ПРОШЛОЕ. В БАНЬЯНОВОМ ДЕРЕВЕ

ПРОШЛОЕ

Энн Мэтер провела Уэверли в комнату, которую на «Эмпирее» занимал офис Капитана. Но здесь помещение явно носило женский характер. На стенах висели сияющие золотом расшитые гобелены со сценами из Библии, а над столом парил вырезанный из дерева голубь. Было ясно, что это офис Мэтер и что именно она — Капитан корабля, хотя Уэверли заметила, что никто здесь не называл ее Капитаном. Все они называли ее Пастором.

На столе стоял глиняный чайник, и Мэтер налила чашечку чаю для Уэверли, еще одну для себя и снова откинулась на спинку стула. Она повернула голову к иллюминатору, показывая Уэверли свой тонкий профиль. Мэтер, казалась, наслаждалась впечатлением, которое она производила.

— Когда мы впервые вошли в туманность, я подумала, что это очень красиво, а ты?

Уэверли взглянула на красноватый газ, проносящийся за иллюминатором. В этой области он был плотным, и видимости практически не было.

— Мне не хватает звезд, — вздохнула Уэверли.

— Да, то же чувствую и я.

Уэверли отхлебнула чаю, отказываясь признавать, что у нее есть хоть что-то общее с Мэтер.

— Ромашка. Полезно для нервов. — Мэтер взглянула на Уэверли поверх края чашки. Когда девочка посмотрела на нее, она глотнула чаю и затем склонила голову набок, словно заметив в Уэверли что-то новое. — Я уже забыла, как красивы молодые лица. Правда, на тебя так радостно смотреть.

— Почему вы встретились с «Эмпиреей»? — спросила Уэверли. Это был не самый срочный из ее вопросов, но ей казалось, что это ключ ко всему остальному.

Мэтер решительно поставила на стол чашку.

— Как хорошо ты знала Капитана Джонса?

— Я видела его каждый день.

— Он казался тебе… честным человеком?

Уэверли опустила глаза:

— Он был хорошим лидером.

— Харизматичным и интеллигентным, в этом нет сомнения. Но казался ли он тебе хорошим человеком?

— Да, — соврала Уэверли, пытаясь прогнать воспоминания о том, как глаза Капитана скользили по ее телу каждый раз, когда она проходила мимо него. Когда тело Уэверли повзрослело и оформилось, она обнаружила, что ей не нравятся многие мужчины на «Эмпирее».

— Я проходила обучение вместе с ним, еще на Старой Земле. Ты знала об этом?

Уэверли об этом не знала, но, взглянув на Мэтер, не подала виду, что это так.

— Мы были на одной из орбитальных биосфер, пока климатологи проектировали корабельные экосистемы. Мы провели четыре года вместе с небольшой командой.

Уэверли взяла чашку и отхлебнула глоток. Чай был подслащен медом, и она слизала сладкие капельки с губ.

— Я избавлю тебя от излишних подробностей, Уэверли, но в целом могу сказать, что мы с Капитаном не очень хорошо ладили.

— Почему? — спросила Уэверли, вглядываясь в чайные листочки на дне чашки.

— У нас были совершенно разные представления о морали. И о приличиях. — Последнее слово она процедила сквозь зубы, словно выплюнув осколок стекла. — Он считал, что люди могут делать то, что им заблагорассудится, с теми, с кем им захочется. А я так не считала.

— Вы говорите про секс?

Мэтер горько улыбнулась:

— Не совсем.

Уэверли отхлебнула еще один глоток. Она чувствовала себя сбитой с толку.

— Ты не веришь мне, да?

Эти слова застали Уэверли врасплох, но она сделала все возможное, чтобы не показать это.

— Насчет чего?

— Насчет того, почему мы пришли за вами, девочками.

Уэверли пожала плечами.

— Я тебя не виню. — Женщина встала и выглянула в иллюминатор, сцепив пальцы за спиной. — Я рассказала тебе не всю историю. Есть причина тому, почему мы хотели первыми спасти девочек. — Мэтер обошла стол и кончиками пальцев дотронулась до дрожащих рук Уэверли. — Вы не были в безопасности на «Эмпирее». Мы знали, что старшие из вас начинали становиться женщинами, и мы не хотели, чтобы вы пережили то же, через что пришлось пройти нам.

— Кому это «нам»?

— Мне. Магде. Рут, сестре, которая присматривала за вами этой ночью. Есть и другие. Женщины, которые еще помнят, что из себя на самом деле представляет Капитан Джонс.

Уэверли смотрела в иллюминатор, на пустоту снаружи. Она не хотела этого слышать.

Мэтер тяжело присела на стол и наклонилась к Уэверли.

— Я не знаю, как я могла бы описать, что это было такое — жить на биосфере с Капитаном Джонсом и его друзьями. — Она посмотрела прямо в глаза Уэверли. — Скажи мне, ты когда-нибудь на «Эмпирее»… боялась мужчин?

— Нет, — сказала Уэверли, игнорируя воспоминание о том, каким скользким было поведение Мейсона в саду. — Все были… все и сейчас… очень хорошие.

— Правда? Потому что у женщин с биосферы совершенно обратный опыт.

Уэверли ничего не ответила.

— Начиналось это просто с комплиментов. Капитан Джонс… ну, он тогда был всего лишь лейтенантом. Он все это начал. Каждый день за обедом он замечал, как красивы мои глаза. И все в таком духе. — Мэтер рассмеялась при виде выражения лица Уэверли. — Сейчас, глядя на меня, сложно это представить, но когда-то я была красавицей. Мне льстило его внимание. Скоро и другие последовали примеру своего лидера, и все женщины на биосфере стали получать множество комплиментов. Сначала нам это нравилось.

Женщина встала со стола и, тяжело опираясь на скрипящую столешницу, доковыляла до своего стула, на который со вздохом опустилась.

— Через какое-то время комплименты стали другими. Как мне это описать? Я пыталась доложить Джонсу об успехе с саженцами, а он прерывал меня, чтобы сказать, какая красивая у меня блузка. Только он имел в виду вовсе не блузку. — Она поправила свой жакет, взявшись за край нервными пальцами. — Скоро я уже не могла доделать никакую работу без того, чтобы кто-то не прервал меня комплиментом. А потом… — Ее голос затих, и она взглянула из иллюминатора. — Потом они стали вести себя совсем по-другому.

Какая-то часть Уэверли не могла не прислушиваться к рассказу. Она получала массу комплиментов от некоторых мужчин на Эмпирее. Капитан Джонс всегда отмечал, какая у нее тонкая талия, и точно также, как и Мэтер, она чувствовала, что говорит он вовсе не о талии. А мужчины из Центрального Совета вечно смотрели на нее оценивающим взглядом. Создавалось ощущение, что все мужчины на «Эмпирее» брали у Капитана Джонса уроки обращения с девочками. Или, возможно, Капитан Джонс подобрал себе такую команду, которая разделяла его взгляды.

— Я помню одну ночь, — продолжала Мэтер, когда мужчины перестали нас слушать. Мы ели в столовой, и Рут заметила Лейтенанту Джонсу что-то о том, как мы должны проверять системы очистки воды. Никто из мужчин ничего не ответил. Они просто продолжили разговаривать друг с другом, как будто ничего не услышали. Рут повторила свою фразу, и я тоже попыталась привлечь их внимание, но они смеялись, словно нас вообще не было в комнате. И вот тогда-то я начала бояться.

Мэтер налила себе еще одну чашку чая, и Уэверли заметила, что струйка жидкости, льющаяся из чайника, дрожит. Мэтер торопливо сделала несколько глотков и поставила чашку на стол.

— Сначала это случилось с Рут.

— Что случилось?

— Они называли это «вечеринкой». Я не могу описать, как это ее изменило. Из полной жизни молодой женщины она превратилась в…

— Что случилось? — закричала Уэверли. — О чем вы говорите?

В комнату заглянул один из охранников, но Мэтер, взмахнув рукой, прогнала его.

— Я думаю, ты знаешь, о чем я говорю, Уэверли. Я вижу это по твоему лицу.

— Я понятия не имею…

— Нет, имеешь. Ты знаешь мужчин, о которых я говорю. Ты знаешь, кто они и что из себя представляют. Ты знаешь! — Мэтер ударила по столу. — В конце концов они добрались до всех женщин в команде.

— Я вам не верю.

— Во всем этом не было явной жестокости, вот в чем проблема. Они льстили нам, дразнили нас, умоляли, ворчали. Говорили о том, что мы строим новое общество, что старая мораль больше ничего не значит, что мы должны максимально повышать наш потенциал и сделать все, чтобы у нас было как можно больше детей. У них хватало наглости утверждать, что все это в целях рождаемости. Мы уступали им, все мы. Отказались от борьбы. Бросили сопротивляться. От страха, видимо. Но, главным образом, все мы отчаянно хотели, чтобы нас выбрали в члены команды на один из этих кораблей. — Женщина криво усмехнулась. — Люди романтизируют Старую Землю, но поверь мне, в то время, когда мы ее покидали, это было страшное место. Почти вся планета была превращена в пустыню. Там было тяжело жить, особенно женщинам. Нам нужно было как-то тянуть время. Приспосабливаться. Поэтому мы делали то, что, как мы думали, должны были делать. Мы… — Женщина вздохнула и отстраненно закончила: — Мы им все позволяли.

Уэверли вдруг заметила, как под полом вибрируют двигатели. Они как будто искажали пространство вокруг нее, переворачивая ее разум вверх дном.

— И это еще не худшее, — мрачно усмехнулась женщина. — Когда у обоих кораблей были проблемы с рождаемостью, ты, наверное, помнишь, что на «Эмпирее» команда ученых совершила прорыв.

Уэверли обхватила себя руками.

— Они передали формулу нам. Это было лекарство, которое должно было стимулировать наши яичники. Но… — Женщина вдруг уронила лицо в ладони. Когда она подняла взгляд, глаза ее были покрасневшими. — Тот состав, что они прислали, разрушил наши яичники. Это была диверсия.

— Это невозможно. Команда ни за что не стала бы делать это. Мои родители…

— Возможно, не твои родители, а ближайшее окружение Капитана? Ты уверена, что они не способны на такие вещи?

Уэверли затрясла головой. Перед глазами у нее проносились картинки, на которых Капитан Джонс смеялся вместе с Мейсоном Ардвейлом. Они всегда казались ей не очень приятными людьми, но неужели они были способны на такое?

— Подождите, — сказала Уэверли, начиная осознавать смысл сказанного. — Вы хотите сказать, что на этом корабле нет детей?

— Именно это я и говорю. И виноват в этом ваш Капитан Джонс. — Уэверли начала было отрицать это, но Мэтер подняла руку: — Я покажу тебе записи, если захочешь, Уэверли.

— Но это бред. Зачем им было делать вас бесплодными?

— Все дело во власти. Им никогда не нравилось то, как мы жили на «Новом горизонте». Мы были более религиозными и менее… кажется, они это называют «свободомыслящими». Думаю, они хотели создать на Новой Земле свободное общество в их понимании. — Мэтер передернула плечами. — Ну, а я не могла позволить им сделать это. Это касалось не только нашего собственного будущего, Уэверли. Это касалось твоего будущего тоже. И будущего всех поколений женщин, которые должны были последовать за нами на Новую Землю. Ты понимаешь, что поставлено на кон?

Уэверли переполнила ярость. Она была зла на Мэтер за то, что та заставляла ее сомневаться в себе. Но она сомневалась. Она ничего не могла с этим поделать. Очень многое в истории женщины звучало разумно и даже подтверждало ее собственные впечатления. Она не раз слышала, как пожилые женщины возмущались поведением мужчинам. Мама Уэверли много раз брала ее за плечи и заставляла пообещать, что она расскажет ей, если кто-то из мужчин будет ее обижать. Она никогда толком не объясняла, что именно заставляет ее волноваться, но Уэверли знала, что мама пыталась от чего-то ее защитить. История Мэтер вполне соответствовала всему этому.

— Я вижу, ты не до конца мне веришь, Уэверли. И хотя мне очень не хочется делать тебе больно, я правда думаю, что тебе необходимо увидеть это. — Женщина повернула к Уэверли видеоэкран и нажала на кнопку. На экране показался совсем молодой Капитан Джонс, который говорил с Энн Мэтер. Он странно выглядел без бороды. Его лицо было худощавым, а глаза почему-то казались более синими.

— Энн, — сказал он. — Я не знаю, чего ты от нас ожидаешь. Мы отправили результаты нашего исследования. Я не вижу, чем еще мы можем помочь.

— Вы послали нам испорченную формулу, — со злостью проговорил голос молодой Мэтер. — Ты нас погубил.

— Это, должно быть, была лабораторная ошибка.

— Нет. Состав, который вы прислали, был намеренно разработан для того, чтобы сделать нас бесплодными.

— Мы говорим о молекуле фенола, которая оказалась не на своем месте. Простая ошибка.

Повисла недолгая пауза, и затем динамики наполнились голосом Мэтер, дрожащим от ярости.

— Откуда ты знаешь про фенол? Я тебе никогда про это не говорила.

— Когда мы услышали о ваших проблемах, мы все проверили сами. — Капитан нервно потянул себя за верхнюю губу. В течение пары секунд он выглядел растерянным, но затем на его лице появилась ярость. — Ты понимаешь, в чем ты меня обвиняешь?

— Разумеется, я это понимаю. И теперь я жду, что ты поведешь себя разумно. Нам необходимо срочно встретиться. Ты должен прислать на борт «Нового горизонта» несколько своих семей, иначе вся наша команды вымрет в течение шестидесяти лет.

— Встреча невозможна. Вы опережаете нас на целый световой год!

— Вы можете повысить ускорение. Если мы при этом замедлимся, то всего через несколько лет мы сможем пересечься.

— Ты понимаешь, что это сделает с нашей командой?

— Не забывай, сила тяготения все равно будет гораздо меньше, чем земное притяжение. Не больше, чем то, которое могут вынести наши тела.

— После целой жизни, проведенной в условиях низкой гравитации? Я не могу попросить их об этом.

— Ты должен! Или я доложу о твоих преступлениях земным органам власти. Они рассмотрят это как открытый бунт.

— Они никак не могут повредить мне, Энн, и ты это знаешь.

— Значит, ты все признаешь. Ты признаешь, что намеренно нам навредил!

Лицо Капитана Джонса стало жестким, и он указал пальцем на видеоэкран.

— Послушай, ты, фригидная стерва, я не собираюсь рисковать здоровьем своей команды, чтобы потакать твоему параноидальному бреду.

— Я спрашиваю еще раз. Откуда ты узнал про фенол, Капитан? Если ты не посылал нам неверную формулу?

Капитан, злобно ухмыльнувшись, сказал:

— В чем дело, Энн? Разочарована, что не станешь Пророком Новой Земли?

Мэтер нажала кнопку, и изображение Капитана застыло. Его искаженное лицо пугало Уэверли.

— Итак, как видишь, — сказала Мэтер, — у нас не было выбора. Мне очень, очень жаль, что ты и другие девочки оказались в самом эпицентре событий. Но речь идет о нашем выживании.

Уэверли не хотелось верить в историю Мэтер, но что-то в лице Капитана заставляло ее сомневаться в его правоте.

— Значит, вы врали по поводу разгерметизации, — сказала Уэверли. — Вы вовсе не из-за этого пришли за нами.

— Нет, я не врала. Разгерметизация была, но она всего-навсего форсировала наши действия. У нас уже не оставалось времени на дипломатию. Нам нужно было срочно спасать девочек каким бы то ни было способом. — Мэтер закрыла глаза, словно воспоминание причиняло ей боль. — Мы пытались предотвратить смерти. Но похоже на то, что мы не преуспели в этом.

Они оценивающе посмотрели друг на друга через стол.

— Думаю, на сегодня достаточно, дорогая. Тебе нужно о многом подумать.

Женщина с трудом поднялась на ноги и прошла с Уэверли к двери, приобняв девочку за спину. Уэверли была в таком замешательстве, что ей хотелось сорваться с места и убежать в какую-нибудь заброшенную часть корабля, где никто не смог бы ее найти. Но ей оставалось только следовать за охранниками, которые тяжело шагали по коридору по направлению к лифтам.

То, что рассказала Мэтер, крутилось в ее голове, словно гироскоп, путая ее мысли. Идя следом за охраной, она пыталась найти слабое место в истории Мэтер, но не могла. По правде говоря, она верила в то, что та рассказала о поведении Капитана Джонса с женщинами, потому что это подтверждалось ее собственным опытом. И тем не менее она не верила Мэтер до конца. Она не могла.

Она едва заметила, как двигатели рывком перешли на более быстрый режим, отчего пол под ее ногами завибрировал. Искусственная гравитация начала медленно увеличиваться. Тело ее тяжелело, ей становилось все труднее переставлять ноги. Охранники, кажется, тоже это чувствовали. Они шли сгорбившись, тяжело дыша, и по их затылкам и шеям струился пот. Корабль, судя по всему, только что увеличил ускорение, в результате чего повысилась искусственная гравитация.

Уэверли остановилась.

Гравитация.

Уэверли чуть не задохнулась, внезапно поняв все. Глыба металла в отсеке для шаттлов никак не могла быть частью «Эмпиреи», а «Новый горизонт» не мог проводить никаких поисков выживших. И самое главное, Уэверли наконец поняла, почему взрослые на борту корабля казались такими изможденными и больными.

— Не отставай, — сказал один из охранников, задыхаясь. Уэверли, ускорив шаг, догнала их там, где они ждали лифта.

Но к тому времени, когда открылись двери лифта и она зашла внутрь вместе с охранниками, она была уверена, что «Эмпирея» все еще там, в космосе, и что она найдет способ вернуться обратно домой.

В БАНЬЯНОВОМ ДЕРЕВЕ

Уэверли встретилась с девочками в тропическом отсеке.

Хотя все остальные части корабля были точно такими же, как на «Эмпирее», сельскохозяйственные отсеки выглядели совсем по-другому. Кофейные деревья были вдвое больше тех, к которым привыкла Уэверли. Да и все остальные растения на «Новом горизонте» были непривычно мощными. Экскурсовод, низенький мужчина лет пятидесяти с тихим голосом, с гордостью рассказывал о том, как команда успешно экспериментировала с различными способами опыления, в результате чего им удалось увеличить урожай на двадцать процентов. Изображая заинтересованность, Уэверли пробиралась сквозь группки девочек, пока не оказалась рядом с Самантой и Сарой с краю толпы.

— Куда эта ведьма тебя увела? — прошипела Сара, и Уэверли снова порадовалась энергичности этой девочки. Ее тоненькое тело напоминало Уэверли молодое деревце: если ты слишком сильно его нагнешь, оно распрямится и хлестнет тебя по лицу. У нее был цепкий ум и решительность, которая очень нравилась Уэверли.

— Она повела меня в свой кабинет, поговорить, — прошептала Уэверли, не сводя глаз с двух потных охранников, которые стояли рядом с экскурсоводом и добродушно улыбались, тяжело переводя дыхание. Фелисити стояла ближе к краю толпы, перебирая пальцами ожерелье, украшавшее ее тонкую шейку. Уэверли наблюдала за охранниками и экскурсоводом, ожидая, что один из них с вожделением взглянет на Фелисити, как делали столь многие мужчины на «Эмпирее». Но они едва на нее смотрели. И прямо сейчас они тепло улыбались самым маленьким девочкам, которые сидели на полу, уставившись на них снизу вверх.

— Мужчины здесь совсем не такие, — проговорила она еле слышно. Сара с Самантой озадаченно на нее посмотрели. — Вы когда-нибудь чувствовали… — Уэверли на мгновение замерла. Экскурсовод сделал паузу в своем рассказе и посмотрел прямо на нее, ожидая ее внимания. Как только он завел речь о морфологии ванильного дерева, Уэверли продолжила: — Вы когда-нибудь чувствовали себя странно рядом с мужчинами на «Эмпирее»? С друзьями Капитана Джонса? Или с Центральным Советом?

— А что? — спросила Саманта с подозрением. — Что сегодня произошло?

— Не хотите ли вы и с нами поделиться своими секретами? — повысил голос экскурсовод. Все остальные девочки, обернувшись, посмотрели на них троих. Уэверли открыла было рот, чтобы извиниться, но Саманта снова ее опередила:

— Мы хотели спросить, что это за деревья. — Она показала через комнату на какие-то гигантские деревья с перекрученными стволами, выстроившиеся в ряд вдоль стены. — Мне кажется, на «Эмпирее» у нас таких не было.

Экскурсовод, судя по всему, был польщен.

— Это баньяновые деревья, и у нас есть удивительные образцы! Идите за мной.

Мужчина с охранниками провели девочек мимо рядов арахиса к баньяновым деревьям, корни которых спускались в заболоченный слой почвы. Эти деревья не были похожи ни на что, что когда-либо видела Уэверли. Они представляли собой огромные массивы древесных щупалец, которые тянулись от корней, переплетались в единый ствол и затем, у потолка, расходились широко раскинутыми ветвями.

— Это одно из самых удивительных творений Старой Земли, — восхищенно сказал эколог.

— Судя по их виду, по ним очень весело лазать! — предположила Сара, и остальные девочки согласились.

— Да, правда, это так! Почему бы вам это не сделать? Вы слишком долго меня слушали. Давайте сделаем перерыв, и вы, девочки, можете провести разведку. Только не выходите из помещения. — Он кивнул охраннику, который нажал на кнопку на пульте дистанционного управления — чтобы закрыть двери, догадалась Уэверли.

Уэверли подтянулась на самую низкую ветку ближайшего дерева. Саманта последовала за ней, а Сара вскарабкалась чуть повыше. Экскурсовод и охранники присматривали за младшими девочками, которые ковыляли по направлению к участку с подсолнухами.

— Ты пропустила кое-что, — сказала Саманта, мрачно следя глазами за их конвоем. — Нас всех пригласили на так называемое семейное время.

— Это еще что? — спросила Уэверли.

— Сегодня вечером мы все будем ужинать с разными семьями, — резко ответила Сара.

Это было как раз то напоминание, в котором Уэверли так нуждалась: что бы там Мэтер ни знала о Капитане Джонсе и его ближайшем окружении, это ничего не меняло. Девочек забрали от их семей. И это ничем нельзя было оправдать.

— Я поняла кое-что важное, — сказала она подругам. — Вы замечали, насколько слабы здесь все взрослые?

— Ага, — задумчиво ответила Саманта. — Это странно.

— Мне кажется, я знаю почему, — продолжила Уэверли. — Им пришлось замедлить корабль, чтобы позволить «Эмпирее» догнать себя.

— И? — Саманта потерла свой круглый носик. Это был ее давний тик, из-за которого она часто казалась одновременно и нервной, и злой.

— Итак, как вы думаете, сколько времени им на это понадобилось?

Сара нетерпеливо передернула плечами:

— Несколько недель, наверное, учитывая то, как быстро двигалась «Эмпирея».

— Нет. Замедление должно было занять у них годы, и годы потребовались на то, чтобы мы их догнали. Помните, что нам рассказывали на уроках по физике?

Сара секунду тупо смотрела перед собой, но затем воскликнула:

— Да! В каждом году мы пролетаем на миллионы миль больше, чем в предыдущем, потому что мы постоянно ускоряемся.

— Верно. И с каждым годом «Эмпирея» и «Новый горизонт» становились все дальше и дальше друг от друга, потому что у этого корабля была фора на целый год. Прямо сейчас мы почти в середине нашего путешествия, так что мы были дальше, чем когда-либо. Поэтому подумайте о расстоянии между двумя кораблями.

Сара раздумывала над ее словами, смотря на листья над головой.

— Но какое отношение это имеет к их болезни?

— Им пришлось замедлиться, чтобы позволить нам их догнать. И вспомните: ведь сила инерции от нашего ускорения — это причина, по которой у нас есть гравитация.

Саманта первой ее поняла.

— Значит, последние несколько лет, пока они замедлялись, ожидая, когда мы их догоним…

— У них была менее сильная гравитация. Или, может быть, не было никакой, — закончила за нее Уэверли.

— Но почему они не могли просто развернуться и направить двигатели в обратную сторону? — спросила Саманта. — Так бы они быстрее встретились с нами.

Это немного охладило пыл Уэверли. Конечно, это и был исходный план. На полпути к Новой Земле оба корабля должны были снизить ускорение, развернуться и направить двигатели в сторону Новой Земли, чтобы замедлиться. При том что корабли были бы повернуты в другом направлении, замедление создало бы такое же ощущение гравитации, как и ускорение. Так почему же «Новый горизонт» просто не поступил так? Уэверли была озадачена.

— Туманность, — неуверенно прошептала Сара.

— О боже, ты права! — воскликнула Уэверли. — Им нужно было идеально точно рассчитать время, чтобы нападение произошло внутри туманности, так чтобы «Эмпирея» не могла выследить нас радаром и вернуть назад. Это дало им огромное преимущество на старте.

— И Капитан Джонс, наверное, не знал, что они приближаются, пока они не оказались прямо над нами, — сказала Сара. — Поэтому в их появлении был элемент неожиданности.

— Но почему они не могли атаковать нас много лет назад? — спросила Саманта. — Сразу, когда мы вошли в туманность?

— Корабль не приспособлен к работе при невесомости, — просто объяснила Сара. — Растения и животные не выжили бы.

— Поэтому они, видимо, замедлились, как только оказались внутри туманности, — сказала Уэверли, пытаясь охватить разумом эти огромные временные и пространственные промежутки. — «Эмпирея» пересекает туманность в течение последних полутора лет…

— Так что они ждали здесь даже дольше! — сказала Сара.

— Это означает годы мышечной атрофии, — радостно сказала Уэверли. — Они, возможно, никогда не смогут восстановиться после этого.

Саманта кивнула:

— Мы сильнее.

— Я думаю, мы гораздо сильнее их, — сказала Уэверли. — Но есть и еще кое-что. У нас была почти постоянная гравитация с тех пор, как мы попали сюда, правильно?

— Да, в общем-то, — сказала Саманта. — Я сначала казалась себе легче, чем обычно, но в целом она нормальная.

— Ну, а тогда как они могли собрать обломки «Эмпиреи»? Чтобы иметь постоянную гравитацию, им нельзя останавливаться и менять направление.

Саманта простонала:

— Я знала, что они врут. Ты права. Если бы «Эмпирея» взорвалась, мы бы оставили обломки далеко позади.

— Так что глыба металла — просто фальшивка, — сказала Уэверли.

По веснушчатым щекам Сары потекли слезы облегчения.

— Слава богу.

Узкое лицо Саманты ожесточилось.

— Вот стерва.

— И еще кое-что. — У Уэверли перехватило дыхание. — У них на корабле вообще нет детей, — тихо сообщила она.

Обе девочки взволнованно посмотрели на нее.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Сара.

— Я имею в виду, что они так и не решили проблему с рождаемостью.

Все трое оглядели сад, по которому бродили остальные девочки. Уэверли хотелось схватить младших девочек и убежать с ними прочь. Она знала, что Сара с Самантой думали о том же самом.

— Вот почему им нужны были только девочки, — сказала Сара. Ее голос дрожал, по лицу разлилась бледность.

— Все больше девочек начинают верить ей, — заметила Саманта, ощутимо дрожа. — Нам срочно нужен план.

— Как мы придумаем план? Они собираются нас разделить! — воскликнула во весь голос Сара. Уэверли увидела, что мужчины теперь стояли возле дерева. Они могли подслушивать.

— Все будет в порядке, — громко произнесла Уэверли, и затем зашептала: — Нам нужно понять, как мы будем общаться друг с другом. У вас есть какие-то идеи?

Обе девочки обеспокоенно посмотрели на Уэверли.

— Как мы можем придумать план, если даже не знаем, что они собираются с нами сделать? — со злостью воскликнула Саманта.

Саманта была права. Уэверли была во власти ярости, которая постоянно преследовала ее здесь, на этом корабле. Еще несколько дней назад самое большое ее беспокойство заключалось в том, выходить ли ей замуж за Кирана. Она бы сказала ему «да», без всяких сомнений. «Да, Киран, я выйду за тебя. Я люблю тебя». Ему так нужно было услышать это. Она должна была сделать ему этот подарок…

— Ладно, перерыв закончен! — прокричал экскурсовод, и девочки снова начали стягиваться вокруг него.

— Нам нужно будет что-то придумать, — прошептала Уэверли, когда Сара начала спускаться вниз.

Экскурсия продолжилась в амбарах и фруктовых садах — идеально ухоженных, — и наконец, сделав круг, девочки вернулись в спальню. Как только они оказались предоставлены сами себе, все лица сразу же помрачнели. Их мысли вернулись к искореженной глыбе металла, которую Энн Мэтер показала им этим утром. Несколько девочек свернулись клубочками на своих койках и тихо плакали. Сара подходила к каждой девочке, шепча им что-то на ухо, пока их лица не становились светлее. Уэверли понимала, что она, видимо, объясняет им, почему этот кусок металла не может быть частью «Эмпиреи».

Скоро раскрасневшиеся мужчины внесли подносы с едой, с трудом удерживая их вес. После того как они вышли, Уэверли подняла один из подносов, которые казались им такими тяжелыми. Он был до смешного легким.

Уэверли увидела Фелисити, которая сидела на своей койке в задней части комнаты, глядя в иллюминатор. Свечение туманности было как будто приглушенным. Интересно, как далеко от них могла сейчас находиться «Эмпирея»? Как вообще они смогут найти свой дом посреди этой розовой мути?

Уэверли подошла к Фелисити, обняла ее за спину и присела рядом с ней.

— Чего тебе надо? — раздраженно спросила девочка.

Уэверли решила не отвечать. Вместо этого она прижалась к подруге.

— Ты знаешь, однажды, — сказала Уэверли, — еще на «Эмпирее», меня попытался поцеловать Мейсон Ардвейл.

Фелисити навострила уши, но не отвела взгляда от иллюминатора.

— Мне пришлось ударить его. И я разбила ему губу до крови.

— И он от тебя отстал?

— Мы были в лифте. Дверь открылась, и кто-то зашел внутрь.

— Тебе повезло, — сказала Фелисити с горькой усмешкой. — Этот человек…

Уэверли задержала дыхание. «Расскажи мне, что произошло, Фелисити. Позволь мне помочь тебе».

Но Фелисити, судя по всему, передумала что-либо говорить и отвернулась.

— Тебя обидели, да? — спросила Уэверли как можно мягче.

— Я не буду с тобой это обсуждать.

— Почему нет? Возможно, это поможет…

— Единственное, что помогает, — забыть. И сделать вид, что этого не было.

— Я так не думаю. — Она протянула руку и легко коснулась запястья подруги, но Фелисити спрятала руки в складках юбки. — Расскажи мне, что случилось.

— Ты бы узнала это и сама, — бросила Фелисити, — если бы твой мальчик не был любимчиком Капитана.

Это сильно задело Уэверли, но она заставила себя не злиться на подругу.

— Фелисити, я хочу помочь.

— То есть теперь, когда Кирана нет рядом, у тебя появилось время для меня?

— Что?

— Хватит, Уэверли. Не притворяйся. Как только Киран стал проявлять к тебе интерес, у тебя больше ни на кого не оставалось времени.

— Это неправда.

— Это правда. Так что не притворяйся теперь, что беспокоишься обо мне. Я уже довольно долго была одна, и никто со мной не разговаривал…

— А твои родители?

— Мой папа не смог бы этого вынести, Уэверли. Он сошел бы с ума. Или покончил бы с собой.

— Но твоя мама…

— Сказала мне избегать их. В закрытой металлической коробке в глубоком космосе. Ну-ну.

— Их? Кого?

— Неважно. — Фелисити прислонилась головой к толстому стеклу. Кожа вокруг ее губ шелушилась, и Уэверли увидела крошечные капельки слюны, пузырившиеся в уголках рта. Она знала Фелисити Виггам всю свою жизнь, но теперь ничего не могла сделать, чтобы помочь ей.

— Думаю, я бы не удивилась, если бы ты сказала, что не хочешь возвращаться домой, — сказала Уэверли.

— Почему ты думаешь, что здесь будет по-другому?

— Это возможно. Разве ты сама так не думаешь?

— Ты такая наивная, — презрительно усмехнулась Фелисити. — Разве ты не видишь, кто такие люди? Они животные. Все.

— Фелисити. — Уэверли схватила ее за руку и сжимала ее, пока Фелисити не подняла глаза на нее. — Мы тоже животные. Мы можем сопротивляться им.

Фелисити отдернула руку:

— Ты идиотка. Не имеет значения, насколько сильно ты борешься.

— Для меня это имеет значение, — тихо сказала Уэверли.

— Ну, тогда борись, — бросила Фелисити через плечо.

Уэверли встала, сжав кулаки:

— И буду.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒