СЕМЕЙНОЕ ВРЕМЯ

СЕМЕЙНОЕ ВРЕМЯ

Во время семейного времени Уэверли принимали Аманда и Джошиа Марвины, которые волновались куда больше, чем она. Длинные пальцы Аманды дрожали, а Джошиа постоянно выбегал на кухню проверить еду. В гостиной стоял грязный рабочий стол, заваленный инструментами и древесными опилками.

— Как видишь, у Джошиа есть хобби. — Аманда улыбнулась. От ее зеленых глаз расходились морщинки, но у нее было мягкое доброе лицо, по которому нельзя было сказать, сколько ей лет. Она показала на несколько резных деревянных инструментов, развешанных по стенам. Это были вариации гитары разных форм и размеров, и они были очень красивы какой-то примитивной красотой. — Их делает Джошиа. Он довольно хороший музыкант. Играет на службах.

— Службах? — переспросила Уэверли.

— Церковных службах. Мы все на них ходим.

— Понятно.

Аманда жестом пригласила Уэверли сесть на деревянную скамейку.

— Я не могу передать, какое это удовольствие — видеть молодые лица! Я уже забыла, как выглядит юная кожа. — Аманда наклонилась вперед, словно собираясь дотронуться до щеки Уэверли, но девочка отпрянула.

Уэверли с опаской смотрела на открытое лицо женщины, ее высокий лоб и выступающие скулы и пыталась придумать, какую пользу она может от нее получить.

— Сегодня я пила чай с Энн Мэтер, и она сказала то же самое.

— Спасибо Господу за Пастора Мэтер! — засияла Аманда. — Не знаю, что бы мы без нее делали. На борту «Нового горизонта» все были очень подавлены, пока она не выдвинулась… пока ее не выбрали нашей главой.

— Я заметила, что люди называют ее Пастором. А на «Эмпирее» у нас был Капитан.

— У нас тоже сначала был Капитан, — сказала Аманда немного смущенно. — Капитан Такемара.

— Что с ним случилось?

Аманда покачала головой:

— Он заболел. Это было так печально. Он был совсем не старый.

— Но тогда почему его первый помощник не продолжил его дело?

Аманда выглянула из двери кухни, словно надеясь, что к ней на помощь придет Джошиа.

— Ну, на самом деле Командир Рили покончил с собой за несколько недель до того, как Капитан отказался от командования кораблем. — Она моргнула и выдавила из себя улыбку.

— И тогда Энн Мэтер захватила власть.

— Она была избрана, — сказала Аманда. — Старейшинами церкви.

— Старейшинами?

— Думаю, на вашем корабле это называлось Центральным Советом? Правильно?

— Я думала, если первый помощник не может принять власть, то должны устраиваться общие выборы, на которых голосуют все. Разве не так написано в регламенте?

— Ох, — сказала Аманда, хихикнув, — я ничего не понимаю в политике. Правда, Джошиа?

Джошиа вошел в комнату и поставил на стол горшок с дымящимися тушеными овощами.

— Это правда, Уэверли. Аманду все это совершенно не интересует. Понимаешь, она художник.

Уэверли посмотрела на картину над столом. Это был портрет маленькой девочки с розовыми щечками и кудрявыми черными волосами.

— Это вы нарисовали?

— Да, я. Угадай, кто это? — спросила она Уэверли с блеском в глазах.

Уэверли всмотрелась в свежие щечки и острый подбородок, прямую линию волос и пухлую фигурку девочки, и ее осенила внезапная догадка:

— Это Энн Мэтер, да?

— В три года. Она была прелесть, не правда ли?

Девочка смотрела с картины широко раскрытыми невинными глазами. Ее губки были похожи на бутон розы, а пухлые ручки сжимали початок кукурузы. Она и правда была прелестным ребенком.

— Я обожаю рисовать детей! Это… успокаивает. Конечно, у меня не было возможности рисовать с натуры, — сказала Аманда. — Но Пастор была так добра, что дала мне на время свою детскую фотографию.

— Это отличная картина, — сказала Уэверли. Ей хотелось верить, что женщина ничего не знает о том, что случилось на «Эмпирее», потому что она инстинктивно испытывала к ней симпатию. Джошиа ей тоже нравился. Он был ниже Аманды, у него были широко расставленные глаза и растрепанная копна полуседых волос. Пока Аманда говорила, он прохаживался по комнате, прислушиваясь к своей жене, и тихо улыбался самому себе в ответ на ее слова. Они любили друг друга, Уэверли это видела.

Джошиа кивнул головой в сторону стола:

— Суп готов, девочки.

Джошиа налил пряного супа в глиняную миску Уэверли. В ароматном бульоне плавали большие куски брокколи, помидоров и спаржи. Уэверли взяла кусок хлеба из корзины, стоящей перед ней, и окунула его в суп. Она была зверски голодна, но почувствовала, как к ее локтю кто-то мягко прикоснулся. Аманда снисходительно улыбнулась.

— У нас есть свои обычаи, — сказала она и закрыла глаза. — Господи, спасибо Тебе за то, что привел к нам Уэверли, целую и невредимую. Мы так благодарны, что Ты послал нам этих детей.

Уэверли отложила ложку и опустила глаза. За всю свою жизнь она не произнесла ни одной молитвы. Насколько ей было известно, на «Эмпирее» никто этого не делал, даже Киран и его родители. Она почувствовала себя неловко и тревожно, но послушно держала руки на коленях, как Джошиа и Аманда, пока они не сказали «аминь».

Уэверли торопливо вцепилась зубами в хлеб.

— Это очень вкусно, — сказала она с набитым ртом и тут же застыдилась своих плохих манер. Это было похоже на обычный обед с обычными людьми, и Уэверли снова пришлось напомнить себе, что она пленница.

— Как тебе понравилась вчерашняя экскурсия по садам? — спросил Джошиа, накрошив в свою миску хлеба.

— Они красивые, — сказала Уэверли искренне. Сады на «Новом горизонте» были гораздо более ухоженными, чем на «Эмпирее». Там было меньше сорняков. Ряды пшеницы были более ровными, кукуруза была зеленее, ягоды крупнее и сочнее. Она подумала, что в отсутствие детей команда, наверное, отдавала свое свободное время сельскому хозяйству. — Мы играли на баньяновых деревьях.

— Я обожала их, когда была маленькой. — Аманда засмеялась. — Ты можешь представить нас с Джошиа детьми? Мне было четыре, а ему шесть, когда нас привезли на «Новый горизонт».

— Значит, вы помните Землю? — мечтательно спросила Уэверли. Ей нравилось слушать про Старую Землю и ее голубое небо. — Вы помните дождь? Как он падал из воздуха?

— Дождь был очень красивым, — сказала Аманда, — но в нем была масса химикатов.

— Почему? Каких химикатов? — удивилась Уэверли. Она замечала, что очень немногие взрослые на «Эмпирее» хотели говорить про свою родную планету. Если она задавала слишком много вопросов, они всегда меняли тему разговора, и никто так толком и не рассказал ей о том, из-за чего в их родном мире стало так трудно жить. Она никогда не понимала, почему все избегают говорить об этом. Объяснение ее мамы, утверждавшей, что людям слишком больно об этом говорить, никогда не казалось ей до конца честным. За всем этим крылась какая-то тайна. — Как химикаты попали в дождь?

Аманда покачала головой:

— Никогда этого не понимала. Джошиа? А ты?

— Я не климатолог, — сказал он, подталкивая ложкой намокший в бульоне кусочек хлеба. — То ли заводы вышли из-под контроля, то ли…

— Пастор Мэтер говорила, что причина, по которой Земля была разрушена, заключалась в том, что люди не обращали внимания на знаки, которые посылал им Бог. Они были алчными и ленивыми, и за это…

— Они были наказаны, — закончил Джошиа.

— За что? Что конкретно они сделали?

Аманда смущенно засмеялась:

— Мы были такими маленькими. Теперь наш дом здесь.

— Вы скучаете по этому? По жизни на твердой планете?

— Скучаем, каждый божий день, — ответил Джошиа. — Но в то же время там не всегда было так жутко.

— Я помню, что мне почти всегда хотелось есть, — сказала Аманда, откусывая большой кусок брокколи. — Мои кости формировались неправильно, когда я была ребенком. Мне пришлось носить скобы.

— И было очень много жестокости, — сказал Джошиа. — Здесь нам живется гораздо лучше.

— Особенно теперь, когда появились вы, девочки, — добавила Аманда. Она улыбнулась мужу, и он нежно накрыл ее руку своей. Между ними пробежало что-то очень личное. Затем Аманда опустила глаза и откусила кусочек капусты, не сразу вытащив ложку изо рта. — Как тебе суп? — спросила Аманда, взглядом указывая на миску Уэверли.

— Очень вкусно, — снова сказала Уэверли. Они ели молча, и единственным звуком был стук ложек по глиняным мискам. Уэверли взяла еще один кусок хлеба, хотя уже не была такой голодной. Ей нужно было чем-то занять свои руки, чем-то оправдать свое молчание.

— Уэверли, я хочу спросить тебя: ты разрешишь мне себя нарисовать?

Уэверли от удивления перестала жевать.

— Меня?

— Я была бы очень рада поработать с натурой. А ты такая хорошенькая, дорогая.

— Вы не видели Фелисити Виггам, — сказала Уэверли. — Вот она абсолютно прекрасна.

— Мне нравится твое лицо. Я хотела бы его нарисовать, — сказала Аманда. — Просто обычный портрет.

— Аманда не рисует обнаженную натуру, — сказал Джошиа со смешком. — Если тебя беспокоит это.

— И это будет повод увидеть тебя снова, — добавила Аманда. — Если тебе это будет удобно. Я могу получить разрешение от Пастора Мэтер.

Уэверли отложила хлеб.

— Думаю, все будет в порядке.

Аманда встала и собрала пустые тарелки.

— Кто хочет попробовать овсяное печенье?

— Печенье «а ля мод», с мороженым, — добавил Джошиа, усмехнувшись. — Ты когда-нибудь пробовала мороженое?

— У нас на «Эмпирее» нет коров, — ответила Уэверли и уронила голову. При каждом упоминании дома ее пронизывала печаль, и ей приходилось глотать слезы. «Они живы, — сказала она себе. — Они все еще живы».

Повисла неловкая пауза, после чего Джошиа, запинаясь, сказал:

— Считай, ты не жила, если не пробовала мороженого.

Уэверли нашла в себе силы улыбнуться ему. Она честно попыталась насладиться десертом, но от мороженого ее затошнило, и она не смогла его доесть.

Позже она помогла Джошиа и Аманде вымыть посуду, и они проводили ее обратно до спальни. Она протянула руку Аманде, и та сжала ее в своих ладонях, глядя на девочку сверху вниз. Уэверли и сама была немаленького роста, но Аманда была еще выше.

— Не забывай, ты согласилась мне позировать. Я устрою все с Пастором.

— Это звучит замечательно, — сказала Уэверли и даже позволила женщине быстро себя обнять. Она пахла старыми красками и свеженарезанными помидорами.

Как только она забралась в постель, а свет в комнате выключился, ее мысли вернулись к Кирану. Она не могла поверить в то, что Капитан Джонс намеренно причинил вред «Новому горизонту». Что касается того, почему он отказался помочь им, то Киран сказал бы, что, если бы он увеличил ускорение, это увеличило бы искусственную гравитацию, и он никак не мог бы предсказать, как это повлияет на команду и живой груз. Он просто пытался защитить своих людей.

Но ведь Капитан так и не защитил своих людей, разве нет?

Сет говорил, что у друзей Капитана сложные судьбы. Уэверли жалела, что не может сейчас поговорить с ним об этом. Сет был менее наивным, чем Киран, и не так боялся темной стороны жизни. Он не позволял своим привязанностям влиять на представление об истине.

Было ли предательством по отношению к Кирану думать так? Ей нравились его простые убеждения и то, как он свято верил в своих друзей. Она знала, что это был способ выявить лучшее в людях. Сет всегда был слишком подозрительным и резким с людьми.

Нет, Киран был лучше.

Уэверли обхватила себя руками и провела ладонями по спине, представляя руки Кирана, ладони Кирана. Она представила, как он зарывается лицом в ее волосы. Он бы нашел способ заставить ее засмеяться, даже сейчас. Он всегда это умел — развеселить ее даже тогда, когда у нее было самое прескверное настроение.

— Что ты мне сейчас скажешь? — прошептала она в безмолвную темноту и подождала ответа. Но ответ не пришел.

Уэверли уткнулась лицом в подушку. Она кусала наволочку и сжимала ее зубами, беззвучно плача.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒