ПЕРЕМЕНЫ. ЗВЕЗДЫ. ВМЕСТЕ. ЭПИЛОГ. УЭВЕРЛИ. БЛАГОДАРНОСТИ

ПЕРЕМЕНЫ

Однажды вечером после длинного дня, занятого управлением комбайна на кукурузном поле, Киран сидел в капитанском кресле в Центральном Совете и смотрел на терминал связи. Датчики могли зарегистрировать корабль задолго до визуального контакта, но ему нравилось прокручивать разные наружные виды, вглядываясь в мрак туманности, как будто он мог вот-вот увидеть «Новый горизонт» или шатал своей мамы. Вместе с ним в Центральном Совете сейчас находился только Сарек, который ел перемолотые зерна с бобами. Его лицо освещалось синеватым светом экрана. Киран пил чай из личных запасов Капитана — насыщенный черный чай с бергамотом из подсушенных листочков, собранных еще там, на Земле. Чай был ароматным, у него был сильный вкус даже без добавления сахара или козьего молока, и он помогал Кирану концентрироваться.

Сарек поставил миску на стол и потер лицо руками. Он всегда был серьезным и молчаливым, но после нападения повзрослел еще больше, и на нем лежала почти такая же большая ответственность, как и на Артуре.

— Я еще не поблагодарил тебя, Сарек, — сказал Киран.

Мальчик повернулся к нему.

— За что?

— За то, что помог мне на суде. Думаю, ты тогда спас мне жизнь.

— Я так не думаю. Сет выглядел более напуганным, чем ты.

— Ты точно так же подставился под удар. Я тебе благодарен.

Черные глаза Сарека в упор посмотрели на Кирана.

— Знаешь, настроение на корабле так себе.

— Ну, это неудивительно.

— Сегодня Мэтт Олбрайт не пришел, чтобы сменить меня. Я нашел его у кровати его мамы. Он сказал, что все попытки бесполезны, потому что мы никогда их не найдем. Прошло слишком много времени. И он не один говорит так.

— Я не знаю, что я могу с этим поделать, Сарек, — сказал Киран с сожалением. Сейчас он напоминал себе прежнего Кирана, который вечно не знал, что делать.

— Все, что я знаю, это то, что я работаю все больше, а отдыхаю все меньше, — сказал Сарек. — И я вижу все больше мальчиков, которые уклоняются от выполнения своего долга и только предаются унынию. Корабль так долго не протянет.

Киран поставил чашку в держатель возле капитанского кресла и откинулся назад. В последнее время он начал доверять Сареку почти так же, как Артуру. На него можно было положиться, как мало на кого еще.

— И чем вызываются эти различия, как ты думаешь?

Мальчик озадаченно посмотрел на него.

— Ты не сдался. Какая разница между тобой и Мэттом Олбрайтом?

Сарек облокотился о ручку кресла, задумавшись. Он покачал головой:

— Я знаю только, что каждое утро я встаю, поворачиваюсь к Мекке и молюсь.

— И это помогает?

Сарек пожал плечами:

— Мой папа хотел бы, чтобы я это делал.

Киран кивнул, переносясь разумом в ту жуткую ночь, когда все его силы подходили к концу, в ту ночь, когда ему явился голос, успокоивший его.

— Значит, ты веришь в Бога, — сказал Киран.

— Да.

— Почему?

Сарек, казалось, был поставлен в тупик этим вопросом.

— Просто мне, наверное, это кажется очевидным. Что за всем этим должно быть что-то еще. — Он махнул в сторону иллюминаторов, где через туманность пробивался слабый свет одной или пары звезд. — Я имею в виду, все сущее. Ты. Я. Просто результат какой-то космической случайности? Это как-то непохоже на правду.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — задумчиво сказал Киран. — Но тебе не кажется, что мы в меньшинстве?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не думаешь, что мы единственные верующие на корабле?

Сарек покачал головой:

— Совсем нет. В любом случае, теперь нет. Папа всегда говорил, что не бывает атеистов в окопах под огнем.

— Почему твою семью не отправили на другой корабль? — спросил Киран. Это всегда удивляло его и по отношению к его собственной верующей семье, которая никогда не соответствовала духу «Эмпиреи».

Сарек пожал плечами:

— Не думаю, что мусульманские семьи пришлись бы к месту на том корабле.

Киран задумчиво кивнул.

Той ночью Киран лежал в кровати Капитана и размышлял об управлении кораблем. Он был практичным, здравомыслящим, ответственным, но ему не удавалось вдохновить их.

— Я не оправдываю их ожиданий? — прошептал он в темноту.

«Им нужно откровение», — сказал голос.

Он сел на кровати, шелестя простынями.

— Ты правда там? — прошептал он. — Что мне делать?

«Дай им откровение».

— Как?

«Ты найдешь способ».

— Мне этого мало! — воскликнул он.

Но теперь он снова был один.

«Откровение», — сказал голос. Вот чего не хватало мальчикам. Место в жизни, о котором они могли бы подумать, что это их судьба, какая-то цель, к которой можно стремиться даже в горе.

Киран вспомнил ту ночь, когда мальчики узнали о гибели своих родителей, и проповедь, которую он тогда нашел. Та проповедь дала мальчикам надежду, которая позволила им продолжать бороться или, по крайней мере, не сдаваться. Надежда помогала им чувствовать, что они все еще связаны с их погибшими семьями, как сказал Сарек.

Ему нужно было найти еще проповеди наподобие той.

Он вылез из кровати, включил настольную лампу и сел к компьютеру Капитана. Он нашел папку с проповедями и пролистал названия, вроде «Бесплодные утробы, плодородные сердца» и «Вырастим зерно для будущей жизни». Всего несколько проповедей имели отношение к их сегодняшним проблемам, но он прочитал их все. Там говорилось о великой миссии и о том знаменательном дне, когда корабли достигнут Новой Земли и начнутся работы терраформирования. Это была священная миссия, договор между Богом и всем человечеством — не только тем, которое осталось на Земле, но и их детьми, детьми их детей, на все тысячелетия.

Эти слова зацепили Кирана, и он почувствовал, что это правда. Миссия «Эмпиреи» была величайшим предприятием за всю историю человечества. Продолжение возникшей на Земле жизни зависело от этой миссии, и она не должна была провалиться. Именно таков был замысел Бога.

Тогда почему? Почему Бог допустил убийство их семей, похищение девочек? Почему он поставил под угрозу выполнение миссии? Если только… это была часть Его плана?

«У страдания есть цель», — вспомнил Киран. Его боль и голод на гауптвахте очистили его и сделали готовым к получению послания Бога. Бог допустил нападение затем, чтобы вся команда «Эмпиреи» была открыта Его голосу.

Киран не спал всю ночь, читая проповеди, делая заметки и записывая свои мысли, освещенный желтым кругом света от настольной лампы. Чем больше он писал, тем сильнее ощущал, что идет навстречу своей судьбе. Голос указал ему его путь.

К утру, когда остальные мальчики зашевелились на кроватях и потянулись в центральный бункер к завтраку, они обнаружили там ряды стульев, расставленные перед трибуной. На трибуне в черном костюме и галстуке стоял Киран Алден, свежевыбритый, с зачесанными назад рыжеватыми волосами и вычищенными ногтями. Киран подкрутил микрофон, чтобы он был поближе к его рту.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал он. — У меня есть пара мыслей, которыми я хотел бы с вами поделиться.

Мальчики замешкались, но, увидев тарелки с кусочками свежего хлеба и щедрыми порциями черничного джема, расставленные на стульях, приободрились и, вполне довольные, расселись по местам.

Пришло всего около половины мальчиков, но это было нормально. Это было хорошее начало. Он кивнул Артуру, который нажал кнопку на переговорном устройстве, и заиграла запись сонаты Бетховена. Артур приглушил свет, оставив всего один луч, падавший на Кирана и окружавший его ореолом света. Киран представил, что он отражает свет, забирая его внутрь себя и выпуская, как подарок печальным испуганным мальчишкам.

Правда ли он мог это сделать? Правда ли он был таким человеком?

— Спасибо вам, что пришли. — Киран взглянул в свои записи, которые казались ему такими блестящими еще ночью. Теперь, когда шестьдесят пар глаз выжидающе смотрели на него, его слова показались ему неубедительными и слабыми. Он чувствовал, что его свет меркнет.

Но неубедительные и слабые слова были лучше, чем ничего.

— Нам пришлось многое пережить за эти последние месяцы, — начал он. — Мы потеряли наших любимых, нас разлучили с нашими семьями, нашими друзьями, и мы не знаем, где они и все ли с ними в порядке. Пока туманность не расчистится, нам ничего не остается, кроме как ждать и надеяться на лучшее.

В углу комнаты раздался презрительный смешок, но Киран не остановился, чтобы посмотреть или хотя бы обратить на него внимание.

— Почему это случилось с нами? Мы были посланы в бескрайнее пространство, чтобы заново обрести дом по образу и подобию сотворенного Богом на Земле. — Многие мальчики смотрели на него с недоумением, однако некоторые внимательно слушали. — Мы все безусловно верили в правоту нашей миссии, не так ли? Давайте поднимем руки, соглашаясь с тем, что наша миссия — дело Божье.

Киран поднял правую руку, и большинство мальчиков тоже подняли руки.

— Оглянитесь вокруг себя. Посмотрите на эти воздетые руки. Большинство из нас знают, что все это время мы выполняем замысел Божий, правда? А теперь опустите руки и позвольте мне задать вам еще один вопрос.

Руки покорно опустились, и Киран сделал паузу, оглядывая мальчиков, с ожиданием смотрящих на него.

Это было гораздо проще, чем он предполагал!

— А теперь поднимите руки те, кто посещает службу раз в неделю.

Поднялось всего около пяти рук, как Киран и ожидал.

— Кто ходит раз в месяц?

Поднялось еще шесть рук, но большинство мальчиков смотрели на Кирана с виноватыми лицами.

— Теперь вы можете опустить руки. — Киран подождал, пока мальчики это сделают. — В последнее время я думаю о том, насколько все изменилось бы, если бы мы уделяли больше внимания духовной стороне нашей миссии. Что, если бы больше об этом заботились? Был бы Бог добрее к нам в час нужды? Были бы наши матери, отцы и сестры с нами сегодня, если бы уделяли Ему больше внимания? Если бы мы опускались на колени всего раз в неделю и благодарили Бога за то, что он подарил нам право быть первым поколением, нога которого ступит на планету, которую скоро все человечество назовет своим домом навсегда?

Он оглядел комнату. В толпе было немало скептических лиц, часть мальчиков вообще не обращала внимания на происходящее, но большинство, судя по всему, задумывались над тем, что он говорил. Некоторые мальчики даже, казалось, готовы были расплакаться.

— Мне кажется, что в нашей повседневной жизни мы забыли, кто мы такие. Мы прародители новой цивилизации. Мы заложим основу для бессчетных поколений людей на краю галактики, где никогда не было ничего. — Киран набрал воздуха, чтобы возвысить голос, и продолжил: — Я говорю, ничего, подобного нам. Мы непременно вернем наших девочек, и с ними вместе мы создадим новый мир!

У него получилось. Многие из них смотрели на него со сдержанным благоговением. Амос Перивинкл сложил руки под подбородком и смотрел на Кирана, восхищенный и изумленный. Тобин Эймс, мальчик, который выступал против него раньше, казалось, был совершенно раздавлен величием Кирана.

— И поэтому я хочу установить новую традицию. Каждое воскресенье мы будем собираться здесь, есть вместе хлеб и беседовать о таких вещах. В конце каждой службы мы будем опускаться на колени и благодарить Бога за то, что он привел нас на этот чудесный корабль и послал нас в путешествие через вселенную. Мы вознесем наши хвалы Господу за то, что мы избраны быть теми… — он сделал паузу, заставляя мальчиков дожидаться последнего слова: —…теми, кто создает новый мир.

Киран обошел трибуну, чтобы собравшиеся видели его в полный рост, торжественно опустился на колени, сложил руки и склонил голову в молитве.

Это заняло пару минут. Сначала они просто смотрели на него, но потом, один за другим, они опустились на колени, опираясь на впередистоящие стулья, и склонили головы.

Несколько мальчиков остались сидеть. Это не было для Кирана неожиданностью. Но подавляющее большинство подхватило его новую идею. Киран стоял на коленях несколько минут. Пока мальчики молились, в комнате стоял идеальная тишина, но постепенно какое-то неуловимое напряжение воздуха стало ослабевать. Когда Киран наконец почувствовал, как на собравшихся спустился покой, он посмотрел на них, улыбнулся и сказал:

— Аминь.

В следующее воскресенье они ели хлебцы с чесноком и оливковым маслом, и Киран поблагодарил Бога за урожай. Через воскресенье были маисовые лепешки и овечье масло, и Киран вознес хвалы Богу за новую группу цыплят, которые вылупились в отсеке птицеводства. Через несколько месяцев он добавил часть службы, во время которой все желающие могли произнести свои молитвы вслух. Это был хороший способ почувствовать настроение команды. Он понял, что службы повышают моральный дух, когда однажды в воскресенье мальчик по имени Муки Паркер встал и застенчиво пробормотал:

— Я благодарю Бога за эти службы, потому что после них я чувствую себя лучше.

Киран увидел, как несколько голов согласно кивают, и заметил, что многие лица смотрят на него с обожанием. У него получилось. Он стал лидером, который воодушевлял их, с Божьей помощью, и он чувствовал огромную благодарность.

Однажды в воскресенье, примерно через пять месяцев после нападения, Киран посмотрел в зал с трибуны и понял, что теперь на его службы ходят все мальчики до единого. И еще больше он был обрадован, когда после службы к нему поднялся маленький мальчик и потянул его за пиджак.

— Мои родители на небе? Я могу с ними поговорить?

Киран посмотрел на его лицо, усыпанное бледными веснушками, и сказал:

— Да. Они на небесах. И ты должен говорить с ними каждый день.

Ответ пришел сам собой и так естественно, что Киран почувствовал: это правда.

Мальчик улыбнулся во всю ширину своих свежих щечек и отошел к группке своих друзей, чтобы передать им ответ Кирана.

Теперь Киран был в этом уверен. Он исполнял волю Господа.

СЕТ

На корабле было темно. Киран лежал в своей новой комнатке в капитанской кровати, на восхитительно мягком широком матрасе. Было бы здорово привести сюда Уэверли, если он когда-нибудь еще ее увидит. Он прижался лицом к подушке, представляя себе, что это ее мягкие волосы.

Он в тысячный раз думал о том, чтобы изменить курс корабля и отправиться на ее поиски. Это была почти физическая необходимость: взять на себя управление «Эмпиреей» и пустить корабль в том направлении, которым следовал «Новый горизонт». Вчера он чуть не отдал такой приказ, но Артур Дитрих убедил его, что у них будет больше шансов, если они будут придерживаться своего курса.

— Пусть они догонят нас, — сказал он.

Даже Сарек был с этим согласен.

— Все это время ты был прав, Киран. Нам ничего не остается — только ждать. Если они ищут нас в этой проклятой туманности, они смогут найти нас только в том случае, если мы будем там, где они ожидают нас увидеть.

— С точки зрения тактики, — сказал Артур с уважением, — это было гениально: атаковать нас внутри туманности.

— Мы им отомстим, — зловеще добавил Киран. — Если даже нам придется ждать, пока мы доберемся до планеты, мы все равно им отомстим.

Дело было в том, что теперь, когда корабль был под контролем и все мальчики занимались делом, Киран все время думал только, об Уэверли. Он, конечно, волновался и о своих родителях, но Уэверли нуждалась в нем, а его рядом не было.

Пытаться уснуть было бесполезно, так что он включил лампочку возле кровати. Напротив него висела обрамленная репродукция старой картины Ван Гога: сияющие желтые стога сена. Эта картина заставляла его жалеть о том, что он не на Земле: ведь если бы они не покидали Землю, он бы легко смог найти Уэверли — он бы просто пошел или побежал туда, где была она, и привел ее обратно. Но он был не на Земле. Он был на корабле, который несся сквозь жуткую розовую туманность, и ему было некуда идти.

Экран связи на прикроватном столике вдруг вспыхнул, и он подскочил от неожиданности.

— Капитан, ты должен спуститься на гауптвахту!

На заднем плане Киран слышал звуки ударов и борьбы.

— Что происходит?

— Пленники дерутся, сэр. Они пытаются убить друг друга!

Киран натянул свободные хлопчатобумажные штаны и сунул ноги в сандалии. За несколько секунд он добежал до лифта и спустился к гауптвахте, не успев даже перевести дыхание. Когда двери лифта открылись, он услышал звуки борьбы, эхом разносящиеся по коридору. Звучало это так, словно какие-то звери грызлись за кость.

Добравшись до гауптвахты, он обнаружил Сета, который стоял над Сили и пинал его в живот, пока Макс вяло пытался его остановить. Сили был без сознания, состояние Макса было немногим лучше. Дыхание Сета было прерывистым, костяшки его пальцев были покрыты синяками, но он продолжал снова и снова бить Сили.

— Прекрати, — сказал Киран.

Сет, казалось, его не слышал.

— Прекрати! — закричал Киран. Он взял ключи у охранника, открыл дверь и бросился на Сета. Затем они оказались на полу, и Киран бил его по лицу, снова и снова, осыпая его ругательствами.

Сначала Сет, щелкая челюстями, пытался укусить Кирана за лицо, но силы его были на исходе. Тогда он обмяк и позволил Кирану колотить себя. Когда Киран наконец остановился, глаза Сета были распухшие, а его нижняя губа была разбита и кровоточила.

Костяшки Кирана горели в том месте, которым он ударил Сета по зубам. Он задыхался и был совершенно измучен. Охранники, двое молодых мальчишек, которым все это было внове, в ужасе смотрели на него.

— На что вы уставились? — рявкнул он.

— П-прости, — пролепетал один из них, тринадцатилетний мальчик по имени Харви Маркем. Он прижимал одну бледную руку к животу, как будто ему было нехорошо.

— Разделите их, по одному на камеру, — приказал Киран, поднимаясь на ноги и только теперь осознавая, что он сделал. — Уже давно нужно было это сделать.

— Прости, — снова сказал Харви.

— Это не твоя вина, — заставил себя сказать Киран. — Я сам виноват.

Не глядя Кирану в глаза, Харви и другой охранник, пятнадцатилетний мальчик, который называл себя Джуниором, вошли в камеру и взяли Сета под руки. Пока они тащили его по коридору, Киран стоял в дверях, следя за тем, чтобы Макс не сбежал. Но мальчик был слишком истощен. Он лежал на полу, глядя на Кирана безразличными глазами.

Сили был неподвижен, и Киран смотрел на него с сожалением. Он знал, что Сили грозит опасность в присутствии Сета, но он не позаботился о том, чтобы их разделить. И вот теперь Сили едва не умер из-за него.

Когда охранники вернулись и, взяв Макса, потащили его в другую камеру, Киран перевернул Сили на спину.

Его лицо было фиолетовым от кровоподтеков, запястье было согнуто под неестественным углом, а перекрученная рука была похожа на клешню какого-то раненого зверя. Киран разорвал на Сили рубашку. Грудь мальчика была покрыта синими и желтыми пятнами от старых и новых синяков. Ему уже давно нужно было перевести его в другую камеру.

— Свяжитесь с госпиталем и скажите им, чтобы принесли носилки с ремнями, и бинты, и антисептики для тех двоих.

Спустя несколько минут двое заспанных мальчиков в пижамах пришли из госпиталя и унесли Сили на носилках. Они принесли металлические чашки, наполненные антисептиками, мазями и бинтами, и Киран пропихнул их сквозь решетки, сначала Максу, который лежал на койке, сжимая лоб руками, и затем Сету, который привалился к стене и тяжело дышал через неимоверно распухшие губы.

— Тебе, наверное, нужны какие-нибудь обезболивающие, — сказал он Сету.

— Наверное. — Сет порылся в лекарствах, нашел тюбик с мазью и выдавил ее на свою кровоточащую губу. Судя по тому, как уверенно Сет обрабатывал свои раны, Киран заключил, что Сету уже не раз приходилось приводить себя в порядок после избиений. Он знал, что его отец часто его бил. Так что неудивительно, почему он был так озлоблен.

— Кажется, Великий Пастор Киран не такой уж безупречный, — сказал Сет, забинтовывая ранку на руке. — Ты меня избил до полусмерти.

— Я и не говорил, что я безупречен.

Сет рассмеялся:

— Тебе и не нужно было.

Киран со стыдом посмотрел на свои окровавленные кулаки.

— Мне жаль, что я на тебя набросился.

— У тебя были причины. — Сет отвинтил крышечку с флакона аспирина и, засыпав полную горсть себе в рот, принялся громко жевать. Он, хромая, прошел к раковине и запил таблетки водой из-под крана.

— Почему ты набросился на Сили?

— Угадай.

— Он сделал что-то, что тебе не понравилось.

— Можно и так сказать. — Сет искоса посмотрел на Кирана. — Он — причина, по которой я здесь.

— Как ты понял?

— Он мне сказал. — Сет расхохотался, тряся головой. — Вот дурак. Он чувствовал себя виноватым.

Мальчики молчали, пока Сет заканчивал обрабатывать свои раны. Затем он со стоном лег на койку, закрыв глаза рукой.

— Жаль, что я не могу вернуться назад во времени, — сказал Киран.

Сет недоуменно посмотрел на него.

— Я бы многое сделал по-другому, — признался Киран, сам удивляясь своей потребности говорить об этом с Сетом после того, как тот чуть его не убил. Но в отсутствие Уэверли и его родителей Сет был тем, с кем он чувствовал наибольшую близость. Артур был умным, но слишком маленьким; Сареку можно было доверять, но он был чересчур сдержанным. И дело было не только в том, что он и Сет были примерно одного возраста или имели одинаковую склонность к лидерству, подумал Киран. Тут было что-то большее.

Он знал, что он сам выдающийся человек, и понимал, что Сет тоже. При других обстоятельствах они могли бы стать друзьями.

— Думаю, я бы тоже многое сделал по-другому, — нехотя сказал Сет и добавил: — Потому что этот суд не очень-то удался.

— Ты бы правда убил меня? — спросил Киран, надеясь, что Сет не заметит страха в его голосе. Даже теперь, когда Сет был надежно заперт, Киран все еще боялся его.

Сет немного поразмыслил.

— Я просто пытался тебя сломить, — сказал он, — чтобы потом, оказавшись на свободе, ты не создавал мне неудобств.

Киран внутренне содрогнулся. Это почти сработало. Были моменты, в которые он был готов сделать почти все что угодно за еду.

— Но затем эта мелюзга стала требовать суда, — продолжил Сет. — Они пытались делать вид, что хотят твоей крови, но я видел, что на самом деле они хотят тебе помочь. Я знал, что никогда бы не добился власти, если бы не…

— Значит, ты бы это сделал?

Сет отмахнулся от вопроса, словно от назойливой мухи.

— Главное, что я этого не сделал, не так ли?

— Но ты хотел.

— Хотеть и сделать — это не одно и то же.

— Ты морил меня голодом.

— Я не делал ничего ужаснее того, что мой отец делал со мной, когда обнаружил, что я добрался до его ликера. Одна миска супа в день в течение всего сбора урожая. Попробуй как-нибудь. — Лицо Сета так сильно распухло, что трудно было угадать его выражение, но Киран знал, что Сету всегда было больно вспоминать об отце. — Конечно, я таскал еду, когда отец не видел, — добавил он. — Но ведь то же самое делал и ты.

— Ты знал? — спросил Киран. — Знал, что Сили тайком меня кормит?

— Я сам приказал ему это делать, — раздраженно ответил Сет. — Я не хотел, чтобы ты знал, что это исходит от меня. Этот хлеб должен был стать началом.

— Началом чего?

— Поощрения. За хорошее поведение.

Это бы тоже сработало, подумал Киран. Сет и не представлял, как близко он был к тому, чтобы подчиниться. «И он никогда этого не узнает», — сказал он себе.

— Если я выпущу тебя отсюда, ты снова будешь пытаться?

— Пытаться что?

— Захватить власть на корабле.

Сет так долго молчал, что Киран уже решил, что не дождется ответа, и встал. Когда он был уже у двери, Сет сказал:

— Именно так поступил и ты сам, разве нет?

Киран замер на месте. И затем, стараясь не выдавать голосом своих эмоций, сказал:

— Я пришлю тебе завтра утром чистую одежду.

И вышел из камеры.

ЗВЕЗДЫ

Киран работал на комбайне, собирая сено в тюки. Два других мальчика укладывали тюки с помощью конвейеров-«одиночек», осторожно поднимая каждый похожими на челюсти механизмами в передней части машин. Это было похоже на игру, и если бы Киран не считал, что сажать младших мальчиков за комбайн опасно, он бы охотно поменялся с одним из них местами. Но ему приходилось заниматься комбайном, прогоняя огромную машину по рядам трав, которые должны были пойти на перегной или подстилки для цыплят и коз.

Почувствовав вдруг руку у себя на плече, он подскочил от неожиданности и увидел Артура, который наклонился к нему, балансируя на подножке комбайна. Он задыхался, по лицу его стекал пот, а глаза за пыльными стеклами очков были расширены от волнения. Артур что-то говорил, но Киран ничего не слышал за шумом двигателя, и ему пришлось остановить комбайн, чтобы расслышать его. «Надеюсь, это хорошие новости», — подумал он.

— Я говорю, туманность истончается! — закричал ему Артур.

— Что?! — Киран уставился на мальчика. — Что ты имеешь в виду под «истончается»?

— Я имею в виду, мы видим звезды.

Кирану нужно было увидеть это своими глазами. Он махнул мальчикам, управлявшим конвейерами, и вслед за Артуром вышел из заросшего травой отсека и пошел к лифту, который вел прямо в Центральный Совет.

— Сколько там звезд? — спросил Киран, не в силах ждать. — Больше, чем просто парочка?

— Куча. Мне кажется, мы почти у края туманности.

Сердце Кирана подпрыгнуло, и ему пришлось прислониться к стенке лифта. За прошедшие месяцы к нему вернулись почти все силы, но все же период голода оставил на нем свою метку. Если что-то слишком сильно его волновало, адреналин отнимал у него все силы, голова становилась легкой и пустой. Именно так он чувствовал себя сейчас, пока ждал, когда откроются двери лифта и он сможет пройти за Артуром в комнату управления, чтобы все увидеть своими глазами.

В Центральном Совете было около дюжины мальчиков, но они не издавали ни звука. Киран слышал, как они взволнованно дышат, глядя в окно. За легкой дымкой, все еще оставшейся от туманности, виднелись звезды. Миллионы миллионов звезд, и их становилось все больше по мере того, как корабль двигался к внешней границе розового облака. Этот эффект напоминал Кирану о той ночи, когда его папа пытался объяснить ему, что на Земле в течение дня звезд не видно.

— В сумерках они одна за другой появляются на небе, — говорил он.

Киран никогда не мог этого представить, но теперь это происходило у него перед глазами. Звезды возникали одна за другой, как будто вырываясь из-за шелковой завесы.

— Боже мой, — прошептал он.

Это была правда. Они приближались к внешней границе этого жуткого облака.

В течение какого-то времени Киран, прищурившись, смотрел на звезды, выискивая разницу между ними. Некоторые из них мерцали красным, некоторые — синим, другие имели желтоватый оттенок. Но его захватила новая идея, и он закричал Сареку, который обслуживал станцию связи:

— Запустите радар! Они тоже могли выйти из туманности!

Сарек пару мгновений непонимающе смотрел на Кирана, но потом его руки заскользили над контрольной панелью, включая все радары на корабле, чтоб охватить все возможные частоты. Затем он включил все восемь лучей радара, посылая их световые волны в темноту в поисках любого твердого объекта в пределах десяти миллионов миль.

В кабине повисла тишина. Никто, казалось, не ожидал, что что-то произойдет, поэтому все испытали настоящий шок, когда сквозь линию радиосвязи Сарека пробился человеческий голос.

— Мэйдэй, Мэйдэй, «Эмпирея», если вы получили наш сигнал, пожалуйста, отвечайте. Это Уэверли Маршалл. Мэйдэй, Мэйдэй, «Эмпирея», если вы…

— Что это?.. — задыхаясь, спросил Артур.

Мальчики завопили. Один мальчик в углу упал на колени. Киран мог только бессмысленно смотреть на Сарека, и все его тело от кончиков пальцев до самых глубин охватила дрожь. Ее голос.

Сообщение было поставлено на повтор и прозвучало уже много раз, когда Киран наконец обрел дар речи.

— Ответь, — сказал он.

Сарек взял микрофон, настроил частоту сообщения и сказал:

— Это «Эмпирея», Уэверли, где вы?.. Прием.

Все столпились вокруг станции связи, пока слабый голос Уэверли бесчисленное количество раз эхом повторял сообщение. Киран прислушивался к нему, пытаясь найти какую-то подсказку, которая сообщила бы ему, что с ней. Ее голос казался тонким и дрожащим, но тем не менее спокойным и решительным. Он звучал храбро.

— Сарек! — отчаянно воскликнул Киран. — Поставь на повтор ответное сообщение на…

— Прием?

Это был молодой женский голос, слабый и неуверенный.

Киран выхватил микрофон у Сарека:

— Позови Уэверли.

— Кто это? — спросила девочка.

— Позови Уэверли! — закричал Киран, но из микрофона уже доносился другой голос.

— Киран?

Сердце Кирана взмыло куда-то ввысь. Он слышал ее. Он слышал Уэверли.

— Уэверли, где ты? — По его лицу бежали слезы, но ему было плевать, что подумают о нем остальные мальчики. В тот момент ему нужна была только Уэверли. Прямо сейчас.

— Я не знаю. Но мы не можем быть слишком далеко. Сигнал проходит почти без задержки.

— Ты в порядке?

— Да, с нами все хорошо. А как вы? — Кирану показалось, что в ее голосе тоже звучали слезы.

— Мы в порядке!

— Вы можете сказать Капитану Джонсу, чтобы он отыскал нас?

— А Гарвард там? Или мой отец? — дрожащим голосом спросил Киран.

Повисла пауза, и голос Уэверли изменился, в нем появилась горечь.

— Здесь нет взрослых, Киран. Только мы, девочки.

Несколько мальчиков зарыдали. Питер Страуб монотонно ударял по металлической стене.

Сердце Кирана упало. Но он собрался с силами, приглушил микрофон и обратился ко всей комнате:

— Значит, взрослые на шаттлах, и когда они вылетят из туманности, мы с ними тоже установим контакт.

Несколько мальчиков кивнули, но большинство только подавленно смотрели в пол.

— Пожалуйста, Киран, ты можешь позвать Капитана Джонса? — попросила Уэверли. Ее голос был на грани истерики. — Или пилота? Кого-то, кто знает, как нас найти.

— Капитан… его сейчас нет. Давайте доставим вас на борт и обсудим все позже, хорошо?

Артур подошел к радиолокационному индикатору и прокрутил изображения, пока не нашел то, которое мигало красным сообщением: «Движущийся объект». Он показал на движущуюся точку:

— Это должны быть они. Они впереди нас, движутся в нашем направлении.

— Ты можешь проложить маршрут, чтобы встретиться с ними? — спросил Киран Артура, который с сомнением разглядывал навигационное оборудование.

— Я могу попробовать.

Внутри Кирана вскипела ярость, и некоторое время он боролся с собой, пока не смог спокойно сказать:

— Постарайся сделать все возможное.

Задача казалась очень трудной, но Артур обнаружил, что при хорошей видимости звезд навигационная программа способна автоматически проложить перехватывающий курс. У Кирана засосало под ложечкой, когда корабль накренился на правый борт.

— Как долго?

Артур взглянул на экран:

— Несколько часов.

Он не мог так долго ждать. Он жалел, что не может выгнать всех мальчишек из Центрального Совета, чтобы поговорить с ней наедине. Это было бы нечестно.

— Как ты, Уэверли? Ты здорова?

— Да, я здорова. Кажется, мы все здоровы.

— Кто у вас там? — закричал Сарек.

— Все девочки, кроме Фелисити Виггам и… и… Саманты Стэплтон.

— Как вы вырвались?

Она долго молчала, прежде чем сказать наконец:

— Я не хочу говорить об этом по связи, Киран.

Случилось что-то очень плохое. Это было слышно по ее голосу.

— Я хочу поговорить с моей сестрой! — Элфи Мор сердито потянулся к гарнитуре Кирана.

Больше всего на свете Киран хотел бесконечно говорить с Уэверли, но она торопливо сказала:

— Киран, здесь много девочек, которые хотят поговорить со своими семьями.

Сердце Кирана упало. Почему она не хочет говорить с ним?

Элфи потянул за провод гарнитуры. Киран отдал ее мальчику и уселся в капитанское кресло.

Ждать было мучением. Он не мог себя заставить ни с кем говорить Он игнорировал вопросы, которыми засыпали его мальчики, и сидел, неподвижный, как камень, обхватив голову руками, сжав челюсти и зажмурив глаза, пока они наконец не оставили его в покое. Он не мог отогнать от себя картину того, как Уэверли врезается на шаттле в корпус «Эмпиреи». Она раньше никогда не управляла настоящим судном. Что, если она умрет, почти добравшись до дома?

Скоро система связи затрещала, и в динамиках зазвучал голос Уэверли:

— Я вижу вас! Я вижу «Эмпирею»! — завопила она. — О боже!

— Десять минут, — сказал Артур. Его пальцы запорхали по клавиатуре, и Киран ощутил, как скорость «Эмпиреи» резко падает. Чувствуя, как его тело становится все легче, он смотрел на видеоэкран Артура и быстро мчащуюся точку шаттла Уэверли, которая сужала круги, приближаясь к левому отсеку для шаттлов.

Киран вскочил со стула и со всех ног побежал по коридорам. Ему все время казалось, что он бежит недостаточно быстро. Он хлопнул ладонью по кнопке лифта и принялся колотить в дверь, ожидая, пока откроются двери. Оказавшись внутри, он подумал, что, если бы он мог перерезать провода, чтобы лифт быстрее пошел вниз, он бы это сделал.

Добравшись наконец до отсека для шаттлов, он обнаружил, что почти все мальчики уже столпились там и не сводят глаз с дверей воздушного шлюза. Стояла напряженная тишина. Киран подбежал к пункту связи и закричал:

— Сарек, установи для меня соединение с шаттлом.

— Она выключила свою гарнитуру, — сказал Сарек. — Сказала, что я ее отвлекаю.

— Насколько они близко? — спросил Киран.

— Я только что открыл внешние двери.

Киран чувствовал, как пульсируют вены у него на лице. Он смотрел на двери, крепко сжав губы, и ждал. Каждая мышца его тела была напряжена.

— Пожалуйста, — прошептал он себе под нос.

В комнате стояла тишина. Тобин Эймс жевал верхнюю губу, засунув руки под мышки, как будто для того, чтобы не дать замерзнуть пальцам. Джереми Пинто сидел на корточках, раскачиваясь взад и вперед, не сводя глаз с дверей.

Внезапно отсек для шаттлов наполнился жутким звуком царапания металла о металл, и сердце Кирана застыло. Но затем он услышал, как гидравлическая система захлопывает наружные двери, после чего раздался ритмический звук накачивания воздуха в воздушный отсек.

Внутренние двери воздушного шлюза открылись. Мальчики отскочили назад, расчищая пространство, и шаттл скользнул внутрь и опустился на пол, словно гигантская причудливая птица.

Он стоял перед ним, безмолвный и неподвижный, но затем из него выехал трап, и на нем появились дюжина маленьких женских ног, сначала робких, но потом все более быстрых, когда девочки увидели братьев, друзей, любимых. Девочки падали в объятия ждущих их мальчиков, и комната внезапно наполнилась голосами, плачем, смехом, воплями и просто разговорами.

Уэверли была последней. Киран знал, что так и будет.

Она была такой худой и бледной. Она хромала. Ее волосы свалялись и грязными плетьми свисали на лоб. Щеки ввалились, глаза запали. Киран подошел к ней, обхватил ее руками, и она упала в его объятия. Он поднял ее на руки и понес вниз по трапу.

— Я могу идти, — сказала она, уткнувшись носом в его ухо.

— Я знаю, — прошептал он в ответ, вынося ее из отсека во внешний коридор.

Как только они оказались одни в лифте, Уэверли обхватила шею Кирана руками, как будто боясь, что ее оторвут от него, и тело ее затряслось от рыданий.

Она не мылась уже много дней, возможно, недель, но Кирану было плевать.

Он больше никогда не собирался отпускать ее от себя.

ВМЕСТЕ

Он стянул с нее одежду и, оставив ее сидеть на краю кровати, включил воду в ванной. От пара на зеркале над раковиной образовались узоры, и он опустил пальцы в горячую воду, глядя на Уэверли. Она, моргая, смотрела на него, словно не веря, что она здесь. Киран накапал в ванну экстракт ванили, чтобы пар стал ароматным, и пошел за ней.

— Капитан не рассердится? — спросила она тонким беззащитным голосом.

Киран встал перед ней на колени. Уголки ее рта подрагивали, и она робко посмотрела ему в глаза, как будто колеблясь между необходимостью понять и страхом узнать.

— Нет, — ответил он наконец так нежно, как т

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 17 1819