Массовые постановки

{41} Массовые постановки

О массовых постановках на портале Фондовой Биржи 1 мая и 19 июля было написано довольно много статей и заметок.

Но все они, как похвальные, так и неодобрительные, мне кажется, совершенно не затронули театрально-технического новаторства, заложенного в этих спектаклях.

Первого из них я не видел, в постановке второго участвовал сам и потому уклоняюсь от оценки самого выполнения поставленных перед режиссерами задач. Таким образом, я избавлюсь от очередной истерики критиков, любящих скромность и аккуратность, и перенесу вопрос в область теоретических рассуждений, в данном случае особенно важных.

Передо мною встают два вопроса, по-видимому, основных: какова ценность массы в несколько сот людей, как материала для работы постановщика, и какова должна быть степень профессиональности входящих в эту массу людей?

И прежде всего: мне кажется несколько поспешным утверждение, ставшее ходовым: «Зрелище, даваемое для широких масс, должно быть массовым в смысле участия в нем громадного числа исполнителей». В этом нет логической необходимости. Требуя, чтобы исторические события, сотворенные великим множеством людей (такова революция), изображались в театральном действии множеством же исполнителей, мы впадаем в ошибку «наивного {42} реализма», своеобразно повторяющую худший из драматических приемов Чехова, который, желая изобразить тоску и скуку, гнетущую его героев, повергал в эту же скуку своих зрителей.

Еще более ошибочно это утверждение, когда, отвлекаясь от исторических событий, приписывают массам исполнителей исключительную способность воздействия на массового зрителя.

Один актер, как упрямый утес возвышающийся над рокочущим морем зрителей, покорит и зачарует его трагическими словами, один клоун всколыхнет зрителей своим заразительным смехом — это такой же народный, такой же для массы театр, как и созерцание нескольких тысяч исполнителей. Нельзя также утверждать, что только эти массовые спектакли достаточно монументальны, чтобы на них смотрела масса современных зрителей. Античный театр трех актеров, вмещавший 20 и 30 тысяч публики, учит противоположному, да и кто же кроме того решится сказать, что психология коллективного зрителя возникает только при стечении десятков тысяч людей и невозможна, если смотреть на актера сбежалось несколько сотен человек? Но если такой любитель античности, — а их теперь много, и часто очень плохо осведомленных — будет на основании греческих воспоминаний отвергать ценность зрелищ, подобных биржевому, он, конечно, допустит грубейшую ошибку, как и противник его находящий, что будущий театр сведется только к таким спектаклям.

Греки потому уже не могли выработать типа подобных представлений, что одним из главных эффектов, несомненно, явится пользование феноменальной силой электрического света, целой системой гигантских прожекторов, которые дадут возможность зрителю, погруженному в черноту ночи, следить за спектаклем с громадного расстояния.

{43} Таких эффектов нам по техническим причинам не удалось достигнуть 19 июля, и это было едва ли не главнейшим недостатком представления.

Итак, первый вывод таков: массовое представление есть один из видов народного театра; почетное место, которое ему суждено занять в будущем, нисколько не помешает процветанию актерского «индивидуального» театра, как комического, так и трагичного. И в том и в другом случае режиссер подчинен одним и тем же общим законам композиции и трактовки материала, поскольку общи они у скульптора, вырезающего из слоновой кости или из глыб громадного мрамора.

Подобное же пользование динамикой и статикой человеческого материала, подобные же приемы создавания определенных геометрических рисунков и их разбивания там и здесь встают перед режиссером. Эти методы были иногда очень удачно применены Н. Петровым в первой части и Вл. Соловьевым в третьей части июльского зрелища (я ставил вторую часть, где преследовались иные задания, и потому могу судить объективно).

Но по существу всем нам было ясно, что овладеть этими методами мы не в состоянии. Ведь движению одного актера, взмаху его руки, коленопреклонению, падению его должно соответствовать передвижение какой-то большой, но очень определенной части многосотенных наших исполнителей.

Чтобы найти это численное соответствие, чтобы ощутить вес, объем и емкость десятка или сотни исполнителей, чтобы вычислить, что для какой-то волны движения надо положить на землю именно 250, поставить на колени не более двухсот и заставить воздеть руки к небу не менее, чем 350 исполнителей — а все это, конечно, совершенно примерные цифры — для этого надо было бы иметь несколько недель, а может быть месяц технической работы экспериментирующих режиссеров.

{44} Государство должно осознать, что истинно величественные и безукоризненные зрелища не создаются в пять дней, что монументальные памятники не вырастают, как грибы, и мне жалко, что печальное возникновение великана на Каменном Острове не явилось последним опытом слишком торопливого размаха.

Режиссерская работа над массами осложняется еще тем, что это, конечно, не профессиональные опытные актеры. Правда, если бы это были профессионалы, работать было бы еще гораздо труднее, так как всякий актер захотел бы играть по своему и свою индивидуальную роль и бесцельной детализацией загубили бы синтетически обобщенное зрелище.

Мне совершенно понятно удовлетворение рецензентов, отмечавших не профессиональный характер исполнителей.

Но я был бы счастлив, если бы раз навсегда прекратились мнимо-античные воспоминания о каком-то механическом и фактическом слиянии зрителя и актера («так что и не отличишь уже, где тот и другой»), и стало бы понятно, что всегда в театре зритель есть пассивная, актер же (и совершенно независимо от степени его профессионализма) действующая часть целого.

А если так, то лучше, чтобы и в массовых спектаклях участвовали не случайно приведенные воинские части, а театральные кружки (которых сейчас великое множество), составленные из людей, уже полюбивших театр, чтобы насильственной мобилизацией не компрометировалась драгоценная идея народных празднеств, чтобы кружки эти целиком входили в действие, беря на себя ту или иную группу действующих лиц, чтобы, таким образом, между этими кружками могло возникнуть соревнование, ибо агонистическое начало есть важнейший двигатель всякой художественной игры.

{45} И чтобы окончательно устранить все нежелательные явления, надо осознать глубочайшую психологическую разницу между театрализованным парадом (когда, скажем, матросская команда изображает матросов же, идущих на приступ самодержавия) и театральным перевоплощением (когда те же матросы играют, представляют королей или жандармов царской службы).

В первом случае будут великолепны все, кто гордится принадлежностью к своей воинской части, к своему профессиональному союзу и т. д., во втором только люди, имеющие вкус к актерству.

Учтя эти различия, мы создадим радостную и гибкую массу исполнителей, которая своим весельем творчества неминуемо заразит многочисленных зрителей и создаст небывалое еще и не ложное единение, слияние чисто душевное между актерами и публикой в грандиозных, придуманных и подготовленных зрелищах грядущих годов.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒