Четырнадцать 8 страница

«Оливковый сад, оранжевое небо» и «Оливы и синее небо» – думал ли он, когда неутомимо воспроизводил это свое волнение и напряжение об искусстве? – конечно, нет. Окрашивал в разные цвета, делал то темным, то светлым и смотрел, смотрел, что получается. А ведь совсем немногое в них надо изменить, чтобы они стали райским садом.

…Каждая картина как особый психический знак. Психики всегда было больше чем природы. Он черпал ковш природы по-свойски, ему и в голову не могло прийти, что природу надо обожествлять или что-то из нее выделывать.

Ваг Гог застрелился, потому что увидел будущее человечества, увидел, что природа и человек погибнут!

Слишком многое, слишком долго кипело в нем впустую, хотя он изо всех сил пытался найти некую миссию, в которую ему будет впору запрячься.

Живя в больничной тишине, может, и мог бы он замереть на бесплотном стиле «Сбора олив» /напоминает китайские идиллии! /. …Одна зеленоватая, другая синеватая, а третья наполовину зеленоватая, а наполовину синеватая – прям гармония на раскорячке-лестнице! Причем, эта третья не стоит на лестнице и не стоит на земле! А как называются те желтые пятна – видимо, плоды – к которым они руки тянут, один Бог знает. Они безразлично нарисованы той же краской, что и какие-то полоски внизу, на земле. …Эта зелень скоро растает как туман. И фигурки растают – и сольется очередное невероятное небо с очередной невероятной землей.

…Эти изменения в живописи вслед за изменениями в его состоянии, ее податливость как раз и говорят о том, что она не была ему опорой, не имела каких-то канонов и принципов /а без них нет искусства! /. Она была только зеркалом и эхом. …Если нет податливости, то ничего не слепишь /быстро, по крайней мере – а ему всегда всё нужно было быстро/.

«Прогулка заключенных» – картина интересная и даже эффектная, но, как и «Пьета», вполне чужеродная. Свои сюжеты стали вырождаться и он попытался нанять другие. …Он попытался сконцентрироваться на небольшом пространстве – но это слишком горький хлеб для того, кто познал свободу.

Тени как скользящие думы – и они есть у каждого. В красной фуражке надзиратель, а двое в котелках, не исключено, деятели общества, литераторы на экскурсии! /Выставка картин – это такой же осмотр господами-импотентами творений «бродяг»/. Т. е. либералы с надзирателями заодно. «Бродяг» много, а господ мало: «так что же они живут свободно и со вкусом, а мы как завороженные ходим по этому рабскому кругу?! »

Перенимают друг у друга тени – перенимают думы. Левая нога думает об одном, а правая о другом - у кого-то это сливается, у кого-то одна нога уже не думает.

Слишком много кирпичей /«я не виноват – это они так строят»/. И их голое строительство ничем не прикрыто, ничто на нем не проросло.

Главная мафия этого безликого круга находится в дальнем правом углу: все разъединены и безучастны, а там заинтересованные физиономии.

Большая голова в скафандре… Руки безвольно висят.

«Портрет доктора Гаше»: как всё-таки странно он лица рисовал: либо обесцвечивал /как здесь/, либо нагнетал. …Экспрессия либо и в лице, и в фигуре, и в фоне, либо же что-то не экспрессивно и тает.

«Автопортреты» сентября 89г.: вид как после болезни /или после спанья – встрепанный! /. «Поклонник Будды» – просто пугает! /тогда он рисовал прекрасные картины не от избытка чувств, а потому, что понял, как пользоваться цветом. Чувств вообще у него мало – в нем не было душевности. …В Арле понял секреты живописи, а в конце понял Апокалипсис /в Париже всего-навсего освоил импрессионизм//. На 1-ом проверяет, как он выглядит как художник, а на 2-ом – как человек в костюме. «Художник» более добр – 2-ой смотрит очень жестко! Демонстрирует свою неспособность расслабиться; а помочь некому.

«Ваза с ирисами на желтом фоне»: как это неподходяще для Ван Гога – рисовать темные цветы.

«Колосья пшеницы» – ещё один сбой; бурда, на которую смотришь с недоумением.

Красивость – так старуха при смерти всё ещё красит губы и чернит брови.

Церковь /«Часовня»/ расселась от старости и мрак в ней сгустился, а ратуша ещё молочной спелости. …Родовой знак – башенка со шпилем.

У ратуши двери открыты, но туда никто не ходит, а у часовни нет никаких дверей – зато две дороги: по одной – туда – идут, а обратно никто не возвращается. …Ратуша как картонка, ещё не наросло другого измерения, а церковь наоборот разворачивается, как бы для обхвата, /ратуша фонариками заманивает/.

…Ван Гог смотрел на натуру, а рисовал свое, а я буду смотреть на уже готовые изображения, а рисовать свое.

У церкви не только деревья, но и трава не растет. Около ратуши всё песочком посыпано и всё выровнено, а тут всё выжжено и наверняка рядом овраг.

Из более ранних картин /из тех, что имеются в книге Муриной/ меня поразили две: «Мулен де ла Галетт» и Монмартр близ верхней лестницы». Т. е. после знакомства с современной живописью импрессионистов в Ван Гоге произошел перелом и надо четко разделить всё его творчество на эти два периода. Обаяние этих картин бесконечно. Цветовая гамма /в 1-ой/ ничуть не хуже любой его «симфонии».

От этой полноты он перешел к живописи знаковой и детской…

А «Едоки картофеля» – это, конечно, воспроизводство традиций «малых голландцев». Т. е. от национального он перешел к всемирному, но не остановился на этом и перешел к современной всемирности.

Как нужны фактические сведения в их наиболее полном, сконцентрированном и удобном для пользования виде. Все рвутся писать монографии, а черновая работа никем не проделывается.

Многие, подобные Ван Гогу, смогли прожить долгую жизнь – тот же Марке или Шагал. Но их мудрость была мудростью ограничения себя в творчестве. Согласились быть холмами, а не горами.

Ван Гог не выдумывал живописных стилей /только в конце жизни его болезнь начала их выдумывать/ - он брал готовые стили, которые ему нравились /а нравились ему многие, только выбор был небогатый/, а затем со спокойной душой интерпретировал их так, как ему было удобно – т. е. поступал со стилями так же, как он поступал и с натурой! …Что-то пастозно, что-то декоративно, что-то описательно, что-то коряво и т. д.; сколько свойств, столько и подходов: один, например, цветок имеет подчеркнутую форму, другой – цвет и т. п.

Вся проблема живописи как таковой в том, насколько тонко насколько большой спектр тебе удастся сгармонизировать. Можно быть тонким, но на узком месте, а можно брать полнокровный спектр, но справляться с ним недостаточно тонко.

Штрих – это всё же элементарная структура, навязывающая человеку свою энергию, глубоко с ним не связанная.

Слишком много мне надо сотворить, чтобы я мог заделываться еще и пахарем. Работа с природным началом должна только помогать быть в тонусе. Я теперь обязан быть в тонусе круглый год. Простои – от дурного настроения, от того, что мир навязывает свои правила и рутину, и от отвлечений на другой труд или развлечения – должны исчезнуть.

Очень полезно составлять конспекты и резюме каждой книги. А то копаешься как в каше, понапрасну теряя силы.

Лучше три слова умного человека, чем «статья» борзописца.

Эллинизм требует машинности, потому что только она дает божественную гладкость и ровность /машина – бог! завод – небеса! заводским рабочим: «вы – сыны божии и обитаете в царствии небесном» /Платонов о машинистах//.

В автобусе по соседству двое рабочих /несмотря на утро, кажется, уже под хмельком/ дружески выясняют отношения: «ты меня обидел…», «я так поступил, потому что…» и т. д., всю дорогу. «А ведь это хорошо, что люди так подолгу вникают в нюансы, что они неравнодушны, что у них вообще возникают такие проблемные отношения» – подумал, слушая их, а смотря на другого пассажира: холеного, равнодушного и беспроблемного.

Смотрю на Женю-пузана, который убивает время ходьбой, единственное событие – еда, и думаю: «Хотел стать эгоистом и стал им? »

Камень, который пока нас не придавил – но держит на якоре.

Мир обурел, офонарел, распоясался, стал насвистывать, кривляться и извращаться. И он прав. Надо предложить ему качественно другой уровень серьезности.

Продавщица работает весело и быстро – всякий, кто работает «с огоньком», живет не хуже меня. Если же не горишь, то какая разница, из какой породы дерева у тебя дрова – они сырые.

Ощущать в себе огонь - вот радость. Не верят, потому что это трудовой рай. И если ты способен наслаждаться этим огнем, не испытывая при этом чувства неудовлетворенности фактическими результатами, то работай дворником. В каком-то смысле удовлетворенный дворник – это самый полноценный человек на земле: всем чего-то надо, все чего-то ищут как нищие.

Листаю учебную литературную антологию:

Метерлинк и Верхарн – их наследие стало расхожим. Т. е. это родоначальники новых практик и подходов.

Норвежцы Ибсен, Бьернсон, Йенсен приятно удивили – свежи и с темами своими справляются. Гамсун, кажется, несамостоятелен.

И другие скандинавы интересны…

И у славян немало приятного…

«Серебряный век» предрасположен к малым формам, к камерности атмосферы. Поэтому русские и немецкие «бури в стакане воды» выглядят довольно странно.

Снова: Америка – это унификация и массовое производство того, что в основных чертах разрабатывалось в Антике и усваивалось, адаптировалось Европой.

Снова и снова: для России продуктивна пара «Запад – Восток», а не «Запад – патриотизм».

Русские кажутся грубыми и простоватыми, когда пытаются работать в западных жанрах /наиболее примечательный пример: русская живопись Серебряного века/, их качества нужны для решения фундаментальных проблем. При строительстве же нужна тонкость, которая есть у Европы, а при массовом производстве нужен деловой подход и способность к унификации, которые есть у Америки…. Русские работают интенсивными вспышками, европейцы работают много, но без перенапряжений, а американская работа – это море движений, деловых соображений, обслуживания людей и автоматов – что угодно, только не собственно работа.

…Национализм – это своё место, но пустое, а «западничество» – это место полное, но чужое!

Иудея не смогла повлиять на ход мирового развития, потому что она была слишком маленькая, а Россия – потому что она очень сильно запоздала со своим развитием.

Россия – это нахождение простоты в сложном внутреннем мире, Америка – это нахождение простоты в сложном внешнем мире, а Европа – это нахождение сложности в простоте отдельного индивида.

…Покушения на жизнь сменяются покушениями на имущество и хлеб насущный; 3-я стадия: покушение на душу – идеологические войны. Потребителей идеологии так же много, как и потребителей материального – никто не может жить без масскультуры /американский «дар»/ и идейности /русский «дар»/, и культуры /европейский «дар»/.

Сейчас люди прельщены богатством, но потом они разочаруются в нем точно так же, как они разочаровались в дерзких идеологиях и их будет угнетать безыдейность.

Всё-таки плоская картина – это диаграмма, отпечаток пальцев сознания или письмо, или литература, или иллюзия объема. … Хочется объема и даже лучше именно неполного, т. е. рельефа. И хочется иных фактур – краски ведь тоже не природны, это же ядовитая мазь.

А с другой стороны, живопись – это всё-таки неподвижность: хочется движения. Т. е. кино! Т. е. структур совсем нематериальных…

…Памятники нам на крышах – как безмолвные ангелы… Мир, заполненный скульптурами умерших – это слишком сильное зрелище! /Домашняя – маленькая?! /

Паустовский – и сентиментальность благословенна, когда речь идет о таких страшных временах? Свой свет ярче всего различим во тьме. И добрые чудеса легче всего делать во тьме - немного для них надо.

Конструкция трусов – вот проблема! Вечно воняют и слипаются яйца с членом.

Представил, как здорово могут выглядеть старые темные доски в интерьере дома – на них еще сильнее сиял бы алмаз живописи.

Нет, хорошо, конечно, подражать радости неба, но не в большей мере, чем она - радость небесная - есть в людях – если же время страдать и искупать свои грехи, то пусть уйдут краски с земли и осенней мглой затянется небо.

Пусть стены будут как белые листы альбома!

Пустые места в картине естественны, раз в нас их полно.

Сампрас дает свою сумму качеств как машина, не обращая внимания на игру соперника /с тем, чтоб не сбиться/, зная, что такой суммы ни у кого нет и, значит, он может проиграть, если только соперник прыгнет выше головы. И он не боится поражений, тщеславие «непобедимости» его не мучит. Сампрас похож на Каспарова. А Карпов – это всё-таки честолюбивая рыбья кровь, вроде Курье или Эдберга. Прыгают выше головы игроки из категории Штиха – Корды /творцам моя симпатия/ и Мартина – Пиолина – Бругейры /спортивную злость я тоже ценю/.

Все миры погибли от праздности…

«Определить, есть ли в человеке Бог так же трудно, как определить, есть ли в человеке гениальность. Поэтому недейственны как свидетельство самого человека - «я уверовал и с Богом живу» - так и свидетельство со стороны – «он – истинно верующий» и т. д.

Т. е. организационный принцип не может не основываться на догмах и формальности – т. е. лжи /твердыня лжи! укрепленная дорога – по которой, конечно, может пройти и истинный на каком-то этапе своих блужданий и поисков! /»

…Реализм скучен потому, что много приблизительного – т. е. вранья /в его скучном варианте! /.

Защипало в глазу, стал тереть и нечаянно локтем задел шаткий выключатель. Свет мигнул и в эту секунду я успел испугаться: показалось, что зрение моё оборвалось!

Комментировал Ван Гога и почувствовал, что скоро среди изображений я буду чувствовать себя так же уютно, как и среди текстов.

Продают китч или же настаивают на раритете – я же считаю, что надо продавать населению копии. Т. е. должно быть такое ремесло – столь же распространенное, как повар, сапожник или портной.

Неужели людям не понравились бы «Подсолнечники» Ван Гога?!

Футбол: конкурируют цсковцы и спартаковцы и на чемпионат мира поедет 22 игрока – так пусть и будет две команды!

У человека три извилины в трех осях координат!

«Шевели извилиной» – у народа одна извилина. /Значит, и живопись им нужна плоскостная? /.

В любом человеке, находящемся в сколько-нибудь необычной ситуации /например, в трусах чистишь зубы в глухую пору суток! / совсем нетрудно увидеть сумасшедшего!

А человек со сна, растрепанный, с не сфокусированными мыслями и взглядом?!

Голова кипит и я уже не знаю, куда деваться от умственной деятельности. Это прямо Молох какой-то. Всякий раз кисло морщится, когда я ставлю точку.

…Дневник души и летопись всех своих публичных действий и речей…

Из серии ПН /простых нравоучений/: «Нужно идти – бодро махая руками и всем своим видом выражая уверенность /внушая ее как себе, так и другим/ - и нужно постоянно морщить лоб: «а правильно ли иду? »»

Расписывать «заготовки» непросто из-за состояния перенапряженности. Поэтому с облегчением отмечаю, заглядывая вперед, что предстоят нетрудные темы!

Писать всего проще: надо только ручку, бумагу и грамотность иметь. …Я был тогда настолько слаб, что ни с чем, кроме писания слов и не сладил бы.

Нет какой-то одной идеальной модели дома или одного фасона одежды и т. д. – это такое же непрерывное, многостороннее и многовариационное творчество, как и всякое другое.

/Но жить-то в чем-то надо уже сейчас? Постоянно перестраиваться может оказаться затруднительным /самому жить в том, что досталось от отца, а дети будут жить в сотворенном тобой, а внуки – в сотворенном детьми? / Но ведь и здесь копии с образцов более чем уместны…/

Рефлексия, т. е. видение самого себя – в этом отличие «умника» от народа. Не видящий себя наполовину не существует /вообще не существует как отдельное целое – существует как часть целого и существует как отдельное отражение, отдельная реакция на происходящее/. Эгоист-«умник» видит лишь себя, а эгоист-«простой человек» видит лишь своё отражение.

Человека можно понять только на собственном примере – т. е. «простой» не может понять человека /его «душу»/; он может понять только свой народ и человеческие реакции и отражения.

Интеллигенты – миссия без народа!

По ТВ: на Крайнем Севере, где зима бесконечна, из квартиры устраивают ботанический сад! Но растут ли растения без дневного света?

А в джунглях квартира должна быть голой.

Северяне превосходят южан, потому что они любят свой север и мечтают о юге, а южане вряд ли мечтают о севере.

Но макеты – это тоже может быть крайне интересным творчеством.

Вова об одном из своих новых знакомых: «такого американского типа, как ребенок» – «Нет, как теленок, при чем здесь ребенок». Меня от чистюль тошнит точно так же, как и от грязнуль. Это же потребители, привыкшие жить на готовеньком, они не способны на большие и творческие усилия. Всё за счет эксплуатации 3-х стран.

Только сыны Бога имеют право управлять людьми – только они в состоянии это правильно делать.

Я, как и раньше, часто дело, которое планировал сделать за день, делаю за 3 дня, но теперь это не от плохих настроений, а потому, что каждое дело стало восприимчивым к «потоку сознания» моей головы. И много этой энергии они «на полив» разбирают, а она не иссякает.

Организация – это соединение бездарей с бюрократами. Бездари безобидны: ну, на пустом месте молотят, на камне высевают, в пустыне ищут – это всё, в конце концов, тебя не затрагивает. Но ведь этим безобидным балом правят хищники-бюрократы…

Таланты тоже там. Но талант – это выродившийся или несостоявшийся гений.

Не попробовать ли мне иную систему: не короткие «зарубки», а потом «раскручивание», а наоборот: сначала «раскрутка» до упора на заданную тему, а затем взгляд со стороны с целью сокращений и корректировок. … Пока я тону в материале. Ясно, что в этом мой резерв – в большем развитии и в применении сокращений и корректировок.

Мои писания для меня по-прежнему устаревают со страшной быстротой. Но оставляют свой жемчуг.

«Вовк, уговаривая тебя, чтобы ты попечатал мою писанину, я трачу больше слов, чем ты напечатываешь! »

Не даешь воли члену, как не даешь воли крикуну, зажимая ему накрепко рот.

Вообще, когда сила однозначно течет в духовную сторону, в дело, то всякая похоть и плотоядность превращается в призрака.

…Сон дает вдох! Во время вдоха сознание обволакивается. Воздух как эфир и наркоз! Ведь вдох – это единственное активное действие человека в покое.

И бороться с голодом помогает вдох. Вообще, он совершает омытие организма – и это нормализует душу так же, как омытие тела водой.

Потребители, потребляйте воздух! /а остальное по убывающей по мере материализации/.

Запахи могут быть предметом искусства точно так же, как звуки или цвета!

Дыхание успокаивает человека, словно бы укачивает его в люльке на волнах! Туда – сюда, туда – сюда, но не по прямой, а по кругу, как дни и ночи. … Почему время измеряют в секундах?! Что такое секунда?! – нужно взять за единицу времени время вдоха и выдоха. А за единицу пространства – шаг.

Кстати, и с деньгами можно так сделать: пусть будет не золотой эквивалент, а, например, хлебный.

Всякий, кто живет на людях – это общественный деятель!

…Жить на людях – это большое самомнение и большая неразборчивость. …Идти к людям то ли праздно, то ли с эгоистическими или фанатическими целями…

Мне не хватает времени и средств, но мне не хватает и сил, чтобы использовать хотя бы имеющиеся время и средства!

Т. е. не съел то, что на тарелке, а уже смотришь в кастрюлю.

Кронштадт – это город, а Петербург – это крепость!

Интересно, есть ли аналоги этого называния городов иностранными словами. …Революционное западничество и тоталитарное славянофильство. … Горби навязывали революцию, а Елкину навязывают тоталитарность. …Железное тоталитарное ведро и либеральные кожаные мехи…

Облегчение работ – это как разморозка человека: в рост пойдет и добро, и зло.

Фарисеи и саддукеи – ведь это всё то же деление на славянофилов и западников, католико-православных и протестантов-сектантов! «Идти ли с прогрессом или держаться корней? » – вот вечный и тупиковый вопрос истории.

У одних стран – Запад – уклон в светскость, а у других – Восток – в религиозность. Одни гордятся своей подвижностью, но ведь она легковесна и бессмысленно суетлива, а другие гордятся своей неподвижностью, но она тяжеловесна и бессмысленно косноязычна. …Западные люди становятся похожи на инопланетян, а восточные – на древних патриархов. Двигаться можно не только в будущее, но и в прошлое.

Наблюдая массовые «масскультурные» беснования: «не это ли новые варвары, которые овладевают нашим миром точно так же, как народы-варвары овладели миром прошлым? Те варвары пришли с Востока, а эти движутся с Запада, из Америки. Духовные, а не физические варвары. …И негры как движитель этого «прогресса». Европейцам не нравятся американцы, но они идут-таки за ними, а американцам не нравятся негры, но они тоже идут за ними.

Процветают безрелигиозные окраины – Америка и Япония. Японцы своё варварство поставляют на Восток?!

…Окраины агрессивны во вне, а внутри пустотелы и провинциальны, а в центре мира народы находятся в самоупоении от своей внутренней войны.

Англия – это мост к США, но и опора европейского консерватизма. …Европа была фантастична в своей религиозности, а теперь она не менее фантастична в своей светскости. Очень светлое средневековье, пара очень мрачному.

…Прочитав про какую-либо страну, я хочу в ней побывать – и наглядное кино только увеличивает это желание. …Точнее, я хочу мечтать и думать о ней. Реальность и проза всюду одинаковы /к тому же собственная усталость: я до магазина дошел и уже устал, и ничего не хочу, кроме отдыха/.

…У каждой ереси есть своё разумное зерно. Т. е. не только пшеница не без плевел, но и плевелы не без пшеницы. Современные ереси, конечно, выглядят дико, но и баптизм также выглядел век или два назад – вопрос привычки.

Сирия – это религиозная помойка /мусульмане ее, кажется, вычистили? /. Иудеи тоже бы ею были, если бы не их Бог. Всё это следствия центрального положения. Рим и Греция – это эксцентр? Эксцентров много – персы и китайцы, наверное, отнюдь не Антику считают доминантой той эпохи. …Эксцентров много и они крупные, а центр один, но он совсем маленький и затоптанный

…Мне бы понравилось жить налегке: с одной стороны, без хозяйства, семьи и т. д., а с другой – без бытовых хлопот. Хотя сейчас я и избавился от придавленности бытом, но всё равно прочно сижу на якоре. Т. е. положение у меня сейчас неплохое, но это уже результат, лучше не будет; я хочу пробовать новые среды и режимы жизни и решать новые задачи, которые они будут ставить, давая свои большие возможности.

Маккавеи – это те же зилоты: воинственность с опорой на политику. Союз с Римом против Антиоха, а Рим и их самих потом уничтожил. Иллюзорна и свобода, независимость - не только завоевания.

…Как, интересно, все эти варвары-рокеры спят? Наверное, и в постели всё еще дергаются! Связывать надо и по балде молотком давать, чтобы «отрубился». Наверное, до изнурения себя доводят и тогда только «отрубаются».

…Немного посмотрел Моисеев закон: споткнулся на «не сотвори никакого изображения» /это перешло в мусульманство/ и на «не засевай поле разным».

Весь Моисеев закон - не только вопрос о разводе - написан с учетом реальных условий древнего мира, жестокосердия и ограниченности людей. Отсюда и ограничение детей – ведь родители могли их даже в рабство продавать!

«Не лезь, током убьет» – если ты не электрик.

Эллины творили изображения и это увело их совсем в другую сторону.

Моисеев закон – это закон ограничений, а Христос – это закон побуждений.

«Не сотвори никакого изображения – еще не пришло время творчества». И еще не ушло, например, время многоженства и рабства. …Эллины не проходили этой суровой начальной школы, сразу начали с претензий; не имея глубоких корней, никогда не поднимались высоко – их боги обитали лишь немногим выше их самих, так что беспрерывно были слышны все их разговоры и перебранки.

Написал за этот сезон Бог весть чего, надерзил, а теперь во всем сомневаюсь и сижу, съежившись; холодно, ноги в могиле, 20 градусов мороза за тонким стеклом.

«Ополчились на меня все: и ближние, и дальние, и я сам, и вещи».

Ору и на ближних, и на дальних, и на себя, и на вещи. Кто-то жмурится и затыкает уши, а кто-то просто не слышит…

Когда выходишь на люди, тогда время исполнений и ответов, а роста уже нет. Жизнь быстротечна и потому может протекать только в автоматическом режиме.

«Мороз и солнце – день чудесный». «Солнце – день чудесный». От гениальности до банальности уж очень мал шаг!

…По сути, спортивное соревнование держится тоже на сюжете: забьют или не забьют, догонит или нет и т. д.

И, по сути, спорт – это азартные игры /т. е. я подобен Достоевскому/.

Спортсмен в своей форме, пропахшей потом, преизобилующий сухими или выпуклыми мышцами больше похож на коня, чем на человека. В казино рулетка, фишки, кости, карты, а на стадионе барьеры, мячи, поле с разметками...

БГ и я: к старшему и знаменитому в учителя набивается какой-то безвестный молодой дворник!

Стучусь в пространство и, конечно, совсем не верится, что будет ответ.

Многие занятия – такие, как немецкий язык, шахматы и музыка – можно и не форсировать, имея в виду появление более благоприятной среды для прогресса в них – людей, владеющих немецким языком, шахматами или музыкой.