конюшне, то и дело поглядывая на небо, покрытое рваными белыми облаками.

Он оседлал лошадь и осторожно вывел ее из конюшни.И тут прямо у него над головой хлопнули ставни и распахнулось окно.

- Филипп, ты куда? - послышался голос Этель. Парень растерялся и тут же принялся соображать,что же сказать матери, как объяснить столь раннюю отлучку из дому.

- Я хочу съездить в церковь, мама.

- В церковь?! - изумилась женщина. - В пять часов утра?!

- Но ведь церковь, мама, очень далеко.

- Ах, да, церковь далеко, - кивнула головой женщина, и на ее губах появилась улыбка. - Тогда, Филипп, тебе надо спешить, а то можешь опоздать.

- Да-да, мама, надо спешить. Не беспокойся, я к полудню вернусь.

- Все понятно, Филипп, - женщина закрыла ставни, а Филипп вскочил в седло и тронул поводья.

Этель долго стояла у окна на холодном полу, глядя, как ее сын едет по дороге, а потом неожиданно сворачивает не налево, а направо.

- Права была Лилиан, - улыбнулась женщина, - мой сын влюбился. Что ж, дай бог ему счастья, пусть его жизнь сложится лучше, чем моя, пусть он не знает никакой беды и печали.

Она прикрыла ставни и уже больше не ложилась. А когда проснулись Марсель и Лилиан, Этель уже радостно хлопотала на кухне, готовя завтрак.

В очаге весело пылал огонь, на большой сковородке жарились большие куски свинины, а в центре стола стоял кувшин с самым лучшим вином.

- Мама, зачем ты встала? - сказала Лилиан. - Я бы сама приготовила завтрак.

- Нет, дочь, я это сделаю не хуже тебя, я еще не такая старая.

- А где Филипп? - тут же поинтересовалась Лилиан, протирая заспанные глаза.

- Филипп? А он уехал в церковь, уехал в пять часов утра. Неужели ты не слышала?

- Нет, не слышала, да он ничего и не говорил. Лилиан пошла умываться, а Марсель, понимая, куда направился племянник, лукаво улыбнулся и подмигнул сестре. Та посмотрела на брата довольно строго, но ничего не сказала.

И Марсель, отбросив со лба пряди темных волос, сел за стол и стал смотреть в огонь.

- Так ты знаешь, кто его избранница? - спросила Этель своего брата. Тот пожал плечами.

- О чем это ты, Этель?

- Да ладно, Марсель, не надо врать хоть мне. Я вижу тебя насквозь и догадываюсь, что Филипп поделился с тобой своей радостью.

- От тебя ничего не скроешь, ты очень проницательная.

- Так кто же она? - снова повторила свой вопрос Этель.

- Констанция Реньяр - услышала в ответ Этель Абинье.

ГЛАВА 9

И вновь Филипп очутился в этом чудесном месте. Шумел водопад, бурлил ручей, потоки воды вились среди камней. Но мир выглядел неприветливо и сиротливо, несмотря на буйство осенних красок, несмотря на трогательно-прохладный солнечный свет. Здесь не было Констанции, а Филипп твердо был убежден - это место принадлежит ей и только ей. А поскольку юноша видел уже себя допущенным в сердце девушки, он нашел в этом прекрасном уголке местечко и для

Себя.

Он завел коня на лужайку, а сам вернулся к ручью. Мокрые валуны не были надежной опорой, но Филипп Абинье, перескакивая с одного на другой, добрался до серого плоского камня.

<Он словно бы отполирован временем и приспособлен для нужд человека>.

Филипп опустился на его плоскую вершину и взглянул вверх, туда, где начинался водопад.

<Это же надо, - подумал Филипп, - я упал с такой высоты и остался жив. Не иначе как провидение спасло меня руками Констанции. Ведь если быть абсолютно искренним, она спасла меня и в тот день, когда убили отца. Если бы не она, Реньяры, не задумываясь, расправились бы со мной. Боже мой, как долго я, оказывается, знаю эту девушку, - подумал Филипп, - и в то же время я ничего не знаю о ней, как впрочем, и она обо мне. Единственное, что нам известно - это то, что мы заклятые враги. Но я не хочу ненавидеть Констанцию, да и она полна ко

Мне нежных чувств. Только за что?> Филипп Абинье ощутил, насколько теплый камень, словно и не стоял он до половины погруженный в ледяную воду. И тут

Юноше показалось, что камень хранит тепло девушки, выбравшей его местом своего уединения.

- Констанция, - прошептал он, скользя рукой по гладкой и теплой поверхности камня.

Он прикрыл глаза и представил, как его пальцы скользят по коже девушки, по плечу, по нежной шее:

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒