Том I 24 страница

Но не успел я проговорить это, как Стирфорт расхохотался. Вначале смех его был какой-то неприятный, деланный, но вскоре в нем послышалась его обычная веселость.

— Все это, Маргаритка, вздор и пустяки! — воскликнул он. — Помните, я как-то говорил вам в Лондоне, что подчас бываю плохим для себя компаньоном. Вот и сейчас меня словно какой-то кошмар терзал. Порой, в грустные минуты, мне вспоминаются сказки, слышанные в детстве, и тут мне представилось, что и, непослушный мальчик, угодил на съедение львам (ведь, не правда ли, что более величественно, чем быть растерзанным собаками?). И у меня, как говорят старухи, от ужаса волосы на голове стали дыбом. Я самого себя испугался.

— Надеюсь, ничто другое не страшит вас? — с беспокойством спросил я.

— Как будто да, а впрочем, всегда есть поводы бояться. Но что об этом говорить! Кошмар рассеялся, и я, Давид, не допущу, чтобы он опять овладел мной, Но все-таки еще расскажу вам, друг мой, что было бы гораздо лучше для меня (и не только для меня одного), если бы я имел здравомыслящего и с твердым характером отца.

Когда он говорил это, продолжая глядеть на огонь, мне показалось, что никогда до сих пор я не видел его выразительною лица таким серьезным и мрачным.

Тут он вдруг сделал такой жест рукой, словно что-то отталкивал от себя в воздухе, и произнес;

— «Оно ушло, и снова стал я человеком», — помните, это сказал Макбет[65], когда освободился от терзавшего его привидения… А теперь идемте обедать.

— Но куда же девались они все? Меня это удивляет, — сказал я.

— Бог их знает! Я ходил сначала к перевозу в надежде встретить вас, потом зашел сюда и нашел дом пустым. Вот это и навеяло на меня тe мрачные думы, среди которых вы меня застали.

В этот момент вошла миссис Гуммидж с корзинкой в руках, и мы узнали, почему пустой дом оставался незапертым. Старушка, уходя в город за кое-какими продуктами, на всякий случай не заперла дверей, чтобы маленькая Эмми и Хэм в ее отсутствие могли попасть домой. Самого же хозяина ожидали в моря только с утренним приливом.

Стирфорт сейчас же, по своему обыкновению, развеселил разными прибаутками меланхоличную миссис Гуммидж, затем самым комическим образом расцеловал ее и схватив меня под руку, поспешно увел.

Развеселив неутешную вдову, друг мой, видимо, и себя привел в прекрасное настроение, ибо всю дорогу до Ярмута он безумолку весело болтал.

— Ну, значит, завтра мы с вами заканчиваем нашу бродячую жизнь, не так ли? — улыбаясь, проговорил он.

— Да, это уже решено, и даже, как вам известно, места для нас заказаны в дилижансе, — ответил я.

— Тогда, видно, ничего не поделаешь, — отозвался Стирфорт. — А я здесь, представьте, совсем забыл, что на свете можно делать что либо иное, чем носиться по морским волнам. По правде сказать, жаль, что это не так.

— По крайней мере, до тех пор, пока вам это в новинку, — смеясь, заметил я.

— Возможно, — проговорил он, — Но, признаться, я не ожидал услышать такое саркастическое[66] замечание из уст моего милого невинного дружка. А что правда, то правда: я, Давид, капризный, сам это знаю. Но также знаю, что, когда железо горячо, я здорово могу ковать его. Знаете, мне кажется, что я вполне был бы в состоянии выдержать теперь испытания на лоцмана здешних вод.

— Старик Пиготти считает вас просто чудом, — заметил я.

— Уж не морским ли чудом? — рассмеялся Стирфорт.

— Да вы сами знаете, как искрение он восхищается вашими мореходными талантами. К тому же, вы беретесь за всякое дело с таким жаром, что очень быстро овладеваете им. Меня лично, Стирфорт, удивляет только то, как можете вы так по мелочам растрачивать свои силы и удовлетворяться этим?

— Удовлетворяться? — весело повторил Стирфорт. — Откуда вы это берете? Да меня вообще ничто и никогда на свете не удовлетворяет, кроме вашей чарующей наивности, моя милая Маргаритка. А что касается моих капризов и увлечений, то, правда, до сих пор я не мог постичь искусства цепляться за колесо одного из Иксионов[67] наших дней. С детства меня к этому не приучили, а теперь, признаться, нет никакой охоты себя ломать. Кстати, знаете вы, что я здесь купил лодку?

— Что вы за удивительный человек, Стирфорт! — воскликнул я, невольно останавливаясь, ибо впервые услышал об этой новой затее моего друга. — Покупать лодку, когда, быть может, вы никогда больше и не попадете сюда!

— Почем знать? — возразил он. — Место это очень пришлось мне по душе. Как бы то ни было, — продолжал он, ускоряя шаг, — я купил лодку, благо она продавалась. Мистер Пиготти зовет ее клипером. Клипер — быстроходная лодка. Так вот этим самым клипером и будет он распоряжаться в мое отсутствие.

— А, теперь понимаю вас, Стирфорт! — в восторге воскликнул я. — Вы говорите, что купили лодку для себя, а в сущности, она будет принадлежать мистеру Пиготти. Зная вас, я должен был бы сразу догадаться об этом. Дорогой мой Стирфорт! Не нахожу слов, чтобы выразить, как восхищен я вашей щедростью!

— Тсс… замолчите! — промолвил он краснея. — Чем меньше говорить об этом, тем лучше.

— Видите, как я был прав, Стирфорт, — закричал я, — когда говорил, что нет радости, горя, волнения у этого бедного честного люда, которые не были бы близки вашему сердцу!

— Да, да, вы говорили все это, — отозвался он. — Но довольно, забудем об этом!

Боясь рассердить моего друга, я замолчал, но не переставал думать о его щедрости, пока мы с ним шли еще более ускоренным шагом, чем раньше.

— Этот клипер надо заново оснастить, — снова заговорил Стирфорт, — и я оставлю здесь Литтимера, чтобы присмотреть за этим. Тогда уж я буду уверен, что все сделано как следует… А я вам еще не сказал, что Литтимер здесь?

— Нет.

— Да, он приехал сегодня утром с письмом от матушки.

Взглянув на Стирфорта, я заметил, что он страшно бледен и даже губы его побелели. Это, однако, не мешало ему очень пристально смотреть на меня. Тут у меня мелькнула мысль, не произошло ли у него неприятности с матерью, что могло быть причиной и того ужасного настроения, в котором я застал его сидящим в одиночестве у очага мистера Пиготти. Я намекнул ему на это.

— О нет! — возразил он, качая головой и посмеиваясь. — Ничего подобного. Он просто приехал ко мне.

— Что же, он такой, — как всегда? — спросил я.

— Как всегда, — ответил Стирфорт: — холодный, спокойный, как Северный полюс. Он будет присутствовать при новом крещении клипера: до сих пор он звался «Буревестником». Но что значит для мистера Пиготти какой-то буревестник! Я решил дать ему другое имя.

— Какое же? — поинтересовался я.

— «Маленькая Эмми».

Говоря это, Стирфорт продолжал так пристально глядеть на меня, что я в этом усмотрел нежелание с его стороны, чтобы я превозносил его поступок. Поэтому, хотя лицо мое и сняло удовольствием, я едва проронил несколько слов, а у Стирфорта как бы полегчало на душе, и на лице появилась его обычная улыбка.

— Посмотрите-ка, — вдруг сказал он, глядя вперед, — вот идет подлинная Эмми. И с ней этот парень, гм… Ей-богу, это настоящий рыцарь: он от нее ни на шаг.

Хэм теперь работал в доках, на постройке судов. У него были прирожденные к этому способности, и, усердно трудясь, он стал заправским мастером своего дела. Хэм был в рабочей одежде и грубоват на вид, но вместе с тем настолько мужествен, что мог служить достойным защитником шедшей с ним рядом миниатюрной красавицы. Его открытое, честное лицо сияло такой любовью к своей невесте, такой гордостью ею, что все это, на мой взгляд, было лучше всякой красоты. И, когда они подходили к нам, я подумал, что эти два существа прекрасно подходят друг к другу.

Маленькая Эмилия, застенчиво высвободив свою руку из руки жениха, протянула ее мне и Стирфорту. Когда, обменявшись с нами несколькими словами, парочка продолжала свой путь, я обратил внимание на то, что Эмилия не захотела итти снова под руку со своим женихом, а, как бы смущаясь, шла рядом с ним. Все это казалось мне очень милым и очаровательным; повидимому, так думал и Стирфорт, когда мы с ним обернувшись, смотрели вслед этой парочке, исчезавшей при свете молодого месяца.

Вдруг перед нами появилась молодая женщина, очевидно шедшая вслед за парочкой. Приближения ее мы не заметили, но, когда она проходила мимо нас, лицо ее показалось мне знакомым. У женщины был дерзкий, наглый вид. Вместе с тем она выглядела измученной. Одета она была крикливо и в то же время бедно и слишком легко для этого времени года. Но в данную минуту ей, казалось, не было дела ни до чего на свете. Видимо, она всецело была поглощена мыслью поскорее догнать идущих впереди. Вскоре вслед за парочкой исчезла и темноте и фигура женщины.

Перед нашими глазами виднелась лишь на горизонте, между морем и тучами, светлая полоса.

— За маленькой Эмилией двигается какая-то черная тень, — проговорил Стирфорт как-то тихо и странно — Что бы это могло значить?

— Мне кажется, что эта тень собирается просить у них милостыню, — сказал я.

— Нищенство — вещь не новая, но удивительно, что эта нищая приняла такой облик и именно сегодня вечером, заметил Стирфорт.

— Почему же это удивительно? — спросил я.

— Да просто потому, что я как раз думал о чем-то подобном. Откуда, чорт побери, она могла появиться?

— Вот из-за этой стены, — сказал я, показывая на стену, вырисовывающуюся перед нами.

— Ну, тень эта исчезла, — сказал, оглядываясь Стирфорт. — Пусть же с ней исчезнет и все недоброе. А теперь идемте поскорее обедать.

Но, пока мы дошли до гостиницы, он не раз еще оглядывался на светлевшую вдали полосу и какими-то обрывистыми фразами выражал свое удивление. Только когда мы с ним весело обедали в светлой, теплой комнате у потрескивающего камина, он, казалось, позабыл об этом.

Литтимер был тут, и его присутствие оказывало па меня такое же действие, как и в хайгейтском доме. Когда я спросил его, как поживают миссис Стирфорт и мисс Дартль, он, поблагодарив меня, почтительно и, конечно, с большим достоинством сообщил мне, что они чувствуют себя довольно хорошо и просили передать мне свой привет. Больше он ничего не прибавил, ко мне казалось, что всей своей особой он ясно говорил мне «Вы, сэр, очень молоды, вы чрезвычайно молоды».

Мы почти кончили обед, когда Литтимер, все время из угла наблюдавший за нами, вернее, по-моему, за мной одним, сделал шага два к столу и проговорил:

— Смею доложил, сэр: мисс Маучер здесь.

— Кто такой? — воскликнул чрезвычайно удивленный Стирфорт.

— Мисс Маучер, сэр.

— Ну да, рассказывайте! Что ей здесь делать? — бросил Стирфорт.

— Кажется, сэр, она отсюда родом и говорила, что каждый год бывает здесь по делам. Я сегодня встретил ее на улице, и она просила узнать, сможет ли она иметь честь видеть нас, сэр, после обеда.

— Знаете ли вы эту самую великаншу, Маргаритка? — обратился ко мне, Стирфорт.

К великому своему стыду, я в присутствии Литтимера принужден был сознаться, что о мисс Маучер не имею ни малейшего представления.

— Ну, тогда вам надо непременно с ней познакомиться, — заявил Стирфорт, — это ведь одно из семи чудес света… Литтимер, когда она явится, введите ее сюда.

Любопытство мое относительно этой особы было тем более возбужденно, что каждый раз, когда я спрашивал о ней Стирфорта, он покатывался со смеху, и положительно отказывался что-либо говорить о ней. И я принужден был с полчаса пронести в томительном ожидании. Со стола была уже убрана скатерть, и мы сидели за бутылкой портвейна когда Литтимер, открывая дверь, доложил со своим всегдашним невозмутимым видом:

— Мисс Маучер!

Почему-то в дверях никто не показывался, и я уже недоумевал, куда могла деваться эта мисс Маучер, как вдруг, к великому своему изумлению, я увидел почти рядом с собой толстую карлицу, лет так сорока — сорока пяти, с несоразмерно большой головой, белым лицом и плутовскими серыми глазками. У нее были такие коротенькие ручонки, что когда она, желая шутовски приветствовать Стирфорта, хотела приложить согнутый палец к своему курносому носу, то никак не могла это сделать, пока не нагнула головы и не помогла пальцу на полпути встретиться с носом. Двойной ее подбородок был так жирен, что в нем совершенно исчезали завязанные бантом ленты ее шляпки. Шеи и талии у мисс Маучер совсем не имелось, ног тоже почти не было. Она была так мала, что стул служил ей столом, и, стоя подле него, она опустила на сиденье свое сумку.

И вот эта особа, одетая эксцентрично и несколько небрежно, с усилием наклоняя нос к указательному пальцу и держа голову набок, стала строить Стирфорту уморительные рожи, а затем разразилась целым потоком слов.

— Вот вы где, мой бутончик! — шутливо затараторила она, кивая Стирфорту своей огромной головой. — Ах, вы такой скверный мальчик! Как вам не стыдно быть так далеко от родительского дома! Ручаюсь, что тут не без шалости. Вы ведь ловкач, мне хорошо это известно, да и сама я девица не промах, не так ли? Ха-ха-ха!.. Ведь правда, Стирфорт, вы, пожалуй побились бы об заклад, что вы никоим образом не можете меня тут встретить? А вот оказывается, милый мой, я вездесуща — и здесь, и там, и везде, как золотая монета в платке, взятая фокусником у какой-нибудь присутствующей леди: монету эту ловкач умудряется находить во всех углах. Кстати: заговорили о платках и леди… Воображаю, каким утешением вы служите своей дражайшей родительнице, — не правда ли, дорогой мой мальчик?

Во время этой болтовни мисс Маучер развязала ленты своей шляпки, отбросила их назад и уселась на скамеечку у камина, сделав себе из обеденного стола красного дерева нечто вроде навеса.

— Ох, — проговорила она, похлопывая своими коротенькими ручонками по коленям и лукаво посматривая на меня, — что-то очень уж я стала толста, это факт, Стирфорт. Поднимаюсь я по лестнице с таким трудом, словно тащу ведро с водой. А, выглянь я из окна верхнего этажа, — пожалуй, могла бы вам показаться хорошенькой женщиной. Какого вы мнения на этот счет?

— Да где бы я вас ни видел, всюду нахожу хорошенькой, — ответил Стирфорт.

— Ах, бесстыдник вы этакий! — замахала на него карлица сжатым в комочек носовым платком, которым она только что утирала себе лицо. — Не будьте же наглым! Но, даю вам честное слово, за мной еще ухаживают. Не далее как на прошлой неделе была я у леди Митерс. Вот так женщина, скажу я вам: как она сохранилась! Пока я ее ждала, в комнату вошел сам лорд Митерс. Ну и мужчина, как он сохранился! Не хуже своего парика, которому лет десять уже. Тут лорд начал до того увиваться за мной, что я стала уж подумывать, не придется ли звать, на помощь. Занятный он повеса, только без принципов.

— Я сплетнями не занимаюсь, дорогое мое дитя, — ответила с кривой улыбкой карлица, подмигивая и опять дотрагиваясь носом до пальца. — Какое вам до этого дело? Конечно, вы, непрочь были бы узнать, что делаю я для сохранения ее волос, чем крашу их, какие снадобья употребляю для ее кожи, бровей, и тому подобное. Все это, сокровище мое, вы могли бы узнать от меня, да не на таковскую напали. А знаете, кем был мой прадед?

— Нет.

— Он, милая деточка, был ходатаем по делам, да и происходил из рода ходатаев, так что я уж по наследству получила все их приемы и повадки: меня так легко не поймаете.

Я никогда не видывал, чтобы кто-нибудь обладал таким искусством подмигивания, как мисс Маучер; оно могло быть только сравнено с ее самообладанием. У нее была еще одна удивительная манера: слушая, лукаво склонять набок свою огромную голову, прищуривать один глаз, а другим глазом вращать наподобие сороки. Все это так поразило меня, что я сидел, как вкопанный, вытаращив на нее глаза и, боюсь, забыв при этом правила приличия.

Между тем мисс Маучер, придвинув к себе стул, энергично принялась вытаскивать из сумки (причем каждый раз запускала туда свою короткую ручонку по плечо) множество флаконов, губок, гребней, щеток, кусочков фланели, маленьких щипцов для завивки и всевозможных других инструментов. Все это она нагромоздила целой кучей на стул. Среди этого занятия она вдруг, к моему большому смущению, спросила Стирфорта:

— Как зовут вашего друга?

— Мистер Копперфильд, — ответил Стирфорт. — Он хочет с вами познакомиться.

— Ну что ж, пусть знакомится, он действительно, кажется, этого жаждет, — проговорила она со смехом, вперевалочку направляясь ко мне со своей сумкой.

Когда я, раскланявшись, снова сел, она, поднявшись на цыпочки, чтобы ущипнуть меня за щеку, пропищала:

— Настоящий персик! Как соблазнительно! Обожаю персики! Поверьте, я очень счастлива, что познакомилась с вами, мистер Копперфильд.

Я ответил, что также рад знакомству с ней и тому, что оно, повидимому, доставляет нам обоим взаимное удовольствие.

— Ах, господи, до чего мы оба с вами вежливы! — воскликнула мисс Маучер, стараясь закрыть как бы от смущения свое большое лицо крошечной ручонкой. — Сколько обмана и фальши в этом мире, не правда ли?

Эта последняя фраза, казалось, относилась к нам обоим, и мисс Маучер, отняв от лица свою ручонку, засунула ее опять в сумку.

— Что хотите вы этим сказать, мисс Маучер? — спросил Стирфорт.

— Ха-ха-ха! — залилась смехом карлица. — А правда, милое мое дитя, какую интересную коллекцию шарлатанов мы собой представляем? — промолвила она, склонив голову набок и глядя одним глазком вверх, в то время как ее ручонка шарила в сумке. — Взгляните-ка, — продолжала она, вынимая из сумки какой-то пакетик: — это обрезки ногтей русского князя… я его зову «азбука шиворот-навыворот», до того перепутаны все буквы его фамилии.

— Этот русский князь ваш клиент, что ли? — спросил Стирфорт.

— Конечно, голубчик, — я два раза в неделю стригу ему ногти на руках и ногах.

— Надеюсь, он вам хорошо платит? — бросил Стирфорт.

— Дорогое дитя, платит он так, как говорит, говорит же он в нос, — ответила мисс Маучер. — Знаете, ни одна бритва не касалась его физиономии. Посмотрели бы вы на него: вот какие отрастил себе усищи, рыжие от природы и черные благодаря искусству.

— Конечно, благодаря вашему искусству, заметил Стирфорт.

Мисс Маучер утвердительно мигнула.

— Видите ли, ему пришлось обратиться ко мне. Никакому без этого было не обойтись, — здешний климат оказал влияние на краску его усов. В России она держалась прекрасно, а тут все пошло к чорту. Невозможно было видеть князя в более запущенном виде: ни дать ни взять — старое, заржавленное железо.

— Это его вы имели в виду, когда только что говорили о шарлатанах? — спросил Стирфорт.

— Не прикидывайтесь простачком, мой мальчик, — ответила мисс Маучер, энергично тряся головой. — Я сказала, что мы все шарлатаны, и в доказательство показала вам обрезки княжеских ногтей. Вот эти самые обрезки доставили мне среди английского дворянства гораздо больше клиентов, чем все мои таланты, вместе взятые. Княжеские ногти всегда при мне и служат для меня лучшей рекомендацией. Подумайте только, уж если мисс Маучер может стричь княжеские ногти, то, видимо, она знаток своего дела. Знаете, я раздаю даже эти ногти молодым леди, они, кажется, прячут их в свои альбомы. Ха-ха-ха! Честное слово, вся социальная система, как говорят джентльмены, произносящие речи в парламенте, зиждется на княжеских ногтях! — закончила она, пытаясь скрестить на груди ручонки и тряся своей большущей головой.

Стирфорт расхохотался так заразительно, что и я последовал его примеру. А мисс Маучер все продолжала качать своей склоненной набок головой, прищурив один глаз и вращая, как сорока, другим.

— Однако пора и за дело, — промолвила она, хлопнув себя по коленкам и поднимаясь с места. — Ну-ка, Стирфорт, давайте осмотрим вашу полярную зону и убедимся, что там творится!

Тут, выбрав два или три инструмента и маленький флакончик, она, к моему удивлению, осведомилась, выдержит ли ее стол. Стирфорт ответил, что выдержит, и она придвинула стул и, попросив у меня позволения опереться на мою руку, ловко взобралась на стол, словно на сцену. Обосновавшись там, она проговорила самым серьезным тоном:

— Джентльмены! Если кто-либо из вас видел хоть кончик моей ножки, скажите, — и я, придя домой, немедленно же покончу с собой.

— Я ничего не видел, — заявил Стирфорт.

— Я также ничего не видел, — прибавил я.

— Ну и прекрасно! — воскликнула мисс Маучер. — В таком случае я, пожалуй, согласна еще пожить. А теперь предавайте вашу главу в мои руки.

Это приглашение относилось к, Стирфорту, и он уселся на стул спиной к столу, обратив ко мне свое смеющееся лицо. Видимо, он подставил свою голову карлице исключительно для забавы, нисколько не нуждаясь в ее услугах. Действительно, трудно себе представить что-либо более курьезное, чем вид мисс Маучер, когда она, нагнувшись над головой Стирфорта, рассматривала в большое увеличительное стекло, вынутое ею из кармана, его роскошные каштановые кудри.

— Ну, вы, конечно, красивый малый, — заявила мисс Маучер после кратковременного исследования головы моего друга, — но знайте: не будь меня, вы в год получили бы лысину величиной с тонзуру[68] католического монаха. А вот теперь, мой юный друг, дайте мне только полминуты пополировать вашу головку, и кудри ваши застрахованы на десять лет.

С этими словами она смочила жидкостью из флакончика кусочек фланели и щеточку и принялась самым энергичным образом скрести и расчищать ими голову Стирфорта, не переставая при этом все время болтать с ним безумолку.

— Жаль очень, что в этих местах у меня совсем нет клиентов, — между прочим сказала мисс Маучер, — из-за этого приходится уезжать отсюда. Представьте, Джемми, во всем Ярмуте я не встретила ни одной хорошенькой женщины.

— Неужели? — промолвил Стирфорт.

— Ни тени даже хорошенькой женщины, — уверяла мисс Маучер.

— А мы вот с вами могли бы ей показать не только тень, а самую красавицу. Правда, Маргариточка?

— Правда, правда! — отозвался я.

— Вот как! — воскликнула карлица, пристально глядя на меня, а затем на Стирфорта. — Так вот оно что!.. Так вот оно что!..

Первое из этих восклицаний, казалось, относилось к нам обоим, а второе уж к одному Стирфорту.

Ожидая от нас дальнейших пояснений, мисс Маучер продолжала обрабатывать темя моего друга, склонив при этом свою большую голову набок и поглядывая одним глазком вверх, словно оттуда она могла получить интересующие ее сведения.

— Это ваша сестрица, мистер Копперфильд? — наконец заговорила она, продолжая глядеть вверх. — Не правда ли, я угадала?

— Нет, — сказал Стирфорт, прежде чем я успел ответить. — Ничего подобного. И, если я не ошибаюсь, мистер Копперфильд даже очень увлекался ею.

— Отчего же, спрашивается, теперь он не увлекается ею? — допытывалась мисс Маучер. — Неужели он такой непостоянный? Как ему не стыдно! Неужели он перелетал с цветка на цветок, пока Полли не отплатила ему такой же монетой? Ведь, наверно, ее зовут Полли?

Карлица задала мне этот вопрос так неожиданно и при этом так испытующе на меня посмотрела, что я совсем смутился.

— Нет, мисс Маучер, — пробормотал я, — ее зовут Эмилией.

— Вот как! Так, так!.. — воскликнула она снова совершенно с той же интонацией, как и в первый раз. — Однако какая же я болтушка! Мистер Копперфильд, скажите по правде, вы меня не считаете слишком легкомысленной?

В ее тоне и взгляде мне почудилось что-то неприятное, словно какой-то оскорбительный для маленькой Эмилии намек, поэтому я сказал гораздо более серьезным тоном, чем мы все говорили до сих пор:

— Девушка, о которой идет речь, так же безупречна, как и красива. Она помолвлена с чудесным, достойным человеком из своей же среды. Я так же уважаю ее за здравый смысл, как и восхищаюсь ее красотой.

— Молодец, Копперфильд! Прекрасно сказано! Браво, браво! — закричал Стирфорт. — А теперь слушайте, дорогая Маргаритка, я хочу утолить жажду любопытства этой крошечной женщины, и так утолить, чтобы ей все решительно стало ясно. Ну так вот, мисс Маучер! Красотка находится в настоящее время в учении в магазине траурных принадлежностей «Омер и Джорам», в здешнем городе. Запомнили, правда?.. «Омер и Джорам». Помолвлена она со своим двоюродным братом, при крещении получившем имя Хэма. Фамилия его — Пиготти. Он в этом же городе работает на верфи. Красотка живет у родственника — имени не знаю, а фамилия Пиготти. Большую часть времени родственник этот пребывает в море. Местожительство — также здешний город. Девушка эта — самая прелестная, самая восхитительная на свете маленькая фея. Мы оба с моим другом очарованы ею. К этому всему я мог бы еще кое-что добавить, если б не боялся рассердить своего друга: мог бы сказать, что красотка, выходя замуж за такого малого, роняет себя, — он ей совсем не пара. Без всякого сомнения, она могла бы гораздо лучше выйти замуж. Клянусь, она рождена быть знатной леди.

Пока Стирфорт все это рассказывал неторопливо и отчетливо, мисс Маучер слушала его с величайшим вниманием, склонив голову набок и глядя одним глазком вверх, как бы ожидая услышать скрытый смысл того, что говорилось. Когда друг мой кончил, она сразу снова оживилась и затрещала с удивительной быстротой.

— И это все?! — воскликнула крошка, подстригая бакенбарды Стирфорта маленькими ножницами, так и сверкавшими вокруг его головы. — Чудесно! Настоящая сказка! Ее следовало бы — не правда ли? — закончить так: — «А потом они жили долго и счастливо». Ах, кстати, вы знаете эту игру? Я люблю мою милочку, потому что она прелестна; я ненавижу ее, потому что она невеста другого. Я покорил ее, посулив роскошь. Я вел с ней разговоры о побеге. Имя ее Эмилия, живет она на востоке. Кто это? Ха-ха-ха!.. Правда, мистер Копперфильд, я очень легкомысленная?

Взглянув на меня с необыкновенным лукавством, она, не ожидая ответа, снова затрещала:

— Ну, теперь готово! Могу сказать, что ни у одного повесы никогда голова не была доведена до такого совершенства, как ваша, Стирфорт! А что делается внутри этой башки, так это для меня ясно, как день! Слышите, сокровище мое: ясно, как день, — повторила она, заглядывая ему в лицо. — А теперь проваливайте (так говорят у нас при дворе). И если мистер Копперфильд сядет на ваше место, я готова и над ним потрудиться.

— Что вы скажете на это, Маргаритка? — смеясь, спросил Стирфорт, уступая место. — Не хотите ли усовершенствовать свою наружность?

— Благодарю вас, мисс Маучер, уж лучше мы займемся этим как-нибудь в другой раз, — отвечал я.

— Не отказывайтесь, — проговорила она, рассматривая меня с видом знатока, — вам, например, не мешало бы немного удлинить брови.

— Благодарю вас. В другой раз, — повторил я.

— Их надо немного протянуть к вискам, — продолжала настаивать мисс Маучер. — На что потребуется всего каких-нибудь две недели. Желаете?

— Нет, благодарю вас, не сейчас.

— Тогда, быть может, сделать вам прическу? Тоже нет?.. Ну, так давайте произнесем приговор над вашими бакенбардами. Пожалуйте…

Тут я не мог не покраснеть, задетый за живое; а мисс Маучер, убедившись, что в данную минуту я не склонен испытать на себе всю силу ее искусства и меня даже не соблазняет флакончик, который она для большей убедительности все вертела перед моими глазами, сказала, что займется мною в другой раз, и попросила меня помочь ей спуститься с занимаемых высот. Я подал руку, она очень проворно спрыгнула на пол, и, надев шляпку, стала завязывать ленты под своим двойным подбородком.

— А сколько вам следует? — спросил Стирфорт.

— Цыпочки мои, чертовски мало: всего каких-нибудь пять шиллингов, — ответила мисс Маучер. — Но не кажусь ли я вам легкомысленной, мистер Копперфильд?

Я вежливо ответил: «Нисколько», но, видя, как она, подбросив полученные монеты, поймала их, положила в карман, а затем сильно хлопнула по этому карману, подумал, что и вправду она довольно-таки легкомысленна.

— Это вот моя касса, — пояснила мисс Маучер, подходя к стулу и начиная укладывать обратно в сумку ворох разных мелких вещиц. — Все ли тут мои доспехи? Как будто так, — проговорила она. — А теперь, хоть я и прекрасно знаю, что этим разбиваю ваши сердца, но все-таки, увы, принуждена оставить вас. Что делать! Призовите на помощь все свое мужество и постарайтесь перенести этот удар! До свиданья, мистер Копперфильд! Берегите себя, Стирфорт! Ах, господи, как я с вами заболталась! Это вы винрваты, повесы вы этакие. Ну, прощаю вам. До свиданья, до свиданья, утятки мои!

С сумкой на руке, переваливаясь, как утка, и не переставая трещать, мисс Маучер добралась до дверей. Тут она еще спросила нас, не желаем ли мы получить от нее на память по локону; затем, приложив нос к пальцу и как бы комментируя этот жест, с ужимкой сказала: «А ведь правда, я очень легкомысленная…» и скрылась за дверью.

Стирфорт начал так хохотать, что я невольно принужден был присоединиться к нему, хотя и был далеко не уверен, стал ли бы я смеяться, не зарази он меня своим весельем. Когда мы вдоволь нахохотались, Стирфорт рассказал мне, что у мисс Маучер огромное знакомство и множеству людей она оказывает самые разнообразные услуги.

— Многие, — прибавил он, — смотрят на нее как на чудачку, но в действительности она умна и проницательна, как бес, — умнее и проницательнее всех, кого я только знаю. Про мисс Маучер можно было бы, пожалуй, сказать, что у нее ручонки коротки, да ум долог.

По словам Стирфорта, карлица была недалека от истины, уверяя, что она вездесуща. Действительно, мисс Маучер то и дело совершает набеги из столицы на провинцию, отыскивает там себе бесчисленных клиентов и в результате знает решительно всех и вся. Я спросил у Стирфорта, что она за человек по существу, но мой друг, пропустив вопрос этот мимо ушей, продолжал рассказывать мне о ее ловкости и получаемых ею больших доходах. Вообще весь этот вечер карлица была главной темой наших разговоров, и, когда я уже уходил, Стирфорт, поднимаясь по лестнице к себе, крикнул мне, передразнивая мисс Маучер: «До свиданья, утенок!»

⇐ Предыдущая 51 52 53 54 555657 58 59 60 Следующая ⇒