КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ 6 страница

В то время как во мне растет предвкушение, Сент-Клэр наоборот не спешит, явно наслаждаясь и делая все медленно, очень медленно. Он припадает ко мне и снимает с меня лифчик, его губы скользят по моему левому соску, пока пальцами поигрывает с правым. Я стону от пытки, когда его губы и язык спускаются ниже на мой животик и переходят на бедра. Зубами он тянет мои трусики вниз и, подцепив большими пальцами с двух сторон эластичный поясок, полностью их снимает, оставляя меня абсолютно обнаженной.

Я слишком охвачена возбуждением, чтобы беспокоиться об этом, ощущая каждое прикосновение, каждый поцелуй на коже, словно лесной пожар. Кончиками пальцев он скользит вверх по моим бедрам, и я чувствую, как каждая клеточка во мне готова взорваться от желания.

Он раздвигает мои ноги, и я готова практически умолять его прикоснуться ко мне. Пожалуйста, просто прикоснись ко мне. Сент-Клэр по-прежнему делает все медленно и неспешно. Он целует мои бедра, дразнит языком мою чувствительную кожу, проскальзывает ладонями мне под попку и прихватывает за ягодицы. Он ведет языком вверх по внутренней стороне моего бедра – медленно, все выше и выше – пока наконец влажный кончик его языка легонько не скользит вдоль моего клитора, ощущаясь как легкий мазок кисти. Из меня вырывается стон, я выгибаю спину, и на этот раз он глубже погружается в меня.

– Да… – шепчу я, растворяясь в ощущениях.

Его руки удерживают меня на месте, в то время как его язык вновь медленно ласкает меня, снова и снова, как художник, страстно поглощенный своим занятием, рисует густыми, длинными, влажными мазками все более и более возбуждаясь. Я выгнула спину навстречу его рту, сильнее раздвинула ноги, позволяя его языку рисовать известный только ему образ. Гладкие и динамичные короткие мазки, густые мазки, сочетание красок в слоях, создание давления, затягивание, пульсация, нарастание до трепетного пика… О Боже. О Боже...

О. Мой. Хренов. Боже.

Из меня вырывается крик – в момент оргазма я выкрикиваю его имя – сладость и жар взрываются в ослепительный шедевр, который оставляет меня обессиленной, истощенной. Освобожденной.

ГЛАВА 11

Я переворачиваюсь и потягиваюсь на самых мягких простынях, на которых когда-либо лежала, но они мне незнакомы. Слышу звук льющейся воды в душе и распахиваю глаза. Я на большой кровати в роскошной спальне, из огромной ванной комнаты просачивается пар с запахом мыла. И меня накрывает осознание: я в доме Сент-Клэра. Чарльза. Мужчины, который прошлой ночью подарил мне самый лучший оргазм в моей жизни.

Щеки охватывает жар, когда в голове всплывают картинки всего произошедшего, каждой мелкой детали, и я чувствую, как румянец распространяется дальше, по мере того как я представляю, что однажды придется возвращать «должок».

Но может это был разовый случай? У меня немного опыта в этих делах. Лишь раз с парнем, которого я встретила на вечеринке в мой первый семестр в колледже. Я была так смущена после случившегося, что сбежала из его общежития в пять утра и позорно пошла домой под первыми лучами восходящего солнца. Здесь у меня нет такой возможности, потому что я в буквальном смысле нежусь в роскоши на дорогих простынях из египетского шелка на широченной кровати в особняке миллиардера в Напе. Во что я ввязалась?

Чарльз напевает в душе какую-то незнакомую мне мелодию, и я не могу сдержать улыбки. Очаровательно. Он явно расслаблен, что добавляет всей этой ситуации «что-черт-побери-мне-сказать-парню-который-слышал-мои-охи-но-даже-не-знает-где-я-живу» дополнительной неловкости. Звук воды в душе затихает, и я гадаю, что ему сказать. Хотела бы я знать, о чем он думает.

– Привет, – говорит Чарльз, выходя из ванной, выглядя убийственно сексуально лишь в полотенце, обернутом вокруг талии. Мышцы его торса идеально накачаны и рельефны, переходя в каменный пресс, от которого вниз убегает дорожка волос. Впервые он предстает передо мной без рубашки при свете дня, и я опасаюсь, что могу начать пускать слюни.

– Хорошо спалось?

Я сглатываю:

– Да, прекрасно. Спасибо.

Он сушит мокрые волосы полотенцем поменьше.

– По твоему похрапыванию я так и понял.

Я ахаю.

– Я не храплю!

– Храпишь, – усмехается он, бросая полотенце для головы в корзину для грязного белья, второе полотенце сползает на его бедра. – Тихонечко. Это умилительно.

Я хмурюсь.

– Да. Так же умилительно, как «ковыряние в носу».

– Погоди, ты и это делаешь? – он улыбается, и я со смехом запускаю в него подушкой.

Он заходит в огромную гардеробную, в которой висят костюмы, стоит комод и куча чего-то еще, что мне не видно с кровати.

– Послушай, мне бы хотелось остаться и позавтракать с тобой, но мне нужно попасть в Лос-Анджелес на встречу, – говорит он. – Моя машина ждет тебя внизу, чтобы отвезти в город. Тебе нужно вовремя вернуться, чтобы не опоздать на работу.

Он выходит из гардеробной в брюках и расстегнутой голубой сорочке, четыре разных галстука перекинуты через руку. Он по одному прикладывает их к сорочке.

– Как думаешь, который?

– Синий, – решаю я.

Чарльз усмехается:

– Ну, конечно.

– А сколько там их у тебя? – спрашиваю я.

Он смеется, качая головой.

– А что? Ты собираешься испортить их все? Может мне не стоит оставлять тебя наедине со всеми этими невинными жертвами. – Он сверкает еще одной усмешкой, и именно в этот момент мой желудок урчит.

Он снова смеется:

– Самое время. Жду тебя внизу. – После чего исчезает за дверью.

Я быстро освежаюсь в ванной, одеваюсь и спускаюсь вниз именно в тот момент, когда он выходит из кухни с термосом с кофе, теплым круассаном, завернутым в вощеную бумагу, и бутылкой апельсинового сока. Подмигнув, он прячет их в мою сумочку.

– Спасибо, – говорю я, мой мозг отключается. – Эм, прошлой ночью было весело.

– Весело? – его голос становится низким, сексуальным. Он подходит ближе и проводит рукой вдоль моей ключицы. – Я больше склоняюсь к «фантастически сексуально».

Мой пульс подскакивает:

– И это тоже.

Снаружи доносится шум, какой-то глухой рокот. Сент-Клэр грустно улыбается.

– Это за мной.

Я следую за ним на улицу как раз вовремя, чтобы заметить, как над деревьями появляется вертолет. Самый настоящий вертолет.

– Вау, ты действительно далеко зашел в стремлении сбежать со своего свидания, – говорю я, хихикая, чтобы он понял, что это шутка, но и гадая, увижу ли его снова.

Он склоняется и целует меня, мягко и увлеченно. Я таю от этого, пока в итоге он не отстраняется. Машина с водителем ждут.

– Мне предстоит загруженная неделя, – говорит он. – Я бы хотел увидеться с тобой в следующие выходные?

– Я бы тоже хотела.

Он улыбается:

– Я тебе позвоню.

Он вновь меня целует и отправляется в сторону вертолета. Я смотрю, как он без особых усилий забирается в него, а спустя мгновение взмывает вверх над лесополосой и улетает вдаль.

Поездка назад в город совсем не такая интересная без возможности лицезреть Чарльза. Несмотря на кружащий над заливом туман, я чувствую удовлетворение и волнение в ожидании того, куда нас с Чарльзом это приведет. Надо же, менее недели назад я отчаянно старалась пробиться в мир искусства, а сейчас я погружена в него с головой, в романтическом и профессиональном плане. Вчера я помогла определить подделку! Я чувствую гордость, высаживаясь из машины у ворот «Кэррингерс», и с высоко поднятой головой вхожу в двери.

Моя гордость не продлилась долго.

– Слава богу, ты здесь, – в ту же минуту, как я захожу, передо мной материализуется Стэнфорд.

– Как ты это делаешь? – спрашиваю я. – Просто появился, словно знал, что я тут буду.

– Я всеведущий, – саркастически замечает он. – Сегодня ты нужна мне в подвале, полицейские оставили все в беспорядке. Начни с пола, а затем все остальное.

Я вздыхаю. Это слишком, чтобы продолжать чувствовать себя на вершине мира.

– Ладно, ладно.

По крайней мере я рада, что никто не заметит на мне вчерашнюю одежду, пока я драю полы. Я подвожу мои чистящие средства к верхним ступенькам задней лестницы и начинаю свой первый день рабочей недели подметания, мытья полов и уборки стен, но, несмотря на мытарство моих заданий, ничто не может поколебать мое радостное свечение. Во время уборки компанию мне составляют воспоминания о Сент-Клэре: о его улыбке, теле, его языке…

Всю неделю от него нет новостей, и к пятнице я начинаю задумываться, есть ли повод беспокоиться. Знаю, что это вероятно из-за того, что у него куча других дел, и то, что он не выходит на связь, не означает, что он больше не заинтересован, но я не могу перестать тревожиться. Я имею в виду, он же руководит международной финансовой корпорацией! Он, должно быть, жонглирует миллионом мячиков одновременно, верно?

Ведь верно?

На работе, кажется, тоже все на взводе. Стэнфорд так напряжен, что даже мои позевывания вызывают у него резкий негатив.

– Если есть что-то, чем ты бы хотела заняться, Грэйс, сделай одолжение, иди и займись этим.

– Прости, – извиняюсь я. – Сейчас же вернусь к работе.

– Нет нужды вставать в позу, – говорит он. – Не сегодня.

– Что-то еще произошло? – Я заметила, как всю неделю вокруг носилась куча напряженных и напуганных людей, постоянно перешептываясь в коридорах и замолкая, стоило кому-то пройти мимо. Но даже несмотря на возникшие расходы по возмещению страховки, это казалось чем-то более значимым.

– Ты имеешь в виду, помимо ограбления, которое разорвало в клочья нашу международную репутацию? – спрашивает он с сарказмом.

Полагаю, что нет.

– У полиции пока нет никаких наводок?

– Нет, – вздыхает Стэнфорд. – Прости, что набрасываюсь на тебя, просто члены Совета директоров всерьез волнуются из-за этой кражи и вымещают это на Лидии, и догадайся, на ком она отыгрывается?

– На тебе.

– Вот именно. На твоем месте я бы держался от нее подальше, – добавляет он, озираясь по сторонам, словно Лидия вот-вот широким шагом выйдет на тропу войны. – У нее такой взгляд, словно она всю неделю не ела углеводы и у нее просто руки чешутся кого-нибудь уволить.

– Спасибо. Я постараюсь.

Я прячусь в подвале, проведя за уборкой весь остаток дня, но не могу удержаться, чтобы не проверять свой телефон каждые пять секунд. Сент-Клэр сказал, что позвонит до выходных, но середина дня пятницы неумолимо близко к ним, не так ли?

Наконец-то раздается звонок. Я подскакиваю в надежде, что это он, но звонок от Пейдж из Лондона по междугороднему интернет приложению.

– Привет тебе! – счастливо восклицаю я, опуская швабру и садясь на передвижной ящик для упаковки.

– Она жива! – смеется Пейдж. – Я всю неделю ждала, чтобы поговорить, но тебя теперь больше не застать в сети.

Я стону:

– Знаю, прости. Я пашу на этой работе весь день, а потом еще тяну ночные смены официанткой в ресторане.

– Все в порядке, я просто хотела узнать, как у тебя дела на твоей новой работе. Наверно там царит безумие после этого ограбления, – добавляет она.

– Откуда ты знаешь об этом? – спрашиваю я. Неудивительно, что все напряжены; они пытались сохранить это в секрете, но, очевидно, информация просочилась.

– Картина была застрахована моей компанией, – объясняет Пейдж. – Они не хотят принять удар на себя и выплачивать компенсацию.

– Здесь все тоже сходят с ума, – говорю ей, переходя на шепот.

– Сент-Клэр расстроен? – спрашивает она.

– Нет. Он кажется на удивление спокойным по поводу всего этого.

– Полагаю, он фактически не потерял на этом деньги, везучий ублюдок.

– Ему нравилась эта картина, Пейдж. Дело не в деньгах. Он… не такой, как ты думаешь.

Наверно что-то в моем голосе выдало меня, потому что она втянула воздух и завизжала.

– Что произошло? – требует Пейдж. – Расскажи мне все!

– Что? Нет! – говорю я, гадая, как она поняла. – Ничего не произошло!

– Боже мой, ах ты, маленькая шалунья! – смеется она. – Даже не пытайся этого отрицать, ты же знаешь, что не можешь ничего от меня скрыть. Я хочу знать все подробности.

Наконец я хихикаю.

– Ладно, кое-что и правда произошло. Это было восхитительно...

Я осекаюсь. Лидия в ярости стоит в дверном проеме. Дерьмо.

– Мне нужно идти, Пейдж. Потом перезвоню, – я вешаю трубку и вскакиваю на ноги.

– Принимаешь личные звонки на работе? – Лидия пронзает меня ледяным взглядом.

– Прошу прощения, – говорю я, пряча телефон в карман. – Этого больше не повторится, – я хватаю швабру. – Я сразу же вернусь к работе. – Я понимаю, что уже во второй раз за сегодня меня поймали за баловством на работе, и меня накрывает осознание вины.

– Подожди, – останавливает меня голос Лидии. – Что ты, по-твоему, делаешь?

Я замираю. Это вопрос с подвохом?

– Эммм, мою пол?

Она презрительно усмехается:

– Это я вижу. Вопрос чем?

Я уставилась на нее, полностью сконфуженная.

– Шваброй?

– Это! – кричит Лидия, пиная своими остроносыми туфлями бутылки с моющим средством. – Ты что, совсем идиотка, использовать жесткие химикаты в комнате, где хранятся произведения искусства? Ты представляешь, какой урон можешь нанести? Даже просто распыленные в воздухе токсины могут повредить полотна!

Мое сердце бешено колотится.

– Нет, это те средства, которые мне велели использовать. Стэнфорд, – добавила я про себя, но не хотела впутывать и его в неприятности, поэтому промолчала.

– Они для холла! Для офисов и кабинетов! – Лицо Лидии розовеет, и она тыкает мне в лицо своим пальцем с французским маникюром. – Эти средства специально для тех комнат. Все это знают. – Она сердито смотрит на меня. – Или все должны знать.

Я чувствую себя идиоткой, которой она меня считает: на меня кричат, словно я опять в детском саду и случайно взяла чьи-то мелки. Но на этот раз я знаю, что она ошибается.

– Лидия, это правильные химикаты, – говорю я тихо. – Если вы просто проверите…

– Ты думаешь, я не знаю разницы? – прерывает меня Лидия.

– Нет, конечно же нет. Я просто думаю…

– Ты просто думаешь, что знаешь лучше меня? – Теперь ее лицо темно-красное, глаза скошены в ярости, и все это кажется высосанным из пальца. Полагаю, должно быть, случилось что-то еще, из-за чего все так раздражены, так расстроены. Наверно лучше помалкивать, пока все это не уляжется.

Я склоняю голову, действуя с ней, как с рассерженным животным: главное не смотреть ему в глаза.

– Простите, – бормочу я.

– От твоего «простите» все эти складские помещения не вымоются заново, не так ли? – говорит она ледяным голосом. – Завтра мы ожидаем совершенно новую партию артефактов. И куда нам теперь их складывать?

– Я все переделаю, – говорю я. – Я могу задержаться допоздна и прийти пораньше.

Лидия насмешливо ухмыляется.

– Ты уже доказала свою некомпетентность. – Она делает глубокий вдох и осматривает меня с головы до ног. – Нет, я сыта тобой по горло. Довольно. Ты уволена.

Мое сердце замирает. Что?

– Нет, Лидия, пожалуйста, позвольте мне загладить вину перед вами. – Этого не может быть. Прошла всего неделя! – Я могу лучше, клянусь.

На мои глаза наворачиваются слезы. Это так несправедливо.

– Клятвы не помогут, с самого начала твои результаты были не слишком выдающимися. – Она протягивает руку. – Твой бейдж, будь добра.

Медленно я достаю его из кармана и протягиваю ей. Он не был чем-то особенным – лишь клочок ламинированной бумаги с моим именем и фотографией – но для меня он символизировал гораздо большее: мой билет к карьере моей мечты.

Лидия берет его и прячет в свою сумочку, прежде чем одарить меня еще одним высокомерным взглядом.

– И даже не думай просить о рекомендательном письме. Насколько я могу судить, я была права с первой встречи. Такие люди, как ты, нежелательны в мире искусства.

Она важно удаляется, оставляя меня среди беспорядка раскинутых чистящих средств и наполовину вымытого пола. Это провал.

Моя мечта завершилась, так и не успев начаться.

ГЛАВА 12

Я выхожу из автобуса пораньше и иду до дома несколько лишних кварталов, чтобы постараться разобраться в своих мыслях, но это не помогает. Я тащусь по улицам, замечая весь этот мусор в водостоках, граффити на стенах. Я люблю этот район, но сейчас у меня такое чувство, что из мира исчезла вся красота.

Я прохожу мимо ресторана «У Джованни» и приостанавливаюсь на минуту, глядя через витрину на то, что происходит внутри. Вижу, как Кармелла обслуживает семью из восьми человек – фрикадельки почти для всех – и улыбается, натирая над тарелками свежий пармезан. Джимми открывает бутылку вина для пары, а Фред высунул голову из окна раздачи, чтобы выкрикнуть заказ, которого я не могу расслышать. Я не вижу Нону или Джованни, но знаю, что они где-то там, с сердцами, полными любви, которой они всегда без колебаний делятся. Если я зайду в ресторан со своими плохими новостями, то они, конечно же, окружат меня любовью и поддержкой, но сейчас мне хочется просто побыть одной.

Я отхожу от витрины, прежде чем кто-то успел бы меня заметить, обхожу здание и поднимаюсь по ступенькам мимо своей квартирки на пожарную лестницу, которая ведет на крышу. Это место, куда я прихожу подумать, отсюда видно вершину Башни Койт, ее серо-белая верхушка сквозь туман устремлена вверх, словно часовой; в отдалении виден океан, берега которого покрыты клубами тумана.

Сдерживаемые до этого слезы прорываются, наконец, наружу и текут по щекам. Мамочка, для меня уже слишком поздно? Мне никогда не удастся этого добиться: ни в качестве художницы, ни в мире искусства вообще? «Кэррингерс» был единственным местом за прошедший год, откуда мне вообще хотя бы перезвонили. Я безуспешно пыталась попасть в каждую галерею и аукционный дом в Районе Залива, и вот, когда я получила этот подарок, эту огромную возможность поработать в самом престижном аукционном доме в регионе – я все испортила.

Может, я просто не подхожу для этого мира. Может, Лидия и Челси были правы, и я недостаточно хороша, у меня нет верного глаза или необходимых личностных качеств. Разве все эти отказы не признак того, что у меня нет хватки, что я не соответствую? Как долго еще я могу пытаться убедить себя, что когда-нибудь мне это удастся, в то время как весь мир продолжает твердить мне сдаться?

Я слышу скрежет металла пожарной лестницы о стену здания и знаю, что кто-то идет.

– Отстань, Эдди, – начинаю я, но появляется голова Сент-Клэра.

Я в шоке уставилась на него:

– Что ты тут делаешь?

– Ну, и тебе привет, – говорит он, забираясь по лестнице и присоединяясь ко мне на крыше. Он ухмыляется: – Скучала по мне?

Он наклоняется для поцелуя, но моя голова все еще слишком перегружена, чтобы ответить.

– Внизу мне подсказали, где тебя можно найти. Как же ее звали… Нона, она, казалось, была безумно счастлива меня видеть. Мне еле удалось улизнуть. Она говорила что-то о своих баклажанах по-пармски…

Я улыбаюсь, качая головой. Эта женщина знает все.

– Ей нравится кормить каждого, кто переступает порог.

– Она явно тебя любит, – говорит он с улыбкой. – Все они.

Я киваю, стараясь снова сдержать слезы. Они так меня поддерживали, а теперь я должна им сказать, что облажалась. Улыбка Сент-Клэра исчезает, когда он видит мое лицо. Он нежно стирает мои слезы.

– Грэйс, что случилось?

Я делаю вдох, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо.

– Сегодня я потеряла работу в «Кэррингерс».

– Что? – он выглядит удивленным. – Что случилось?

Я рассказываю ему, как Лидия орала на меня и сказала, что я была недостаточно хороша. Он выглядит разъяренным, словно хочет отправиться в аукционный дом и высказать все Лидии.

– Это просто смешно. Я позвоню туда утром, такое поведение с ее стороны недопустимо.

– Нет! – взвизгиваю я. – Ты не можешь. А она может. Она – босс, – я печально вздыхаю. – Спасибо за желание помочь, но с ними покончено.

– Тогда это может быть и к лучшему. Ты найдешь что-то другое, – настаивает Сент-Клэр.

Я качаю головой:

– Что, если я просто недостаточно хороша для работы в мире искусства?

– Это просто смешно, – возражает он. – На прошлой неделе ты определила подделку.

– А твои модные арт-дилеры не поверили мне.

– Ты более чем хороша в этом, Грэйс, – говорит он, беря меня за руку. – Те парни, Лидия – все эти люди, не признающие твоих талантов – они слишком пресыщены имиджем и статусом; они не могут увидеть под всем этим того, что действительно важно.

Он говорит серьезно, я вижу это по его глазам. Интересно, как он может так в меня верить, учитывая, что едва меня знает.

– У тебя удивительно точный глаз, Грэйс, и страсть – что самое важное.

– Комитеты по найму, похоже, с тобой не согласны.

– Ну, этот комитет по найму готов предложить тебе работу.

Я моргаю. О чем это он?

– Какую работу?

– Моего личного арт-консультанта, – улыбается Сент-Клэр.

Я отшатнулась. Он сошел с ума. Позиция арт-консультанта – самая высокоценимая работа из всех: консультировать частных клиентов относительно их покупок, помогать создавать коллекции и работать с музеями. За плечами должны быть годы опыта, лучшие коллекции… Я качаю головой:

– Пожалуйста, не шути так.

Сент-Клэр хмурится:

– Я серьезно. Мне нужен кто-то, кто будет мне советовать, а я доверяю твоему суждению относительно искусства больше, чем кому-либо другому. У тебя нет личной заинтересованности, ты не подвержена статусам или веяниям моды. Что скажешь?

Я раскрываю рот, значение его слов наконец доходит до меня.

– Ты серьезно?

– Так же серьезен, как немецкая живопись, – улыбается Сент-Клэр по-мальчишески и обаятельно. – Подумай об этом. Будешь ездить по миру, помогать курировать мою коллекцию и увеличивать мои активы. Париж, Рим, Прага… разве ты сама не говорила, что всегда хотела бы путешествовать?

– Ну, да, – заикаюсь я. – Просто я никогда не думала…

– О чем? Что сможешь иметь все, что хотела? – улыбается Сент-Клэр. – Почему бы и нет?

Почему бы и нет?.. Он не осознает, что мир так не устроен – не для таких людей, как я.

Но разве он не это предлагает? Удивительнейшую возможность, которая лучше, чем любая работа в галерее или стажировка. Это станет реальностью, шансом всей жизни, и мое сердце пускается вскачь уже от одной мысли об этом.

– Я не знаю, что сказать, – ошеломленно шепчу.

– Я еще даже не сказал о твоей зарплате на первое время, – подмигивает Сент-Клэр и называет шестизначное число, которое в разы больше, чем я в принципе могу себе представить, и в моем распоряжении особенно. – Плюс, конечно же, у тебя будет доступ к счету для деловых расходов и возможность во время поездок пользоваться моим частным реактивным самолетом.

– Ого, – говорю я, слишком ошарашенная, чтобы произнести что-нибудь еще. Я уже собираюсь принять его предложение, когда в голову приходит мысль, что, возможно, так он пытается сделать из меня содержанку, вроде любовницы, которая всюду следует за ним по пятам и послушно ждет в отеле его возвращения с работы.

Я медлю. Неважно, насколько он сексуален и обаятелен, я не буду назначать за себя цену.

– Это слишком? – спрашивает Сент-Клэр нахмурившись.

– Нет, – говорю я. – Просто я… мне интересно про совмещение бизнеса с удовольствием, вот и все. Я имею в виду то, что произошло между нами в Напе... – я чувствую, как краснею. – Потому что если ты предлагаешь мне работу, из-за того что у нас связь, или если ты ожидаешь, что я...

– Грэйс, пожалуйста, – он останавливает меня. – Дело не в нас. Я имею в виду, мне бы очень хотелось продолжать видеться с тобой, – добавляет он, переплетая наши пальцы. – Узнавать тебя, всю тебя… – На мгновение в его взгляде появляется недвусмысленный намек, и я вновь ощущаю знойное возбуждение между нами. – Но я бы хотел, чтобы ты стала моим арт-консультантом, даже если бы у тебя не было заинтересованности в нашей романтической связи. Пожалуйста, поверь. Ты идеально подходишь для этой работы.

– Правда? – груз падает с плеч.

– Правда. Ты знающая и страстная, с удивительно верным глазом и внутренним чутьем, которые нельзя купить, и я хочу, чтобы ты помогла мне сделать мою коллекцию такой, чтобы позавидовал весь мир.

Я смеюсь с облегчением:

– Это будет не сложно. У тебя уже есть несколько гениальных работ.

– Но искусство повсюду, – говорит он, и я перестаю дышать, услышав слова моей мамы из его уст. Это как знак. – И я хочу, чтобы мы вместе его отыскали.

Мимо нас пролетает стая чаек, направляясь в сторону горизонта, которому, кажется, нет предела, нет конца – когда синева неба сливается с синевой океана в затененной ретуши, в цветовом замысле художника.

Я понимаю, что моменты вроде этого возникают нечасто. Я должна ухватиться за шанс: прыгнуть без оглядки, без колебаний, и посмотреть, куда меня это приведет.

– Тогда… я это сделаю, – говорю ему. – Я возьмусь за эту работу.

Чарльз стискивает мои руки и улыбается мне. Возвращая ему улыбку, я понимаю, что все мои мечты наконец осуществимы.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Вторую книгу серии вы сможете найти в группе https://vk.com/nag_books. Выкладка глав начнется с середины марта.

[1] Имеются в виду маски американских индейцев.

[2] Пол Джексон Поллок (англ. Paul Jackson Pollock; 28 января 1912 – 11 августа 1956) – американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма, оказавший значительное влияние на искусство второй половины XX века.

[3] Винсент Виллем Ван Гог (нидерл. Vincent Willem van Gogh; 30 марта 1853, Грот-Зюндерт, около Бреды, Нидерланды – 29 июля 1890, Овер–сюр–Уаз, Франция) – нидерландский художник–постимпрессионист.

[4] Микеланджело Буонарроти, полное имя Микеланджело ди Лодовико ди Леонардо ди Буонарроти Симони (итал. Michelangelo di Lodovico di Leonardo di Buonarroti Simoni; 6 марта 1475, Капрезе – 18 февраля 1564, Рим) – итальянский скульптор, художник, архитектор, поэт, мыслитель. Один из крупнейших мастеров эпохи Возрождения и раннего Барокко.

[5] Давид – мраморная статуя работы Микеланджело. Это пятиметровое изваяние считается одной из вершин не только искусства Возрождения, но и человеческого гения в целом. В настоящее время оригинал статуи находится в Академии изящных искусств во Флоренции.

[6] Кейп-Код (англ. Cape Cod – «мыс трески») – полуостров на северо-востоке США в 120 км от Бостона, самая восточная точка штата Массачусетс. Отделяет залив Кейп-Код от Атлантического океана. Место туристического и загородного отдыха, покрытое многими милями пляжей, природных красот, исторических достопримечательностей, картинных галерей и множества четырехзвездочных ресторанов.

[7] Хэмптон, также называемый "Ист-энд" Лонг-Айленда, представляют собой группу деревень и хуторов в городах Саутгемптон и Ист-Хэмптон, которые формируют Саут-Форк Лонг-Айленда, штат Нью-Йорк. Хэмптон является популярным морским курортом и здесь находятся одни из самых дорогих и роскошных объектов жилой недвижимости в США.

[8] Клуазоне – перегородчатая эмаль.

[9] Университет Тафтса (англ. Tufts University) – частный исследовательский университет в США. В 2014 году. Университет Тафтса занял 101 из 150 позиций в Академическом рейтинге университетов мира, а также 25 строчку в рейтинге лучших вузов США по версии Forbs.

[10] Марина́ра (итал. Marinara, букв. моряцкий соус) – итальянский соус, приготавливающийся из томатов, чеснока, пряных трав (например, базилика) и лука.

[11] Также лингуине – длинные макаронные изделия типа спагетти, только плоские.

[12] Паста со свежими овощами или овощным соусом.

[13] Итальянский виноградный алкогольный напиток крепостью от 40% до 50%.

[14] Вымышленный персонаж американских телевизионных сериалов «Друзья» и «Джоуи». Его роль в сериалах исполнил американский актёр Мэтт Лебла. Коронная фраза Джоуи Триббиани, с которой он начинал знакомство с очередной девушкой – «Как делишки?»

[15] Канноли (итал. cannoli – «маленькая трубочка») – традиционный сицилийский десерт, представляющий собой вафельную хрустящую трубочку, наполненную начинкой из сыра маскарпоне, взбитого творога или рикотты с добавлением различных сиропов (чаще со вкусом ванили или шоколада), вина марсалы или розовой воды.

[16] Ке́йтеринг (англ. catering от cater – «снабжать едой и услугами») – отрасль общественного питания, связанная с оказанием услуг на удалённых точках, включающая все предприятия и службы, оказывающие подрядные услуги по организации питания сотрудников компаний и частных лиц в помещении и на выездном обслуживании.

[17] Прошутто - итальянская ветчина, сделанная из окорока, натертая солью и пряностями, созревающая в течение 8-10 месяцев (здесь и далее прим. переводчика)

[18] Имеется ввиду - Район Залива Сан-Франциско - Один из крупнейших мегаполисов США, в который входят города Сан-Франциско, Окленд, Сан-Хосе и их пригороды - всего девять крупных округов, сконцентрированных вокруг залива Сан-Франциско

[19] Union Square (Юнион-Сквер) – это площадь в центре Сан-Франциско. То же название носит и окружающий район, который знаменит своими шикарными отелями, театрами, художественными галереями ну, и, конечно же, дорогими магазинами

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒