Зверь с десятью рогами»: лицевые Апокалипсисы на Руси

«Зверь с десятью рогами»: лицевые Апокалипсисы на Руси

Во время богослужений православной Церкви (в отличие от католической) Откровение Иоанна Богослова не читалось[102]. Визуально Апокалипсис тоже не был актуализирован так, как на Западе: образы последних дней лаконично отразились прежде всего в композициях Второго Пришествия. Неудивительно поэтому, что на Руси в первые века после принятия христианства мы практически не встречаем изображений со сценами из Апокалипсиса. Их нет и в композициях Страшного суда, где основные эсхатологические персонажи: Лжепророк, Змей-сатана, прузи, Вавилонская блудница и сам Антихрист – обычно не появляются. Дьявол изображался здесь как антропоморфная фигура, сидящая в геенне, а змей, возникший в центре композиции во второй половине XV в., символизировал мытарства, а не апокалиптического Дракона.

Русская иконография Откровения, по-видимому, сложилась лишь в конце XV в. Именно тогда была создана икона «Апокалипсис» из Успенского собора московского Кремля, на которой можно увидеть Блудницу, Аваддона, прузей, Зверя, убивающего пророков и другие сюжеты из евангельской книги[103]. На этом основании исследователи предполагают, что русский цикл миниатюр, сопровождающий Откровение Иоанна Богослова, восходит к тому же времени[104]. Тем не менее, самые ранние из известных лицевых Апокалипсисов датируются серединой XVI в. Большинство из них содержит текст с комментарием Андрея Кесарийского (впоследствии появились двух- и трехтолковые Апокалипсисы). В некоторых редакциях очевидно влияние гравированных листов Альбрехта Дюрера (1498) и гравюр Лукаса Кранаха Старшего к Библии Лютера (1534)[105].

Антихрист появляется на страницах иллюминированных Апокалипсисов много раз. Крупные изображения (почти во всю миниатюру) чередуются здесь с мелкими (иногда внизу листа видна только голова Антихриста). Впервые мы видим его сидящим на троне – он слушает обличения пророков Еноха и Илии (Откр. 11:3-12). Последние образы – низвержение в геенну (Откр. 19:17-21). На этом пути апокалиптический враг сменяет целый ряд личин.

Композиция, на которой Илия и Енох стоят перед Антихристом, очень часто оказывается единственной, где сын погибели представлен в человеческом облике. Это правитель в царских одеждах, с короной на голове. Он в грусти смотрит на пророков, словно огорченный происходящим. Чаще всего мы видим здесь традиционный иконографический знак скорби: царь прижал руку к щеке[106]. Это Антихрист-прельститель, он еще не обнажил свою дьявольскую сущность. Однако за плечами царя обычно стоят не только люди, но и бесы с высокими хохлами[107]. Одновременно пророков Еноха и Илию сзади атакует зверь[108] (в другом варианте сцена с убийством пророков отделена от сцены обличения[109]).

Скорбная фигура, восседающая на троне, иногда подписана («Антихристъ седит во граде своемъ на судище»)[110]. Зверь, нападающий на пророков, в некоторых случаях обозначена на миниатюре как «зверь Антихрист»[111]. Толкование Андрея Кесарийского отождествляет его с сыном погибели. Как видим, здесь происходит своеобразное удвоение: спереди Антихрист слушает пророков в человеческой личине, а сзади набрасывается на них в облике одноглавого зверя[112]. Эти совершенно непохожие образы демонстрируют две ипостаси погибельного сына: лже-Мессия и демонический монстр. Такой прием действовал не всегда – в некоторых Апокалипсисах образ царя отсутствует. В этом случае мы видим, что на престоле сидит семиглавый пятнистый зверь, а на Еноха и Илию нападает одноглавое чудовище[113].

Следующее «явление» Антихриста на страницах Апокалипсиса относится к рассказу о семиглавом звере, вышедшем из моря (Откр. 13:2), – в толкованиях он отождествлялся с погибельным сыном[114]. Чаще всего первый зверь изображается на миниатюре дважды: он выходит из воды или из черного провала и сидит на троне. У него семь голов на длинных шеях, десять рогов (по одному или по два на каждой голове), а светлое или белое тело покрыто пятнами: черными, красными, коричневыми или разноцветными. В некоторых случаях пятна превращаются в узоры, похожие на звезды или цветы с круглыми лепестками[115], а иногда тело зверя покрывают мелкие разноцветные штрихи, которые делают его по-настоящему пестрым[116].

Восседающий на престоле семиглавый зверь иногда облачен в одежду, причем пятна могут перемещаться и на нее[117]. Царственный зверь соседствует с другими монстрами Апокалипсиса: Лжепророком (чаще всего – мохнатый одноглавый зверь, стоящий на задних лапах, с изгибающимися «рогами агнца») и сатаной-Змеем (семиглавый дракон, часто увенчанный коронами). Два семиглавых монстра – дракон и зверь обычно изображаются друг напротив друга: зверь сидит на престоле, дракон стоит перед ним, их головы сближены, образуя почти зеркальное отражение[118].

Кажется, что с этого момента миниатюры начинают точно следовать за текстом Откровения: зверь наделен семью головами и десятью рогами, на которых чаще всего видны небольшие короны. Этот образ может повторяться еще на одной или нескольких миниатюрах. Однако, как ни странно, вскоре облик Антихриста начинает меняться. На одном из следующих изображений семиглавый зверь трансформируется в одноглавого, его рога превращаются в своеобразный венец, пятна исчезают и т.п. В результате мы видим совершенно другие личины того же персонажа. По воле иллюминатора Антихрист не удерживает надолго одну форму, меняясь через каждые несколько листов или на каждом листе рукописи. Это тем более заметно, что образы сатаны-Змея и зверя-Лжепророка всегда остаются практически неизменными.

В Апокалипсисе XVII века из собрания ГИМ пятнистый зверь быстро теряет шесть голов и становится одноглавым. Одновременно его рога превращаются в характерный, венец, состоящий из тонких палочек, на концах которых расположены небольшие круги (красные «шарики»). На следующих миниатюрах он сидит на троне, в окружении бесов, и низвергается в геенну: у него по-прежнему одна голова, но уже нет ни рогов, ни венца[119]. В другом Апокалипсисе, конца XVII в., Антихрист сперва теряет короны на рогах, а затем пятна. Он становится одноглавым, крылатым, его тело синеет. Наконец, мы видим сидящего на престоле красного «льва» с гривой, рядом с которым стоит семиглавый рогатый монстр без пятен и красный дракон[120]. В третьей рукописи XVII в. Антихрист превращается в итоге в красного зверя с конским хвостом[121]. Образы мелькают, как кадры хаотичной кинохроники, главный герой которой постоянно меняет костюмы.

Изучая сборник XVIII века с образцами миниатюр для лицевых житий Василия Нового, Е.К.Братчикова отмечала, что особым разнообразием отличаются здесь головные уборы демонов[122]. В поздней иконографии хохлы, шапки, рога и уши бесов действительно принимают самые неожиданные формы. Любопытно, что в лицевых Апокалипсисах одним из самых подвижных элементов тоже оказываются «головной убор» зверя – десять рогов, упомянутых в Откровении. Чаще всего эти рога увенчаны небольшими коронами, (что соответствует тексту пророчества), но в некоторых случаях короны не изображаются[123]. В цикле миниатюр рога перемещаются с семи на одну голову[124], а затем превращаются в венец с кружками-«шариками»[125] или в обычную корону[126]. У этих царственных «шапок» бывает ровно 10 зубцов, напоминающих о десяти рогах зверя[127], но часто их оказывается больше или меньше. На заключительных миниатюрах Антихрист нередко лишается и короны, и рогов, и венца.

Постоянные метаморфозы изменяют облик погибельного сына от миниатюры к миниатюре[128], а иногда и более динамично – в рамках одной сцены, на одном листе[129]. В качестве примера можно рассмотреть интересный Апокалипсис XVII века из собрания РГБ. После композиции со скорбным царем и атакующим монстром мы увидим здесь Антихриста в облике маленького семиглавого зверя с черными рогами, похожими на уши. Его хвост оканчивается змеиной головой. Вскоре этот зверь, наделенный уже конским хвостом, восседает на троне, лицом к лицу с семиглавым драконом. При этом в верхней части той же миниатюры он выходит из моря, покрытый пятнами, без рогов и с хвостом-змеей. В отличие от фигуры, сидящей на троне, его головы венчают короны. Наконец, на следующих композициях погибельный сын превращается в красного одноглавого зверя с венцом из золотых «шариков»[130].

Поражение от Небесного воинства и низвержение в геенну дьявольских сил – последние сцены, на которых появляется Антихрист (рядом с сатаной и Лжепророком, иногда – бесами, грешниками и народами Гога и Магога). Во многих рукописях его облик вновь трансформируется. Во главе сатанинского войска стоит коронованный царь, а в огненное озеро падает монстр-псоглавец[131]. В этой композиции фигурируют многие демонические существа, и не всегда понятно, кого из них миниатюрист соотносит с Антихристом. Иногда опознать погибельного сына позволяет иерархия фигур или соответствующие подписи. Так, в Апокалипсисе последней четверти XVIII в. мы видим, как Христос поражает царя, возглавляющего войско. Надпись гласит: «Антихрист и вои его духом оуст Божиих оубиены будут»[132]. Это еще один случай, когда апокалиптический враг предстает в цикле миниатюр в человеческом облике.

Как правило, в каждом Апокалипсисе череда основных личин Антихриста проходит в одной и той же последовательности: царь – одноглавый зверь-«лев», семиглавый пятнистый зверь – одноглавый зверь в короне или «венце». Эта система очень подвижна: в ней существует немало вариаций и дополнительных образов. Со временем их становится все больше.

В конце XVII – XVIII веке, когда иконография книжных миниатюр стала гораздо более индивидуальной и авторской, оригинальные решения начали появляться и в лицевых Апокалипсисах. Теперь Антихрист бывает представлен в облике царя не на одной или двух, а на многих миниатюрах[133]. Его голову может венчать корона с извивающимися зубцами, похожими на языки огня[134]. Он становится похожим на собаку или на толстую свинью с крыльями; на его голове возвышается «пирамида» из венцов[135]. В других рукописях пророков Еноха и Илию убивает двуглавый коронованный Зверь с треугольным рогом[136], и т.п. Иногда (очень редко по сравнению с Западом) возникают и новые антропоморфные типы, как фигура Антихриста – крылатого царя, описанная в начале статьи (правда, здесь она иллюстрирует не Апокалипсис, а Видение Григория из Жития Василия Нового)[137].

Очень интересная композиция была создана в Апокалипсисе 1708 г. Мы видим, что Антихрист в венце (именно так он выглядит на предыдущих и следующих миниатюрах) стоит над геенной, а рядом с ним такая же фигура летит в огонь вместе с Лжепророком. Бок о бок со стоящим погибельным сыном изображен царь в короне, которого подпись идентифицирует как Антихриста. Внизу такой же царь, с такой же подписью, горит в гееннском пламени[138]. На миниатюре действует принцип симультанного изображения – одна фигура показана в два последовательных момента времени. При этом сам образ Антихриста раздваивается (зверь и царь), а каждая из его личин в свою очередь удваивается (над гееннским озером и внутри него), создавая необходимую динамику. В итоге на одной миниатюре фигурируют четыре Антихриста. Это прекрасное завершение для всего цикла, в котором погибельный сын менял свои маски едва ли не на каждом листе.

В некоторых лицевых Апокалипсисах человеческие и звериные элементы объединяются в разнообразные гибридные формы. Уже с XVI века на отдельных миниатюрах встречается семиглавый монстр, у которого между «змеиными» мордами притаилась одна человеческая голова с рогами[139]. Иногда Антихрист несколько раз представлен в виде семиглавого зверя, но лишь один раз его верхняя голова оказывается человеческой – с рогами и бородой[140]. Ф.И. Буслаев указывал даже на примеры, когда среди звериных изображалась женская голова с распущенными волосами[141]. Впоследствии такой прием был разработан в еще более интересных формах.

В Апокалипсисе XVI в. из собрания РГБ семиглавые Антихрист и сатана-Змей действуют на многих листах: у обоих монстров несколько голов оказываются змеиными, а несколько – человеческими[142]. Зачастую высунутые языки и рога – демонические знаки, свойственные поздней иконографии, – устанавливают между ними явную визуальную связь. Однако эти образы имеют любопытное отличие: если у Змея-дьявола «главная» (верхняя) голова – человеческая (в короне, с бородой и рогами), то у Зверя-Антихриста она всегда остается звериной. Человеческая голова с бородой, которая могла бы претендовать на иерархическое главенство (в русской иконографии борода традиционно выделяет сатану или «бесовского князя» среди множества демонов)[143], помещена ниже, среди прочих голов. Таким образом, дьявол принимает облик Змея, но обнажает и свой более привычный по иконографии лик – бородатого царя преисподней. Антихрист, наоборот, предстает в звериной ипостаси и более «скромно» демонстрирует человеческий образ.

Среди изображений Антихриста – одноглавого зверя, убивающего пророков, иногда попадаются вертикально ориентированные фигуры со звериной мордой, дубиной в руках и с человеческой головой на животе[144]. Такой образ скорее похож на беса, каким его нередко изображали в XVII столетии.

Все эти гибридные типы строятся по тем же принципам, что иконография сатаны и демонов: падшие духи с XVI века часто «конструировались» из отдельных элементов человека и зверя. В отличие от них, Антихриста традиционно представляли либо зверем, либо человеком. Когда совмещение этих образов все же происходило, здесь немедленно возникали известные маркеры демонического: борода и рога. Интересно, что последние уже не только обозначали рога апокалиптического зверя, но и символизировали демоническую природу монстра – так же, как и рога Змея-сатаны.

Как видим, в русских лицевых Апокалипсисах сын погибели многолик и изменчив. Визуальная «хаотичность» подчеркивает непостоянство, иллюзорность, «пестроту» самого Антихриста и его царства[145]. Иногда особые знаки указывают на принадлежность его к демоническому миру. Эти приемы близки к западным моделям. Однако за пределами книжной миниатюры, в иконописи и фресковой живописи, где художники могли создать не десятки, а, чаще всего, один или несколько образов, такая динамика была попросту невозможна. Среди множества бесов, здесь представлены единичные фигуры Врага.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒