Грейс Амбер Ланкастер 7 страница

Вскоре они вышли к обрыву. Ему не было конца и края: острые обрывы скал нависали над бездонным черным ущельем, простиравшимся от самого горизонта. Буйный лес, словно накатываясь на обрыв, срывался вниз. Местами на отвесных краях росли одинокие деревья – те счастливчики, которым удалось ухватиться за кусочки земли и не рухнуть в бесконечную пропасть. Вдалеке, буйная и чистая горная река, стекавшая с самого далекого горного кряжа, низвергалась в обрыв, безнадежно рушилась вниз, и, не достигая дна, рассеивалась на миллиарды капель воды и пар, словно по волшебству исчезая в воздухе. Над ущельем медленно проплывали серые клубящиеся тучи, угрюмо нависавшие над ним. Пропасть чернела, словно разверзнутая пасть чудовища из Темного царства. Стэфан осторожно подступил к краю и посмотрел вниз, но, как он не всматривался, дна не смог увидеть.

- Даже в самый солнечный и ясный день невозможно увидеть дно этого ущелья. – сказала Аларет, уловив его взгляд.

- Как оно появилось?

- Это ущелье Василиска. В эпоху Древних королей, когда Темное царство воевало с Царством Света и Средним царством, Василиск, выпущенный на волю, разрушил часть нашего Этонна. Прежде здесь было цветущее поле, его пересекала горная река, неся жизнь в земли, находящиеся по ту сторону ущелья. На поле росли редкие растения, имевшие целебные способности. Здесь играли дети в солнечные дни, выпасался скот. Влюбленные приходили сюда на закате полюбоваться теми дивными красками, которыми вечернее солнце разукрашивает небосвод. Василиск уничтожил все на своем пути, за то короткое время, что был на воле. Сундара с отрядом своих воинов убил его. Но то, что Василиск уничтожил, вернуть было уже невозможно. Животные, деревья, растения – все погибло. Земли, которые питались от горной реки – превратились в песок. Теперь там, кроме песка и камней, облизываемых раскаленным ветром, ничего нет.

- Зачем ты мне это показываешь? – спросил Стэфан, уже подозревая, что Аларет вновь поведется с ним, как с ребенком.

- Это будет и с твоим разумом, и с твоим сердцем, если ты повинуешься тем порывам, которые бушуют внутри тебя. – сказала Аларет – А потом – таким станет весь мир. Помни о Добре, что внутри тебя. Уничтоженое Злом, никак и никогда не вернешь. Вспоминай об этом каждый раз, когда касаешься своего оружия. Думай, как ты сам падаешь в эту пропасть, каждый раз, когда ты решаешь причинить кому-то боль.

- Хватить мне твердить о Добре и о Зле! Ты думаешь, я смогу побороть Тельбота, подарив ему букет цветов? Нет, Аларет. – Он почувствовал, как гнев снова подстил к горлу – Я должен буду убить его этим самым мечом. – прочеканил слова Стэфан, наполовину вынимая меч из ножен – И еще сотни воинов, многие из которых вовсе не желают мне смерти, однако, сами тоже не хотят умереть за предательство от рук своих генералов. Аларет, я дважды подумаю, прежде чем оголить свой меч. Но прошу тебя, прекрати эти разговоры!

Она внимательно всмотрелась в его глаза. Вновь она была так близко к нему, что, казалось, он может поцеловать ее, и эта мысль полностью заняла его, заставив забыть все прочее. Раздражение исчезло, словно его и не бывало. Он смотрел на ее губы, представляя, какими они могут быть на вкус.

- Стэфан! – позвала его Аларет, труся его за руку – Ты меня чувствуешь?

- Что?!

- Ты меня слушаешь? – повторила она.

Стэфан не понял, оговорилась Аларет, или ему показалось.

- Я задумался. – ответил он – Прости.

- О чем ты думал?

- Не имеет значения. Что ты там говорила?

- Ты готов к посвящению.

- К чему?!

- Я не буду повторять. Нужно было слушать. – строго ответила Аларет, надув губки. Ее обидела невнимательность Стэфана. – Пора идти. Мне не хочется здесь оставаться в сумерках.

- Я думал, ты ничего не боишься. – улыбнулся Стэфан.

- Я и не боюсь. – ответила она, нахмурив бровки.

Стэфан засмеялся, направляясь прочь от ущелья Василиска. Он взял Аларет за руку, и притянул к себе, по-дружески обняв ее за плечи. Стэфан видел, как Аларет смутилась, и видел, какая улыбка появилась на ее лице.

- Я обороню тебя, если вдруг кто-то вздумает напасть на нас.

- Не зазнавайся, Стэфан. – сказала она – Я тоже умею сражаться на мечах.

- Так почему же ты молчала прежде! – в шутку возмутился Стэфан.

- Ты хочешь сразиться со мной? – прищурив глаза, сказала Аларет, подстрекая Стэфана – Мой отец меня научил отлично сражаться, на случай, если люди придут… – она замолчала, останавливая себя прежде, чем скажет лишнее.

- Я все понимаю. – неловко улыбнулся Стэфан. Повисло молчание.

- Так что ты говорила о посвящении? – наконец решился он нарушить молчание.

- Узнаешь.

- Когда?

- Вскоре.

Стэфан недовольно фыркнул. Вновь воцарилось молчание. Вернувшись в город, Стэфан направился в свой шатер. Он сбросил пояс, снял изрешеченную рубашку, и принялся оглядывать раны на своей груди. Они перестали кровоточить, покрывшись запекшейся коркой, но боль возвращалась, отчего все тело ломило. Он лег на кровать, стараясь не делать лишних движений. Стэфан как раз собирался отдохнуть, когда в шатер вошла хранительница. Она направилась к нему. Стэфан вздохнул, закатив глаза: он понял, что Аларет рассказала хранительнице обо всем. Хранительница подошла к его кровати и протянула ему ладонь, сжатую в кулак. Она неспеша раскрыла кулак, и в нем показался небольшой пузырек. Он был из дутого стекла, темно-синий, с пузырьками воздуха и вкраплениями красного и желтого цвета. Пузырек был на половину заполнен жидкостью и закупорен пробкой.

- Что это?

- Аларет рассказала мне, что на вас напали в Лесу. Это снимет боль и ускорит заживление.

- О, спасибо. – Стэфан вскинул брови.

- Отдохни немного, и приходи в храм. Я буду ждать тебя.

Хранительница изящно развернулась и, почти паря над землей, направилась к выходу из шатра. Стэфан кивнул, и, как только хранительница вышла из шатра, выпил жидкость из пузырька. Боль мигом исчезла. Интересно, – подумал он, растягиваясь на кровати. Двигался он уже не так медленно и осторожно. – она не стала отчитывать меня. Почему бы? Немного поразмыслив, он так и не смог найти ответа на свой вопрос. Спустя еще некоторое время, он надел рубашку и отправился в город искать Аларет, в надежде получить от нее ответ на гложущий его вопрос.

Стэфан нашел Аларет у корзин с ягодами. Остановившись неподалеку – настолько близкою, чтбы разглядеть Аларет и достаточно далеко, чтобы она его не заметила – Стэфан стал наблюдать за ней. Она осторожно набирала ягоды в небольшое лукошко, скрупулезно отбирая лучшие длинными тонкими пальчиками. Она радостно улыбнулась, наконец увидев его. Стэфан спохватился, сделав вид, что просто искал ее взглядом и не мог найти, и, помахав ей ладонью в ответ, подошел ближе.

- Ты выглядишь намного лучше! – сказала она.

- Ты рассказала хранительнице о том, что произошло сегодня? – сразу начал атаковать ее вопросами Стэфан.

- Рассказала. Но не все. – ответила она, покосившись на него. Аларет продолжала перебирать ягоды.

- Ты солгала хранительнице?

- Нет.

- Ты ей не рассказала, что произошло?

- Стэфан, что ты хочешь услышать от меня? – она отложила лукошко и повернулась к Стэфану, вонзив в него свой взгляд. Он заметил, как в ее глазах вспыхнул красный огонь и тут же угас.

- Не знаю. Правду. – пожал он плечами.

- Послушай, причитать и поучать тебя никто не станет. Свои решения ты должен принимать сам, и отвечать за них тоже будешь лишь ты один. Если твое сердце склонно к Злу, то так уж тому и быть. Твое решение должно исходить от сердца, а не потому, что его навязала я или хранительница.

- А что будет, если я… – он запнулся, не решаясь произнести слова, но лишь потому, что не верил в то, что такое возможно.

- Примешь сторону Зла? – Аларет вскинула бровь.

Он кротко кивнул. Она тяжело вздохнула, опустив глаза.

- Нам придется тебя убить. – произнесла дриада невероятно легко и спокойно. Голос звучал так просто, словно они беседовали о перегоне вина.

- Но, ты говорила, что яд в моей крови сводит с ума того, кто не готов.

- Потому, это будет тот, кто готов.

Стэфан замялся, потом все же спросил:

- А кто это будет?

- Пока не могу ответить на твой вопрос. Выбор еще не совершен – это тяжелый и долговременный обряд.

- А если это буду я сам? – осторожно предложил Стэфан, немного поразмыслив.

- О чем ты говоришь? Не понимаю тебя. – вновь Аларет нахмурилась, и ее черные брови сдвинулись, как два края разводного моста. Она показалась невероятно серьезной. Но уже через несколько мгновений ее зрачки расширились, и серьезное выражение исчезло с лица, сменившись выражением возмущения. Она отрицательно замотала головой, но Стэфан остановил ее, положив свою тяжелую руку на ее плечо.

- Ты была права, Аларет, тогда, в лесу – это был не я. Вернее, ярость была моя, но сила – нет. Прежде, я никогда так не поступил бы. И отчасти потому, что просто не имел силы.

- Но ты ведь понимаешь это! Гораздо хуже было бы, если бы ты отрицал все, и ни на мгновение не задумался бы. – она положила руку на его грудь едва ниже ран. Стэфан немного сожмурился от тянущей боли, и Аларет отдернула руку. На мгновение она зарделась.

- Но если я потеряю контроль – никто из вас со мной не справиться. – продолжил Стэфан – Сегодня я почувствовал ту силу, что течет во мне: это что-то страшное, безжалостное и неудержимое, страстно жаждущее крови. Я не хочу подвергать никого риску, и тем более не стану больше никем жертвовать. Достаточно уже погибло от руки Тельбота. Я не присоединюсь к нему.

- Ты уверен, что справишься? Ты понимаешь, о чем говоришь?

- Ну да. Ясно и отчетливо. – абсолютно простодушно ответил король.

- Я передам твои слова хранительнице. – немного озадаченно ответила Аларет – Она, между прочим, уже ждет тебя в храме. Поспеши.

- Я знаю, это будет непросто – объяснить все ей. Но я уверен, что у тебя получится. – в глазах Стэфана Аларет увидела надежду, и ее губы изогнулись в слабой улыбке. Она утвердительно кивнула.

- Спасибо! – ответил Стэфан, и, поцеловав Аларет в щеку, поспешил в храм, не заметив, как ярко засияли рисунки на ее лице от его поцелуя.

В храме Стэфана встретила хранительница, и жестом указала на очаг. Он сел на бревно напротив очага. Огонь горел не ярко, коричневато-красным огнем. Бревна, горящие в огне, тихо потрескивали, создавая ощущение уюта и безопасности. Хранительница сделала несколько кругов по залу, обмахивая стены пучком различных ароматных трав, тлеющих в ее руках. Дым клубился белыми волнами, лавиной спадая вдоль стен, и расплываясь по храму, словно волны морского прибоя по мокрому песку. Закончив обмахивать стены, она подошла к Стэфану, положила холодную руку ему на плечо, и прошептала:

- Закрой глаза и глубоко вдохни. – произнесла хранительница.

Он так и сделал. Когда он раскрыл глаза, вокруг него, кружась вокруг себя и рисуя узоры в воздухе, приподнявшись на носочки, затанцевала хранительница. Она изящно бросила в огонь дымящийся пучок трав. Они громко затрещали, вспыхнули синим огнем, обратившись в облако белого густого дыма, и в воздухе запахло упоительно сладкими пряностями. У Стэфана закружилась голова, и он опять закрыл глаза, а после, уже не смог найти в себе силы, чтоб открыть их. Его тело обмякло, перестало ему повиноваться. Оно стало легоньким, словно перышко. Стэфан почувствовал, словно воспаряет над землей. Бесконечное умиротворение окутало его сознание, и на сердце стало спокойно и радостно. Он услышал нарастающий шепот, доносившийся, словно из глубокого подземелья, нараставший клокочущим ревом, и уносящийся обратно в недра небытия. Прислушавшись, он разобрал голос хранительницы, громко бормотавшей неразборчивые слова. Ее монотонные мантры окунали Стэфана в мутное состояние транса, и вытаскивали его обратно – в реальный мир. Перед ним мелькали образы, проплывали знакомые лица, затем он погружался во мрак и забытье, после чего возвращался к пережитым событиям и вновь проживал их. Он переносился из одного времени в другое, из одного забытьго события к другому, от поступка к поступку. Одни образы были нечеткими и блеклыми, другие – яркими и отчетливыми. В некоторых воспоминаниях он был просто зрителем, смотревшим на самого себя со стороны, все чувства и мысли были приглушенными. Порой он помнил, как должен поступить и что будет после, но не мог заставить себя поступить так же, и сам менял свои воспоминания.

Стэфан почувствовал, как по его ладони проходит прохладная влажная линия. Он открыл глаза. Перед ним сидела Аларет. Она была одета в ритуальный наряд: желтое платье из тончайшего кружева, с длинными рукавами и шлейфом, разрисованное разными красками, узорами растений и животных. На шее у нее были яркие бусы, а волосы были собраны в косу и завязаны вокруг головы. В ладони у нее была деревянная чаша с красной кашицей. Она набирала ее двумя пальцами, и наносила на лицо и руки Стэфана. На его ладонях она рисовала красные полосы, от пальцев к плечам. Аларет была настолько близко к нему, что, казалось, достаточно немного потянуться – и он коснется ее губ своими губами. При мысле о поцелуе по его телу пробежались колючие мурашки и он вздрогнул.

Набрав немного краски на пальцы, Аларет провела ими по щеке Стэфана, рисуя круг. Тем временем хранительница продолжала начитывать мантры на неизвестном Стэфану языке, танцуя вокруг него. Аларет продолжала разрисовывать его тело. Аларет выводила узоры, совсем не глядя на Стэфана, словно его самого и не существовало, словно он был всего-лишь костром. Стэфан позвал ее, но она не слышала его. Вдруг он увидел, что это вовсе не Аларет, а Мэрэдит. Она была в том же платье, в котором он видел ее в последний раз. Ее щеки были запачканы сажей, но она была цела и невредима, лицо было чумазым от копоти. Мэрэдит держала на руках сверток из белоснежных простыней. Когда сверток зашевелился, Стэфан увидел, что его королева держит ребенка. Он улыбнулся, но радости вовсе не ощутил. Мэрэдит взглянула на него своими ярко-зелеными глазами, и Стэфана охватил страх и стыд. Он увидел мертвенно-бледное лицо Мэрэдит, ее синие губы, запавшие глаза и разлагающуюся плоть. Ребенок заплакал, но королева не стала его успокаивать, а лишь передала сверток Стэфану. Окутанный ужасом, он взял его на руки, отвернул край пеленки, но вместо ребенка увидел там лишь пустоту.

- Это сделал ты… – произнесла королева – Надеюсь, ты рад.

- Я не понимаю. – ответил он – Я ни в чем не виноват.

- Ты бросил и забыл про нас. Я ведь могу быть еще жива, Стэфан. Я могу мучиться и рыдать в темнице, умирая каждую ночь, и возвращаясь к жизни, лишь для того, чтобы вновь умереть с закатом.

- Если ты жива – я тебя найду и спасу. Но более ты мне не жена.

В ее глазах запылал огонь, и она резко схватила его за горло. Он стал задыхаться, пытался вырваться, но ее рука крепко держала его горло, впиваясь пальцами в плоть. Она требовала вернуть ее жизнь, но Стэфан отрицательно мотал головой. Чувствуя, что его конец близок, он превратился в змею и укусил Мэрэдит за руку, но его зубы пропали, и он лишь смог выскользнуть из ее хватки. Она заплакала, коря его в своей гибели. Она вскинула руки и в небо взлетели тысячи белоснежных соринок. Падая, они сплетались в полупрозрачную пелену, и фигура Мэрэдит исчезала за ней.

Мэрэдит исчезла, а когда буря из соринок утихла, вместо нее появился Тельбот. Он молча смотрел на Стэфана, все еще пребываюшего в облике змеи. Стэфан не видел его глаз, но он чувствовал, как взгляд Тельбота буквально выгрызает его сердце. В ужасе Стэфан отполз в самый темный угол комнаты, в которую вдруг они перенеслись. Он понадеялся, что там, в темноте, Тельбот его не заметит, и попытался забиться в щель в стене, но ничего не получалось, а тем временем Тельбот направился к нему. Он взмахнул рукой, и Стэфана охватило пламя. Все его тело пылало, сводя его с ума чудовищной болью. Сцепив зубы, он боролся с жаром, превращая ее в ярость. Глядя на приближение монстра, которым стал его родной дядя, монстра, несущего смерть и разрушение, Стэфан преисполнился отвагой. В миг, когда Тельбот готов был раздавить его, он принял облик человека и, выхватив Картель, пронзил Тельбота его же мечом. Пламя исчезло. Ужасный рев, пронимающий до мозга костей, оглушил Стэфана. В том реве были все страдания, страх и смерть, что нес Тельбот, и Стэфан ощутил их все, продолжая крепко сжимать рукоять меча, пронзившего Тельбота. Голоса всех, кто пал от клинка Карателя, закричали в голове у Стэфана. Он сам закричал от боли, оазрывающей виски, но меч не выпустил из рук.

Но это был всего лишь мираж. Он растаял, а вместо Тельбота и Карателя в своих руках Стэфан увидел умирающую Мэрэдит. Она истекала кровью. Задыхаясь, шептала ему свои последние слова. На губах запеклась кровь. Ее руки крепко сжимали его доспехи, словно пытаясь удержаться за них и не попасть в пасть смерти. Из ее глаз текли кровавые слезы.

- Это сделал ты… – произнесла она, хватая воздух. – Зачем это сделал ты?

- Прости, Мэрэдит, прости меня за всю боль.

- Ты не пришел за мной. – кк голос прозвучал тоскливо, но совсем не так, как звучит голос умирающего.

- Я не мог. Я заберу твою боль. Ты сможешь уйти спокойно. – ответил он – Но я более не твой. Прости меня за это, и отпусти меня.

- На твоих руках моя кровь.

- И не только твоя, любимая. И я окунусь с головой в кипящую кровь, если то потребуется ради спасения мира от мрака. Прости, Мэрэдит. Но я не любил тебя.

Она в последний раз вздохнула, и Стэфан закрыл ее глаза, полные отчаянья и укоров. Поцеловав ее в щеку, он встал, направляясь прочь от нее, к свету, мерцавшему далеко впереди.

***

Прошло немало времени – дней и ночей – проведенного среди Лесных существ, в гармонии с Лесом. Стэфан впитывал и усваивал все, чему его обучали. Дни и ночи напролет Аларет и другие жители города дриад обучали его, передавая свои священные знания, а взамен он давал все, что имел – свою помощь, умения, знания и преданность. То его просили помочь разобрать балки завалившегося хлева, то его приглашали на рыбалку, потом он помогал собирать и толкти виноград, и несколько дриад дружно обучали его делать фруктовое вино. Вечером за ужином его не чурались, а радостно встречали, приглашали к ним за стол, и вели жизнерадостные или серьезные беседы.

Его сердце наполнялось добром, а дух становился крепче стали. В один день даже сама Аларет не заметила, что ее мир стал и его миром. Первые проступки Стэфана стерлись из ее памяти, и она уже не помнила, какова была разница. Однако, когда она смотрела на него, внутри нее зажигалась радость, теплая, непринужденная и нежная, и глаза ее блестели ярче солнца. На следующий Праздник Полнолуния Стэфан принимал участие в традиционном праздновании Полнолуния как один из Лесных народа, а не как чужак-человек.

Незадолго до начала празднования, когда сумерки еще не успели опуститься на Лес, Стэфан вместе с другими дриадами готовили столы к праздничной трапезе. Наблюдая как Аларет и еще несколько хрупких, изящных дриад, прилагая все усилия, тянут по земле бочки с напитками – вином и нектаром. Стэфан подошел предложить Аларет свою помощь. Дриады остановились, с любопытством рассматривая Стэфана.

- Долгого процветания! – поздоровался он с ними. Дриады мгновенно засияли улыбками, перешептываясь между собой.

- И тебе, Стэфан. – ответила Аларет – Ты что-то хотел?

- Да. Я хотел предложить свою помощь. Эти бочки не предназначены для рук нежных дриад.

- А! Нет, спасибо, Стэфан. – ответила Аларет, и ее щеки покрылись румянцем. А глаза стали медно-зелеными.

- Ты уверена, что сама донесешь эту бочку? – переспросил Стэфан.

- Да, не беспокойся. – отмахнулась Аларет, и собралась уже продолжить толкать бочку с вином к столу, но две других дриады не спешили.

- Может быть, – начала одна, осторожно и ласково касаясь руки Стэфана, – если Аларет не нуждается в помощи, ты поможешь нам?

Он взглянул на дриаду. У нее были длинные рыжие волосы, заплетенные в косы, яркие изумруды глаз смотрели прямо в глаза Стэфану. На ее лице сияла игривая улыбка. У дриады был задорный курносый нос и пухлые розовые губы. На ней была короткая тога и связка бус. На ее запястье и голени тарахтели браслеты из косточек и камешков, раскрашенных краской. Она была высокой, с округлыми грудями и бедрами, тонкими руками и длинными, музыкальными пальчиками.

- Мне не справиться без помощи… – добавила рыжеволосая дриада.

- Хорошо. – ответил Стэфан.

- И мне! – добавила вторая, с длинными белоснежными волосами, пухлыми губами и черными блестящими глазами. Она смущенно опустила глаза вниз, теребя подол своей рубашки. Она помедлила, потом бросила взгляд на Стэфана, плутовато сверкнув глазами.

Стэфан обхватил две бочки руками, и направился к столу. Аларет шла позади, а дриады сопровождали Стэфана.

- Скажи, Стэфан, – произнесла белокурая дриада – а в твоем мире ты был королем?

- Да. Я был королем, до тех пор, пока на мое королевство не напали.

- Ох, как печально! – воскликнула, всплеснув руками, рыжеволосая.

- Это прискорбно! А как же твои люди? – добавила вторая.

- Они бежали. – ответил Стэфан.

- А ты все еще король? – поинтересовалась светловолосая.

- Даже не знаю, как тебе ответить. – улыбнулся Стэфан – Вряд ли может быть король без королевства, или без подданных.

- О, тебя это печалит? – спросила рыжая.

- Достаточно вопросов. – строго велела Аларет, вмешиваясь в разговор – Нам есть еще чем заняться, вместо того, чтобы стоять и греть бочки с вином.

Дриады улыбнулись Стэфану, и, пожав плечиками, ушли, по пути косясь на Стэфана и оживленно перешептывась.

- Чего это ты так строга? – удивился Стэфан, обращаясь к Аларет.

- Ничего. У нас еще много работы. – ответила она, добавив – Не забывай, здесь женщин не обольщают, если не женятся на них.

- Что? – засмеялся Стэфан – Я просто отвечал на их вопросы.

- Ага. – хмыкнула Аларет, ускользая от него.

- Было бы невежеством, если бы я промолчал, когда они задавали мне вопрос.

- А эти бочки?

- А что с бочками? Или ты против, что я помог хрупким женщинам нести тяжести? – Стэфан демонстративно вскинул брови.

- Следующий раз, пожалуйста, промолчи в ответ на вопросы. – бросила напоследок Аларет, скрываясь в столпотворении других дриад, готовивших столы к трапезе.

Теряясь в догадках, Стэфан еще продолжал некоторое время стоять у бочек с напитками, пытаясь разгадать, что это было с Аларет – ревность, или плохое расположение духа.

Наступил тот самый час того самого вечера. Стэфан шел среди других дриад в шествии, с трепетом души выпускал из лампадок светлячков, пел вместе с другими дриадами песнь Предков, вкладывая в нее все свое сердце. Он ощущал благодатное присутствие своих предков, чье магическое прикосновение наполняло его уверенностью и решимостью. И мысли о том, что он может сделать что-то неправильно или ошибиться, и даже мысли о том, что вскоре ему предстоит сойтись лицом к лицу со Злом, скрестив свои клинки, теперь рассеивались под убаюкивающие размеренные звуки песни.

Когда песнь Предков умолкла, застучали барабаны, и тонко запели флейты, глубоким звоном заиграли маримбы и посыпался звон тамбуринов. Начались танцы. Стэфан с головокружительным азартом закружился в танце вместе с рыжеволосой дриадой. Мужчины и женщины пили сладкий нектар, он стекал по их губам, телам, и тек по столам, стекая на зеленую молодую траву. Громко звенел смех детей и голоса женщин. Кто-то потушил центральный костер, и в небо, огненными стрелами, устремились угольки из костра. Светлячки ярко осветили луг, и дриады продолжали веселиться в игриво-праздничном полумраке. Дети бегали, догоняя друг друга и заполоняли своим смехом весь луг. Влюбленные пары танцевали в отсветах светлячков, прижимаясь к телам друг друга. Женщины пели, а мужчины играли.

Стэфан, переводя дыхание, отошел в сторону, к деревьям, и его взгляд попал на Аларет. Она кружилась в танце, тихо напевая звучавшую песню. Ее черные волосы развевались в разные стороны, а прозрачное платье обнимало красивое стройное тело. Словно она не замечала никого вокруг, была в своем собственном мире, и танцевала лишь для себя. Стэфан не мог отвести от нее глаз. Когда она остановилась, и их взгляды встретились, Стэфан почувствовал то, о чем читал в старинных прекрасных рассказах о воинах и их дамах, одах о любви и доблести, страсти и преданности. Он почувствовал то, чего прежде не чувствовал ни к одной женщине.

Аларет улыбнулась ему, и Стэфана бросило в жар. Не спеша, поправляя длинные черные волосы, Аларет пошла в его сторону. Она была совсем близко, но, их взгялды встретились. Увидев глаза Стэфана, испугалась и остановилась. Стэфан тут же ступил шаг к ней навстречу, и в тот же миг, словно по его воле, грянул гром, и с неба обрушилась стена теплого дождя. Раздался писк, смех и радостный вопль. Светлячки исчезли, напуганные дождем, и стало темно. Но тела дриад – рисунки на их телах – засияли ярким зеленовато-лунным светом. Стэфан узнал узоры на теле Аларет. Не проходило и дня, чтобы он не рассматривал их, искоса поглядывая на нее, наблюдая за ней из укромного местечка или прогуливаясь вместе по лесу. Стэфан запомнил их так же точно, как собственные имя и титул. Он схватил Аларет за руку, притянул к себе, словно крошечную былинку, и заключил в свои объятия. Стэфан прижался своими губами к ее губам. Ее губы были на вкус, как ягодное вино. Не просто сладкими, как он себе представлял, а терпковатыми, немного сладкими с кислинкой в послевкусии. На мгновение он почувствовал ее ладони на своих плечах. Казалось, она даже ответила на его поцелуй, но это длилось всего мгновение. А после, она ловко вырвалась из его объятий, и отскочила от него.

- Аларет!

Ее глаза мелькнули во тьме, как гладь глубокого озера в безлунную ночь.

- Так нельзя. – прошептала она, и скрылась в темноте.

Он не стал искать ее, понимая, что шансов найти девушку у него нет, ведь Аларет знает лес в тысячи раз лучше, чем он. Недоумевая, Стэфан побрел к своему шатру и сел на пень позади него, разглядывая звездное небо. По его лицу стекали мелкие капли воды. Он чувствовал каждую из них. Стэфан закрыл глаза, раскинул руки в стороны, и замер, внимая дождю. Его сознание будоражил поцелуй: он все еще чувствовал тепло ее ладоней на своих плечах, он чувствовал губы дриады, их вкус на своих губах. Он слышал ее испуганный голос, но его сердце и его тело хранили спокойствие. Нечто благотворное и теплое, умиротворяющее, грелось у него в груди. Стэфан спустился с пня на мокрую ароматную траву, и улегся на нее, раскинув руки в стороны. По его телу бежали капли теплого дождя, мокрая трава холодила кожу. Благодаря им он действительно чувствовал себя живым. Стэфан услышал сопение ханта, умостившегося рядом с ним. Он положил свою ладонь ханту на голову, мокрая жесткая шерсть покалывала ладонь – нечто среднее между щекотанием и уколом. Стэфан не сводил глаз с темного неба, не спеша почухивая ханта за ухом.

На рассвете Стэфан вышел из шатра и направился куда глаза глядят, полагаясь на волю случая. Ему не спалось, и он решил не тратить время попусту. Он медленно брел по городу, шагая, размеренно вдыхая прохладный и густой утренний воздух, сбивая голыми ногами оставшиеся на траве капли ночного дождя. Невероятное спокойствие витало в то утро в воздухе. Он смотрел, как серое небо вмиг светлеет, над верхушками леса загораются лучи света и мрак отступает, давая дорогу новому дню.

Неторопливо Стэфан добрел до дальней площадки, где тренировали хантов. Еще подходя к площадке, он услышал бодрый собачий лай. Стэфан был очень удивлен увиденным. От неожиданности он не мог решить, стоит ли ему подойти ближе и поздороваться, или лучше уйти прочь. Вдруг его осенило, и появилась более интересная идея. Осторожно и тихо подкравшись поближе, Стэфан затаился в зарослях джурнии – кустарника, источавшего сильный горький аромат, и хант, таким образом, не услышит бы его запах. Заняв удобное положение, он стал наблюдать. На поляне, в высокой траве, сидела Аларет. Ее волосы были заплетены в косу, она сидела на траве, поджав к себе коленки, опустив на них подбородок. Она была в том же платье, что и на Празднике Полнолуния. Кругом нее по поляне бегал хант Тата, радостно гонявший зайца. Она то расплетала косичку, то заплетала ее вновь, разговаривая, в то же время, с хантом.

- Ну что ты за хант! – засмеялась Аларет – Другие ханты ловят зайцев, а ты – играешь с ними.

Хант недовольно гавкнул.

- Ты мой лучший друг, Тата. А ты ведь даже говорить не умеешь. Глупый хант.

Хант остановился, склонил голову набок, глядя на дриаду, и вновь недовольно гавкнул.

- Думаешь, ты сможешь меня понять? – спросила Аларет. Хант оставил зайца в покое, подошел к ней, положив голову ей на колени, и ласково проскулил, вонзив в нее свой взгляд.

- Тата… – грустно протянула Аларет – Неужели меня так тянет к людям потому, что во мне течет человеческая кровь?

Хант кивнул, хоть это было больше похоже на то, что он чихает или ловит мух.

- Но Стэфан... – продолжила она – он так влечет меня. Я не знаю что это, как мне быть? Что это за болезнь?

Хант грустно проскулил. Он ткнулся носом ей в грудь, а потом несколько раз облизал ее щеку.

- У него такой же амулет, как и у меня. Неужели это возможно? Как средь всего Этонна он встретил именно меня! Неужели он мой брать? Неужели у нас с ним одна мать?

Услышав ее слова, Стэфан готов был вскочить и броситься к ней, вцепиться в Аларет и выпытать всю правду, но он изо всех сил держался. Он чувствовал, как его лицо заливается краской, его всего наполняет жар. Руки Стэфана нервно затрусились.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒