Действие» и «созерцание»

^ 3. Действие» и «созерцание»

Различение между «практической» (или «деятельной») и «теоретической» (или «созерцательной») жизнью восходит к глубокой древности, оно имеет дохристианские истоки. Его усвоили святые отцы, наполнив, однако, оба понятия новым, специфически христианским содержанием. Они образуют два столпа духовной жизни, а тем самым и молитвы. Но, как это часто бывает, и в этом случае, особенно на Западе, произошли некоторые смещения смысла:

чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к нашему повседневному языку.

«Теория» и «практика» – именно в таком порядке! – обычно считаются двумя совершенно различными вещами. Мечтателю «теоретику» охотно противопоставляется трезвый «практик». Множество вещей упраздняется как «чисто теоретические», не имеющие никакой ценности для «практического опыта». «Теория» и «практика» в повседневном нашем языке соотносятся друг с другом, грубо говоря, как неясное предположение и твердое знание.

Отцы, вероятно, не могли бы надивиться подобной переоценке ценностей, т.е. полному непониманию того, что «практика» и «теория» – именно в таком порядке! – согласно самой их сути, соотносятся друг с другом.

«Господь любит башню Сиона больше всех палаток Иакова»:

Господь любит как «практиков», так и «теоретиков». Но

«теоретиков» Он любит больше. Ибо имя Иакова

(символизирующего «практика»)⁸⁸⁾, переводится как «пяткодержатель»⁸⁹⁾, а Сион (символизирующий здесь созерцающий интеллект)⁹⁰⁾ — «как место обозрения»⁹¹⁾.

* * *

Не лучше дело обстояло и с латинскими выражениями, соответствующими греческим понятиям действие и созерцание. Смещение смысла и оценок, которое прокралось сюда, несет свою ответственность и за перестановку, и переоценку смысла терминов «теория» и «практика». Они затрагивают корни нашего современного понимания самих себя и, тем самым, непосредственно и понимания духовной жизни.

Под «деятельной жизнью» – в духовном смысле – сегодня большинство людей подразумевает «деятельную», т.е. активную любовь к ближнему. Но если при этом улетучивается первоначальная религиозная основа, то все сводится в конце концов лишь к чисто «социальному служению».

Этой «деятельной жизни» противопоставляется, согласно распространенному представлению, «созерцательная жизнь», предназначенная для немногих, которую мы встречаем в изолированном затворничестве некоторых «созерцательных орденов»: жизнь в созерцании (contemplatio) божественных вещей. И молитва рассматривается как одно из самых благородных занятий этих созерцательных орденов.

В первом случае действие направлено вовне, к ближнему, тогда как во втором случае оно направляется главным образом вовнутрь. И потому становится понятным, что оценка, которую две эти формы жизни встречают сегодня, находится в разительном контрасте с только что цитированным текстом Евагрия, который первое место явственно отводит «теоретику» (созерцателю). В представлении большинства людей, так называемые, «деятельные ордена» «полезнее», чем «созерцательные». Даже силы, враждебные Церкви, нередко оставляют в покое деятельных монахов, тогда как созерцательные ордена, как (социально) бесполезные, подавляются с легким сердцем.

В последнее время, впрочем, наблюдается известная переоценка обеих форм жизни. Активность легко перерождается в «активизм», в конце концов опустошающий человека, тогда как все большее число мирян и «деятельных» монахов обращается к различным формам «медитации», и немало из них посвящают «созерцанию» почти все свое свободное время.

* * *

Отцы, как мы уже говорили, очень бы удивились, если бы им стали говорить о «теории» и «практике», о «деятельной» и

«созерцательной» жизни. Конечно, и они проводят различие между «практиком» (praktikos) и «теоретиком» (theoretikos). Они, например, подвергаются различным искушениям и ведут разные виды борьбы. Если первый занимается борьбой со страстями, то второй более озабочен заблуждениями в области знания⁹²⁾. Поэтому первый побеждает своих противников на пути добродетелей, а второй – «в своем служении учению истины низвергает всякое построение, воздвигаемое против познания Бога»⁹³⁾. И если Бог, как мы заметили, второго любит больше, то объясняется это тем, что тот обитает в самом доме Божием, тогда как другой пребывает еще на его пороге⁹⁴⁾.

Но тем не менее Церковь состоит из тех и других, «практиков» и «теоретиков»⁹⁵⁾. И здесь никоим образом речь не идет о двух различных субъектах, или о двух различных «путях», когда тот или иной путь можно выбрать по свободному произволению, но об одной и той же личности, стоящей на различных ступенях одного и того же духовного пути⁹⁶⁾. «Практик» и «теоретик» находятся в таком же соотношении друг с другом, как Иаков и Израиль⁹⁷⁾, которые суть одна и та же личность. Иаков – это «практик»⁹⁸⁾, но после борьбы с Ангелом, увидев Бога лицом к лицу⁹⁹⁾, он становится Израилем, «теоретиком» (видящим)¹⁰⁰⁾.

* * *

То же самое относится, разумеется, и к молитве. Как и все остальное, она имеет две стороны или два аспекта. «Практическому аспекту» противостоит «теоретический» (созерцательный). Они соотносятся друг с другом как «буква» и «дух», хотя, конечно, «дух» предшествует «букве» и придает ей «смысл». Но оба эти аспекта не отделимы друг от друга! Это тот же самый Иаков, работавший первые семь лет ради нелюбимой «Лии», символизирующей тяжесть «практического» труда, а затем еще семь лет за столь желанную им «Рахиль», символизирующую созерцание¹⁰¹⁾.

Таким образом, если «теоретический способ» молитвы заключается в созерцании (или познании) Бога в Трех Лицах и Его творения, иными словами «theologike» и «physike», то что понимать под «практическим способом»? Это часть того, что Евагрий называл «деланием» («praktike») и определял следующим образом:

«Делание есть духовный метод, очищающий страстную часть души»¹⁰²⁾.

Таков «духовный метод», состоящий преимущественно в «соблюдении заповедей»¹⁰³⁾, чему содействует все то, что в широком смысле мы подразумеваем под понятием «аскезы». Цель аскезы – вернуть душе с помощью Божией ее естественное «здоровье»¹⁰⁴⁾, которое есть «apatheia», что значит свобода от «болезней» (или «страстей» – pathe), которые это здоровье разрушают. Без этого бесстрастия, приобретаемого постепенно¹⁰⁵⁾, духовная жизнь, а значит и молитва, вырождается в самообман, еще более удаляющий человека от Бога.

Как страждущему болезнью глаз не принесет пользы напряженное смотрение на палящее солнце в самый полдень, когда взгляд не прикрывается ничем, так и уму страстному и нечистому совсем не принесет пользы мысленное представление о внушающей трепет и сверхъестественной молитве в духе и истине. Наоборот, /подобная дерзость/ навлечет на ум негодование Божества¹⁰⁶⁾.

Человек, «смятенный» и «ослепленный» собственными страстями¹⁰⁷⁾, в силу самих «падений» своих подвергается опасности стать «главой ложных учений и мнений»¹⁰⁸⁾, тем самым обманывая не только себя самого, но и сбивая с толку других.

* * *

Несомненно, «деятельная жизнь» включает в себя, по мысли отцов, делание (praxis), которое, однако, вовсе не обращено просто вовне или, вернее, абсолютно не различает «внутреннее» и «внешнее». «Делание» охватывает всю область отношений человека к себе самому, к его ближнему и ко всем вещам; и потому она называется также «ethike»¹⁰⁹⁾.

«Praktike» и «theoretike» – это не два разных, не зависимых друг от друга «пути», но суть два больших этапа одного и того же пути. «Созерцание» («theor?a») – это естественный «горизонт» «делания» («praxis»), которое шаг за шагом ведет к той цели, для которой оно предназначено и от которой оно получает свое оправдание.

Им соответствуют и речения, повторяемые постоянно (святыми) отцами: «Чада! Веру укрепляет страх Божий, а его – воздержание. Воздержание делают непоколебимым терпение и надежда, от которых рождается бесстрастие; отпрыском же бесстрастия является любовь, а она есть дверь в естественное ведение, наследниками которого являются богословие и конечное блаженство»¹¹⁰⁾.

Все эти, скажем, «внешние стороны» молитвы, которым в дальнейшем будет придаваться большое значение, всецело относятся к «практическому способу молитвы», хотя в себе, в самой своей сущности, они уже содержат свою цель – «созерцательный способ» как естественный горизонт. Эти аспекты, как и практика в целом, требуют усилий, как была полна усилий жизнь Иакова, трудившегося ради возлюбленной своей Рахили. И все же речь не идет о каком-то «самоспасении»! Ибо по сути цель «делания», «чистота сердца», которая только и делает человека «зрящим Бога»¹¹¹⁾, есть всегда плод сотрудничествамеждусотрудничества между «благодатью Божией и ревностью человеческой»¹¹²⁾ – именно в таком порядке!. Тот же «созерцательный способ молитвы» – это, как и «теория» в общем, чистая «харизма»¹¹³⁾, «дар» Отца»¹¹⁴⁾ тем, кого Он нашел достойными этого дара¹¹⁵⁾.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒